Закаспийский фронт (январь 1919 – октябрь 1919)

В конце января отряд Ревякина направляется в район г. Катта-Курган, где участвует в боях с бухарскими басмачами. С февраля по апрель 1919 г. «1-й Боевой поезд» находится в г. Катта-Курган. Константин Ревякин назначается начальником гарнизона города, а бойцы его отряда несут гарнизонную службу. В архиве Ревякина имеется благодарность, выданная Исполкомом Катта-Курганского уезда 14 апреля 1919 г.

«Дано сие товарищу Константину Петровичу Ревякину командиру 1-го боевого поезда Красной Армии в том, что он, состоя в указанной должности, а так же будучи начальником гарнизона города Катта-Курган стоял на высоте своего положения, как начальник дисциплинированной боевой единицы. Вверенный ему поезд во время своей стоянки около двух месяцев вел себя образцово, сохраняя полнейший порядок в городе, являясь примером для местной Красной Армии и Красной Гвардии. Кроме того товарищ Ревякин за время пребывания в Катта-Кургане проявил себя как энергичный политический работник, участвовал на собраниях партии коммунистов-большевиков, где разъяснял многое партии на тему о политическом моменте и железной спайке среди рядов партии. На основании вышеизложенного Исполком Катта-Курганского Уезда выносит К.П. Ревякину глубокую благодарность, как истинному и стойкому защитнику Советской Власти.

Все изложенное удостоверяется подписями и приложением Советской печати именем Исполкома Катта-Курганского Уезда».

Неудачное наступление на фронте и последующее восстание Осипова в Ташкенте 19–22 января крайне негативно отразились на моральном состоянии красных частей Закаспийского Фронта. Боевые действия в течение февраля-марта сводились к незначительным стычкам и артиллерийским перестрелкам. Дисциплина в частях продолжала неуклонно падать, бойцы постоянно митинговали, требовали отправки в Ташкент на отдых, угрожали оставить позиции. Значительное количество бойцов Колузаевского отряда, 1-го Туркестанского и Казанского полков оставляли так называемые интернационалисты, бывшие военнопленные Австро-Венгерской Армии, преимущественно венгры (мадьяры) по национальности. Большинство из них воевало вынужденно, дожидаясь обещанной отправки на родину. Весной 1919 года постоянное брожение и недовольство в их рядах вылилось в открытое неповиновение приказам командования.

Командиры и бойцы Закаспийского фронта на фоне броневика «Гарфорд» отряда «1-й Боевой поезд». В боковом люке – председатель РВС Н. А. Паскуцкий, слева направо: второй – ком. 1-го Оренбургского кав. полка К. П. Ушаков, третий – военлет Горбунов, пятый – ком. Казанского полка А. П. Соколов, шестой – К. П. Ревякин, крайний справа – начальник штаба фронта И. В. Ефимов. Фото 1919 г. из архива Ревякина.

В начале апреля на станции Чарджуй интернационалисты Казанского полка в количестве нескольких сотен человек организовали очередной митинг, где в категоричной форме потребовали демобилизации и отправки их через Ташкент на родину, причем с оружием и вооружением. В противном случае они угрожали перейти на сторону белых, которые через свою агентуру обещали организовать их отправку домой. Ситуация грозила перейти в открытый мятеж и восстание. Вечером после митинга был убит венгерский коммунист Эрнест Надь, командир пулеметной команды Туркестанского полка, призывающий солдат вернуться на позиции и прекратить мятеж. Из Ташкента срочно прибыли представители Реввоенсовета и ЦИК Туркестана, а в Чарджуй из Катта-Кургана для усмирения интернационалистов был вызван отряд «1-й Боевой поезд». Ревякину был отдан приказ о разоружении и расстреле всех неподчинившихся. Обе стороны имели орудия, пулеметы и винтовки. К счастью, кровопролития удалось избежать. После долгих переговоров удалось убедить полк сдать оружие. Более 600 человек было демобилизовано из частей Красной Армии Закаспийского фронта. Интернационалистам был выделен эшелон, и они были отправлены в Ташкент.

Этот эпизод упоминается в мемуарах английского резидента полковника Бейли. Он подтверждает, что английская миссия в Мешхеде была причастна к попыткам «разложить» интернационалистов и обещала им организовать отправку на родину через Персию. По поводу разоружения мятежников он приводит интересные подробности о том, как это происходило:

«В апреле 1919 года девятьсот вооруженных солдат прибыло с Транскаспийского фронта и Самаркандского гарнизона, чтобы заставить выполнить их требования. Советские власти поступили с ними очень умным способом – ночью вагоны поезда, начиная с последнего вагона, отсоединялись от состава один за другим, и оставлялись в разных местах в пустыне. Вооруженный отряд большевиков затем направился назад вдоль линии железной дороги и, в конечном счете, имея дело с каждым отцепленным вагоном отдельно, разоружил мятежников без особых усилий. Тогда поезд был сцеплен снова и проследовал прямо через Ташкент без остановки к станции Арысь, расположенной к северу от Ташкента. Здесь мужчины были высажены. Семьдесят из них было забрано в Ташкент; двадцать было расстреляно на месте». Все эти события требовали немедленной реорганизации армии, переформирования многих частей и подразделений. Боевые действия этого периода принято именовать «эшелонной войной». Части не расставались со своими эшелонами, занимали передовую линию фронта по очереди, сменяясь через небольшой промежуток времени, после чего отходили на отдых в тыл, на ст. Чарджуй, где находился Военно-политический штаб фронта. Организация армии этого периода была самая демократическая. Командующий фронтом не назначался, а избирался фронтовым Съездом, командиры выбирались общим собранием войсковых частей. Прежде, чем предпринять какую-либо операцию, необходимо было выслушать мнение солдатских масс, провести разъяснительную работу и т. п.

Полковник Ораз-Сердар (сидит справа), Обез Баев (слева), стоит слева – генерал Бетти.

Избрание Н. А. Паскуцкого на пост Председателя Реввоенсовета Закаспийского фронта в дальнейшем самым благоприятным образом отразилось в деле укрепления боеспособности армии. Николай Паскуцкий имел ярко выраженные организаторские способности, умел ладить с людьми и заслужил уважение и симпатии не только командиров и красноармейцев, но и местного, в том числе мусульманского населения. Николай Антонович Паскуцкий родился в 1894 году в Западной Украине в семье железнодорожника. В начале нового века его отца перевели на Среднеазиатскую железную дорогу, в г. Асхабад. Там Николай окончил гимназию и путейское училище, работал землемером в Теджене. В 1915 году был призван на службу в армию. После революции был избран членом Тедженского совета ив 1918 году стал его председателем.

В течение марта-апреля партийные и советские органы Туркестанской республики принимают ряд важных решений, направленных на усиление армии. В армию призывают до 25 % всех членов партии, до 50 % железнодорожников, а в начале мая объявляется всеобщая мобилизация. Военно-политический штаб Закаспийского фронта преобразуется в РевВоенСовет в составе: Н. А. Паскуцкий (председатель), Б.Н. Иванов (командующий войсками), М. А. Мжельский (политический комиссар). Одним из членов РВС фронта становится К. П. Ревякин.

В конце апреля 1919 года Б. Н. Иванов был отозван в главный штаб Туркестанской Республики в г. Ташкент. Командование войсками фронта принял А. П. Соколов, командир Казанского полка. РевВоенСовет фронта отменил выборность командного состава, распустил полковые Советы и назначил во все части политических комиссаров. Удивительным образом сложилась дальнейшая судьба Б.Н. Иванова. Летом 1919 года его назначают Военным Атташе Туркестанской республики в Бухарском эмирате, а позднее направляют на дипломатическую работу в Афганистан. В 1920 году Иванов становится слушателем Академии Генерального штаба. Во время Кронштадского мятежа его командируют в Петроград и назначают начальником Полевого штаба Кронштадтской группы. За умелое командование во время штурма Кронштадта Иванова награждают орденом Красного Знамени. В июле 1921 года Иванова переводят в распоряжение раз-ведуправления Штаба РККА, и он становится кадровым разведчиком. В течение года он на нелегальном положении находится во Франции, после чего его переводят в Болгарию, где он под именем Бориса Краснославского работает под прикрытием советской миссии Красного Креста в тесном контакте с печально известным «Союзом возвращения на родину». В его задачу входит вербовка агентов, разложение русской эмиграции в Болгарии и подготовка там коммунистического переворота. В 1924 году Иванов переходит на работу в ИНО ОГПУ, где в течение трех лет выполняет ряд важных заданий в Италии, Латвии, Чехословакии, Швейцарии, Иране, Австрии, Японии и США. В Америке Иванов работает под прикрытием Акционерного Общества «Амторг». После возвращения в СССР с 1929 по 1936 год Борис Иванов возглавлял Главное военно-промышленное управление ВСНХ, затем Наркомата тяжелой промышленности, отдела стандартизации НКО СССР. В 1937 году Борис Николаевич был арестован, обвинен в шпионаже и в следующем году расстрелян.

После завершения организационного периода Закаспийский фронт стал готовиться к решительному наступлению. Сложившаяся военная и политическая обстановка этому благоприятствовала. В феврале 1919 г. Афганистан объявил независимость и потребовал вывести британские войска с территории страны. Началась очередная Афгано-Британская война. Одновременно восстали пуштунские племена в северо-западной Индии.

Правительство Англии было вынуждено вывести свой экспедиционный корпус с территории Закаспия. Только в Красноводске остался небольшой английский гарнизон численностью 700 человек и военный госпиталь. После ухода англичан Асхабадское правительство могло рассчитывать на Закаспийском фронте лишь на части Туркестанской армии под командованием генерала И. В. Савицкого общей численностью около 2500 человек. К концу апреля 1919 г. с Кавказа по приказу Деникина был дополнительно переброшен сводный отряд (840 чел.) под командованием генерала Б. Н. Литвинова. Командующим фронтом стал генерал Ораз-Сердар[10]. Перед ним была поставлена задача удерживать линию фронта в районе станции Равнина и не допустить прорыва советских войск к Ашхабаду и далее к Красноводску (ныне гор. Туркменбаши) – важному в стратегическом отношении порту на Каспийском море.

Войска Асхабадского правительства в составе Туркестанской армии на начало мая 1919 г. состояли из следующих частей:

– Закаспийская сводная пехотная дивизия (генерал-майор Б.П. Лазарев);

– Туркестанская стрелковая дивизия (генерал-майор Б. Н. Литвинов);

– Текинская кавалерийская дивизия (генерал-майор Ораз-Сердар).

Войска Красной Армии на Закаспийском фронте насчитывали к 1 маю 1919 г. 5980 человек в составе следующих подразделений:

– 1-й Туркестанский советский полк (командир С. П. Тимошков)

– 1-й Туркестанский мусульманский кавалерийский полк (командир Долганов)

– Казанский сводный им. Гинсбурга полк (командир А.П. Соколов, впоследствии Хрулев)

– 1-й Черняевский пехотный полк (командир А. И. Астраханцев, впоследствии Белоусов)

– Кавалерийский дивизион (командир Боченко)

– 1-я Кушкинская тяжелая батарея (командир М. А. Мжельский)

– 1-й боевой поезд Ревякина (командир К. П. Ревякин, помощник Корнеев)

– Байрам-Алийский Революционный партийный Боевой отряд

– Чарджуйский гарнизон

– Авиационный отряд (начальник Стародумов)

Отряд Ревякина насчитывал к маю 220 человек (13 пулеметов, 3 орудия).

В начале мая 1919 года на Актюбинский фронт был направлен Ташкентский боевой отряд

Колузаева. Это фронт был образован 24 апреля 1919 года решением РВС Туркестанской республики для ведения боевых действий против наступавших со стороны Актюбинска частей Оренбургской армии генерала Дутова.

В середине апреля Дутов, используя успех колчаковских войск на уфимском направлении, начал наступление на Оренбург и Орск. Взять Оренбург ему не удалось, однако к востоку от города войска Дутова захватили протяженный участок железной дороги между Оренбургом и Актюбинском, тем самым, в очередной раз, перекрыв сообщение с Туркестаном. Под напором казачьих отрядов красные части оставили Актюбинск и стали отходить вдоль железной дороги к станциям Эмба и Джурун.

В конце мая Г. А. Колузаев был назначен командующим войсками Актюбинского фронта. Как командир боевого отряда, Колузаев, вероятно, «был на своем месте». Но должность командующего фронтом оказалась ему явно не по силам.

Полным разгромом красных частей окончилась попытка наступления на ст. Темир, организованная Колузаевым 1 июня 1919 г. Войска Актюбинского фронта понесли тяжелые потери и стали откатываться к ст. Чел кар, отступив более чем на 150 км. Из Ташкента на фронт была отправлена чрезвычайная комиссия во главе с П.А. Кобозевым. Колузаев был обвинен в развале фронта и отстранен от командования.

Офицеры 28 полка индийской кавалерии на ст. Анненково.

Новым командующим был назначен А. И. Астраханцев. В ответ на это Колузаев повел себя, прямо скажем, ребячески. Сдать фронт Астраханцеву он отказался. Вместо этого Колузаев снял с позиций свой отряд и вместе с ним, покинув фронт, направился в Ташкент. На станции Челкар Ташкентский боевой отряд Колузаева был остановлен, разоружен и, впоследствии, расформирован, а сам Колузаев был арестован и предан суду военно-революционного Трибунала в Ташкенте. Впрочем, с ним обошлись, по тем временам, довольно гуманно, приговорив к 5 годам заключения, и сразу же амнистировали, и отправили в войска.

Однако Актюбинский фронт продолжало лихорадить. 17 августа произошла попытка мятежа со стороны командира Кустанайского полка и начальника штаба фронта Жиляева. Воспользовавшись сложной обстановкой, Жиляев с сообщниками ворвался в помещение штаба фронта, застрелил начальника особого отдела и тяжело ранил командующего фронтом Астраханцева, арестовал председателя РВС фронта И. Г. Брегадзе, сотрудников штаба и объявил себя новым командующим. С большим трудом мятеж удалось подавить, Жиляев и его помощники были расстреляны. Вместо раненого Астраханцева командующим фронтом был временно назначен Д.Е. Коновалов. Все эти события проходили на фоне продолжавшегося отступления войск с фронта. После 15-ти часового боя 26 июля была оставлена ст. Челкар. Войска красных с боями отошли к станции «Аральское море», где им удалось закрепиться и занять прочную оборону.

В отличие от Актюбинского, Закаспийский фронт Туркестанской республики был готов к решительному наступлению.

Последнюю попытку овладеть станцией Равнина белые войска предприняли 3 мая, понесли крупные потери и были отброшены назад. Реввоенсовет фронта 14 мая отдал приказ перейти в наступление. Первой целью наступления, которое началось 16 мая, стала станция Анненково, расположенная в 20 верстах от ст. Равнина.

Наступали ночью двумя колоннами, по обе стороны от железной дороги. Отряд Ревякина продвигался на правом фланге в пешем строю. Еще одна группа была отправлена в обход позиций противника с целью подорвать пути за станцией и препятствовать подходу резервов. Артиллерийскую и пулеметную поддержку оказывал бронепоезд Ревякина, сцепленный с батареей 1-го Туркестанского полка на платформах (под командованием чеха-интернационалиста В. Пачандо). Еще до рассвета начался бой. На ст. Анненково находилось два бронепоезда белых. После упорного ночного сражения противник, разрушив пути, стал отходить в направлении ст. Курбан-Кала.

На следующую ночь было решено продолжить наступление. Большая часть войск в составе 1-го Туркестанского полка, 1-го Кавалерийского полка, Казанского полка и пехоты «1-го Боевого поезда» была направлена в обход. Совершив ночной переход по каракумским пескам и бездорожью около 45 км, на рассвете красные части вышли в тыл белым со стороны ст. Байрам – Али и вступили в бой. Противник бросил навстречу кавалерийские части, атакованные конницей красных под командованием Боченко. Со стороны железной дороги фланговый пулеметный огонь по атакующей коннице вел бронепоезд Ревякина. Белые потеряли много всадников и были вынуждены отступить к Байрам-Али.

Отряд Б. Н. Литвинова, прибывший с Кавказа на улицах Асхабада в апреле 1919 г.

В отличие от Анненково и Курбан-Калы поселок и ж. д. станция Байрам-Али (центр обширного Мургабского оазиса и бывшее государственное имение удельного ведомства) были значительно укреплены. По фронту тянулись несколько рядов проволочных заграждений, имелись хорошо оборудованные артиллерийские позиции и пулеметные гнезда. Широко разветвленная сеть арыков использовалась в качестве траншей. На станции стояло два бронепоезда белых – «Корнилов» и «Три Мушкетера».

С рассветом 21 мая красные части пошли в наступление. Бойцы 1-го Туркестанского полка и «1-го Боевого поезда», наступающие на правом фланге, достигнув проволочных заграждений, с криком «Ура!» бросились в штыковую атаку и, после ожесточенного боя, заняли первую линию окопов, переколов их защитников – офицерскую роту. В 11 часов красноармейцы пошли в новую атаку. Черняевский полк, наступавший в лоб укрепленных позиций противника, взял проволочные заграждения, первую траншею и захватил до 170 человек пленными. Это были туркмены 1-го Закаспийского батальона. Спустя час, остатки конных и пеших частей белых оставили укрепления, и отошли к поселку. К этому времени жара достигла 60 гр. С. Люди и лошади изнывали от жажды. Наступление приостановилось. Бронепоезд Ревякина и Кушкинская батарея стали обстреливать поселок, был отдан общий приказ «в атаку». В самый разгар боя белое командование приказало открыть плотину и затопить арыки. Ревякин упоминает, что были даже случаи гибели людей в воде. После двухчасового боя красные части вошли в поселок. Противник поджег вокзал, хлопкоочистительный завод и отступил в сторону Мерва (ныне гор. Мары), расположенного в 30 км. Во время боя был убит исполняющий обязанности командующего фронтом белых войск полковник Герман.

Войска Закаспийского фронта продолжили наступление и 23 мая 1919 г. вступили в Мерв, оставленный противником без боя. Мост оказался взорванным, население почти все бежало. Белые войска отошли на следующую линию укрепленных позиций у ст. Теджен. Тем самым красными войсками был захвачен богатейший Мервский оазис, большие запасы продовольствия и хлопка-сырца, являвшегося в тот период стратегическим сырьем.

После занятия г. Мерв Реввоенсовет фронта направил отряд Ревякина, усиленный взводом кавалерии Мервского гарнизона для захвата крепости Кушка.

Еще в 1890 году на краю обширной Мургабской долины, на берегу небольшой речки Кушка был основан Кушкинский укрепленный пост, защищающий самые дальние границы России от воинственных афганских племён. Расстояние до афганской границы здесь составляет менее 6 км, а до старинного афганского города Герат около 80. Примерно такое же расстояние от Кушки до персидской (ныне иранской) границы. Географическая отметка Кушки соответствует 35°30’ северной широты, тем самым она являлась самым южным пунктом из всех владений Российской Империи, а позднее СССР. Кушка расположена даже южнее Гибралтара, Мальты и Крита, т. е. южнее всей Европы.

После основания Кушкинского поста, его окрестности стали активно заселяться русскими и украинскими переселенцами, в основном молоканского толка, которые основали по соседству два поселка – Алексеевский и Полтавский. А по всей песчаной степи от Кушки до станции Тахта-Базар, по обе стороны одноколейной железной дороги были разбросаны на большом расстоянии друг от друга кишлаки многих местных племён: туркмен, джемшидов, хазарейцев, иомудов и других.

В начале XX века крепость существенно перестроили, укрепили и присвоили ей 4-й разряд. От станции Мерв в 1898 году к Кушке была проложена так называемая Мургабская железнодорожная ветка, протяженностью около 300 км, имевшая важное стратегическое и военное значение.

Сама Кушкинская крепость располагалась на возвышенности и была обнесена высокой крепостной стеной, в которой имелось трое ворот. Южные были обращены к границе с Афганистаноми вели в поселок Полтавский. Через Северные ворота вела дорога в Алексеевский посёлок и дальше в сторону Тахта-Базара. Третьи ворота, тоже с северной стороны, перекрывали железнодорожные рельсы, ведущие внутрь крепости. Внутри располагались казармы, склады, штабные и офицерские дома. В центре, на крепостной площади был построен православный храм. На соседних сопках было расположено три форта, прикрывавшие подходы к крепости: Ивановский, Верблюжий и Родниковый. На этих фортах – по самому верху бастионов – были устроены бетонированные площадки, на которых стояли крепостные орудия. В склонах сопок, на сторонах, обращённых внутрь крепости, были вырыты протяженные потерны, часть которых была оборудована под жильё орудийных расчётов, а часть – под пороховые погреба. К каждому форту вела грунтовая дорога, по которой можно было подвозить боеприпасы и другое имущество. Форты соединялись между собой узкоколейной железной дорогой. Заходила узкоколейка и внутрь казематов Верблюжьего форта, где мог разместиться небольшой железнодорожный состав. Над самой высокой сопкой у стен Кушки возвышался 10-метровый каменный крест, установленный здесь к 300-летию царского дома Романовых. На стороне креста, обращенной к Афганистану, был укреплен гигантский металлический меч, направленный острием вниз. В основании креста, в земле была оборудована часовня. По легенде – это единственный из четырех крестов, установленных в 1913 году на крайних точках Российской Империи, сохранившийся до наших дней.

В январе 1902 года крепость Кушка была переведена из IV в III разряд. К началу Первой мировой войны Кушкинская крепость стала использоваться и как арсенал Туркестанского военного округа. Здесь дополнительно разместили орудия «пушкинского отделения кавказского осадного парка». На этот момент в Кушке находилось 138 орудий разного калибра, от тяжелых осадных мортир до легких полевых пушек:

11»/22 береговых орудий обр.1877 года – 8.

«/12 береговых мортир обр.1877 года – 2.

«/15 крепостных гаубиц обр.1909 года – 12.

«/21 осадных орудий, весом 120 пудов – 4.

122 мм/12 гаубиц обр.1904 года – 24.

122 мм мортир ближнего боя – 16.

4.2»/20 батарейных орудий – 10.

4.2»/35 осадных орудий обр.1877 года – 14.

3.42»/24 легких полевых орудий – 38.

«/17 противоштурмовых орудий обр. 1910 года – 10.

Помимо орудий в крепости хранилось 18 тыс. снарядов, около 5 тыс. винтовок и почти 2 млн. патронов. На июль 1916 года вооружение Кушкинской крепостной артиллерии состояло из 21 легкой (87-мм) пушки, двух батарейных (107-мм) пушек и шести 2,5-дюймовых горных пушек обр. 1883 года. К 1917 году большая часть осадного мортирного вооружения, тяжелые орудия и часть военного имущества были отправлены из крепости на Западный и Кавказский фронты.

Командный состав Закаспийского фронта. Первый ряд слева направо: С. А. Попов, С. Т. Филиппов, К. П. Ревякин, И. В. Ефимов, М. А. Мжельский. Второй ряд: А. П. Соколов, Н. А. Паскуцкий, К. П. Ушаков. Лето 1919 г. Фото из архива Ревякина.

В 1915 году в Кушке вступила в строй своя радиостанция. Она не была столь мощной, как об этом принято писать – 15 кВт (например, сильнейшая на тот момент в стране Ходынская радиостанция имела мощность 100 кВт), однако позволяла осуществлять связь с Петроградом, Москвой, Константинополем и Калькуттой. Такая же по мощности радиостанция в 1916 году была построена в Ташкенте. Следует отметить, что активное строительство мощных искровых радиостанций, начатое еще до 1914 года, имело целью создание единой системы связи, соединяющей европейскую и азиатскую части России. В результате была создана стратегическая линия радиосвязи Владивосток – Чита – Ташкент – Москва – Петроград.

С 1910 года гарнизоном Кушки командовал генерал-лейтенант царской армии А.П. Востросаблин. До этого он был начальником артиллерии Севастопольской крепости, и в Кушку был переведен за лояльное отношение к революционно настроенным морякам Черноморского флота, после того как его подчиненный матрос Яков Акимов застрелил адмирала Г. П. Чухнина, утвердившего смертный приговор морякам с крейсера «Очаков».

После февральской революции в Кушке был сформирован Солдатский комитет во главе с начальником штаба крепости штабс-капитаном К.И. Сливицким. В октябре 1917 года радиотелеграфисты Кушки приняли сообщение о победе вооруженного восстания в Петрограде, отправленное радиостанцией «Новая Голландия». Гарнизон крепости во главе с комендантом решили перейти на сторону большевиков. В Петроград была отправлена радиограмма: «Срочно. Петроград. Ленину. Кушка единогласно признает власть рабочего класса в союзе с беднейшим крестьянством. Да здравствует диктатура пролетариата! Приветствуем Советскую власть! Председатель Совдепа Сливицкий», принятая 27 октября Царскосельской радиостанцией.

В конце октября 1917 года Кушкинский гарнизон направил в Ташкент отряд под командованием полковника Г. Э. фон Шульца, начальника инженерной службы крепости, который принимал самое активное участие в вооруженном восстании и разгроме войск Временного правительства генерала Коровиченко. Кушкинский отряд в количестве 500 штыков с 8 орудиями и 12 пулеметами занял Ташкентскую крепость и стал первым советским гарнизоном Ташкента.

После восстания в Асхабаде и начала боевых действий Кушка оказалась в глубоком тылу белых войск. До ближайших красных частей было около 500 км. Закаспийское правительство крайне нуждалось в артиллерии и боеприпасах и рассчитывало получить их со складов крепости и Кушкинского арсенала.

В Кушку была направлена делегация во главе с графом А. Доррером и капитаном Купиным, которая прибыла 20 июля и попыталась склонить гарнизон крепости на свою сторону. Состоялось несколько митингов и заседаний местного Совета, который после определенного колебания объявил, что крепость придерживается политики нейтралитета и в ход боевых действий вмешиваться не намерена. Спустя некоторое время для выяснения обстановки в Асхабад отправилась ответная делегация кушкинцев. Делегаты встречались с Фунтиковым и членами правительства, но переговоры также зашли в тупик. После возвращения делегации из Асхабада в Кушке получили ультиматум от полковника Зыкова, который пригрозил, что в случае отказа выдать вооружение, возьмет крепость штурмом. Следует пояснить, что в гарнизоне крепости не было единства. Часть офицеров колебалась, некоторые ушли к белым. Тем не менее, большинством голосов было принято решение о подготовке крепости к обороне. Был сформирован ревком под председательством А. Н. Зайцева. Начальником обороны был назначен генерал Востросаблин, его заместителем полковник Г. Э. фон Шульц. Комиссаром крепости был выбран большевик, механик кушкинской радиостанции Г. С. Моргунов.

Для усиления гарнизона в крепость прибыл Самаркандский отряд красногвардейцев в количестве 150 человек под командованием А. Эберта. Из жителей пос. Алексеевский был сформирован конный отряд в 145 всадников под командованием И.М. Чернявского (1-й Кушкинский добровольный отряд). В общей сложности число защитников крепости доходило до 500 человек. К началу боевых действий отряд полковника Зыкова насчитывал 600 человек пехоты и до 700 всадников. По предложению Востросаблина главный оборонительный рубеж был образован к северу от пос. Алексеевский, в 6 км от крепости. Под руководством фон Щульца солдаты гарнизона и местные жители приступили к возведению укреплений. Были вырыты окопы, оборудованы артиллерийские и огневые позиции, выставлено проволочное заграждение. Вторая линия обороны проходила через поселок вдоль арыка, третья – в версте от крепости, под горой, усиленная артиллерией и пулеметами. На бастионы крепости вкатили дополнительные орудия.

Положение гарнизона осложнялось крайне ограниченными запасами питьевой воды. Дело в том, что своих источников питьевого водоснабжения в крепости не было. Протекающая под стенами речка Кушка уже в мае полностью пересыхает. Ранее в Кушке неоднократно делались попытки устроить колодцы либо пробурить артезианские скважины, однако это ни к чему не привело. Вода в колодцах и скважинах была горько-соленая и совершенно не годилась для питья. До начала военных действий в Кушку раз в две недели в цистернах доставляли питьевую воду из реки Мургаб, теперь это стало невозможно. Несколько гарнизонных машинистов с риском для жизни под носом у белых пробрались на ст. Таш-Кепри и угнали паровоз с цистерной в Кушку. Из имеющихся в наличие паровозов было оборудовано три бронеразведки с открытыми артиллерийскими платформами, блиндированными мешками с песком.

Крепость Кушка. Фото начала XX века.

К началу августа основные приготовления к обороне были завершены. Правда обстановка в крепости была довольно нервозной. Сюда были эвакуированы жители ближайших поселков. Спустя несколько дней из крепости в Афганистан бежал один из руководителей обороны – полковник фон Шульц. Впоследствии в Афганистан уехал с семьей начальник штаба крепости К.И. Сливицкий. В его биографии и воспоминаниях сына – К. К. Сливицкого говориться, что он уехал 10 августа с дипломатической миссией, получив секретную радиограмму из Москвы. Однако в воспоминаниях нескольких участников обороны Кушки утверждается, что к началу военных действий в крепости его уже не было. По версии К. К. Сливицкого, отъезд его семьи был инсценирован, как поспешное бегство, чтобы ввести в заблуждение возможных вражеских агентов в крепости и сохранить секретность миссии[11].

К 4 августа защитники Кушки заняли укрепления передовой линии. На ней были сосредоточены: конный отряд (100 сабель), сводная рота стрелков (100 человек), артиллерийская батарея и пулеметы. По железной дороге на линию обороны была выдвинута бронеразведка. Железнодорожные пути перед пос. Алексеевский в сторону Мерва были разобраны на значительном расстоянии. Всего силы обороны передовой линии насчитывали 250 человек. Командовал ими поручик Токаревский. Утром 5 августа из Тахта-Базара подошло два эшелона с войсками Зыкова. После выгрузки конный отряд противника попытался походным порядком подойти к крепости со стороны Ивановского бастиона, но был остановлен орудийным огнем. Дальнейших попыток атаковать противник не предпринимал, загрузился в составы и отбыл обратно.

Следующая, более масштабная попытка захвата крепости была предпринята Зыковым 9 августа. Остановившись перед разобранными путями, три эшелона противника начали выгружаться и разворачиваться в боевой порядок. Пехота начала продвигаться в сторону крепости по долине реки, в зарослях тростника и кустарника, а кавалерийский отряд был направлен по Агашлинскому ущелью.

В первые минуты боя у защитников крепости произошла заминка. Командир участка обороны Токаревский оказался предателем и запретил открывать огонь. Командир батареи спустя насколько минут открыл огонь самостоятельно. Заговорили пулеметы. На линию огня была выдвинута бронеразведка. Первыми разрывами была накрыта конница противника. Пехотные цепи продвигались вперед, но вскоре залегли.

После перегруппировки противник еще раз попытался атаковать, но был отброшен. Во второй половине дня солдаты крепостного гарнизона перешли в контратаку, после чего пехота Зыкова стала отходить к эшелонам, а конница уходить по Мургабской долине. Было взято около 30 пленных.

«Южный Крест», возведенный в честь 300-летия Дома Романовых.

Как выяснилось при допросе, отряд Зыкова состоял в подавляющем большинстве из туркменских крестьян Тахта-Базарского и Мервского уездов, которых он частично мобилизовал, частично привлек на свою сторону разными посулами вроде предстоящего грабежа. Огнестрельное оружие в виде винтовок Бердана было только у половины отряда, остальные были вооружены холодным оружием: саблями, пиками и кинжалами. Артиллерии и пулеметов не было вовсе. Из русских в отряде Зыкова было только 14 офицеров, которые после неудачной попытки штурма вместе с ним вернулись в Тахта-Базар.

Собственно на этом боевые действия завершились. После разгрома противника защитники крепости перешли к ответным мерам. Они объехали близлежащие кишлаки и арестовали племенных вождей, которые участвовали в попытке захвата Кушки.

Спустя десять дней, 20 августа к Кушке подошел сводный отряд красноармейцев под командованием С.П. Тимошкова. Вопреки распространенному мнению, блокады с крепости он не снимал (ее уже и не было) и никаких боевых действий не проводил. Из крепостных орудий 6 октября 1918 года была сформирована Кушкинская тяжелая батарея под командованием начальника крепостной артиллерии бывшего штабс-капитана М.А. Мжельского, принимавшая активное участие в боях на Закаспийском фронте. Комиссаром Кушкинской батареи был назначен В. Кизнер.

Полагаю, что приведенные факты ни в коей мере не умаляют мужества защитников крепости, сумевших отстоять её в трудных условиях, однако они существенным образом расходятся с официальным мифом советской пропаганды о горстке бойцов героической Кушки, выдержавших в течение месяца осаду вооруженных до зубов полчищ белогвардейцев.

Практически все работы, упоминающие оборону Кушки, утверждают что «после снятия осады из крепости было вывезено на Закаспийский фронт порядка 70 орудий». Непонятно, откуда взялась эта совершенно фантастическая цифра, но данный факт также не соответствует действительности. Дело в том, что по данным на начало 1919 года у красных на Закаспийском фронте имелось всего лишь 51 орудие, включая вооружение бронепоездов и Кушкинскую тяжелую батарею. На вооружении последней, состояло 10 орудий, а именно:

орудий 6 дм – 6,

мортир 8 дм – 2,

орудий 3 дм клиновых – 1,

орудий 3 дм поршневых – 1.

Собственно, это и есть те орудия, которые были эвакуированы из крепости после завершения боев. Как уже упоминалось выше, основная часть кушкинской артиллерии была вывезена еще в период Первой Мировой войны. Еще восемь орудий было доставлено в Ташкент в ноябре 1917 года в составе отряда фон Щульца и два орудия оставалось в крепости вплоть до ее захвата белыми в ноябре 1918.

После эвакуации остатков кушкинского арсенала в октябре 1918 года генерал Востросаблин переезжает в Ташкент, где в ноябре назначается начальником Туркестанских советских командных курсов (с января 1919 – Ташкентская школа военных инструкторов) и становится членом РВС Туркестанской республики. В 1920 году Александр Павлович Востросаблин трагически погиб. В августе 1920 года во время возвращения со Съезда народов Востока из Баку около станции Кизыл-Арват его на полном ходу выбросили из вагона поезда. От полученных травм он вскоре скончался.

Красный бронепоезд на основе Кушкинской тяжелой батареи, изготовленный в Чарджуйских железнодорожных мастерских.

В дальнейшем, красное командование уже мало интересовала судьба Кушки, ее гарнизон составлял всего около 70 человек. Однако радиостанция продолжала работать. После захвата Мерва белыми гарнизон запросил по радио помощи у Ташкента и указаний насчет дальнейших действий, но не получил ни того ни другого.

Кушка была захвачена белыми 11 ноября 1918 года. Подробности захвата крепости приведены в воспоминаниях Б.Н. Литвинова. На этот раз полковник Зыков решил прибегнуть к военной хитрости: «Он послал красному коменданту телеграмму, в которой тот предупреждался, что из Мерва прибывает на Кушку военная миссия англичан для переговоров по моменту дня, и ему предлагается прибыть на вокзал с почетным караулом и представителями красной власти для встречи почетных гостей. А сам, взяв роту преданных ему людей, несколько пулеметов и одно орудие, двинулся с нею в самодельных броневиках. 1 ноября Зыков[12] прибыл на станцию Кушка, где его ждал почетный караул, комендант с букетом цветов и прочая знать. Зыков (он по специальности саперный офицер) подвел свой поезд так, что бойцы могли сразу выскочить из вагонов к почетному караулу красных и их обезоружить – и выполнить все это с точностью. Подходивший к нему с букетом роз красный комендант был им тут же арестован, власти и караул сдались без сопротивления, и красная власть в сильнейшей крепости, бывшей всегда на боевом положении, была сменена на белую без пролития и капли крови».

За исключением некоторых малозначительных деталей, вроде букета роз, воспоминания В.М. Краснощекова, одного из работников Кушкинской радиостанции, опубликованные 1963 году, в целом подтверждают версию Литвинова:

«В конце ноября 1918 г. в открытые ворота крепости вошел паровоз и остановился близ депо. С подножки спрыгнул Корнеев, поручик погранвойск. Он потребовал сдать замки от орудий. Получив замки, он вскочил на паровоз и выехал за ворота. И через несколько часов к нам вошел эшелон с белогвардейским отрядом. Штаб расположился в доме, где раньше жил Востросаблин. Комендантом был назначен полковник Базилевский».

В работе Филиппова приведена другая версия захвата Кушки белыми. Он упоминает, что крепость удалось захватить после того, как у гарнизона кончились снаряды. Командиру крепостного отряда удалось скрыться, а защитники крепости (70 человек) были взяты в плен и отправлены на принудительные работы в Мерв и Асхабад. Впоследствии некоторая часть бойцов была мобилизована в войска Закаспийского правительства.

Многим бойцам и командирам из гарнизона удалось укрыться в окрестных поселках и наладить связь с оставшимися сотрудниками радиостанции. Белым командованием были арестованы и расстреляны за участие в подпольной деятельности большевики-кушкинцы Моргунов, Лобоносов и Копылов.

Во второй половине мая 1919 г., в связи с приближением красных войск к Мерву белый гарнизон Кушки начинает поспешную эвакуацию. Последний состав с отрядом Зыкова в количестве 180 человек успел дойти только до Тахта-Базара, после чего, узнав об оставлении Мерва, белогвардейцы перегрузили имущество на лошадей, и ушли горными тропами к Сераксу. Представляет определенный интерес личность полковника Зыкова. В советской литературе упоминается только то, что он был командиром Мургабского участка фронта. Литвинов называет его саперным офицером, а в книге Р.М. Эсенова «Большевистское подполье Закаспия» говорится, что Зыков был бывшим приставом Тахта-Базарского уезда, т. е. полицейским служащим.

Отряд Ревякина подошел к станции Кушка 24 мая 1919 года. К этому времени в Кушке уже провели митинг, сформировали ревком и передали по радио сообщение в Ташкент. Председателем ревкома был избран И.М. Чернявский.

С захватом Кушки Красная Армия вышла к афганской границе. Отряд Ревякина оставался в течение месяца в Кушке в качестве гарнизона крепости, а его командир был назначен комендантом крепости и начальником Кушкинского укрепленного района.

В июне 1919 года Ревякин в сопровождении части его отряда в соответствии с постановлением ЦК Туркестанской республики и РВС Закаспийского фронта был направлен с дипломатической миссией в Афганистан к Ярмамет-Хану, к одному из вождей группы пограничных пуштунских племен «для восстановления добрососедских отношений».

В архиве Ревякина имеется уникальная фотография, сделанная во время этой миссии, где он запечатлен с группой афганских вождей.

После возвращения из Афганистана руководству Туркестанской республики была направлена докладная записка следующего содержания:

«Население крепости Кушки определенно стоит за Советскую власть. Организован револком, состоящий исключительно из коммунистов, приходится бороться со склонностью мыслить даже некоторых коммунистов по-меньшевистски. У нас было собрано два собрания всего окрестного населения Кушки, митинг. На митинг пришли при большом подъеме.

Партийные собрания бывают часто, почти все рабочие Кушки, поселяне записываются в партию коммунистов. Я из своей библиотеки выдал программу, устав партии и другую программную литературу, которая прямо-таки расхватывается населением. Было бы желательно для правильности организации работы револкома, чтобы политотдел выслал в Кушку опытных партийных работников. Население испытывает нужду преимущественно в мануфактуре и обуви. В револком необходимо выслать деньги.

Население поселков, в большинстве зажиточное, с афганистанцами установили самые дружественные отношения. Необходимо [с афганцами] установить торговые сношения. К большевикам афганистанцы [относятся] сочувственно, меньшевиков не любят за их дружбу и союз с Англией. По сообщению пограничного хана, в Индии революция[13]. В настоящий момент приходится улаживать разные пограничные недоразумения. Более секретные сведения об отношении Афганистана к переговорам о передвижении войск последнего я сообщу шифровкой в Реввоенсовет. Прошу сообщить, могу ли я производить информации телеграфно, так как поезда в Мерв ходят редко. Крайняя необходимость в поезде, просил бы политотдел [взять] интернат его к себе. Вся литература направляется в поезд, высылайте возможно скорее, жду указаний.

Политический комиссар 1 боевого поезда Черник».

Отряд Ревякина находился в Кушке до конца июня 1919 года. На посту коменданта крепости Ревякина сменил И.М. Чернявский, ставший впоследствии начальником Особого отдела местной ВЧК и одним из командиров Тахта-Базар-ского погранотряда. С октября 1919 по октябрь 1920 года комендантом крепости и начальником Кушкинского укрепрайона был Н.Н. Матвеев, оставивший воспоминания о своей службе в крепости. В 1920 году в Кушке разместился кавалерийский полк, приступивший к охране границы с Афганистаном. В этом же году гарнизон крепости Кушка был награждён Почётным революционным Красным Знаменем, а в 1928 году – орденом Красного Знамени. Поселок Алексеевский был переименован в Моргуновский, в честь механика радиостанции и комиссара крепости Георгия Саввовича Моргунова, расстрелянного белыми.

Во время Великой Отечественной войны в крепости располагалось Арзамаское военное пехотное училище и 1-е Туркестанское стрелковопулеметное училище. Военный гарнизон в Кушке находился вплоть до распада СССР в 1991 году. Ныне это город Серхетабад Туркменистана. Поселок Моргуновский в 2009 году был переименован в Серхетли. В настоящее время мало что в Кушке напоминает о ее героическом прошлом. Бастионы почти полностью разрушены, казематы завалены. Однако сохранился гигантский «Южный Крест», возвышающийся над городом и несколько памятников советского времени. В городе работает краеведческий музей, где собраны реликвии и документы по истории крепости.

В июне 1919 года отряду «1-й Боевой поезд» от ТурЦик, Совнаркома и РВС Туркестанской республики было вручено почетное Красное Знамя за бои на Закаспийском фронте.

После занятия красными города Теджена 7 июня, станции Душак 20-го и станции Арман-Сагат 25 июня, войска Закаспийского фронта приблизились к поселку Каахка, который они безуспешно пытались взять еще осенью 1918 года. К станции Каахка – последнему мощному укрепленному узлу обороны перед Асхабадом, белое командование стянуло наиболее боеспособные части, перебросило подкрепление и имеющиеся в наличие бронепоезда.

Номер газеты «За социалистический реализм» с воспоминаниями Ревякина о штурме ст. Каахка.

Командующим Закаспийским фронтом белых был назначен генерал Б.П. Лазарев с оставлением за ним должности начальника Отдельной Закаспийской дивизии. В феврале 1936 года в газете «За социалистический реализм» были напечатаны воспоминания Ревякина о штурме станции Каахка.

«Мы 12 человек разведчиков, лежа, притаившись за глыбами камней, плотным кольцом окружали горную хижину на высоте 900 метров над уровнем моря. Сквозь освещенные и раскрытые окна хижины были видны ее обитатели: 7–8 человек офицеров в форме и одна женщина. Все они были пьяны. Пользуясь громким пением и спорами, мы подошли под самые окна – и без единого выстрела обезоружили их. Таким образом, был захвачен белый артиллерийский наблюдательный пост, господствовавший в то время над местностью в горах под станцией Каакха, в тылу у белых, откуда, как на ладони, было видно в ясную погоду все расположение частей Красной армии и белых, занимавших станцию Каакха Ср. – Аз. Жел. дороги.

1918 год был злополучным годом. В этот год два раза ходили наши части в наступление на станцию Каакха, оперируя в песках Кара-Кума, несли колоссальные потери убитыми и ранеными, и обессиленные, отступали назад. И только в 1919 г. в августе месяце совещание командиров частей Закаспийского фронта решило взять, во что бы то ни стало станцию Каакха и тем самым нанести окончательный разгром белым, исходя из того, что вплоть до Красноводска у белой армии не было таких укрепленный пунктов, где им можно было закрепиться. Решено было пойти на риск.

Произвести наступление со стороны песков, кавалерии поднять пыль, открыть со стороны песков артиллерийский огонь по станции Каакха, окопам и блиндажам противника, одним словом, этот удар должен был заставить противника сосредоточить все внимание в течение 2–3 дней на пески и развалины. А нам надлежало сняться с эшелонов, обойти горами в обход станцию Каакха. В горы дорог не было. Да и части наши не были приспособлены для горных переходов при бездорожье.

Переход был чрезвычайно трудный, ведь нужно было в течение суток проблуждать по горным хребтам более 40 километров. Идти надо было ночью без шума и почти полным составом наших сил, оставив в тылу на исходном пункте только 3 эскадрона кавалерии, 2 бронепоезда, десятка два эшелонов без охраны и два самолета.

Размер статьи не позволяет мне описать поход более подробно, но следует отметить, что этот поход был самым трудным этапом из всех наступлений, которые нам приходилось преодолевать за эти годы. Трудность перехода, который мы совершили, принесла нам победу. Тогда мы находились в угрожающей для жизни обстановке и на руках вытаскивали на кручу гор нашу артиллерию (8 орудий и зарядные ящики), и если бы были замечены белыми то достаточно 2–3 пулеметов, чтобы всех нас – тысячи человек – уложить до единого. Но среди наших красноармейских частей и среди туркмен, которые двумя днями раньше перешли на нашу сторону – не нашлось, ни одного перебежчика, и мы оставались незамеченными. Кроме того, на захваченном нами наблюдательном пункте уже сутки работали наши артиллеристы и подавали сигналы зеркалами и фонарями батареям белых. Что красные ведут наступление на позиции со стороны песков.

Бронепоезд белых «Партизан», захваченный при штурме ст. Каахка.

А у песков разъезжали только два эскадрона 1-го Туркестанского кав. полка, поднимали пыль и дразнили белых; артиллерия последних не жалела снарядов и стреляла залпами целый день «в божий свет, как в копеечку», как говорили наши герои революции-красноармейцы, наблюдая из-за гор за этой стрельбой. Через сутки в 4 часа утра мы лавиной спустились с гор и обложили полукольцом ст. Каакха в тылу у противника. По сигналу нашего самолета, бросившего бомбу на станцию, наши бронепоезда открыли ураганный огонь по окопам белых и станции. Белые забегали, и стали спешно бросать подкрепления в окопы. А у нас руки «чесались» ввязаться в бой и насесть им на «хвост». Но приказа не было, и мы ждали, наблюдая на расстоянии 1,5 км за растерянностью противника. Из тыла белых показались дымки – это шли 2 эшелона подкреплений и за ними «герой» белогвардейцев в Закаспии – бронепоезд «Корнилов».

Я командовал при охвате станции левым флангом и находился со своей частью («1-й Боевой поезд» Красной Армии) вблизи тыла с белыми. На меня была возложена задача – перерезать железнодорожную линию, взорвать путь и мосты в тылу противника. И когда показались подкрепления, бронепоезд «Корнилов» и два эшелона (юнкеров и кадетов, как потом выяснилось), я со своей командой подрывников уже взорвал первый за стрелками станции, малый железнодорожный мостик и посадил бронепоезд и эшелоны белых на станции, отрезав путь к отступлению. Теперь встала задача – пропустить ближе к станции подкрепления противника и в тылу у них подорвать пути и мосты, чтобы захватить и их. Поэтому пришлось нашей небольшой группе бежать в тыл противника, скрываясь за насыпью и в арыках; сидя в засаде мы пропустили первые два эшелона ближе к станции за мост, под который были заложены последние наши запасы пироксилина, взятые с собой (оставались несколько шашек и ручные гранаты). Как раз на самом мосту оказался хвост второго эшелона. «Корнилов» остановился в полукилометре от последнего эшелона и открыл ураганный огонь по нашим наступающим на станцию частям из шести орудий и пулеметов. Мы же опять забрались в тыл «Корнилову» и, заложив последние шашки и гранаты, взорвали рельсы в двух местах. «Корнилов» начал отходить. Первый разрыв рельсов он проскочил на тихом ходу. У второго остановился, вышли несколько человек и сбросили накладной мостик. Нашими выстрелами мы сняли 2–3 человека, но укладка все же была произведена и «Корнилов» извергая снаряды и пули, ушел. Было крайне обидно и мы поклялись его захватить, что было достигнуто в одном из последующий боев на ст. Казанджик Ср. – Аз. жел. дор. в том же 1919 г., в ноябре месяце. После 4-х часового боя наши части захватили станцию Каахка со всем содержимым – 2 бронепоезда, эшелон штаба фронта, эшелоны снабжения, более 3000 человек пленных и др., при очень незначительных потерях с нашей стороны. Потеря ст. Каахка была самым крупным поражением, которое имели белогвардейцы на Закаспийском фронте в течение 1918—19 гг.».

Ко всему сказанному следует добавить, что два бронепоезда, доставшиеся красным после взятия ст. Каахка 3 июля, это «Три мушкетера» и «Партизан». В бою принять участие они не смогли, поскольку орудиям мешали близлежащие скалы, а на линию огня им не позволяли выйти многочисленные составы, скопившиеся на станции.

С. П. Тимошков, фото периода Гражданской войны.

Впоследствии Кизил-Арватскими железнодорожными мастерскими были оборудованы и отправлены на фронт еще несколько бронепоездов, причем им давали названия в честь потерянных, так два из них были вновь названы «Партизан» и «Три мушкетера» (впрочем, их постигла участь своих предшественников). Так что общее количество белых бронепоездов на Закаспийском фронте не сильно менялось. Бронепоезд «Дозорный» был поврежден и захвачен красными у станции Кодж в сентябре 1919 года. Бронепоезд «Гроза» был брошен белыми у станции Казанджик в декабре 1919 года, бронепоезд «Корнилов» достался красным после боя на ст. Айдин также в декабре 1919 года. Еще одна «Гроза» была захвачена красными на ст. Янгаджа в феврале 1920 года. Известно, что «Дозорный» и «Корнилов» были использованы впоследствии командованием красных в боях за взятие Красноводска.

Что касается пленных, то в других своих заметках Ревякин указывает цифру уже в 800 человек. Ближе к истине, представляется, количество пленных в 400 человек, приведенное в телеграмме Полевого штаба Закаспийского фронта в Ташкент от 3.07.19. Во время штурма получил ранение осколком снаряда командующий фронтом А. П. Соколов, награжденный за этот бой орденом Красного Знамени. Руководство войсками фронта временно принял командир 1-го Туркестанского стрелкового полка С. П. Тимошков.

Путь на Асхабад был открыт. Белое движение в Закаспийской Области переживало очередной кризис. Под впечатлением неудачи под Каахка, Комитет общественного спасения сложил свои полномочия и принял решение об эвакуации Асхабада и отступлении к Красноводску. Власть в крае полностью перешла под контроль военных властей, подчинявшихся Деникину.

По словам Литвинова, белое командование принципиально не хотело уличных боев и гибели мирного населения в Асхабаде, поэтому оно при посредстве персидского посланника договорилось с красным командованием Закаспийского фронта о бескровной сдаче города. «Тяжесть положения состояла в том, чтобы сдать красивый и богатый город новой большевистской власти без эксцессов и выступлений местных большевиков, и это не только дать покой ни в чем неповинным жителям, но и сохранить это русское достояние за русской, хотя бы и красной властью, не давая его ни англичанам, ни сепаратистам туркменам. В этом помог и нам, и красным персидский консул, ставший посредником между белыми и красными. И постепенно улица за улицей молчаливо, без выстрелов переходила из рук белых дозоров в ведение постов красной милиции. Это постепенное очищение города подходило к станции, где белые… подходили к составам и садились.

Эвакуация была произведена генералом Савицким образцово. К каждому белому дому, желавшему эвакуироваться, прибывала арба в сопровождении милиционера. На нее погружались вещи и отвозились к поезду. Недоразумений и толкотни было весьма мало».

Красные войска вошли в Асхабад 9 июля. Буквально через несколько дней Асхабад был переименован в Полторацк, в честь комиссара Павла Полторацкого, расстрелянного меньшевиками в июне 1918 года. Ревякин назначается начальником гарнизона г. Полторацка и позже военным комиссаром Закаспийской области.

Еще до отступления из Асхабада белые войска стали применять тактику последовательного уничтожения железнодорожных путей. Как сообщал С.Т. Филиппов, для этих целей были использованы специальные угольники, собранные из двух рельс и вагонной оси. Эти угольники цеплялись к платформе, а она, в свою очередь, к паровозу. Вагонная ось угольника подкладывалась под рельсы и, при движении, паровоз срывал костыли со скоростью более восьми верст в час. Таким образом, постепенно были разрушены большинство перегонов от Асхабада до Красноводска. Все это требовало привлечения дополнительных сил и времени на восстановление пути. Работы по восстановлению пути продвигались крайне медленно – по 3–4 км в сутки.

В августе из Красноводска были выведены последние части английского экспедиционного корпуса. Англичане оставили там только военный госпиталь.

В дальнейших боях на Закаспийском фронте отряд «1-й Боевой поезд» участия не принимал, поскольку в конце августа был переброшен на Актюбинский фронт, о чем пойдет речь ниже. Однако, для полноты картины, следует рассказать о завершающем этапе боев в Закаспии.

Войска Туркестанской республики в течение сентября продолжали продвигаться в сторону Красноводска, 1 сентября после четырехдневных боев ими была захвачена станция Вами. На очереди стояло занятие станции Кодж и города Кизил-Арват, последнего крупного и важного пункта на пути к Красноводску. На тот момент силы Закаспийского фронта составляли три пехотных полка и формировавшийся кавалерийский полк. Наиболее сильный в боевом плане Казанский полк в конце августа приказом Реввоенсовета Туркестанской республики был направлен на Актюбинский фронт, а позднее переброшен в Фергану. Значительные гарнизоны были оставлены в Мерве, Полторацке, Кушке и Каахке. Все части фронта были разделены на три группы. Передовая группа находилась непосредственно на фронте, центральная, со штабом – в Полторацке, тыловая – в районе крупных станций Тедженского и Мервского уездов. Эти группы выполняли боевые задания поочередно, меняясь каждые две недели.

Силы противника к началу наступления на ст. Кодж состояли из: 1-го Туркестанского полка (бывшего отряда Литвинова) в 700 штыков, 1-го Закаспийского полка в 600 штыков при 18 пулеметах, Кизил-Арватского батальона в 300 человек при 6 пулеметах, Дагестанского конного дивизиона 120 сабель (командир – ротмистр Тутушев), иомудского и киргизского конных отрядов, тедженского и мешедского партизанских отрядов при 8 пулеметах, двух легких батарей при 6 орудиях, шести бронепоездов, общей численность около 2500 человек. В середине сентября с Кавказа по приказу Деникина к белым были переброшены подкрепления в числе 480 человек, 7 орудий и 40 пулеметов. Правда, по словам перебежчиков, это были бывшие красноармейцы, взятые в плен на Ставрополье и мобилизованные в Белую армию. Основные силы противника были сосредоточены на перегоне Кодж – Кизил-Арват.

Парад Красной армии Туркестана после захвата Асхабада.

Наступление красных частей на ст. Кодж началось утром 16 сентября. Обходная группа под командованием Лобачева (командира 1-го Туркестанского полка) в составе 1-го Туркестанского полка, 1-го Черняевского полка, 1-го Закаспийского кавалерийского полка, Тедженского и Полторацкого конных отрядов, общей численностью 2500 бойцов при 8 орудиях, выступила со станции Вами 14 сентября вечером. К утру 16 сентября они обошли Кодж, оказавшись в тылу белых войск, подорвали железнодорожные пути и сожгли мост. Вскоре красные части были обнаружены и атакованы двумя бронепоездами противника. После артиллерийской дуэли, один из бронепоездов – «Дозорный», прикрывавший станцию Кодж был подбит и захвачен силами пехоты.

Со стороны Кизил-Арвата белыми были выдвинуты подкрепления – еще два бронепоезда и эшелон с батальоном кизил-арватских рабочих в количестве 400 человек. Противник восстановил пути и стал теснить красные части, ведя массированный артиллерийский огонь. Бой продолжался до 5 часов вечера, после чего советские полки не выдержали напора и стали отходить на исходные позиции к станции Вами. Лобовая группа, атаковавшая Кодж вдоль железной дороги, сдерживаемая огнем из дальнобойных орудий, не сумела вовремя восстановить разрушенные белыми пути перед станцией и вывести на линию огня свои бронепоезда. Во время боя были убиты командир Черняевской батареи австриец-интернационалист Кригер, командиры 1-го и 2-го батальонов Туркестанского полка Носенко и Кацстадзе и более 10 красноармейцев. Были оставлены два орудия и два пулемета (Литвинов пишет, что белыми была взята целая 4-орудийная поршневая батарея).

После неудачи у станции Кодж Реввоенсовет фронта во главе с Паскуцким затребовал у Ташкента подкреплений. Вскоре на передовую прибыли 1-й Оренбургский (командир Д.Е. Коновалов) и 1-й Коммунистический (командир Романов) полки, освободившиеся после ликвидации Актюбинского (Северо-Восточного) фронта общей численность около 2500 человек. Вторая попытка штурма станции Кодж, предпринятая 5 октября стала более удачной. Схема операции была аналогичной. Войска были разделены на две группы. Первая, куда входили пехотные части и артиллерия, под прикрытием бронепоездов наступала прямо на станцию вдоль железнодорожных путей, вторая, состоящая из кавалерии, была брошена в обход. Несмотря на то, что удалось подорвать пути в тылу у противника, отряды белых вырвались из кольца и стали отступать к Кизил-Арвату.

Город Кизил-Арват был достаточно крупным для Туркестана населенным пунктом. Количество жителей достигало 17 тыс. человек. В городе располагались Главные железнодорожные мастерские Средне-Азиатской железной дороги – основной арсенал, ремонтная и производственная база Закаспийского правительства. В этих мастерских были изготовлены все бронепоезда белых войск Туркестана, производилось и ремонтировалось вооружение и военное имущество. Рабочие мастерских были одними из организаторов Асхабадского восстания в июне 1918 года и сформировали отдельный батальон, принимавший активное участие в боях на Закаспийском фронте на стороне белых. Кроме того, город окружал обширный оазис, являвшийся продовольственной базой для войск противника, за которым до самого Красноводска тянулась сплошная безводная пустыня.

Наступление на Кизил-Арват началось 14 октября. Командование фронтом во главе с Паскуцким и Тимошковым решило применить проверенную тактику глубокого обхода и окружения противника, разделив войска на несколько групп. Главные силы были направлены со станции Кодж по горным проходам с левой стороны железной дороги в сторону Кизил-Арвата в 15–17 км от линии железной дороги. Рано утром 16 октября пехота и кавалерия, не дождавшись артиллерии, застрявшей в горах, атаковала так называемые «Скобелевские ворота» – ущелье, представлявшее проход к Кизил-Арвату со стороны гор. К 10 часам в результате боя ущелье и прилегающие высоты было захвачено. Дальнейшее продвижение застопорилось из-за отсутствия артиллерии. Около 12 часов дня подошедшие батареи красных открыли ураганный огонь по Кизил-Арвату. Не выдержав обстрела, белые части оставили город и стали отходить по железной дороге, остановившись в 15 км от Кизил-Арвата. По утверждению Литвинова командование белых было готово к тому, что Кизил-Арват придется оставить. В течение месяца осуществлялась эвакуация мастерских и персонала с семьями в Красноводск и Джебел. Здесь представляется уместным привести отрывок из воспоминаний Литвинова, объясняющий каким образом бронепоезда белых, захваченные красными войсками, вновь «оказывались» у противника.

«Общий отход на плоскости прикрывали наши бронепоезда. Один из них, «Партизан», был в голове, в 2 верстах от Кизил-Арватского семафора и наблюдал за противником. Совершенно неожиданно на него налетела бригада красных оренбургских казаков и лавой в конном строю бросилась на него, окружив его кольцом.

Железнодорожные пути Средне-Азиатской дороги, разрушенные отступающими войсками белых, лето 1919 г. Фото из архива Ревякина.

Подскакавшие казаки забросали паровоз и вагон ручными гранатами прямо в окна и по колесам. Этот налет конницы красных имел большой успех. Паровоз был подбит, а главный блиндированный вагон из гофрированной полутрубчатой стали, которым может гордиться и современная военная техника, был буквально изуродован. Большинство амбразур исковеркано так, что нельзя было стрелять из орудий и даже пулеметов. Отстреливались вручную, ибо налетевшие оренбуржцы находились в мертвом пространстве, другие били из винтовок. Все дело было нескольких минут. Бронепоезд пропадал. Он был один. Задние броневики уже отошли к Дженакиру. Но «Партизан» успел протелеграфировать о помощи. Впереди на единственном пути стояли «Три мушкетера» с длинными пушками, почти незабронированный поезд (построен взамен и в помощь подбитым под Каахка «Трем мушкетерам») (выделено П. Е.). Когда ему было приказано идти, то командир такового заявил протест: «Куда же идти? На верную гибель – «Партизан» уже пропал, теперь пропадет и «Три мушкетера», ибо как же пойдут полуоткрытые платформы с длинными морскими пушками вечером против рассыпавшихся тысячи красных». Это слышал командир бронепоезда «Гроза», капитан Вихров, стоявший в затылок «Трем мушкетерам» (разъезда не было). Он сказал, чтобы тот немедленно шел, а «Гроза» за ним. Произошел спор. Разгорячившийся Вихров дал пар своей «Грозе», подошел к «Трем мушкетерам» и толкачом повел их вместе с собой к «Партизану», который, таким образом, и был, наконец, выручен. Его заменила «Гроза» и «Корнилов» и они разогнали красную конницу. В темных сумерках доставлен был на станцию «Партизан». Он был помятый, и его пришлось отправить на несколько дней в Джебел на поправку». В советской исторической литературе, посвященной событиям Гражданской войны в Туркестане и Закаспии, как правило, чаще всего упоминается штурм станции Каахка. Это связано, как уже отмечалось выше, с тем, что именно Каахка являлась, своего рода камнем преткновения для советских войск, именно с взятия этой станции наступил коренной перелом в боевых действиях. До этого красные войска Закаспийского фронта лишь освобождали оставленные ранее населенные пункты. После взятия Каахка начался, по образному выражению Филиппова «1000-верстный поход на Красноводск». Однако сам штурм Каахки протекал скоротечно и потери со стороны красных там были минимальны. В отличие от него бои за Казан-джик и Айдин гораздо менее известны, хотя они были больше по масштабам, количеству участвовавших войск и потерям с обеих сторон. Эти бои (2—17 декабря 1919 года), в результате которых были захвачены наряду с этими населенными пунктами еще несколько поселков и станций (Искандер, Узун-Су, Ахча-Куйма и др.), справедливо рассматривать как единую операцию, тем более что и в сводках с фронта они фигурируют вместе. Именно в сражении за Казанджик и Айдин были окончательно разгромлены части Белой туркестанской армии, и падение Красноводска стало лишь вопросом времени. В течение ноября 1919 года советские войска на Закаспийском фронте были реорганизованы. Закаспийский фронт временно, до прибытия в Туркестан управления 1-й армии, был преобразован в Закаспийскую армейскую группу, а в начале декабря все войска на Красноводском направлении были сведены в 1-ю Туркестанскую стрелковую дивизию, состоящую из двух бригад. Ее командиром был назначен С.П. Тимошков. В первую бригаду вошли 1-й Туркестанский и 1-й Черняевский стрелковые полки; во вторую бригаду – 1-й Оренбургский сводный и 1-й Коммунистический полки. Из всех артиллерийских подразделений стрелковых полков были сформированы два артиллерийских дивизиона. Командиром 1-го Закаспийского артиллерийского легкого дивизиона стал В. Г. Пачандо, 2-го дивизиона – Беседин. Позднее, в феврале 1920 в 1-ю Туркестанскую дивизию была добавлена третья бригада, бывшая 1-я бригада 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии.

К 1 декабря общее количество войск Закаспийской армейской группы составляло 9600 человек. Из них непосредственно на фронте находилось 5600 бойцов, остальные располагались в гарнизонах и в тылу.

Групповой снимок командиров Закаспийского фронта из архива Ревякина. Первый ряд, сидят, слева-направо: М.А. Мжельский, военлёт Черний, ком. авиаотряда Стародумов, неизвестное лицо, К.П. Ревякин, военлёт Горбунов. Стоят, слева-направо: С.Т. Филиппов, предположительно Б.Н. Иванов, Н.А. Паскуцкий. Фото лето 1919 г.

В Туркестанской белой армии также произошли существенные изменения. Ее командующим стал генерал-лейтенант Б. И. Казанович. Это был уже четвертый командующий после И.В. Савицкого, Б.П. Лазарева и А.А. Боровского за прошедшие полгода. Войсками фронта командовал генерал-майор Б.Н. Литвинов. Его силы состояли из Сводного Туркестанского стрелкового полка (около 1100 человек), Сводного Закаспийского полка (1200 человек), 1 роты бойскаутов Асхабада, 1 конного Туркменского полка (500 человек), 1 конно-партизанского дивизиона (3-го эскадрона полковника Зимина), 1 конного дагестанского дивизиона (2-го эскадрона ротмистра Тутушева), 1 конного отряда туркмен Нияз-Кули (100 человек), 1 конного отряда Рогожина (100 человек), 2 легких, 1 тяжелой, 1 горной и 1 гаубичной батареи (8 легких, 4 горных, 4 гаубичных и 2 тяжелых 5-дюймовых орудий) и 6 бронепоездов.

Войска белых были разделены на 4 группы: ст. Искандер – полковник Фоменко (Закаспийский полк, 2 бронепоезда и конница с 2 батареями); ст. Узун-Су – полковник Самарин (Туркестанский полк, 2 бронепоезда с 2 батареями и конница); ст. Казанджик – резерв (2 роты рабочих, 1 рота афганцев, 1 рота бойскаутов, 2 бронепоезда, конница, артиллерийская батарея); и Ахча-Куйма – конный отряд Нияз-Кули.

Непосредственно перед началом сражения в Казанджик был доставлен из порта Красноводска отдельный батальон 5-го Сибирского полка в количестве 1500 человек, сформированный из солдат, вернувшихся из Франции и германского плена, большею частью из уроженцев Сибири под командованием полковника Бурко-Павловского.

Подробности боя за ст. Казанджик изложены в донесении полевого штаба Закаспийской армейской группы от 9 декабря 1919 года.

«Вечером 2 декабря 1919 полки Красной армии Закаспийского фронта со знаменами и оркестром музыки при полнейшем походном порядке выступили с передовой линии близ Кизил-Арвата в глубокий обход неприятелю на ст. Казанджик, главную базу действующих сил противника. Четыре ночи продолжался поход форсированным маршем по голым степям по очень холодной погоде с резким леденящим ветром, но неимоверными усилиями красноармейцев все препятствия были побеждены, и в ночь на 6 декабря мы заняли позицию у самого Казанджика.

Приказом Реввоенсовета фронта о наступлении бой был назначен на 5 декабря, но ввиду ужасной погоды и сильного тумана армия потеряла направление и не могла достичь вовремя назначенных позиций, но подрывная команда исполнила свою задачу и в ночь на 5 декабря взорвала мост на перегоне Узун-Су – Казанджик, захватив на нем пост 18 человек солдат, 5 офицеров с 1 пулеметом. Этим мы обнаружили свое движение. К вечеру 5 декабря противником были сделаны следующие приготовления. Силы, занимавшие станцию Искендер, были оттянуты на станцию Узун-Су и там высажены из эшелонов. Силы, бывшие на Узун-Су, были подвезены на десятую версту к Казанджику и также высажены. Все эшелоны из-под них были отосланы в Казанджик. На перегоне же Узун-Су – Казанджик были оставлены только три броневика. В Казанджике же стояла главная надежда белогвардейцев – отдельный батальон в 900 штыков 5-го Сибирского полка, составленный из старых солдат, недавно прибывших из Франции и германского плена. Этими силами предполагалось обхватить и разбить нашу наступающую армию.

Удостоверение Ревякина, подписанное Н. А. Паскуцким и Б. Н. Ивановым.

Рано утром 6 декабря начался бой за обладание Казанджиком. Бой был упорный, но короткий. Батальон сибиряков, настроенный в пользу Советской власти, перебив часть своих офицеров, весь перешел на нашу сторону. Броневик, штаб дивизии и два эшелона неприятеля, с самого утра стоявшие далеко за семафором, прорвались в сторону Красноводска. Казанджик был занят нами в десять часов 15 минут. Захвачены следующие трофеи: пять составов, девять вполне исправных паровозов, два орудия, несколько пулеметов, один исправный аэроплан истребитель, до 500 разнокалиберных снарядов, более ста тысяч патронов, свыше тысячи винтовок, четыре с половиной тысячи пудов нефти и много другой военной добычи. Вслед за убегающим противником в сторону Красноводска на одном из захваченных эшелонов было организовано преследование. Два полка и три броневика противника, находившиеся на перегоне Узун-Су – Казанджик, с занятием нами Казанджика оказались отрезанными. Около одиннадцати часов начался бой с этими частями, желавшими, во что бы то ни стало прорваться в сторону Красноводска. Бой к вечеру принял небывало ожесточенный характер. Густые цепи противника во главе с сильно пьяными офицерами отчаянно двигались под жестоким пулеметным и ружейным огнем. Наши цепи, сделав выдержку, подпустили противника на близкое расстояние и открыли ураганный пулеметный и оружейный огонь. Противник обратился в паническое бегство, оставляя груды убитых. Ввиду наступления темноты и неопределенности положения с Красноводской группой противника преследование бегущих не продолжалось. Достигнув броневиков, офицеры немедленно собрали остатки своих сил и спешно двинулись в горы, имея целью соединиться с Красноводской группой или в случае невозможности соединения пробраться в Персию. Бежавшим противником были захвачены с собою все полевые орудия и пулеметы. У орудий на броневиках были сняты замки и также увезены с собою. Солдат, не желавших идти в горы, офицеры на месте убивали.

После боя к нам перешло 150 человек. С утра 7 декабря наша кавалерия открыла преследование в горы. На пути было подобрано два замка от орудий, семь полевых орудий, несколько пулеметных тел, много набитых патронами пулеметных лент и прочее. Железнодорожная линия была исправлена, и броневики противника «Партизан», «Гроза» и «Дозорный» были привезены в Казанджик. На броневиках оставлено семь орудий, из коих два зенитных, одно дальнобойное 105 мм и четыре скорострельных разных систем, несколько сот снарядов, масса патрон, пулеметы, телеграфное и телефонное имущество и прочее. Точный подсчет трофеев не закончен.

Ночью 7-го декабря произошло соединение с нашими частями, стоявшими перед Искандером и действовавшими следующим образом: согласно приказа наша лобовая группа перешла в наступление на передовых линиях утром 5 декабря и до вечера 6 декабря стеснила отрезанную группу противника на перегоне Узун-Су – Казанджик, заняв в течение своего наступления станции Искандер и Узун-Су. Преследование, как в сторону Красноводска, так и бежавших в горы продолжается. Перебежчики передают, что бежавшие в горы никаких запасов продовольствия не имеют. При высадке полков из эшелонов 5 декабря было выдано каждому солдату только по два фунта хлеба. Преследование противника не увенчалось успехом, так как он, пользуясь горными проходами, скрытно прошел на станцию Ахча-Куйма. Броневики наши начали продвигаться вперед. В настоящее время передовой броневик находится на восьмой ветке».

Версия событий боя по воспоминаниям Литвинова, в целом, подтверждает приведенное донесение, однако бросаются в глаза некоторые различия, которые имеет смысл изложить ниже.

Во-первых, следует иметь в виду, что белое командование было осведомлено о намерениях солдат отдельного сибирского батальона перейти на сторону красных. Еще за несколько дней до боя Литвинов распорядился разместить батальон в тылу, в и. Ахча-Куйма, однако его приказ был отменен генералом Казановичем и сибиряки были направлены в Казанджик. Непосредственно накануне боя Литвинов приказал артиллерийской батарее в случае попытки перехода батальона к врагу открыть огонь по изменникам. Осведомлен он был и о том, что сибиряки собираются расправиться со своими офицерами – 5-й офицерской ротой в количестве 350 человек. «Я принял ряд мер на случай предательства сибиряков: поставил батарею капитана Корчинского так, чтобы он в случае измены расстрелял бы эту сволочь; роту афганцев поставил во внутренний караул городка. Лично от моего вагона сибиряки были в 500 шагах в казармах железнодорожного батальона. Вечером того же дня ко мне пришел доблестный штабс-капитан Карамосков. Он подтвердил мне, что все сибиряки, кроме 5-ой добровольческой офицерской роты, поголовные большевики. Я обещал ему свою помощь и предложил взять его к себе. Тот уныло отказался – все равно убьют (что и сбылось)… Держать у себя тысячи скрытых красных сибиряков для того, чтобы они в критический момент ударили по мне, расчета не было. И я решил, пусть лучше они трогательно соединятся с красными одни, войдя с ними в соприкосновение в том случае, если я их пущу в контратаку на красных, нежели устроят мне праздник в Казанджике». Во-вторых, остается неясность с численностью Сибирского батальона. Литвинов называет цифру в 1500 человек, в советских источниках говориться о 900-х. Представляется вероятным, что последняя цифра – это количество сибиряков, сдавшихся частям Красной Армии, а имеющаяся разница, это убитые ими офицеры 5-й роты, погибшие во время боя и те немногие, кто вышел позже в расположение белых войск. Это подтверждается донесением в Реввоенсовет Туркреспублики «О разложении белогвардейских частей» от 13 декабря 1919 г. Через несколько дней в Красноводске был выгружен второй батальон сибиряков. На этот раз белое командование действовало более предусмотрительно, батальон расформировали, а личный состав раскидали по другим частям.

Литвинов очень драматично описывает сцены ожесточенного уличного боя, разыгравшегося утром 6 декабря на станции и подробности захвата Казанджика красными частями.

«Так прошло до 11 часов дня, когда из горных ущелий потянулись отдельные группы пробившихся из Казанджика героев: пришло одно легкое орудие с капитаном Корчинским и раненым в грудь поручиком Венцелем

Затем человек 8 туркестанцев и, наконец, полковник Бурко-Павловский со своим адъютантом, 10 человек верных сибиряков и с 5 всадниками сибирской разведки. Показания их, конечно, подлежали критике и полной картины нам не давали. Но, в общем, до 10 часов утра там происходило следующее. Сибиряки бросились на свою 5-ую роту, перебили всех добровольцев и офицеров, в том числе доблестного штабс-капитана Карамоскова и бросились на бойскаутов, с детским самоотвержением, отбивавшихся от накинувшихся с фронта красных цепей. Остатки бойскаутов пробились к 5-ой туркестанской роте. Эта последняя совершила что-то невероятное. Перед фронтом было положено огромное число красных (бежавший через 4 дня офицер, взятый ими в плен, показал, что сибиряки в качестве рабочих, закопали более 400 трупов красного Казанского полка – в участке 5-ой роты и тяжелой пушки, почему вся ярость красных обрушилась на эту пушку туркестанцев). С последним патроном пушка умолкла. Остатки туркестанцев с бойскаутами, всего не более 25 человек, стали отходить к горам, отбиваясь за вагонами, домами, стрелками, колесами и т. д. Здесь посты афганцев делали то же самое, по-звериному честно исполняя свой долг. Часовой афганец у арестованных коммунистов, увидев уличный бой во всей его красе, убил четырех красных, подбегавших к вагону, и ранил одного нашего туркестанца, подбежавшего к нему, чтобы убедить в беспомощности охраны, после чего по инструкции начал расстреливать арестованных. Его оттащили наши от этого занятия, остатки афганцев примкнули к туркестанцам и продолжали, отбиваясь, отходить к южной части города, к горам. Они слышали уже выстрелы подходившего Самохина. Корчинский перед подлым расстрелом сибиряков из-за углов в упор, отвел свои пушки за полотно, но, потеряв половину лошадей и прислуги в уличном бою, бросил орудия. Люди караульной роты, не способные к строю офицеры-туркестанцы, кротко, но самоотверженно умирали один за другим, шаг за шагом, в одиночку отходя по переулкам. Полковник Николаев, потеряв связь с группой туркестанцев и тяжелой пушкой, переживал свою внутреннюю драму, прижавшись к углу, уложил из карабина пятерых и погиб один, будучи зарублен».

Схема сражения за ст. Казанджик. Выполнено П. Ермолаевым.

Оставшаяся часть Закаспийского и Туркестанского полков, оборонявшая ст. Искандер и Узун-Су, вырвалась из кольца и ушла горными тропами по хребту. Совершив тяжелейший трехдневный переход, осложнявшийся полным отсутствием воды и холодной погодой, отряды вышли к ст. Ахча-Куйма. Литвинов вспоминает:

«К рассвету все втянулись в горы. Но тут выяснилось, что пушки, разумеется, не могут следовать дальше. Тогда, втащив их на скалу в одном из самых диких мест, сбросили их в глубокую щель. Пулеметы же решили тащить дальше. После этого обходной марш продолжался три дня. Трудно описать те испытания жаждой, которые выпали надолго этих героев… Собирали иней от утренних морозов, убивали верблюдов в надежде найти, по сказкам наших географий, в их горбах воду, которой, конечно, не было. Были случаи сумасшествия. И несли, как величайшую драгоценность, все пулеметы, все ружья, все патроны, чтобы показать, что они не бежали и выполнили все. С умерших от ран и истощения снимали все и навьючивали на себя. По выставленным маякам по низине между оконечностью хребта тянулись группы наших изнуренных, полуживых героев, но с горящими глазами, тащивших пулеметы, ружья, патроны. Многие падали по пути. Вся моя ночная конница на виду у противника была рассыпана на 10 верст пространства и подбирала уже не могущих встать. Бросали им во фляжках воду, чай. Оба оставшихся броневика стояли, готовые к действию на случай атаки красных. Многие бредили на ходу, галлюцинировали. Кое-кто умирал». Далее Литвинов признает, насколько серьезное поражение было нанесено белым войскам под Казанджиком – «Но материально мы потеряли очень много: 60 % состава фронта и ? технических средств. Это, конечно, был разгром, и забывать его не приходилось». Сразу после захвата ст. Казанджик красное командование приступило к организации наступления на ст. Айдин, на которой находились основные силы противника после отступления. Его резервы располагались на ст. Джебел. До этого было необходимо взять впередилежащие Ахча-Куйма и Перевальную. Для глубокого обхода противника было сформировано две колонны. В первую колонну вошли 1-й Оренбургский сводный полк под командой Коновалова, 1-й Туркестанский Советский полк под командой Пильщикова с 3 эскадронами 1-го Кавалерийского полка под командой Тархана и артиллерийская группа (командир В. Пачандо). Задачей первой колонны было обогнуть хребет Малые Балханы и выйти в тыл расположения противника. Вторая обходная колонна под командованием Зацепина состояла из двух сотен 16-го Кавалерийского полка, одного эскадрона 1-го Кавалерийского полка, имела 8 пулеметов и задачу занять ст. Джебел. В состав лобовой группы вошли 1-й Черняевский советский полк при 10 пулеметах, конная разведка и 4 орудия.

Для поднятия воинского духа и контроля за обстановкой 9 декабря в Кизил-Арват, а оттуда в Казанджик прибыл член Реввоенсовета Туркестанского фронта В. В. Куйбышев. Утвердив план предстоящего наступления, он решил лично участвовать в походе на Айдин в составе обходной колонны. Впоследствии, в своих воспоминаниях он поделился впечатлениями об этих днях. «К моменту моего приезда в Кизил-Арват, штабом Закаспийского фронта уже был разработан план захода противнику в тыл. Инициатором этого плана был товарищ Паскуцкий. Операция была необыкновенно сложная: надо было по голой пустыне провести большое количество войск и абсолютно все нужно было брать с собой: снаряды для артиллерии, патроны, продукты и даже воду, потому что кругом не было ни одного источника, ни одной капли воды. В случае неудачи мы все должны были погибнуть в пустыне, так как на обратный путь у нас не оставалось бы ни пищи, ни воды, ни кормов для лошадей и верблюдов. Это делало подготовку к операции крайне ответственной. В нашем отряде, вышедшем в тыл противнику, было четыре тысячи лошадей, у нас были все виды оружия: две батареи артиллерии, конница, пехота, огромный обоз. Мы шли четверо суток. Шли день и ночь, так как судьба операции заключалась в ее быстроте. Если бы противник как-нибудь обнаружил нас, то гибель всех нас была бы неизбежна.

Схема сражения за ст. Айдин. Выполнено П. Ермолаевым.

Условия пути были кошмарные, особенно днем: стояла невыносимая жара, температура доходила до 60 градусов, воды мало, на каждого полагалось в день лишь по три стакана, нельзя было не только освежиться водой при этой температуре, но даже полностью утолить жажду. Особенно, в кошмарных условиях была пехота: несмотря на большие обозы, мы не могли разместить всего по вьюкам на лошадях и верблюдах, и многие вещи красноармейцы несли на себе. Я помню такой эпизод. Один красноармеец свалился от изнеможения и адского солнцепека, и его товарищ для освежения полил лицо его мочой, что значительно укрепило этого красноармейца, ставшего снова в ряды. В конце четвертых суток мы очутились около безлесной песчаной горы, за которой находилась станция Айдын. Нам нужно было обойти эту гору и выйти на линию железной дороги». Обходные колонны вышли со ст. Казанджик вечером 15 декабря. Утром 17-го в густом тумане они достигли окрестностей ст. Айдин. Кавалерийский отряд обошел станцию и подорвал пути в направлении Джебела. Пользуясь туманом, красные части заняли возвышенности в окрестностях станции и открыли по ней массированный артиллерийский и пулеметный огонь. Появление красных отрядов явилось для белых полной неожиданностью. Ответный огонь их батареи открыли с опоздание, когда красноармейцы уже стали приближаться к станции.

Бронепоезд «Гроза», захваченный красными на ст. Айдин.

Белые организовали круговую оборону и стали подтягивать к Айдину свои эшелоны со стороны Перевальной и Ахчи-Куймы во главе с бронепоездом «Корнилов». Командование красных бросило в штыковую атаку 1-й Туркестанский полк, который оттеснил противника к станции. После жестокой рукопашной схватки белогвардейцы предприняли контратаку и отбросили красные части. Обе стороны несли тяжелые потери.

После небольшой передышки красные вновь атаковали станцию силами пехоты и кавалерии. Противник не выдержал натиска и стал отходить в сторону ст. Перевальная и на Джебел. Поскольку путь отступления был отрезан по обе стороны от станции, белым пришлось бросить эшелоны, оставшиеся бронепоезда, артиллерию и уходить через пустыню и горы. Бой закончился только с наступлением темноты.

В бою за Айдин был тяжело ранен командующий войсками белых генерал Литвинов. Разрывом снаряда его контузило и повредило позвоночник. Несколько верных офицеров вывезли его со станции и доставили в Нефтедаг, а оттуда в Красноводский госпиталь. Сцену эвакуации Литвинова из Айдина наблюдал Куйбышев, следивший за отступлением белых войск: «С горки было видно, как противоположная часть пустыни, совершенно ровная, как скатерть, начала усеиваться огромным количеством бегущих людей. На этой же ровной скатерти мы заметили маленький конный отряд человек в десять, убегавший с поля сражения. Как потом выяснилось, это был генерал Литвинов, командующий дивизией противника, со своим конвоем. Мы пустили свою кавалерию, которая усыпала скатерть пустыни огромным количеством убитых и раненых. К сожалению, она не сумела догнать отряд генерала Литвинова, мчавшийся на превосходных лошадях со скоростью значительно большей, чем могли достичь наши утомленные лошади».

А вот как этот эпизод выглядит в воспоминаниях Литвинова: «Пройдя кое-как 500–700 шагов, я упал, так как позвоночник и ноги стали совершенными тряпками. Меня подняли 4 офицера на руки и с этой тяжестью двинулись дальше…Вскоре меня посадили на появившуюся из-под убитого старую лошаденку, и наш отход на северо-запад к Большому Балхану пошел успешнее. Но лошадь тут же ранили, и пришлось опять начать в час по ложке, мучая друзей и переживая в душе драму, что из-за тебя подвергаются гибели 7–8 самоотверженных людей. К счастью все внимание красных было соответственно обращено на войска, оказывавшие им сопротивление. Бой отошел от нас на юг. К 4 часам вечера мы доплелись до отрогов Большого Балхана». Вскоре Литвинов был эвакуирован на Кавказ, командование войсками фронта временно принял полковник Игнатьев.

Вторая обходная группа красных действовала менее успешно. Из-за густого тумана им не удалось дойти до Джебела и отряды вступили в бой в районе полустанка Бала-Ишем. Бойцам удалось захватить станцию и оттеснить белых в сторону Джебела. В бою получил тяжелое ранение командир группы Зацепин. В результате боя за Айдин красными частям достались 10 эшелонов вместе со штабом Сводной Закаспийской дивизии белых, 13 паровозов, два бронепоезда (причем один из них был «Корнилов»), 5 орудий, 30 пулеметов, множество боеприпасов. Станция Джебел была захвачена красными 25 декабря. В тот же день 1-м Черняевским полком был занят п. Нефтедаг с расположенными там нефтепромыслами. Однако надежды, решить вопрос со снабжением паровозов топливом, не оправдались. Скважины были засыпаны, нефтяные вышки сожжены.

После захвата ст. Ягман 28 декабря войска Закаспийского фронта были вынуждены прервать наступление. Как пишет Филиппов: «… наша армия переживала один из самых мрачных и тяжелых моментов за все время существования Закаспийского фронта. Никогда еще фронт не находился в таком безвыходном положении. Армия стала лицом к лицу со страшным врагом – голодом и повальными болезнями, которые грозили принять катастрофический характер и свести на нет всю титаническую борьбу. Армия представляла собой разношерстную изнуренную и оборванную толпу. Красноармейцы походили больше на движущиеся живые тени, чем на живых людей, способных еще держать в руках оружие». Войска испытывали острейший дефицит продовольствия, топлива и фуража. Из-за отсутствия топлива резко сократилось снабжение фронта. Начался падеж лошадей, верблюдов. Чтобы как-то разрядить ситуацию, кавалерийские полки были отправлены назад в Мерв. Более месяца войска приводили себя в порядок и решали проблемы со снабжением.

Английские войска на позициях под Красноводском летом 1919 г.

В течение января полки 1-й Туркестанской дивизии Закаспийского фронта были переименованы: 1-й Туркестанский полк остался первым, 1-й Черняевский полк стал 2-м Туркестанским, 1-й Оренбургский – 3-м, 1-й Коммунистический – 4-м и т. д. Для взятия Красноводска командованием Закаспийского фронта была создана ударная группа, состоявшая из 7 батальонов и 3 рот пехоты, 6 эскадронов кавалерии, 16 орудий, 45 пулеметов и отрядов вспомогательных служб (подрывного, саперного, связи). На железной дороге для огневой поддержки предполагалось использовать трофейные бронепоезда «Корнилов» и «Дозорный». Бронепоезд «Партизан» был поврежден белыми 17 января в результате обстрела ст. Кара-Тенгир дальнобойными орудиями с морских судов. Задача перед красными частями стояла крайне непростая. Город и порт Красноводск расположен на берегу Муравьевской бухты Красноводского залива и прикрыт со стороны суши скалистыми отрогами Куба-Дага, со стороны побережья – полуостровами Челекен и Уфра. Противником были укреплены все наиболее уязвимые направления и выгодные в стратегическом плане позиции. В десяти километрах от Красноводска по линии железной дороги находилась укрепленная линия из траншей, окопов и проволочных заграждений, построенная англичанами еще весной 1919 г. На берегу моря располагались артиллерийские позиции из 14 орудий разного калибра, в т. ч. 4-х тяжелых. По северному склону хребта были устроены полевые укрепления усиленного типа соединенные ходами сообщений. С северо-востока Красноводск прикрывал целый ряд отдельных опорных пунктов на расстоянии 5–6 км друг от друга с 4 скорострельными орудиями. В 1 км от города к северо-западу была установлена и укреплена батарея из 6 дальнобойных орудий. Еще 18 орудий было установлено в разных частях города.

Что касается живой силы, то, по сведениям разведки, противник располагал в районе Красноводска: остатками сводных Закаспийского и Туркестанского полков, сведенными в отдельную бригаду под командованием полковника Игнатьева, сводным кавалерийским полком полковника Колоссовского, группы генерала Репникова, сформированной из сводного Кавказского полка генерала Орлова, Мешедского отряда и отряда генерала Николаева (предназначенного для похода в Хиву). Кроме того в городе находились и другие мелкие отряды, штабные и нестроевые части. Общая численность белых войск в Красноводске приближалась к 4 тыс. человек. Кроме того, белое командование располагало военным флотом, состоявшим из 13 кораблей, барж и вооруженных пароходов, стоявших в Красноводском заливе. Из них четыре корабля: крейсера «Дмитрий Донской», «Америка», «Австралия» и канонерка «Князь Пожарский», были вооружены дальнобойными английскими морскими орудиями калибром 102 мм.

Перед началом штурма города красным войскам было необходимо захватить последнюю перед Красноводском станцию Янгаджа. Для этого в ночь с 1 на 2 февраля в обход станции был направлен 2-й Туркестанский полк, усиленный кавалерией и артиллерией. Обойдя станцию с севера, со стороны мыса Куба – Сенгир, красноармейцы после короткого боя выбили противника из Янгаджи. На станции ими был захвачен бронепоезд «Гроза» и два эшелона. Красноводская операция началась 4 февраля 1920 г. Ударная группа была разбита на 3 колонны, которые в 17 часов выступили в поход со ст. Кара-Тенгир. Правой колонне под командованием командира 2-й бригады Коновалова предстояло обойти Красноводск и выбить противника из прохода Кук-Джул (ущелья, ведущего к городу с севера). Средней колонне под командой Романова была поставлена задача – обойти полуостров Уфра и захватить укрепления Гипсового ущелья, находившегося северо-западнее. Левая боевая колонна, возглавляемая командиром 2-го Туркестанского полка Торбиным, должна была находиться в резерве и впоследствии соединиться с войсками средней колонны севернее мыса Куба-Сенгир. Для обеспечения скрытности решено было двигаться только в темное время суток. К исходу второй ночи отряды средней колонны вступили в бой с передовыми дозорами противника и захватили укрепленную заставу на подходе к полуострову Уфра. С восходом солнца отряд белых генерала Николаева численностью более 500 штыков и 60 сабель при 2-х орудиях занял господствующие высоты Гипсового ущелья и начал массированный обстрел частей правой колонны. Ее отряды, подойдя вплотную к проволочным заграждениям противника, были вынуждены залечь и окопаться.

Порт Красноводска. Фото 1918 г.

К 8 часам утра 6 февраля ожесточенный бой уже шел по всему фронту. Обстрел передовых цепей атакующих и их обозов вела вся артиллерия белых, включая и тяжелые дальнобойные орудия Каспийской флотилии. Наступление приостановилось, и красное командование было вынуждено ввести в бой резервы (2-й Туркестанский полк), которые атаковали с севера Гипсовое ущелье. Кавалерийские эскадроны были брошены во фланг неприятелю с западной стороны и выбили белых с ближайших сопок, оттеснив их вниз к железнодорожной линии. Одновременно отрядами средней колонны был занят полуостров Уфра. Оседлав хребет, пехота красных стала продвигаться в сторону Красноводска. Около 10 часов утра части правой группы перешли в атаку на проход Кук-Джул и после ожесточенного боя заняли его. К 11 часам все прилегающие к Красноводску высоты были в руках советских войск. Остатки белогвардейских частей спешно отходили к порту и грузились на пароходы. Около 16 часов передовые кавалерийские эскадроны красных вступили в город. Суда противника, выйдя в открытое море, открыли беглый огонь по нефтехранилищам, портовым сооружениям и эшелонам на станции. Удачным попаданием были подожжены нефтехранилища и вагоны со снарядами. Начавшийся пожар уничтожил практически все запасы нефти, хранившиеся в Красноводске. В этот же день красными без боя был захвачен остров Челекен с расположенными на нем нефтепромыслами товарищества Нобель и запасами сырой нефти в 60 тыс. пудов. Взятием Красноводска командование Туркестанского фронта решило целый ряд важнейших стратегических задач. Во-первых, был захвачен крупнейший порт на среднеазиатском побережье Каспийского моря. Тем самым появилась возможность перебросить сюда из Астрахани суда Волжско-Каспийской военной флотилии и захватить господствующее положение на Каспийском море. Во-вторых, были взяты под контроль нефтепромыслы Челекена и Нефтедага, что позволило разрешить тяжелейший хронический топливный кризис Туркестанской республики. И, наконец, была полностью разгромлена крупная группировка Белой армии и ликвидирован Закаспийский фронт Туркестанской республики, благодаря чему для дальнейшего участия в боях высвобождались части 1-й Туркестанской стрелковой дивизии.

Остатки Туркестанской армии белых были эвакуированы морем из Красноводска частично в Дагестан, частично, на английских судах в Персию. Трагически сложилась дальнейшая судьба Б.Н. Литвинова. После прибытия на Кавказ, в марте 1920 года генералу Литвинову пришлось пережить Новороссийскую катастрофу и эвакуацию в Крым. Там после выхода из госпиталя он находился в кадровом резерве. После разгрома Врангелевской армии эвакуировался в Константинополь, а позже перебрался в Югославию. В Белграде он проживал вплоть до окончания Второй Мировой войны. В 1945 году был выдан маршалом Тито Советскому правительству, арестован и заключен в лагерь. Скончался Борис Нилович Литвинов 4 марта 1948 года в лагере Потьма в Мордовии. В среде современных искусствоведов Литвинов известен, прежде всего, как талантливый и самобытный художник-пейзажист (в начале XX века он закончил двухгодичный курс в Академии Художеств в Петербурге). Среди любителей живописи особой известностью пользуется цикл его работ, посвященных Средней Азии, созданный им во время службы в Туркестане еще до Первой Мировой войны.

Одна из картин Туркестанского цикла кисти Б. Н. Литвинова.

Следует сказать несколько слов о причинах поражения Туркестанской Белой армии. По мнению автора, они были обусловлены целым рядом факторов, связанных как с общими для всего Белого движения политическими и военными ошибками, так и с местной спецификой. Во-первых, на начальном этапе своего существования, войска Закаспийского правительства испытывали острую нехватку квалифицированных командных кадров и вооружения. Богатые армейские арсеналы Кушки и Чарджуя захватить не удалось, они достались красным. На крайне низком уровне находилась воинская дисциплина. Кроме того, несмотря на две проведенные мобилизации, в тылу продолжало оставаться огромное количество свободных офицеров. Ситуация для белых несколько улучшилась с началом британской интервенции. К этому времени относятся основные военные успехи закаспийских войск. Однако помощь англичан войсками и оружием носила довольно ограниченный характер и практически сошла на нет к лету 1919 г. Командующие белыми войсками в этот период генералы Ораз-Сердар и Савицкий в силу преклонного возраста не могли эффективно руководить армией и добиться коренного перелома на фронте. Следующий этап вооруженного противостояния связан с подчинением Туркестанской белой армии Деникину и номинальному включению ее в состав ВСЮР. К этому этапу относится прибытие на Закаспийский фронт сводного отряда Литвинова, наиболее боеспособного, на тот момент, воинского подразделения, и последующая переброска с Кавказа дополнительных подкреплений, в т. ч. артиллерии и пулеметов. На завершающем этапе боев на Закаспийском фронте качество этих подкреплений уже не выдерживало никакой критики. Они приносили больше вреда, чем пользы.

Генерал-майор Б. Н.Литвинов, фото конца 30-х годов.

С этого момента начинается непрерывная череда кадровых перестановок, реорганизаций и замены, командующих фронтом и армией, что весьма пагубно отражается на управлении войсками. В своих воспоминаниях Литвинов крайне негативно оценивает деятельность генералов Б.П. Лазарева и Б.И. Казановича, доходя вплоть до обвинений их в пособничестве красным. Конечно, крайне маловероятно, что они в тот период сознательно работали на противника. Тем не менее, генерал Лазарев, уже, будучи в эмиграции в Югославии вступил в «Союз возвращения на родину» и в 1921 г. вернулся в Советскую Россию, где преподавал в военно-учебных заведениях в Ленинграде вплоть до своего расстрела в 1938 г. В свою очередь, войска Красной Армии на Закаспийском фронте с самого начала имели значительный перевес над противником в тяжелом вооружении, особенно в артиллерии. В качественном отношении – около половины красноармейцев (особенно в начальный период) являлись бывшими военнопленными, весьма опытными, умелыми и грамотными бойцами, прошедшими фронты Первой Мировой войны. Практически все командиры-артиллеристы, например, были из числа бывших военнопленных.

С приходом Паскуцкого на пост председателя PB С фронта была связана разработка новой эффективной наступательной тактики красных – применение глубоких обходов передовых сил противника. Генерал Литвинов пытался бороться с этим, рассредоточивая войска вдоль линии железной дороги и активно применяя маневры бронепоездами, но в целом это также оказалось малоэффективно. Существенный вклад в поражение Закаспийской армии белых сыграло отсутствие единства между антибольшевистскими силами в Туркестане, которые имели различные, зачастую противоположные интересы. Так, например, военные лидеры местных мусульманских формирований преследовали целью создание (или сохранение, как в случае с Бухарой и Кокандом) независимых национальных государств, Закаспийское правительство рассчитывало создать на территории Туркестана многонациональную автономию и всячески препятствовало сепаратистским стремлениям туркмен, а деникинское командование предполагало вернуть Закаспийский край в состав новой России. Помимо всего прочего, здесь пересекались геополитические интересы Англии и Турции, которые оказывали существенное влияние на местных племенных вождей и представителей национальной элиты, разжигая сепаратистские и антироссийские настроения. Еще одним немаловажным фактором поражения белых является, на взгляд автора, отсутствие эффективной разведки и контрразведки и вопиющее пренебрежение тем, что впоследствии было названо «политико-воспитательной работой в войсках». Большевистские агитаторы практически безнаказанно вели подрывную и разлагающую работу в подразделениях Туркестанской белой армии на всех этапах ее существования. В книге Р.М. Эсенова «Большевистское подполье Закаспия» представлена впечатляющая картина деятельности подпольщиков, начиная от организации митингов и забастовок и заканчивая проведением актов саботажа и диверсий в тылу белых войск. Все это, в конечном итоге, и привело Белое движение в Закаспийском крае к закономерному концу.