Актюбинск – Ташкент (июль 1918 – январь 1919)

По железной дороге на Актюбинск ушло около 110 железнодорожных эшелонов с красноармейцами. В их числе был и отряд «Первый боевой поезд». Продвигались крайне медленно. Цепочка составов была растянута на десятки километров. Первоначально, казачьи отряды, не имея на тот момент в достаточном количестве огнестрельного оружия, часто с пиками, нагайками и шашками неоднократно ходили в атаки против уходящих поездов, разбирали железнодорожные пути, сжигали мосты, устраивали крушения, производили налеты на станции. Однако буквально с каждым днем боевое оснащение казаков улучшалось. Большой обоз с оружием они получили от уральского казачества, артиллерией и пулеметами поделились чешские легионеры, часть оружия была захвачена в процессе отступления красных из Оренбурга. Бронепоезд Ревякина осуществлял прикрытие отходящих эшелонов и восстанавливал разрушенные пути. Особенно жарким был бой на станции Илецкая Защита, куда для командования казаками прибыл сам Дутов.

Штабной состав главкома Зиновьева прибыл в Актюбинск 9 июля 1918 года. В тот же день состоялось совещание всех командующих отдельными группами, отступившими от Оренбурга, местными частями Красной Армии, Актюбинского и Орского партийного актива. На совещании были представители Туркестана, в т. ч. и Константин Осипов – военный комиссар Туркестанской республики. На следующий день совещание продолжилось. Было решено сформировать единую централизованную Туркестанскую армию, впоследствии переименованную в 1-ю Революционную, численностью до 15 тысяч штыков. Командующим армией был назначен Г. В. Зиновьев. На совещании приняли решение образовать и удерживать линию фронта ст. Мартук – Орск, по обе стороны от Ташкентской железной дороги.

Казачьи отряды не оставляли попыток прорваться к Орску и Актюбинску, и далее – на Ташкент. Особенно жестокие бои разгорелись за Орск и станцию Мартук. Туда был направлен отряд Ревякина. В течение июля – августа Зиновьев руководил созданием новой армии и формированием регулярных полков и дивизий. За лето было сформировано 12 пехотных и кавалерийских полков, состоящих из 17 тысяч бойцов различных национальностей. К середине лета осложнилась политическая и военная обстановка в Туркестанской республике. По просьбе Туркестанского совета, Зиновьевым из Актюбинска в Ташкент был отправлен Московский полк, Жлобинский и Казанский отряды. Следует заметить, что эти отряды сами отказались воевать на Оренбургском фронте и потребовали отправки в Центральную Россию через Ташкент и Красноводск (который на тот момент находился под контролем большевиков). Так что боевые качества этих подразделений, мягко говоря, были не на высоте. Московский полк, по прибытии на фронт в Туркестан, взбунтовался. Большая часть его бойцов и командиров, в т. ч. комиссар отряда Переверзев, перебежала к противнику, и он был расформирован.

Судьба Московского полка с самого начала складывалась крайне неудачно. Сформированный из добровольцев в Москве весной 1918 года как 20-й Московский стрелковый полк в составе 2200 человек, он получил приказ о выступлении на Оренбургский фронт 13 мая. Сразу же 3-й батальон полка взбунтовался, отказался выезжать на фронт и был разоружен. При отправке полка 15 мая также произошел ряд эксцессов. Впоследствии полк понес тяжелые потери в пятидневных боях под Бузулуком, отступил в Оренбург и вместе с армией Зиновьева в Актюбинск. В июле 1918 г. после мятежа из остатков полка был сформирован Московский отряд под командованием А. П. Соколова, бывшего командира батальона Московского полка, принимавший участие в боях и позже включенный в состав Казанского полка. Казанский и Жлобинский отряды также не отличались высокой дисциплиной. Впоследствии Жлобинский отряд самовольно оставил фронт и вернулся в Актюбинск, а Казанский отряд послужил ядром для формирования Казанского полка, принимавшего активное участие в боях на Закаспийском фронте.

Б. Н. Иванов, фото 30-х годов.

Казанский отряд был сформирован в феврале 1918 года в Казани из нескольких красногвардейских отрядов. Насчитывал три роты солдат бывшего Казанского пехотного полка, одну роту из бывшего Мусульманского полка, роту балтийский матросов. Имел артиллерийскую бригаду в составе: 1 батарея 4-орудийского состава, пулеметный дивизион, 2 бронемашины: «Пролетарий» и «Республиканец». Всего насчитывал 970 человек. Командир – Творьянович, комиссар – Гинцбург. Отряд участвовал в боях на Оренбургском фронте и под Бузулуком понес большие потери. С целью укрепления командного состава в Ташкент был направлен и заместитель Зиновьева – Б. Н. Иванов. Борис Николаевич Иванов резко выделялся в ряду остальных командиров Красной Армии того периода из окружения Ревякина. Бывший штабс-капитан Русской Армии, он имел блестящее образование. Борис Иванов родился в апреле 1884 года на Кубани в дворянской семье, окончил математический факультет парижского университета Сорбонны, Петербургский Электротехнический институт, Александровское военное училище. В совершенстве владел французским, немецким и болгарским языками. После участия в событиях 1905 года был сослан в Вятскую губернию. С 1907 года – член партии эсеров. С декабря 1915 года он помощник командира пулеметной команды 59-го Сибирского стрелкового полка 2-й армии Западного фронта. В июне 1917 года Борис Иванов оканчивает Смоленские офицерские саперные курсы. После Февральской революции Иванова выбирают председателем комитета 15-й Сибирской стрелковой дивизии и председателем бюро главного штаба Красной Гвардии. С декабря 1917 года Иванов – член Совета солдатских и рабочих депутатов и военный комендант Смоленска. С марта 1918 года – военный руководитель смоленской группы отрядов Западного участка войск Завесы, с апреля – комиссар сводного Смоленского отряда и заместитель Зиновьева на Оренбургском фронте.

Командование Актюбинского фронта и 1-й армии было крайне озабочено событиями в Закаспии. В начале сентября 1918 года Г. В. Зиновьев решил лично проконтролировать ситуацию и отбыл в Ташкент в сопровождении отряда Ревякина. В течение месяца он находился в Туркестане, взяв на себя командование фронтом. Спустя некоторое время, по-видимому, по настоянию председателя СНК Туркестанской республики Ф. И. Колесова, приказом Зиновьева отряд «Первый боевой поезд» был передан в личное распоряжение Колесова и остался в Ташкенте. Незадолго до этого, в Актюбинске, Константин Ревякин был принят в члены РКПб.

В приказе, полученном Ревякиным от Зиновьева, специально оговаривалось, что он должен исполнять исключительно распоряжения Колесова. И, как показали дальнейшие события, это не было случайностью. Политическая обстановка в руководстве Туркестанской республики была очень напряженной.

Как известно, Советская власть была установлена в Ташкенте в результате вооруженного восстания 1 (14) ноября 1917 года. На краевом Съезде советов 15–22 ноября был избран новый орган исполнительной власти, который получил название «Совет народных комиссаров» Туркестанского края и представлял собой коалицию большевиков и левых эсеров, а 30 апреля 1918 года была провозглашена Туркестанская советская республика. Председателем СНК был избран большевик Федор Колесов.

Ф. И. Колесов, фото периода Гражданской войны.

Колесов родился на Урале в 189 Иоду, работал служащим на железной дороге сначала в Оренбурге, а с 1916 года в Ташкенте. В 1917 году Колесов вступил в партию большевиков и был избран членом Исполкома Ташкентского совета. В октябре 1917 года его делегируют в Петроград на Второй Всероссийский съезд Советов, где избирают членом ВЦИК. Своим крайне авторитарным стилем руководства Колесов ухитрился настроить против себя не только представителей эсеров, но и большевицкий актив Туркестана.

Н. А.Паскуцкий, фото 1930-х годов.

Даже советские историки отмечали, что Колесов в Ташкенте совершил целый ряд грубых политических ошибок и просчетов, например, выступал резко против привлечения местного азиатского населения в органы власти, мотивируя это тем, что в среде среднеазиатских народов отсутствует пролетариат.

В январе 1918 года под руководством Колесова была самым жестоким образом разгромлена так называемая «Кокандская автономия», независимое национальное государство, созданное на территории Ферганской области и прилегающих районов. По сути это была карательная экспедиция, одним из результатов которой явился всплеск антисоветских настроений в крае и массовое басмаческое движение.

В марте 1918 года Колесов лично возглавил организованный им поход по захвату Бухарского эмирата и установлению там Советской власти, окончившийся полным провалом. Позже V Туркестанский съезд Советов осудил Колесова за кампанию против Бухары, возложив на него всю ответственность за неудачу. Недовольство Ф. И. Колесовым в руководстве республики и Ташкентского Совета непрерывно нарастало.

С самого начала в правительстве Туркестанской республики начались разногласия между большевиками и эсерами, которые пытались придать действиям коммунистов хотя бы видимость законности. Положение в Ташкенте и Туркестане осложнялось нарастающей угрозой голода. С лета 1918 года прекратился подвоз продовольствия из Центральной России. Хлебный паек в Ташкенте постоянно сокращался. В городах вспыхнули массовые эпидемии холеры и тифа. Все это вызывало резкое недовольство различных слоев населения.

Еще с царского времени в Ташкенте большой процент местного русскоязычного населения составляли офицеры и члены их семей, чиновники колониальной администрации. После революции и последующего развала фронта сюда стали возвращаться многие офицеры-туркестанцы. С начала 1918 года в Ташкенте и ряде других городов Закаспия сформировалась и начала действовать подпольная офицерская организация «Туркестанский союз борьбы с большевизмом», позже названная «Туркестанская военная организация» (ТВО), под руководством полковника П. Г. Корнилова (родного брата генерала Л. Г. Корнилова), полковника И. М. Зайцева, генерал-лейтенанта Л. Л. Кондратовича, горного инженера П. С. Назарова, Е. П. Джунковского, начальника ветеринарного управления Туркестана, полковников Блаватского и Руднева, готовившая восстание по свержению Советской власти в Туркестане. ТВО имела отделения практически во всех крупных городах края: Асхабаде, Красноводске, Самарканде, Коканде и наладила связь с Дутовым, Деникиным и представителями английского командования в Персии, откуда получала финансирование. В это же время в Ташкенте под прикрытием британской дипломатической миссии активно действует резидент английской разведки полковник Ф. М. Бейли.

Офицеры 28 полка легкой индийской кавалерии в Мешхеде. Фото июнь 1918 г.

В Асхабаде (современный Ашхабад), Мерве (современный Мары), Кизил-Арвате и ряде других городов Закаспия в тот период основной политической силой были эсеры и меньшевики, а большевики, хотя и контролировали Совдепы, особым авторитетом среди населения не пользовались. В конце апреля Асхабадский Совет был распущен, и власть в крае перешла к ревкомам, полностью состоящим из большевиков. В конце июня 1918 года в Асхабаде начались волнения и митинги среди рабочих-железнодорожников, требовавших восстановления Советов, и вызванные подготовкой к проведению мобилизации в туркестанскую Красную армию. После попыток разгона митингов произошли вооруженные столкновения между рабочими дружинами и отрядами местных большевиков.

Взорванные и сожженные эшелоны красных на ст. Душак после боя 14 октября 1918 г. Фото из архива Ревякина.

Ташкентское правительство немедленно отреагировало, отправив в Асхабад вооруженный отряд, состоявший из венгров-интернаци-оналистов, усиленный пулеметами и двумя орудиями, под руководством чрезвычайного комиссара Туркестанской республики А. И. Фролова, председателя Самаркандского Совета и члена ТурЦИК левого эсера Тихомолова. По прибытии в Асхабад 24 июня Фролов начал наводить порядок – объявил город на осадном положении, провел аресты рабочих активистов, ввел комендантский час и под угрозой штыков провел выборы в новый Совет, где стали преобладать его ставленники.

После этого 9 июля отряд Фролова отбыл в Кизил-Арват. Сразу после его отъезда в Асхабаде началось восстание рабочих-железнодорожников. Восставшие захватили здание городского Совета, уничтожив охранявший его отряд красногвардейцев, вокзал, военные склады и другие ключевые учреждения города. Был избран стачечный комитет во главе с правым эсером машинистом Фёдором Фунтиковым. К восставшим примкнули представители других партий, лидеры туркменской оппозиции, офицеры, бывшие чиновники Временного правительства, члены армянской националистической организации.

В Кизил-Арвате Фролов повел себя еще более жестко – им были расстреляны четыре члена рабочей делегации, явившейся для переговоров. В ответ на это рабочие взялись за оружие. В результате боя, разыгравшегося на улицах Кизил-Арвата 12 июля, был уничтожен весь ташкентский отряд вместе с Фроловым и его женой Марией Фроловой, по слухам, участвовавшей в расправах.

Асхабадский стачечный комитет отправил по телеграфу призывы к свержению Советской власти на все станции по линии Среднеазиатской железной дороги от Ташкента до Красноводска. Через несколько дней антибольшевистским восстанием была охвачена большая часть Закаспийской области. К 21 июля власть в Асхабаде, Красноводске, Кизил-Арвате, Мерве, Байрам-Али и ряде других населенных пунктов перешла в руки Исполнительного комитета Закаспийского Временного правительства (ЗВП) под председательством Ф.А. Фунтикова. В состав правительства вошли также правый эсер Л. А. Зимин, инженер-путеец В. Дохов, граф А. И. Доррер, генерал И. В. Савицкий и полковник Ораз-Сердар.

Власти Туркестанской республики все еще надеялись исправить положение. В Асхабад была направлена делегация ТурЦИК во главе с комиссаром труда Павлом Полторацким в сопровождении Чарджуйского отряда красногвардейцев в количестве 250 человек с 8 пулеметами, 4 орудиями и бронеразведкой. В Байрам-Али эшелон задержался, а члены делегации на дрезине отправились в сторону Мерва. Там 20 июля Полторацкий был арестован и через два дня расстрелян вместе с председателем Мервской ЧК И. К. Калиниченко (Каллениченко). На следующий день после гибели Полторацкого по приказу Закаспийского правительства под Асхабадом были расстреляны девять руководителей и ответственных работников Закаспийской области, эсеров и большевиков: В.Т. Телия – председатель Совнаркома, Я. Е. Житников – комиссар продовольствия, С. М. Молибожко – военный комиссар, Н.И. Розанов – комиссар финансов и иностранных дел, В.М. Батминов – председатель Ашхабадского совета, Д.Б. Кол остов, Смелянский, П.И. Петросов, А. А. Хренов. Не дождавшись возвращения Полторацкого, эшелон Чарджуйского отряда попытался пройти в Мерв, но был встречен на подходе артиллерийским огнем. После перестрелки с противником отряд вернулся в Байрам-Али, а оттуда отошел к ст. Уч-Аджи. С этого момента, как принято считать, началось вооруженное противостояние между войсками Туркестанской республики и Закаспийского (Асхабадского) правительства, продолжавшееся более полутора лет.

Уничтоженные эшелоны красных на ст. Душак после боя 14 октября 1918 г. Фото из архива Ревякина.

Руководство ЗВП приступило к формированию собственных вооруженных сил, основной контингент которого составляли бывшие офицеры русской армии, члены союза фронтовиков, юнкера, гимназисты, рабочие-железнодорожники и армянские ополченцы. Ораз-Хан Сердар после проведения «Всетуркменского съезда» собрал большой отряд всадников из местных туркменских племен. Среди современных историков существуют определенные разногласия, можно ли вооруженные формирования Закаспийского правительства на этом этапе относить к белым войскам. В историографии советского периода никаких сомнений на этот счет не возникало, и автор в дальнейшем будет придерживаться традиционной терминологии.

ЦК и Совет народных комиссаров Туркестанской Республики 19 июля организовал Военно-Политический Штаб (впоследствии переименованный в РевВоенСовет) и объявил о создании Закаспийского Фронта (на тот момент именуемого Асхабадским). Командующим фронтом становится Б. Н. Иванов, начальником штаба И. В. Ефимов. На фронт под Чарджуй направляются 1-й Ташкентский, Чарджуйский, Борисоглебский, Челябинский и Казанский отряды под общим командованием прапорщика И. В. Бухаренко. Первая же военная операция предпринятая отрядами Закаспийского правительства по захвату города Чарджуй 29 июля окончилась для них неудачно.

Город Чарджуй (Чарджоу, современный Туркменабад), расположенный на Аму-Дарье, имел важное стратегическое значение. В нём находился железнодорожный мост через р. Аму-Дарью, и проходил водный путь в Хиву. Там же располагался речной порт, основная стоянка и штаб Амударьинской флотилии. В Чарджуе размещалось крупное депо и железнодорожные мастерские, а на складах хранилось большое количество вооружения и военного имущества. На подступах к Чарджую отряды Туркестанской республики сумели задержать наступающие части Закаспийского правительства и после девятичасового боя сами перешли в наступление и отбросили противника к станции Уч-Аджи. В первой половине августа части Красной армии развивали наступление вдоль участка Среднеазиатской железной дороги в направлении Асхабада, заняли ряд станций, города Мерв, Теджен и подошли к сильно укрепленной станции Каахка.

Под впечатлением неудач на фронте Закаспийское правительство, используя связи «Туркестанской военной организации» в лице Е. П. Джунковского и графа А. Доррера, обратилось за помощью к представителям британской военной миссии, действующей в Персии под руководством генерал-майора Уилфрида Маллесона и расположенной в г. Мешхеде на границе с Туркестаном. Первоначально, в основные задачи миссии в Мешхеде входил контроль и противодействие возможному проникновению в Персию и Афганистан турецких и германских войск и разведывательная деятельность в отношении Закаспийской области и Туркестана в целом.

Генерал Маллесон, имевший широкие полномочия от правительства Британской Индии, согласился предоставить ЗВП военную помощь и в Туркестан были направлены: батальон 19-го Пенджабского полка, состоящего из сипаев, несколько рот Йоркширского и Хэмпширского пехотных полков, 28 полк легкой индийской кавалерии и взвод артиллерии, общей численностью около 1200 человек. Впоследствии подразделения Хемпширского полка были заменены 9-м батальоном Уорвикширского и 2-м батальоном 4-го Гуркхского полков, переброшенными из Баку в Красноводск. Первый отряд британских войск в составе двух пулеметных расчетов 19-го Пенджабского полка пересек границу в районе Артыка еще 11 августа и участвовал в бою на ст. Байрам-Али, после чего вернулся в Персию. Основные силы англичан под командованием подполковника Дэниса Ноллиса стали прибывать в Туркестан, начиная с 24 августа, где они приняли участие в обороне ст. Каахка. На этой станции совместными усилиями белых войск и британских отрядов удалось остановить продвижение частей Туркестанской республики в направлении Асхабада. Перед началом наступления красные войска Закаспийского фронта располагали силами: 1200 человек пехоты, 225 – кавалерии, при 18 орудиях, и 29 пулеметах.

Имелся также бронепоезд (бронеразведка) под командованием Агапова. В результате целого ряда неудачных попыток овладеть ст. Каахка (26,27,28 августа и 9 сентября) красные части понесли большие потери и были отброшены назад, к станции Душак.

Копия удостоверения К. П. Ревякина о направлении в распоряжение Председателя СНК Туркреспублики Колесова в г. Ташкент.

По воспоминаниям одного из участников боев: – «Ни под одной станцией, ни под одним городом, не досталось нам так, как под Каахка. Четыре раза мы наступали и все безрезультатно. Станция самая обыкновенная. Населения не больше чем в кишлаке, но как позиция для каждого противника незаменима. Слева, со стороны Асхабада до самой станции тянется высокий скалистый хребет. Думать о переходе было нелепо. Справа необозримая равнина – степь. Думать о сильных обходных группах не приходилось, – это значило бы совершить путь в 70–85 верст, утопая по колена в песках и без воды. Оставалось одно – бить противника в лоб, но лоб, то у него был бронированный. Кроме того, для этого к нему надо было спуститься вниз, т. е. показать противнику свои силы. Дальше следовал арык, за которым была передовая цепь, а перед ним довольно солидное проволочное заграждение, через которое проходил электрический ток. А кроме того чтобы дойти до расстояния ружейного выстрела надо было идти несколько верст степными песками и прийти к месту боя без воды. Вот почему Каахка нам так дорого стоила». Следует добавить, что упоминаемая колючая проволока под током, отнюдь, не фантазия автоpa. Англичане действительно доставили из Красноводска бухты с проволокой, аккумуляторы, генератор и смонтировали линию заграждений. Во время первого наступления красных на Каахка 26 августа попали в плен комиссар Казанского полка Гинцбург[7] и командир отряда коммунаров Самцов[8]. Был убит командир Жлобинского отряда Розенберг.

Впоследствии Казанский полк получил приставку – «им. Гинцбурга», а станция Каахка, после взятия ее красными войсками в июне 1919 года была переименована в город Гинсбург. Новым комиссаром Казанского полка стал Н. С. Маркин. Во время последнего, четвертого наступления на Каахка 9 сентября командование войсками осуществлял лично командующий Актюбинским фронтом Г. В. Зиновьев, прибывший на фронт из Ташкента, однако и на этот раз красных постигла неудача.

Станция г. Мерв. Фото начала XX века.

Следует признать, что основная заслуга в успешной обороне станции Каахка принадлежит британским частям. По оценке подполковника Ноллиса, наиболее боеспособную часть закаспийского войска составляли примерно сто русских – солдат и бывших офицеров. Боевые качества остальной части – около тысячи пехоты, в основном армян и несколько сотен конных туркмен, он оценивал крайне невысоко. У белых имелся также бронепоезд со скорострельными орудиями, а также четыре старых дульнозарядных пушки, про которые Ноллис, с присущим англичанам чувством юмора, отметил, что «основным результатом их деятельности было производство шума, – также очень важная вещь» и что они представляли большую опасность собственным артиллеристам, чем противнику. Далее он замечает: «Солдаты приходили и уходили, когда хотели, причем приходили в основном в день получения жалования и отсутствовали во все остальные. Невозможно было узнать ни количество войск (что, в общем, не имело особого значения), ни то, выставлены ли какие-либо пикеты, хотя вы могли бы ручаться, что нет». Тем не менее, в рядах белых войск и их союзников царило воодушевление. К концу сентября, после получения нового подкрепления из Асхабада и тяжелых орудий из Красноводска, их командованием было принято решение подготовить крупную наступательную операцию с целью захвата Мервского оазиса – традиционной продовольственной базы для Асхабада. Предполагалось, что после неудачи под Каахка войска противника деморализованы и в случае нового поражения будут окончательно уничтожены. Момент для наступления был выбран удачно. Войска красных были значительно потрепаны в предыдущих боях и нуждались в отдыхе и переформировании. В начале октября, 1-й Туркестанский полк, Казанский и Жлобинский отряды были отведены с передовой в Мерв и Чарджуй – тыловую базу войск. На фронте их сменил боевой отряд А. Г. Колузаева, прибывший из Ташкента и недавно получивший пополнение, и два отряда, прибывшие из Ферганы и Самарканда.

Схема Закаспийской области на начало XX века.

Отряды Закаспийского Временного Правительства при непосредственном участии британского экспедиционного корпуса перешли к активным действиям 14 октября – ими были атакованы и разгромлены эшелоны красных на станции Душак.

Ночью 13 октября 1918 года, 1-й батальон 19-го Пенджабского полка и батарея лёгкой артиллерии обошли станцию с севера. Совместно с ними действовал белогвардейский отряд полковника Мальчуковского в составе пяти рот 1-го Закаспийского полка. С противоположной стороны ранним утром станцию атаковали два эскадрона 28-го индийского полка лёгкой кавалерии и кавалерийский отряд белых полковника Аванесова.

В это время на станции находилась часть отряда Колузаева. Отрядный бронепоезд и часть эшелонов с командиром отряда располагались в 10 км от Душака, ближе к станции Арман-Сагат. На станции Душак были размещены также три эскадрона 1-го Туркестанского кавалерийского полка, находящегося в процессе формирования, под командованием Берестова, отдельный пулеметный дивизион (120 человек) и несколько более мелких отрядов. Красноармейцы вели себя крайне беспечно, боевое охранение не было выставлено, лошади были брошены на произвол судьбы. По воспоминаниям очевидцев, за день до боя в Душак приезжал К. П. Осипов, однако, вместо того, чтобы навести порядок, он пропьянствовал весь день вместе с Берестовым, а вечером уехал обратно в Ташкент. Среди ночи командиру пулеметного дивизиона В. Ф. Самойленко доложили, что в отдалении замечены движущиеся огни. Он решил сообщить об этом в штаб:

«Когда я пришел в штабной вагон, дежурный по штабу спал. Я разбудил дежурного, а он – командира полка, но тот был пьян, выругал меня, назвал паникером, трусом и снова улегся спать». На рассвете, когда отряд полковника Мальчуковского приблизился к станции, он был замечен, и была поднята тревога. Артиллерия красных открыла огонь.

Артиллерийская платформа бронепоезда Закаспийского правительства, блиндированная тюками с хлопком.

С восходом солнца на станцию и эшелоны обрушился град снарядов. Одновременно англичане взорвали пути между станциями Душак и Такир и атаковали кавалерией станцию с тыла. С севера в поселок ворвались пенджабцы и отряд Мальчуковского. Передовая группа противника под командованием полковника Аванесова в составе роты закаспийцев и роты сипаев под прикрытием бронепоезда подошла к станции.

Части отряда Колузаева, расположенные на станции, были окончательно отрезаны, лошади разбежались и гибли под обстрелом. Небольшой отряд бойцов кавалерийского полка в 40 человек и четыре пулеметных расчета успели занять старое каменное здание таможни, где успешно отражали все атаки противника. Ворвавшиеся на станцию эскадроны 28-го полка лёгкой кавалерии попали под кинжальный пулеметный огонь. Именно здесь индийские кавалеристы понесли основные потери в личном составе. В это время один из снарядов англичан попал в цистерну с бензином для аэропланов. От взрыва сдетонировали снаряды и взрывчатка в вагонах и огненный смерч поглотил все вокруг. Все, кто в этот момент еще находились в вагонах – и люди, и лошади, и верблюды – сгорели заживо. В огне погибли и многие британские солдаты, находившиеся поблизости.

Основная часть Колузаевского отряда, расположенная за станцией, стала продвигаться вдоль железной дороги к Душаку, но была встречена плотным пулеметным огнем. Тогда красные выдвинули вперед свой легкий бронепоезд (бронеразведку) под командой т. Чалова. Ему навстречу белогвардейцы пустили со станции паровоз, который хоть и не причинил особого вреда бронеразведке (разнес теплушку и две платформы), но застопорил движение. Через некоторое время к красным подошло подкрепление из Теджена – состав с двумя орудиями и пулеметами и 80 человек бойцов.

Под прикрытием артиллерии, уже вечером, красноармейцам удалось, наконец, достигнуть станции. Части противника, забрав раненых, захваченные пулеметы и другое вооружение, выставив прикрытие, в боевом порядке отошли в сторону ст. Каахка.

Страшная картина опустошения открылась прибывшим. Вот как это описывает очевидец: «Воздух на версту был наполнен удушливым запахом горящих трупов людей и животных. Вся площадь станции была сплошь завалена обгоревшими трупами. Кое-где валялись на земле отдельные жертвы с обгоревшими ногами и руками, корчившиеся в страшных нечеловеческих муках». На следующий день красные части оставили станцию Душак, и отошли к станции Дорт-Кую.

Участие в бою Жлобинского отряда и Оренбургского кавалерийского полка, якобы прибывших на помощь Колузаеву, упоминаемое в отдельных источниках, представляется крайне маловероятным. Расстояние от станции Душак до Мерва, где могли находиться эти подразделения, составляет порядка 200 км, при этом телеграфная связь была повреждена англичанами, так что успеть на помощь они были не в состоянии.

Практически во всех источниках советского периода бой за станцию Душак упоминается как сокрушительная победа Красной армии и поражение белогвардейцев и англичан, от которого они так и не смогли оправиться. Однако, в реальности, это было, мягко говоря, не совсем так. Английские части действительно понесли большие потери. Во время Душакского сражения 1-й батальон 19-й Пенджабского полка потерял всех своих офицеров, они были ранены. Потери в рядовом и сержантском составе составили 47 человек убитых и 139 раненых, 28-й кавалерийский полк потерял шесть человек убитыми и 30 ранеными. Белогвардейцы потеряли семь человек убитыми и 30 ранеными. Тем не мене, буквально через день, 16 октября поздно вечером отряды закаспийцев подошли к Душаку, а утром заняли его. По донесениям белых офицеров «ст. Душак найдена вся загроможденной вагонами, цистернами, паровозами и трупами людей, лошадей и верблюдов. В окрестностях станции валяются трупы убитых сипаев, от разложения каковых – сильный трупный запах. По показаниям жителей, у противника колоссальные потери. В войсках противника идет полный разлад и паника по случаю неудач, а также неуплаты жалованья. Намерения противника – прорвать Оренбургский фронт и таким образом пробраться в Россию».

К. П. Ревякин (крайний справа), С. П. Тимошков (второй справа), фото из архива Ревякина, сделано 2.01.1919 г. в Ташкенте.

Потери советских войск в бою за Душак нигде не обозначены, однако, можно предположить, что они значительно превосходили цифры противника и составляли не одну сотню человек – был полностью уничтожен новый кавалерийский полк, полностью погиб Ферганский отряд и часть Самаркандского. Отряд Колузаева также понес значительные потери. Небольшие потери войск закаспийского правительства объясняются тем, что туркменские конники и армянские ополченцы, из которых они состояли, достигнув станции, бросились грабить эшелоны и дома, после чего отправились в тыл. Основная тяжесть боя легла на английский контингент. Один из британских офицеров – участников боя так описывал действия союзников: «меньшевики и туркмены бросили нас в затруднительном положении во время битвы, и поспешили в тыл, нагруженные добром, которое им удалось награбить. Наши пехота и пушки вынуждены были отступить под прикрытием нашей кавалерии, перед лицом контратакующей большевистской армии, значительно превосходящей нас числом».

Одновременно с этими событиями конными отрядами туркменских басмачей под командованием Эзиз (Азиз) – хана Чапыкова был захвачен и разгромлен Теджен, гарнизон которого отправился на помощь красным отрядам на станцию Душак. Басмачами был сожжен хлопкоочистительный завод и уездное управление. Через день началось отступление советских частей в направлении Мерва.

Эти бои с небольшим преувеличением можно было бы назвать «битвой народов». На стороне красных в боях участвовали, наряду с русскими красноармейцами, мадьяры, сербы, узбеки и немцы. С противоположной стороны – англичане, сикхи, армянские ополченцы, туркмены и русские белогвардейцы.

Положение красных осложнялось почти полным отсутствием резервов, нехваткой боеприпасов и топлива. В Байрам – Али 16 октября спешно формируется боевой партийный отряд (450 человек) под командованием С.Т. Филиппова и сразу же отправляется на фронт в Мерв.

Военно-политический штаб Туркестанской республики принимает решение направить на фронт последний крупный резерв – отряд «1-й Боевой поезд». Вместе с отрядом Ревякина на фронт выезжает военный комиссар республики К. П. Осипов. Ревякин хорошо знал Осипова, как ближайшего сподвижника и личного друга Федора Колесова, председателя Совнаркома. Буквально через несколько дней, за систематическое пьянство и развал работы Колесов будет отстранен от власти и лишится поста. Новым руководителем ЦИК республики был избран В. Д. Вотинцев, а правительства – В.Д. Фигельский.

Личность и деятельность К. П. Осипова продолжает вызывать неослабевающий интерес профессиональных историков, журналистов и исследователей в связи с событиями о которых пойдет речь ниже.

Константин Павлович Осипов родился в 1896 году в Красноярске. С началом Первой Мировой войны был призван в армию, окончил Московскую школу прапорщиков. В 1916 году прапорщик Осипов был направлен в Туркестан, в г. Скобелев, где служил адъютантом у генерала Полонского. В октябре 1917 года он уже, будучи большевиком, стал членом Совета солдатских депутатов Скобелевского гарнизона. В январе-феврале 1918 года Осипов командовал отрядами, подавлявшими Кокандскую автономию, позже отличился в разгроме казачьих отрядов полковника Зайцева под Самаркандом. В мае 1918 г. на 5-м съезде Советов был избран членом Тур-ЦИК и назначен военным комиссаром Туркестанской республики. На момент описываемых событий Осипову исполнится всего 22 года.

Отряд Ревякина прибывает на станцию Кара-бата 24 октября, где в ту же ночь проходит 1-й фронтовой съезд, при участии командования фронтом, командиров отрядов и представителей всех частей под председательством Осипова. Проводятся перевыборы командующего фронтом. Им снова становится Б.Н. Иванов, а его заместителем Г. А. Колузаев.

Буквально на следующий день, 26 октября, отряд Ревякина участвует в попытке захвата станции Джу-Джу-Клу, организованной Колузаевым, где в течение дня огнем своего бронепоезда поддерживает наступление и ведет перестрелку с бронепоездом противника. Наступление проваливается, и красные части возвращаются на исходные позиции.

В течение последующих дней отряды красных начинают отход в направлении Чарджуя, в буквальном смысле сжигая за собою мосты. В ночь с 28 на 29 октября был оставлен г. Мерв. По железной дороге к городу продвигался бронепоезд белых, а три сотни кавалерии были брошены в обход с двух сторон. Прикрывал погрузку и отход красных эшелонов отряд «1-й Боевой поезд» вместе с разведчиками из отряда Колузаева. Остальные отряды, в том числе и основная часть Колузаевского отряда со своим командиром, самовольно покинув фронт, отправились в глубокий тыл (Чарджуй и Ташкент). Бронепоезд Ревякина огнем орудий сдерживал наступление противника и утром последним ушел из города. К 11 часам передовые части Закаспийского правительства заняли Мерв и были встреченны колокольным звоном и делегациями местных жителей.

В первых числах ноября отряды Туркестанской Красной армии с боями оставляют станции Карабата, Байрам-Али, Курбан-Кала и 5 ноября отходят к ст. Равнина (в 150 км юго-западнее Чар-джуя), где пытаются закрепиться. Здесь в течение ноября 1918 года идут почти непрерывные ожесточенные бои, в которых отряд Ревякина принимает непосредственное участие и несет тяжелые потери. Во время одного из боев был тяжело ранен С.Т. Филиппов. Станция несколько раз переходит из рук в руки, но в итоге советским частям удается ее удержать. С наступлением зимы боевые действия замирают.

Войска Закаспийского правительства на ст. Анненково.

Следует остановиться на особенностях боевых действий в Туркестане и на Закаспийском фронте. По своим размерам Туркестанский край был сопоставим по площади со всеми европейскими странами, вместе взятыми. В период Гражданской войны Туркестан охватывал территорию нынешних Туркмении, Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, а также южную часть современного Казахстана. В начале 20-го века в состав Туркестанского края входили Закаспийская, Самаркандская, Ферганская, Сырдарьинская и Семиреченская области. Большую часть территории Туркестана занимали безводные пустыни и степи, пересеченные горными хребтами. Дорожная сеть на тот момент была развита очень слабо и, в основном, представляла собой караванные тропы. Основными коммуникациями являлись пути Среднеазиатской железной дороги, соединявшие Красноводск, Асхабад, Ташкент и другие крупные города. Населенные пункты, как правило, были приурочены к редким оазисам и соединены железнодорожными путями. Вдоль линии Среднеазиатской железной дороги и разворачивались основные события Гражданской войны в Туркестане, поэтому значение бронепоездов в этот период трудно переоценить.

Все бронепоезда Закаспийского фронта, как красные, так и белые можно условно разделить на два типа. К первому типу следует отнести собственно бронепоезда в современном понимании, т. е. имеющие бронированный паровоз и минимум одну бронированную, как правило, пулеметную (реже – артиллерийскую) площадку и изготовленные в заводских условиях либо в специализированных железнодорожных мастерских. На начальном этапе боев в Закаспии подобный бронепоезд у красных имелся в единственном числе – б/п отряда «1-й Боевой поезд». К осени 1919 года. Чарджуйскими ж/д мастерскими были изготовлены еще два полноценных бронепоезда на основе Кушкинской тяжелой батареи. Их командирами стали Ф.И. Ткачук и Конюшкин.

Бронепоезда второго типа изготавливались кустарным способом на фронте и часто именовались бронеразведками или бронелетучками. Вместо полноценного бронирования для защиты использовались мешки с песком или тюки с хлопком. Вот как описан процесс их изготовления: «Принесли тюки хлопка, обложили борта, оставили бойницы для пулеметов, сверху прикрыли шпалами. Две платформы нагрузили рельсами и шпалами, чтобы ремонтировать разрушенные пути. Еще на одну платформу вкатили 3-х дм. орудие. Подцепили 2 теплушки, в хвосте – цистерна с водой. И вот бронеразведка Тимошкова выехала на передовую». Такие бронеразведки имелись практически у каждого полка и крупного отряда и назывались по имени командира подразделения или отряда. Начиная с лета 1919 г. Красная армия стала захватывать один за другим бронепоезда противника.

Белые бронепоезда, в отличие от красных, имели собственные названия и все были изготовлены в Кизил-Арватских железнодорожных мастерских в период боевых действий. Они также подразделялись на два типа: бронированные и блиндированные хлопком и песком. Следует обратить внимание читателей, что в оригинальных документах периода Гражданской войны вместо термина «бронепоезд» почти повсеместно употребляется слово «броневик». А броневик в современном понимании именуется бронеавтомобилем. К лету 1919 г. белогвардейские части на Закаспийском фронте располагали, как минимум, шестью бронепоездами: «Три Мушкетера» – с двумя морскими дальнобойными орудиями и 47 мм орудием Гочкиса, «Партизан» – с двумя морскими и одним орудием Гочкиса и 7 пулеметами, «Гроза» – с одним 105 мм, одним трехдюймовым и одним орудием системы Гочкиса и 8 пулеметами, «Стерегущий» – с двумя трехдюймовыми и одним орудием Гочкиса с 4 пулеметами, «Корнилов» – с одним трехдюймовым орудием, одним 75 мм и 9 пулеметами и бронепоездом «Дозорный» – с тремя орудиями Гочкиса и 1 скорострельным 3-х дм. орудием с 3 пулеметами. Белое командование объединило их в 2 дивизиона под командованием полковников Татаренкова и Рудольского. Для удобства, данные по белым бронепоездам сведены автором в таблицу.

Следует иметь в виду, что вооружение белых бронепоездов постоянно менялось. Несколько легкомысленное название «Три Мушкетера» объясняется тем, что его экипаж состоял, в основном, из бывших гимназистов, по сути, подростков, которые и назвали свой бронепоезд в честь любимой книги. Командирами большинства белых бронепоездов были морские офицеры.

Начиная со второй половины 1918 года, Туркестанская республика оказалась отрезана фронтами от остальной части Красной России и остро нуждалась в военном снаряжении, боеприпасах, продовольствии и топливе. До начала восстания в Асхабаде все паровозы снабжались топливом с Бакинских нефтепромыслов, своей нефти и угля в Закаспии было крайне мало. После прекращения поставок из Баку, пришлось перейти сначала на дрова и саксаул, а за недостатком последнего, использовать в качестве топлива хлопковое масло, шпалы и, даже сушеную рыбу. Были разобраны на топливо все деревянные строения вдоль железнодорожных путей от Красноводска до Чарджуя. Остро сказывалась нехватка обмундирования и амуниции. В начальный период боев на Закаспийском фронте до половины красноармейцев вообще не имели никакой обуви. Так что о высоких боевых качествах красных отрядов можно говорить с большой натяжкой.

Помимо Закаспийского фронта Туркестанская республика вела бои на Ферганском (с декабря 1918 г.), Оренбургском и Семиреченском (с июня 1918 г.) фронтах. В ноябре произошло знаменательное событие для Константина Ревякина. В Ташкенте состоялся I Съезд Красной Армии и Красной Гвардии Туркестанской Республики, на котором Ревякин единогласно был избран Председателем Съезда и Членом Реввоенсовета Республики. Председателем РВС избирается Н.А. Паскуцкий. Делегатами съезда была направлена в Москву приветственная телеграмма за подписью Ревякина:

«Москва, товарищам Ленину, Свердлову 16 ноября 1918 г.

Первый съезд красноармейцев и красногвардейцев Туркестана шлет горячий привет своим вождям и Центральному Федеральному Правительству, изъявляет, что приложит все усилия к увеличению мощи нашей рабоче-крестьянской армии. Товарища Ленина, Свердлова просим быть Почетными председателями съезда, просим передать товарищам Либкнехту, Адлеру[9] и Лепсу, что они избраны почетными членами нашего съезда, как стоящие на истинных позициях пролетариата, а также просим передать австрогерманскому пролетариату через его Советы, что съезд желает им возможно скорее смести свои соглашательские контрреволюционные правительства и установить свою диктатуру, чтобы дальше тесно и дружно рука об руку с нами идти к окончательному торжеству коммунизма.

Председатель съезда Ревякин Из текста телеграммы можно сделать вывод, насколько значительное количество делегатов съезда, и, соответственно, красноармейцев Туркестана было из числа австро-венгерских и немецких военнопленных. В частности, в отряде Ревякина интернационалистами являлась половина бойцов. Всего в Туркестане на июль 1918 года на учете состояло более 24 тыс. бывших военнопленных. В начальном периоде боев на Закаспийском фронте более половины красноармейцев были бывшие военнопленные, на завершающем этапе их было около 10–15 %.

К. П. Осипов.

В январе 1919 года произошли существенные политические изменения в Асхабаде, вызванные расколом среди членов Закаспийского правительства. После ряда митингов Временное правительство было смещено и заменено «Комитетом общественного спасения», контролируемым англичанами и состоящим из пяти лиц: Л. Зимина, А. Белова, генерала А. Крутеня, полковника Хаджи Мурата и генерала Ораз Сердара. По требованию представителей английского командования Ф. Фунтиков был арестован по обвинению в коррупции и растрате.

Комиссары Туркестанской республики, расстрелянные во время восстания К. П. Осипова.

В середине января 1919 г. командование фронта решилось провести наступление в направлении Мерва и Байрам-Али и для начала захватить станцию Анненково. Из Самарканда была вызвана наиболее крупная и боеспособная часть – Казанский полк. На ст. Равнина было сконцентрировано к началу наступления три пехотных полка, отряд Ревякина «1-й Боевой поезд» и Кушкинская тяжелая батарея.

Похороны жертв Осиповского восстания в Ташкенте. Январь 1919 г.

По сведениям перебежчиков силы противника были незначительны: две сотни конных туркмен, сотня конных и рота пеших сипаев, две роты русской пехоты и 70 человек из армянских отрядов.

Силы красных были разделены на две группы. Первая, под командой самого командующего фронтом Иванова должна была наступать вдоль железной дороги. Второй группе, куда вошел отряд Ревякина, под командой Попова, предстояло совершить обход противника и ударить с тыла.

Вечером 15 января с наступлением темноты вторая группа выступила в поход через песчаные барханы. Двигались всю ночь в густом тумане, сверяя направление по компасу. К утру усилился мороз, бойцы совершенно выбились из сил. С рассветом отряд вышел к железной дороге в пяти верстах восточнее Анненково. Подрывная команда взорвала пути, но вызвала тревогу в расположении противника. К станции Анненково отряды второй группы подошли лишь спустя четыре часа. Противник успел хорошо подготовиться и встретил красноармейцев во всеоружии.

Группа Иванова, наступавшая с фронта, вышла с опозданием и была остановлена на подступах к станции. Белогвардейцы организовали круговую оборону и яростно сопротивлялись. Артиллерия красных в бою не участвовала и огня не открывала. К вечеру разрозненные группы красноармейцев в беспорядке стали отходить к станции Равнина. Вот как описывает результаты боя участник событий С. Т. Филлипов, начальник полевого штаба Закаспийского фронта (сохранена оригинальная пунктуация). «Разгром мог бы быть полным и позорным, если бы не беззаветная храбрость красноармейцев «1-го Боевого поезда». Которые учли серьезность положения, и сами, по своей инициативе, сдерживали натиск обезумевшего от неожиданного успеха противника. Бросившего в бой все, что было под руками, до нестроевгцины включительно. Бой продолжался целый день, и только к вечеру нашим частям удалось добраться до своих позиций. Потери с обеих сторон были тяжелые. В этом бою противником было захвачено 4 пулемета и значительное количество пленных»

В это время в Ташкенте назревают поистине драматические события, именуемые советскими историками «осиповским мятежом».

Январскому восстанию предшествовало длительное противостояние между туркестанскими чекистами и членами подпольной офицерской антисоветской организации. В июле 1918 года членами ТВО был организован побег из Ташкентской тюрьмы полковника Зайцева, ставшего после этого начальником штаба у заговорщиков. После восстания в Асхабаде многие участники ТВО вошли в состав Закаспийского правительства и заняли руководящие должности в его вооруженных силах. В начале октября 1918 года органы ТурЧеКа вышли на след подпольной организации в Ташкенте. Был задержан курьер с письмом от полковника П. Г. Корнилова, посланного в Фергану для организации антисоветских выступлений и координации деятельности с Мадамин-беком – вождем местных басмаческих формирований. По результатам расследования был арестован один из руководителей ТВО – П. С. Назаров. Были произведены массовые аресты проживающих в Ташкенте офицеров. Однако большая часть

руководителей подполья уцелела и продолжала действовать. Перешел на нелегальное положение и вскоре скрылся из Ташкента полковник Ф.М. Бейли. К концу декабря 1918 года в Ташкенте сформировалась еще одна группа заговорщиков, состоявшая из представителей советской номенклатуры. В ее состав вошли военком республики К. П. Осипов, председатель Совета железнодорожных мастерских комиссар В. Агапов, его помощник техник И. Попов, ответственные работники советских организаций полковник П.П. Цветков, А. Тишковский и другие. По всей видимости, эта группа вошла в контакт с остатками Туркестанской Военной Организации, поскольку во время восстания они действовали совместно.

Копия приказа о назначении Ревякина комендантом г. Ташкент.

За несколько дней до начала восстания органы Туркестанской ЧК вышли на след заговорщиков и арестовали несколько близких к Осипову людей. Было принято решение об аресте Осипова, и его группа решила действовать на опережение. По первоначальному плану мятеж планировался ими на март-апрель 1919 года, позднее срок был перенесен на 25 января.

В ночь с 18 на 19 января члены группы Осипова совместно с офицерами Туркестанской военной организации захватили почту, телеграф, здание милиции и другие ключевые объекты города. Отрядом мятежников была захвачена городская тюрьма и освобождены все содержащиеся там заключенные, в т. ч. один из руководителей ТВО – Назаров.

Восставшими был выдвинут лозунг «За Советы без большевиков!», впоследствии измененный на – «Вся власть Учредительному Собранию!». На их сторону перешла значительная часть ташкентского гарнизона, 1-й пехотный и 2-й кавалерийский полки, отряд бронеавтомобилей. К восставшим также примкнули члены ТВО под руководством полковника Руднева и князя Александра Николаевича Искандера, младшего сына Великого князя Николая Константиновича и наспех сформированные дружины гимназистов. Общая численность войск мятежников составляла до 2000 человек.

По приказу (или сведома) Осипова было арестовано и расстреляно практически все руководство Туркестанской республики. Это председатель ЦИК Туркестанского края В. Д. Вотинцев, председатель Совнаркома В.Д. Фигельский, председатель Ташкентского Совета Н. В. Шумилов, его заместитель В. Н. Финкельштейн, нарком продовольствия А. Я. Першин, нарком труда М. С. Качуринер, нарком внутренних дел А. Н. Малков, председатель Чрезвычайной следственной комиссии И. П. Фоменко, нарком путей сообщения Е. П. Дубицкий, председатель чрезвычайного военно-полевого суда А. В. Червяков, председатель Совета профсоюзов и редактор газеты М. Троицкий, председатель штаба партийной дружины Д. Г. Шпильков, член исполкома Ташкентского Совета С.П. Гордеев, заместитель начальника охраны города Г. И. Лугин и еще целый ряд коммунистов, общей численностью 35 человек.

К утру 20 января восставшими был занят почти весь город кроме ташкентской крепости, ташкентской школы красных командиров (туркестанских командных курсов) и укрепленного района вокруг железнодорожных мастерских. Массовый расстрел членов правительства Туркестанской республики, по-видимому, стал еще одной трагической ошибкой восставших и вызвал результат прямо противоположный ожидаемому. Первоначально заговорщики рассчитывали, причем небезосновательно, привлечь на свою сторону членов партии левых эсеров, которые занимали в Ташкенте многие ключевые посты и имели немалый авторитет, в том числе среди военных. Однако эта акция сразу же поставила мятежников «вне закона» и оттолкнула от них потенциальных союзников. Оставшийся большевистский актив совместно с представителями левых эсеров, напротив, в кратчайшие сроки сумел организоваться и мобилизовать все имеющиеся в наличие силы: рабочую дружину железнодорожных мастерских под руководством Д. И. Манжары, курсантов Туркестанских командных курсов, гарнизон ташкентской крепости, отряд Колузаева.

Копия мандата Ревякина – коменданта г. Ташкент.

Был создан временный революционный военный Совет для борьбы с мятежом. В состав военного совета из 14 человек вошли большевики, левые эсеры, один анархист и беспартийные рабочие. Председателем вначале был избран эсер А. И. Панасюк, вскоре замененный большевиком А. А. Казаковым, который в марте стал и председателем ТурЦИК, т. е. главой правительства. Командующим войсками был избран Колузаев, впоследствии замененный И. П. Беловым.

После поражения в ходе трехдневных уличных боев в Ташкенте, 21 января, Осипов, захватив золотой и валютный запас республики, хранившийся в городском банке, с отрядом оставшихся мятежников, численностью около 200 человек бежал из города и ушел по Чимкентскому тракту. Вместе с ним ушли полковник Руднев и князь Искандер, которые впоследствии сформировали из беглецов Ташкентский офицерский партизанский отряд. Властями было организовано преследование отряда Осипова. По железной дороге в Чимкент был направлен Перовский отряд численностью 500 человек, а кавалерийский эскадрон под командованием Лея в 200 сабель был направлен в погоню по Чимкентскому тракту спустя сутки. После боя под Чимкентом 23 января остатки отряда свернули на Чимган. В разгар зимы им удалось перевалить через отроги Западного Тянь-Шаня (Пскемский и Чаткальский хребты) и оторваться от преследования. После тяжелейшего высокогорного перехода отряд беглецов в количестве 92 человек спустился в Ферганскую долину и присоединился к войску Мадомин-бека.

И. П. Белов, фото периода Гражданской войны.

Позднее Осипов вместе с отрядом Руднева поступит на службу к Бухарскому эмиру. Далее его следы затеряются. По одной из версий в конце 1919 года он будет убит одним из офицеров при попытке пробраться на Закаспийский фронт.

Судьба золота Туркестанской республики также остается неизвестной. Некоторые считают, что оно было спрятано беглецами в горах, возможно в одной из пещер. Существует версия, что Осипов сдал все ценности на хранение Бухарскому эмиру. Впоследствии, князь Искандер, один из активных участников январских событий, напишет воспоминания об этих днях, озаглавленные им «Небесный Поход». Примечательно, что буквально за несколько дней до восстания, приказом Военной коллегии по обороне ТуркРеспублики, Константин Ревякин был назначен начальником гарнизона и комендантом крепости Ташкент вместо И. П. Белова, члена партии эсеров. В архиве Ревякина сохранилась копия этого приказа.

«Приказ Верховной Военной коллегии по обороне Туркестанской Республики. 3 января 1919 г.

По постановлению Верховной Военной коллегии по обороне и военного Совета, начальник гарнизона и комендант крепости г. Ташкента тов. Белов считая с сего числа увольняется от занимаемой им должностей.

По постановлению Верховной Военной коллегии по обороне и военного Совета начальником гарнизона и комендантом крепости г. Ташкента считая с сего числа назначается командир боевого поезда тов. Ревякин.

Вследствие чего предлагается тов. Белову сдать все дела по упомянутым должностям тов. Ревякину и тов. Ревякину принять немедленно таковые от Белова.

Верховная военная коллегия

Члены: Осипов, Фигельский, Малков, председатель военного Совета Дуньков.»

Мандат, выданный Ревякину, как начальнику гарнизона Ташкента был подписан лично Осиповым 14 января. Сложно сказать, кто был инициатором подобной рокировки, но, во всяком случае, не Осипов. Вероятно, на этом настояли его политические противники – Фигельский, Вотинцев и Финкелыптейн, с целью нейтрализации возможных сторонников Осипова из фракции левых эсеров. Осипов же был вынужден согласиться, что бы не вызывать излишних подозрений. Однако во время восстания Ревякина в Ташкенте не было, 14 января он со своим отрядом был отправлен на станцию Равнина для участия в наступлении. А Иван Панфилович Белов (впоследствии видный советский военный деятель, командарм 1-го ранга) сыграет решающую роль в подавлении мятежа. Командуя гарнизоном Ташкентской крепости, Белов откажется перейти на сторону восставших и огнем крепостной артиллерии нанесет им значительный урон. Не исключено, что именно решение Белова, в конечном итоге, спасло Советскую власть в Ташкенте и, в целом, дальнейшее существование Туркестанской республики.

Вполне вероятно, что само наступление на ст. Анненково было организовано с целью отвлечения из Ташкента наиболее преданных большевикам воинских частей.

В воспоминаниях Д. Саликова, члена коллегии Народного комиссариата путей сообщения Туркреспублики и одного из участников событий, есть фрагмент, косвенно подтверждающий эту версию: «В ночь на 19 января в городе, очевидно, уже велась практическая подготовка к вооруженному выступлению. Начальник гарнизона коммунист тов. К. Ревякин был отпущен Осиповым в краткосрочный отпуск. Все наружные караулы, состоявшие из частей гарнизона, были заменены отрядами, находившимися в ведении контрреволюционных организаций.»

Ташкентская крепость, фото начала XX века.

Возникает ряд немаловажных вопросов, с какого времени Осипов начал вести предательскую деятельность и в чем конкретно она заключалась? Был ли он инициатором создания антисоветской группы или примкнул к ней впоследствии? Возможно, в деятельности Осипова заключалась одна из основных причин длительных неудач Закаспийского фронта. У Осипова, к примеру, были все возможности, что бы содействовать принятию ошибочных решений, передавать противнику важную информацию и т. и. Возможный ответ на эти вопросы можно было бы найти в протоколах допросов Агапова, Попова и других организаторов мятежа, если они конечно сохранились.

К сожалению, Константин Ревякин не оставил воспоминаний об этих событиях, он лишь скупо отметил, что «участвовал в ликвидации остатков «осиповских банд».

Январские события в Ташкенте имели для Туркестана далеко идущие последствия. В партийных и советских органах Туркреспублки начались масштабные чистки. Все рабочие и служащие были обязаны пройти через специальные комиссии, где они должны были доказать свою непричастность к мятежу. Например, каждый из сотрудников Туркестанских командных курсов должен был получить на руки специальный документ, что «… он в белогвардейском выступлении никакого участия не принимал и из своей квартиры в это время никуда не отлучался, что установлено строгим расследованием и обыском, произведенным следственной комиссией из курсантов и рабочих». По городам прокатилась волна массовых арестов и репрессий. В первые дни были расстреляны многие захваченные участники мятежа. В автобиографии одного из жителей Ташкента, будущего архиепископа Луки и профессора хирургии, лауреата Сталинской премии В. Ф. Войно-Ясенецкого есть упоминание об этих событиях. В период восстания Осипова он работал главным врачом Ташкентской городской больницы.

Г. А. Колузаев (слева), зампред Ташсовета В. Н. Финкельштейн (в центре), редактор газеты «Красноармеец» Михаил Троицкий (справа). Фото из семейного архива Колузаевых.

«Восстание Туркменского полка было подавлено, началась расправа с участниками контрреволюции. При этом и мне, и завхозу больницы пришлось пережить страшные часы. Мы были арестованы неким Андреем, служителем больничного морга, питавшим ненависть ко мне, так как он был наказан начальником города после моей жалобы. Меня и завхоза больницы повели в железнодорожные мастерские, в которых происходил суд над Туркменским полком. Когда мы проходили по железнодорожному мосту, стоявшие на рельсах рабочие что-то кричали Андрею: как я после узнал, они советовали Андрею не возиться с нами, а расстрелять нас под мостом.

Огромное помещение было наполнено солдатами восставшего полка, и их по очереди вызывали в отдельную комнату и там в списке имен почти всем ставили кресты. В трибунале участвовал Андрей и другой служащий больницы, который успел предупредить других участников суда, что меня и завхоза по личной злобе арестовал Андрей. Нам крестов не поставили и быстро отпустили. Когда нас провожали обратно в больницу, то встречавшиеся по дороге рабочие крайне удивлялись тому, что нас отпустили из мастерских. Позже мы узнали, что в тот же день вечером в огромной казарме мастерских была устроена ужасная человеческая бойня, были убиты солдаты Туркменского полка и многие горожане».

Об этом эпизоде упоминает и другой врач ташкентской больницы Ошанин: «Весть о том, что Валентина Феликсовича увели в железнодорожные мастерские, вызвала в больнице глубокое уныние. Мастерские имели страшную репутацию. Сама фраза «увести в железнодорожные мастерские» означала в те дни не что иное, как «расстрелять». Случилось все это рано утром, и до глубокой ночи никто о судьбе арестованных ничего не знал. Подробности сообщил вернувшийся в сопровождении двух вооруженных рабочих Ротенберг. В мастерских их посадили в каком-то довольно просторном помещении, где было много и других арестованных. Одна дверь вела в комнату, где заседала «чрезвычайная тройка». Дело решалось быстро. Обратно из судилища возвращались немногие. Большинство осужденных (на разбор каждой судьбы «судьи» тратили не больше трех минут) уводили через другую дверь – приговор приводили в исполнение немедленно». Через некоторое время был организован показательный судебный процесс над захваченными руководителями восстания. Цветков и Тишковский были приговорены к расстрелу, Агапов и Попов – к тюремному заключению.

До сих пор число казненных участников мятежа и просто «классово чуждых элементов» точно неизвестно, но большинство исследователей считают, что цифры превышают две тысячи человек.

Мандат, выданный инспектору классов Туркестанских командных курсов 23 января 1919 г.

Оказалась скомпрометирована и местная партийная организация левых эсеров. Многие источники советского периода открыто обвиняли ее в подготовке и организации мятежа. По решению съезда партии левых эсеров Туркестана эта партия самораспустилась, и бывшие эсеры начали массово вступать в коммунистическую партию. В январе-феврале большевиками стали такие видные руководители и командиры Красной армии, как А. Г. Колузаев, И. П. Белов, Н. А. Паскуцкий, Домогацкий, А. И. Панасюк, Б. Н. Иванов. Причем Бориса Иванова, командующего фронтом, в январе 1919 г. принимала в компартию партячейка отряда «1-й Боевой поезд» Ревякина. В начале января 1919 года началось наступление войск Красной армии на Оренбург, а 22 января город был взят совместным ударом двух армий – Туркестанской и 1-й Революционной армии Зиновьева. Блокада Туркестана была на некоторое время прорвана. В феврале 1919 г. в Москве была образована Особая временная комиссия СНК РСФСР и ЦК РКП(б) по делам Туркестана (ТурКомиссия). В Ташкент пошли эшелоны с военным имуществом, продовольствием и прибыл член Тур Комиссии П. А. Кобозев.