Предисловие

Воспоминания Евгения Васильевича Думбадзе должны прочитать все, кто заинтересован в борьбе с большевиками вообще и в частности с русскими большевиками. Это — не просто исторический рассказ об интересных событиях. Для автора это — борьба с тем, что составляет сущность большевизма.

Автор по личным воспоминаниям описывает то из советской жизни, с чем он сам хочет бороться и бороться с чем призывает других. Никто, кроме людей, бывших в положении Е.В. Думбадзе, не сможет с такой силой и с таким знанием передать читателям сущность того, с чем он призывает бороться.

В воспоминаниях Е.В. Думбадзе говорит о ЧК, как человек, бывший в ЧК и хорошо знающий ее.

С воспоминаниями Е.В. Думбадзе я познакомился тогда, когда они еще не были написаны. Они еще тогда глубоко запали мне в душу.

С Е.В. Думбадзе я встретился впервые в конце 1928 года в Париже.

Я беседовал с ним, как старый, убежденный враг большевиков. Он сразу мне стал говорить о большевиках, как их враг. Мне не пришлось его ни в чем убеждать. То, что я говорил ему о большевиках, было только комментариями к тому, что о них говорил он сам.

Мне, редактору «Общего дела», сообщили, что не так давно приехавший из России активный большевик хочет встретиться с кем-либо из антибольшевиков. О нем мне сказали, что он колеблется в своем большевизме и что он не прочь даже откровенно поговорить с антибольшевиками.

Я согласился встретиться с этим большевиком.

Предстояло необычное свидание при конспиративных условиях.

Представители двух различных миров, кто до последнего времени не находил для себя никакого общего языка, должны были сойтись и говорить на самые щекотливые темы.

Идя на это свидание, я принял все меры, чтобы прийти туда «чистым», то есть чтобы за мной не было никакой слежки.

В кафе я пришел за несколько минут до назначенного срока. Мне не пришлось долго ждать.

Вскоре в заднюю комнату, где я сидел в стороне, в углу кафе, за стеклянной дверью, вошел сначала мой знакомый. Затем вслед за ним шел какой-то молодой человек лет тридцати, ярко выраженного грузинского типа. Я сразу понял, что это пришел тот, с кем у меня назначено свидание.

Мой знакомый представил нас. Несколько минут мы втроем стали обмениваться незначительными фразами. Все трое ждали того, чтобы кто-нибудь начал разговоры на темы, беседовать на которые мы пришли.

Я воспользовался минутой неожиданно воцарившегося молчания и прямо перешел к делу.

— Вы большевик? — спросил я и, не дожидаясь ответа, добавил: — А я — антибольшевик, последовательный, убежденный враг большевиков. Я с ними стал бороться до революции. Они арестовали меня в первый день своего переворота. В тюрьме я продолжал борьбу с ними и с тех пор никогда ее не прекращал.

Все, что я говорил о своем отношении к большевикам, я старался пересыпать какими-нибудь характерными рассказами как из дореволюционного времени, так и позднейшего.

Я сразу понял, что передо мной сидит человек, который скорее расположен слушать, чем сам говорить.

Я этим воспользовался, чтобы познакомить его возможно полнее с моими взглядами на большевиков и сообщить ему все те факты, на основании которых он мог бы сам делать выводы о моем отношении к большевикам.

Мы сидели довольно долго. Говорил главным образом только я один.

Когда мне казалось, что я сказал все главное, что надо сказать, я стал прощаться. Мы назначили новое свидание. Моему новому знакомому, кроме адреса моего отеля, я дал номер моего телефона и с особенным подчеркиванием просил его мне телефонировать на следующий день. Я рассчитывал по телефону назначить с ним новое свидание так, чтобы мы могли разговаривать только вдвоем.

Через несколько дней свидание было назначено. Мы разговаривали вдвоем и могли поэтому говорить более откровенно. Я дал моему собеседнику возможность высказать все, что он считал нужным.

К моему изумлению, свой рассказ он почти что начал словами: «Я — чекист»…

Он назвал свою фамилию. Она меня особенно заинтересовала, так как она очень известна в России.

Это придавало для меня особое значение его разоблачениям.

На этом свидании я уже не только говорил сам, но и слушал.

Наше знакомство продолжалось. Мы виделись часто — почти всегда в кафе, — но Е.В. Думбадзе, приняв особые меры, приходил иногда и ко мне в отель.

Мы все ближе и ближе постепенно сходились.

Я все больше и больше узнавал и начинал понимать Е.В. Думбадзе.

Так длились наши свидания довольно долго.

За время своих свиданий с Е.В. Думбадзе я смог выслушать от него почти все, что читатели найдут в этой книге.

Между нашими свиданиями я виделся с теми, кто мог мне сообщить о нем какие-нибудь сведения.

Но никто, с кем я говорил лично, не подозревал, что я его знаю и даже встречаюсь с ним.

Я наводил, где мог, справки и о том, что он мне рассказывал.

За эти наши свидания я так сошелся с Е.В. Думбадзе и почувствовал к нему такое доверие, что решил открыто идти к нему навстречу и, приняв его предложение, выступить открыто против большевиков за своим именем.

Я понимал, что для нас обоих предстоит трудная и ответственная борьба — особенно тяжелая в условиях нашей эмигрантской жизни.

Я написал статью о Е.В. Думбадзе, а он написал вводную статью к своим воспоминаниям, и мы то и другое напечатали в очередном номере «Общего дела».

Е.В. Думбадзе был, таким образом, почти первым боевым невозвращенцем. Его рассказы в «Иллюстрированной России» читались не только за границей, но и в России. Они волновали антибольшевиков, а может быть, еще больше — большевиков, особенно чекистов.

Со стороны Е.В. Думбадзе его воспоминания были прежде всего протестом против большевиков.

Это была борьба против них.

Своим примером он заставил и многих чекистов задуматься над своей деятельностью.

Почти год Е.В. Думбадзе работал в Париже. Затем он побывал в других странах. Принимал участие в ответственных политических выступлениях невозвращенцев.

Его работой как невозвращенца и была настоящая его книга о ЧК.

Враги ЧК, кто понимает ее значение в общей борьбе с большевиками, должны со вниманием прочесть воспоминания Е.В. Думбадзе.

Вл. Бурцев

3 сентября 1930 г.

Париж