Эпизод четвертый. Ночь

Пока ждали отправленных за едой Леню с Ахрором, роту разместили на ночлег.

Нет, все-таки мысль имеет силу действия!

Иначе как еще объяснить, что под ночлег нам отвели именно те самые крытые помещенья, которые я углядел, только войдя в крепость. Я так и не понял толком, что это были за клетушки – то ли чье-то жилье (только чье?), то ли какие-то торговые ряды (только для кого?).

Во всяком случае, клетушки эти пустовали, а внутри царил довольно сильный беспорядок. С нашим приходом он превратился в тотальный бардак.

В комнатки площадью метров по шесть квадратных распределяли человек по десять.

Та, где оказались мы с Мордвином, больше всего напоминала все-таки лавку. По стенам развешаны полки, на которых в больших количествах стояли пиалы и чайники.

Причем многие, как ни странно, целые.

Видимо, на фоне общего запустения и заброшенности крепости целые керамические изделия воспринимаются как нонсенс, как издевка.

Не сговариваясь, повинуясь какому-то неожиданному внутреннему импульсу, ожесточенно расшарашиваем практически все целые пиалы и чайники о глиняные стены и пол…

Спросил бы кто зачем – не объяснил бы ни тогда, ни сейчас. Но шарашили, точно помню, от души.

Главная прелесть этих клетушек – здесь немерено дров. Собственно, не дров как таковых – дерева. А как еще можем мы воспринимать в этом затерянном мире любую вещь из дерева?

Неважно, чем она была до нас и чем, возможно, предполагалось, что останется и дальше, – дверью, полкой, подставкой.

Актуальны только дрова. Много дров.

Столько дров, чтобы отогреться за несколько прошедших ночей и на неизвестно сколько предстоящих.

Ведь никто из нас не питает иллюзий, что на этом островке блаженства мы останемся надолго. А без нас его вообще не существует – это мираж.

Костер разводим прямо внутри клетушки, ближе к двери на полу.

За костром выпадает следить нам с Мордвином. Парни вповалку утискиваются у стен. Нести караул никому из нас не выпало.

Ближе всех к костру располагается Саня Иванов в обнимку со своим ПК – в этой комнате он самый «старый». Ему и место самое блатное – к теплу поближе и без толкотни.

Отрубаются все моментально, что и не мудрено после горячей еды и многодневного постоянного замерзания.

Как ни странно, меня в сон клонит не так уж сильно. Настолько, видно, ликует душа – целую ночь можно греться! – что не готова пока менять это удовольствие на другое.

Потрескивают в костре дрова, медленно наполняется комната сладким запахом.

Афганское дерево по-особому пахнет. Особенно когда горит.

«Сладко» – это самое близкое определение, хотя и не идеальное.

Снимаю сапоги, обворачиваю вокруг голенищ, кажется, навсегда отсыревшие портянки, блаженно протягиваю к огню ноги.

Сколько я уже не снимал сапоги? Не помню…

Левой ноге точно кранты – уже нарывает там, где натерло в первый день.

Да хрен с ним, изменить-то ничего нельзя.

Да и можно ли сейчас думать о плохом.

Тепло, сладко потрескивают дрова. Сверху не капает, под жопой не снег.

Сопят и постанывают вдоль стен умаявшиеся бойцы второй парашютно-десантной роты. Никто не кантует – сон стирает сроки службы.

Блаженство – оно бывает разное.

Иногда – такое. Ведь вопрос, с чем сравнивать.

Афганистан. Он у каждого свой.

Вспоминаешь многое.

Но есть моменты, которые засели в памяти навсегда.

Да нет, не в памяти даже.

Где-то в самом сердце, там, откуда вырастают все твои ощущения, чувства.

Почему именно это или то?

Никто не знает… Никто не объяснит…

Но, уверен, у каждого, кто был на войне, живут внутри, среди сотен воспоминаний, несколько таких моментов, из которых складывается общее ощущение от этой войны.

Моментов ужаса, отчаяния, ненависти – да. Но не только…

Потому что не может быть только плохо. Не бывает…

Та ночь в крепости, этот огонь, этот сладкий запах, эти посапывающие у стен пацаны, это ощущение нереальности окружающего – кусочек «моего» Афганистана. Того Афганистана, что всегда «как вчера».

Спустя 15 лет, когда разгорятся своим сладким пламенем дрова в печурке гостевого домика Ахмад Шаха в Талукане, первое, что сразу всплывет в памяти, – ночь в крепости Алихейль, декабрь 84-го.

Но это будет не скоро.

А пока я даже не знаю, что будет со мной завтра.

Но сейчас мне хорошо, мне блаженно…

А утром реальность снова вернется в свои права. Подъем, спуск, подъем, спуск, подъем…

Пот стекает по лицу, по спине…

Ночь – тупо сонными глазами таращусь на склон. Холодно.

Сейчас бы посушиться хоть чуть-чуть… Хоть портянки… «Костры не жечь, накроют!».

Холодно…