Полтавский склочник

Полтавский склочник

Как уже упоминалось выше, вооруженные силы всех участников Северной войны 1700—1721 гг. составляли, так сказать, второй эшелон европейской боевой мощи, следуя за кормой супердержав того времени. Шведская армия к началу XVIII в. была лидером именно этого второго эшелона. На роль передовой силы цивилизации она не вытягивала по многим параметрам. В первую очередь по общей численности и творческому потенциалу командования — выдающихся полководцев, кроме короля, из ее среды в те годы не выдвинулось.

Фигура Карла XII как военного интеллектуала-практика возвышается над своими подчиненными на целых две или три головы. Но, конечно, это не означает, что его окружали глупцы и ничтожества. Армия скандинавов имела давнюю историю, славные победные традиции и была укомплектована опытными профессионалами, хорошо знавшими свое дело. Но и только. Такого багажа для победы в затяжной войне не хватило. Впрочем, здесь снова необходимо напомнить, что эта оценка дается с позиций великой армии, каких за всю историю человечества единицы. А на общем фоне шведские военачальники того времени смотрятся весьма неплохо. Среди них самой заметной фигурой, после короля, без сомнения, являлся фельдмаршал Реншёльд.

Реншёльд Карл-Густав (1651—1722), граф и фельдмаршал с 1706 г. Участвовал в Северной войне с 1700 по 1709 гг. и с 1718 по 1721 гг. Уже во время первых кампаний стал практически вторым лицом после короля. Руководил войсками в крупном сражении против армии Северного союза, в состав которой входили и русские, под Фрауштадтом (1706 г.). Фактически командовал скандинавами в битве у Полтавы (1709 г.). Находился в плену с 1709 по 1718 гг.

Будущий фельдмаршал родился в городе Штральзунд, расположенном на юго-западном берегу Балтийского моря в Померании, которой шведская корона сумела завладеть на несколько десятилетий XVII-XVIII вв. Его отец был членом государственного суда и имел возможность обеспечить сыну хорошее образование. Реншёльд знал три иностранных языка — немецкий, французский и латынь, учился в Лундском университете. Однако карьера штатского чиновника обещала молодому человеку в ту эпоху несравнимо меньше славы или других заманчивых перспектив, чем возможности военной службы. Реншёльд же с ранней юности отличался повышенным честолюбием, поэтому он выбрал дорогу Марса.

В Европе XVII в. кодекс чести военного профессионала не обязывал солдата служить только под знаменами своей родины, предоставляя каждому человеку полное право выбора той армии, где ему казалось удобнее и выгоднее. Поэтому совершенно обычной выглядела ситуация, когда после окончания контракта кто-либо продавал свою шпагу бывшему противнику. Например, Евгений Савойский начинал у Людовика XIV, но затем, обиженный Королем-Солнце, ушел в австрийскую армию, являвшуюся главным врагом Версаля, и в ее составе, воюя против французов, добился своих самых славных побед. Реншёльд тоже не стал исключением из общего правила, прослужив достаточно долгое время в вооруженных силах Голландии, которые ранее не один раз оказывались в стане неприятелей Швеции. Голландская армия, вместе с французской, английской и австрийской, считалась лучшей в Европе. Служба в ее рядах была отличной школой для любого, даже опытного военного.

Как решительный и способный командир Реншёльд впервые проявил себя во время Сконской войны 1675— 1679 гг. Эти качества наряду с бесстрашием в боях помогли молодому офицеру быстро продвинуться по служебной лестнице. В 26 лет он уже имел звание подполковника и завидную профессиональную репутацию, которая открывала перед ним реальную возможность блестящей карьеры.

И, действительно, в начале XVIII в. судьба вознесла уроженца Штральзунда к самой вершине военной пирамиды Стокгольма. Именно он занимался шлифовкой полководческого образования Карла XII и с начала Северной войны фактически возглавлял сухопутную вооруженную силу Швеции. Правда, уже в прологе боевых действий король потеснил учителя с места главнокомандующего, но роль второго человека в армейской иерархии скандинавов у Реншельда никем не оспаривалась вплоть до рокового лета 1709 г.

Современный шведский историк Петер Энглунд по воспоминаниям мемуаристов той поры рисует следующий образ этого человека: «…Реншёльд был бесцветный блондин с повелительной внешностью: заостренный нос, маленький рот и холодный взгляд. Умелый и бывалый военный, сурово и усердно служащий королю и короне, сдержанный, сильный, холерического темперамента. По отношению к сослуживцам и подчиненным выказывал недружелюбное высокомерие…»

То, что его «правая рука» не имела привычки щадить чье-то самолюбие, общаясь с окружающими, Карл XII знал, однако этот недостаток в монарших глазах с лихвой возмещался достоинствами Реншельда — преданностью, знаниями, волей, энергией. Несмотря на уже солидные годы, все первые 9 лет войны королевский наставник ничуть не уступал своему юному ученику в работоспособности и выносливости, сутками не слезая с седла и просиживая ночи напролет за составлением планов. Даже в период зимних пауз он не покидал армии, оставаясь в лагерях и занимаясь подготовкой будущих кампаний. Однако именно склочность, в конце концов, оказалась решающим фактором в характере Реншёльда, перечеркнув в течение одного дня под Полтавой все его плюсы. Но это будет потом, а первый период Северной войны в генеральской карьере судейского сына стал настоящей «лебединой песней».

Поскольку Карл XII практически все время стремился иметь своего учителя под рукой, Реншёльду редко приходилось осуществлять верховное командование войсками в крупных сражениях, но в тех битвах, которые давал король, ему всегда поручались самые опасные участки. Так было во время десанта в Данию летом 1700 г., в сражениях у Нарвы и на Двине. В боях под Клишовом и Головчиным с численно превосходящим противником он блестяще руководил кавалерией, благодаря действиям которой и достигались победы.

Тем не менее, настоящая слава полководца пришла к Реншёльду только в 1706 г. после сражения у Фрауштад-та, где он, имея всего 12 000 солдат и ни единой пушки, разгромил почти 20-тысячную саксонско-польско-русскую армию, располагавшую многочисленной артиллерией. Притворным бегством шведы расслабили противника, а затем разметали его стремительным ударом. За эту победу король пожаловал учителю звание фельдмаршала и титул графа.

Однако вместе с маршальским жезлом под Фрауштадтом Реншёльд приобрел и сомнительную репутацию свирепого безжалостного человека, способного на удивительно жестокие поступки, напомнившие о временах самого лютого варварства. Прямо на поле боя, сразу после сражения, он приказал перебить всех русских пленных. Конечно, в те годы, как, впрочем, и во время любой войны, насилие, грабеж и убийства с обеих сторон считались обычным явлением. Но даже на таком фоне поступок Реншёльда поразил современников масштабами, холодным расчетом и бессмысленностью зверства.

В русском походе 1708—1709 гг. фельдмаршал, как обычно, руководил главными силами армии Карла XII, действуя на самых важных направлениях. Поэтому, когда в конце июня 1709 г. король был серьезно ранен, именно ему пришлось взять на себя ответственность фактического командования шведскими войсками. К несчастью для скандинавов, достойно справиться с этой ношей Реншёльду не удалось. Он не сумел обуздать свой вздорный характер, поставив старую личную неприязнь к другим генералам выше общих интересов в сражении у Полтавы. Этот бой и оборвал его завидную карьеру. Поэтому имеет смысл подробней рассмотреть причины столь прискорбного финала.

Общая ситуация для скандинавов к тому времени усложнилась и каждое крупное столкновение с противником угрожало в случае неудачи обернуться катастрофой. Поэтому, превозмогая ранение, король вместе с фельдмаршалом долго и тщательно обдумывал диспозицию к Полтавскому бою. Но всю остальную подготовку к битве и непосредственное руководство войсками на поле сражения Реншёльд осуществлял один. Именно в этот момент его старые обиды на сослуживцев переросли в трагедию. Генерал Левенгаупт являлся третьим человеком в армейской иерархии, командуя всеми пехотными полками, тем не менее план предстоящей операции фельдмаршал ему сообщил лишь в нескольких словах. Столь же пренебрежительно информировались и другие командиры.

Замысел Карла XII основывался на проработке строжайше выверенного взаимодействия между всеми подразделениями, собранными для атаки (примерно 16 000 солдат — 8200 пехотинцев и 7800 кавалеристов). Только действуя с точностью часового механизма, они могли нейтрализовать многократное численное превосходство русских (имевших, если не считать 4000 солдат полтавского гарнизона, более чем 55-тысячную армию — около 36 000 пехоты и примерно 20 000 конницы). Ранее королю не раз удавались такие атаки, да и весь опыт прошлых столетий свидетельствовал в пользу подобного варианта. Московское войско всегда страдало низкой выучкой и отсутствием грамотной организации. Но на сей раз скандинавам не удалось реализовать свое преимущество в профессионализме, так как подготовку наступления Реншёльд принес в жертву личным эмоциям.

Суть плана Карла XII сводилась к фронтальной атаке пехоты, которой кавалерия обязывалась содействовать ударами с флангов. Ставка делалась на неожиданность нападения, быстроту маневров и филигранную координацию всех передвижений. Далеко выдвинутые сторожевые укрепления русских предписывалось не штурмовать, а просто проскочить между ними и, не дав неприятелю построить боевые порядки, загнать обратно в главный лагерь те его части, которые успеют выйти навстречу. После чего предстояло поступать по обстоятельствам. При благоприятной обстановке — атаковать и сбросить с крутого берега в реку Ворсклу полки Петра I. Если же противник не поддастся панике, то просто блокировать его расположение, не допуская подвоза продовольствия.

Неудачно выбранная позиция русских облегчала шведам выполнение задачи. Отходу царских войск из укрепленного лагеря с тыла мешала река, а с юга — лес. На север вела лишь одна дорога, проходившая опять-таки вдоль реки (которая служила в качестве наковальни при ударе шведов), где не было места, чтобы развернуть правильный строй. Таким образом, у Петра оставалась лишь возможность встречной контратаки, чего и желал Карл.

Однако все расчеты короля начали рушиться с самого начала из-за элементарной неподготовленности операции. Местность плохо разведали, и колоны солдат путались, выдвигаясь на исходные позиции для атаки. С ее началом запоздали — застать врага врасплох не удалось. Царь успел послать подкрепление сторожевым редутам — около них завязался упорный двухчасовой бой. В конце концов русские отступили, но эффект внезапности уже окончательно потерялся. Сквозь вышеназванные укрепления пришлось прорываться под ураганным огнем, неся непредусмотренные потери.

К тому же, поскольку, кроме Карла XII и Реншёльда, никто не знал детального плана операции, путаница усугубилась. Поэтому после прорыва к главной линии обороны русских, рядом с королем и фельдмаршалом находилась только треть из общего количества оставшихся в строю пехотинцев (примерно 2500 человек). Другая колонна, руководимая Левенгауптом (той же численности), вынужденная обходить редуты справа, потеряла связь с основными силами и, импровизируя на свой страх и риск, в одиночку атаковала юго-западный угол лагеря Петра I, где находилось несколько десятков тысяч солдат.

К счастью для генерала, в этот момент его нашли специально посланные гонцы, передав приказ идти на соединение с королем. Но вот третьей части скандинавской пехоты, шедшей под командованием генерала Рооса, повезло меньше. Не зная о том, что мимо сторожевых редутов надо как можно скорее проскользнуть, эта колонна принялась штурмовать укрепления, безнадежно отстав от ушедших вперед полков. Так как диспозицией штурм не предусматривался, то никаких средств для преодоления препятствий шведы не имели. Все же Роос взял два редута, однако следующие его атаки захлебнулись.

Петр I, узнав, что часть неприятельской армии зацепилась за крючок его сторожевых укреплений, срочно выслал 7000 человек для уничтожения оказавшегося в ловушке врага, благо основные силы Карла XII в тот момент уже ушли далеко на север и теряли время на поиски отставших. Окруженная противником, во много раз превосходящим по численности, колонна Рооса, после продолжительного и упорного сопротивления, была уничтожена. От нее осталось всего 400 пленных, по большей части израненных солдат.

Таким образом, вместо слаженных ударов и молниеносных маневров для блокировки царского лагеря, королевской армии пришлось два часа прорываться к нему, а затем еще в течение 3 часов собирать разрозненные силы и приводить их в порядок. За это время русские успели спокойно подготовиться к бою. Вывели и построили перед лагерем 24 000 пехотинцев, а оставшуюся часть разместили на валах укреплений, для прикрытия отступления в случае неудачи[101].

Реншёльд, оставшись без людей Рооса, вступил в решающую схватку, имея всего 5000—5500 солдат пехоты. Как обычно, не колеблясь, он бросил их в стремительную атаку и даже прорвал первую линию русских. В этот момент многим показалось, что счастливая звезда скандинавов вновь разгорается ярким светом, и вопреки всему шведы опять одержат победу. Но чуда не произошло. Подавляющее численное преимущество царских войск, в конце концов, решило исход битвы. Скандинавов опрокинули, и отступление вскоре превратилось в бегство.

Реншёльд, пытаясь спасти положение, послал на помощь пехотинцам кавалерию. Она несколько задержала русских, но ненадолго. Конники, стесненные болотами (не позволявшими создать хотя бы подобие строя, что вынуждало их драться разрозненными кучками) покатились назад вместе с пехотой. Видя это, фельдмаршал остановил небольшую часть бегущих и, возглавив сборный отряд, бросился навстречу противнику. Вспыхнула короткая, жестокая схватка, исход которой легко предугадать. Те из шведов, кто не погиб, попали в плен. Среди последних оказался и Реншёльд.

В Полтавском сражении русские могли совершенно истребить шведские полки. Однако победители, видимо, сами не сразу поверили в свою полную победу. А потому не проявили должной инициативы и настойчивости в преследовании. Только несколько дней спустя деморализованная армия Карла XII, сама себя загнав в ловушку у Переволочны, окончательно капитулировала.

Но Реншёльд попал в плен непосредственно на поле боя под Полтавой во время сражения. Его сразу же доставили в царскую ставку, где начинался победный пир. Петр I, в эти, наверное, самые счастливые мгновения своей жизни был великодушен. С рыцарским благородством он вернул шведскому фельдмаршалу шпагу, разрешив носить ее даже в плену. Всех знатных скандинавов, захваченных к тому часу, пригласили за стол, и царь провозгласил тост за своих учителей в военном деле. Реншёльд, не пришедший в себя от пережитой катастрофы, не поняв в первый момент, о чем говорит Петр, переспросил: «Кто же эти учителя?». И получил лаконичное уточнение: «Вы, господа». В ответ фельдмаршал все-таки нашел в себе силы грустно пошутить: «Хорошо же ученики отблагодарили своих наставников».

Официальные торжества по случаю Полтавской победы русские устроили через полгода в Москве. В сценарии этого праздника Реншёльду отвели заметную, но незавидную роль, исполняя которую фельдмаршал до дна испил чашу позорных унижений. Его заставили пройти по всему городу, сквозь толпы враждебно настроенных зевак, во главе колонны своих бывших подчиненных. А впереди победители волокли по земле славные знамена еще недавно столь грозной для них королевской армии, под гордым шелестом которых Реншёльд прослужил столько десятилетий.

Петр I, очень нуждавшийся в опытных военных профессионалах, предложил пленным шведам поступать на службу в русскую армию. Однако большинство скандинавов во главе с Реншёльдом отказались. А так как на тот момент, когда они попали в неволю, война еще не дошла даже до своего экватора, то дожить до заключения мира и вернуться на родину удалось далеко не всем. Наставнику Карла XII в этом смысле повезло больше других. Он не умер в плену и попал домой раньше остальных. В 1718 г. его обменяли на двух русских генералов.

После возвращения в Скандинавию Реншёльду не удалось возродить свою репутацию военачальника. Хотя он и успел застать Карла XII в живых, но лишь на короткое время. Меткий выстрел у Фредериксхалля надломил шведскую волю к победе. После декабря 1718 г. Стокгольм уже не пытался кого-либо атаковать, а только сопротивлялся чужим ударам, да и то словно по инерции.

Безжалостная судьба еще раз пнула старого фельдмаршала, заставив присутствовать при кончине армии и страны — «Хозяйки Балтийского моря». Никогда в будущем они уже не смогли подняться до прежних высот. Таким образом, к своему 70-летию Реншёльд потерял все, чему он посвятил большую часть жизни. В подобных ситуациях пожилые люди обычно быстро уходят в мир иной. Не стал исключением и наш герой, умерший на следующий год после заключения Ништадтского мира.