ШТУРМ КРУПНЫХ ГОРОДОВ

ШТУРМ КРУПНЫХ ГОРОДОВ

Известно, что еще в самом начале Второй мировой войны, столкнувшись с трудностями при взятии отдельных польских городов, А. Гитлер на очередном совещании высшего генералитета высказал мысль о нерациональности их штурма полевыми войсками. Но от своих принципов фюрер отступился, когда его войска подошли к крупному волжскому городу и промышленному центру Сталинграду. Этот город Гитлер приказал взять штурмом. И. В. Сталин, в свою очередь, приказал всеми силами защищать город, носящий его имя. Был издан известный приказ Народного комиссара обороны Союза ССР № 227, более известный как приказ «Ни шагу назад», грозивший за отступление расстрелом. Началась грандиозная битва за Сталинград, ставшая одной из самых ярких страниц Великой Отечественной и всей Второй мировой войны.

Прошли десятилетия. В далеком прошлом остался боевой опыт Второй мировой войны: штурм Сталинграда немцами, штурм Кенигсберга, Будапешта, Берлина советскими войсками. Достаточно глубоко исследованы проблемы организации и ведения боев за крупный город, подсчитаны огромные людские и материальные потери, связанные с этими боями. Казалось бы, сама история подтвердила логику приказов Гитлера, запрещавшего своим войскам ввязываться в такие операции. Но наступил 1994 год, и российские войска по приказу своих генералов рванулись на штурм Грозного, буквально залив город своей кровью... Встает вопрос: почему не был учтен богатый исторический опыт? Или напрашивается другой вывод – исторический опыт ничему не учит потомков, деды которых его добыли большой кровью.

Верховное командование вооруженных сил Германии, готовясь к началу Второй мировой войны, прекрасно понимало, что при проведении масштабных войсковых операций остро встанет вопрос блокады и штурма отдельных городов, крупных населенных пунктов и созданных на их базе укрепленных районов.

Уже в первые дни наступления немецких войск в Польше остро встал вопрос о захвате ими города Познани. 2 сентября А. Гитлер потребовал начать интенсивную бомбардировку этого города силами 7-й авиационной дивизии. На город была нацелена ударная группа 10-й немецкой армии, туда начала подтягиваться крупная группировка артиллерии. Но 3 сентября вопрос о лобовом штурме Познани был снят с повестки дня на самом высоком уровне.

– Я не хочу ради этого города жертвовать жизнями сотен и тысяч немецких солдат, – заявил фюрер. – На пути победного наступления немецких войск еще будет очень много городов. Все они падут от страха перед немецким оружием, а не от длительной осады и классического штурма, на которые у нас попросту нет времени.

Но избежать штурма отдельных укрепленных районов не удавалось. Держалась в обороне крепость Ломжа, линия дотов с бронеколпаками на рубеже Новогруд, Визна. Немецкие войска были вынуждены штурмовать эти укрепления с ходу. И хотя при прорыве сопротивление польских войск было незначительным, Гитлер не одобрил наступательной инициативы своих генералов.

16 сентября в Генеральном штабе сухопутных войск Германии встал вопрос, что делать со столицей Польши Варшавой, кольцо вокруг которой было практически замкнуто. Одни генералы выдвигали предложение о штурме Варшавы, он это предложение отклонялось другими. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер высказывает предложение:

– Уморить Варшаву голодом! Нам некуда торопиться. Ввиду успешного развития наступления на других направлениях войска, стоящие перед Варшавой, в другом месте нам не требуются.

А. Гитлер, который вначале был сторонником решительного штурма, выслушав доводы, приказал блокировать этот город войсками, но воздержаться от его штурма. После этого в Варшаву был направлен парламентер, который потребовал сдачи города без боя. Поляки постарались затянуть с переговорами. Понимая это, немецкое командование решило нанести по Варшаве авиационные удары, подвергнуть город обстрелу артиллерией, а 20 сентября начать штурм восточных предместий (Прага) сухопутными войсками.

В это время наступление основной массы немецких войск на восток продолжалось. 20 сентября их передовые части достигли Львова, где встретились с советскими войсками, начавшими «освободительный поход» на польские районы Западной Белоруссии и Западной Украины с востока. Вступление в войну Советского Союза и его удар по Польше в значительной степени подорвали боевой дух поляков, который и без того не был высоким. По всей территории Польши началась массовая сдача польских войск в плен, многие военнослужащие самовольно оставляли свои части и растворялись среди местного населения. Но Варшава, несмотря на удары немецкой авиации и артиллерийский обстрел города, продолжала держаться. Правда, так долго продолжаться не могло.

26 сентября в штаб Ф. фон Бока прибыл парламентер из Варшавы. Поляки просили о перемирии на 24 часа для вывода из города гражданского населения. Немецкое командование эту просьбу отклонило. Фон Бок потребовал присылки польского офицера для переговоров о сдаче города и одновременно приказал усилить обстрел его артиллерией. Одновременно на город с самолета немцами были сброшены агитационные листовки, обещавшие польским солдатам в случае сдачи быстрое возвращение домой, а офицерам – сохранение холодного оружия. На утро следующего дня был намечен очередной массированный удар по Варшаве с воздуха. Все это в комплексе привело к тому, что в 9 часов утра 27 сентября Варшава капитулировала.

Таким образом, блокада, удары авиации и артиллерийский обстрел Варшавы немецкими войсками продолжались около 10 дней. Штурма города наземными войсками не производилось. Город был взят практически без человеческих жертв со стороны немецких войск.

10 октября, обсуждая проблемы, связанные с наступлением на Антверпен, немецкое командование вынуждено было решать вопросы возможной осады и штурма этого города. Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» об этом пишет: «Сколько продержится окруженный город (месяц или два), никакого значения не имеет. Политические причины, вынуждавшие быстро действовать против крепостей на Востоке, здесь отсутствуют. На Западе следует действовать обдуманно. Для окружения лучше всего подходят войска второй или третьей категории. «Каждый солдат, оставленный на фронте для сдерживания противника, окруженного нашими войсками, – это потерянный солдат».

И несколько ниже: «Не использовать танковые соединения против городов. Наибольший эффект от них – в открытом поле при внезапном и массированном использовании. Беспокоит опасность распыления сил в бельгийских городах, в первую очередь – в бесчисленных промышленных центрах».

Данная запись говорит о многом. Во-первых, она свидетельствует об отрицательном отношении командования Вермахта к штурму городов и укрепленных районов при том, что остаются в силе требования к осуществлению их блокады. Также немаловажным являются взгляды на использование танковых войск при бое в городах и других населенных пунктах (укрепленных районах).

После вторжения немецких войск в Голландию Антверпен продержался всего один день, а 18 мая 1940 года был занят противником. Французы не смогли организовать оборону своей столицы, и 14 июня немецкие войска вступили в Париж. Среди немецкого руководства и высшего генералитета утвердилось мнение, что неприступных крепостей для германских войск не существует.

Разрабатывая план агрессии против СССР, Генеральный штаб сухопутных войск Германии сделал все возможное, чтобы на направлениях главных ударов групп армий не оказалось крупных городов. Безусловно, абсолютно избежать этого не удалось. Поэтому для командующих армиями, нацеленными для наступления на направлении расположения городов, крупных населенных пунктов и укрепленных районов, были разработаны специальные инструкции, предписывавшие, как нужно действовать на данных направлениях. В них, в частности, указывалось, что города нужно блокировать пехотными частями, подвергать ударам авиации и артиллерии и охватывать подвижными (танковыми и моторизованными) частями.

Одним из первых городов-крепостей, вставших на пути наступления немецких войск на территории СССР, был Брест – центр Брестского укрепленного района. Первые известия о Брестском укреплении относятся к 1019 году, он упоминается в «Повести временных лет». С тех пор Брестская крепость неоднократно принимала на себя удары различного противника. В одних случаях она захватывалась врагами, в других – вражеские лавины разбивались о ее стены. Позже в окрестностях крепости возник город Брест-Литовский. В Первую мировую войну Брест-Литовская крепость и сам город никакой роли в обороне русских войск не сыграли и были без боя заняты германскими войсками. Немецкая оккупация Брест-Литовска продолжалась до февраля 1919 года, затем он оказался на территории вновь образованной Польши. В августе 1920 года, после провала наступления войск Западного фронта (командующий – М. Н. Тухачевский) Брестская крепость стала тюрьмой для 19 тысяч красноармейцев, захваченных в плен поляками. Большинство из них там же и погибли от голода, холода и издевательств.

13 сентября 1939 года к Бресту подошли немецкие войска и открыли артиллерийский огонь по крепости и городу. Но штурмовать крепость немцы не собирались, их танки начали обходить Брест с северо-востока. 14 сентября 3-я танковая дивизия перерезала железную дорогу с Бреста на Кобрин и Барановичи. В полдень того же дня 10-я танковая дивизия заняла никем не оборонявшийся город Брест и железнодорожный вокзал. 20-я моторизованная дивизия выдвинулась к крепости по правом берегу Буга. Брестская крепость оказалась в плотном кольце блокады.

После этого немецкая пехота, при поддержке огнем артиллерии и танков, начала штурм крепости. Поляки упорно сопротивлялись. Непреодолимой преградой оказались польские танки, заблокировавшие ворота крепости своими корпусами и пушечно-пулеметным огнем. За танками на расстоянии до 150 метров были установлены зенитные орудия, выведенные на горизонтальный огонь прямой наводкой. Несколько немецких танков на подступах к крепости подорвались на минах, пехота расстреливалась из пулеметов, установленных в бойницах крепости. Немцы были вынуждены отступить.

Командир 10-й танковой дивизии, части которой штурмовали Брестскую крепость, генерал Штумф, узнав о неудаче первой атаки, был разъярен упорством поляков. Но подчиненные командиры восприняли это как недоверие и во второй половине дня возобновили штурм крепости. Кроме пехоты, в наступление было двинуто около 80 танков. Но и эта атака была отбита.

Вечером того же дня в район Бреста прибыл командир танкового корпуса генерал Г. Гудериан. Он организовал штурм по всем правилам. Германские войска обладали превосходством в силах и средствах, поляки не могли противопоставить им ничего существенного. Против 154 танков и 260 немецких орудий поляки имели 18 полевых орудий, 8 зениток и полтора десятка противотанковых ружей.

Всю ночь на 15 сентября немецкие орудия вели обстрел крепости. Ранним утром, после массированной артиллерийской и авиационной подготовки, подразделения 20-й моторизованной и 10-й танковой дивизий пошли на штурм. Защитники крепости продолжали оказывать упорное сопротивление. Местами доходило до рукопашных схваток. Бой продолжался весь день. Попытки германского командования поддержать свои войска ударами с воздуха не увенчались успехом: завидев самолеты, защитники Бреста уходили в казематы, войска настолько перемешались, что немецкие летчики нередко наносили удары по своим подразделениям. Штурм 15 сентября также захлебнулся на гребне крепостных валов.

Г. Гудериан приказал прекратить штурмы и подвергнуть защитников крепости систематическим артиллерийским и авиационным ударам. Эти удары продолжались всю ночь и утром 16 сентября. Только в 10 часов штурмовые отряды 20-й моторизованной и 10-й танковой дивизий вновь начали наступление. Германская пехота поднялась на гребень валов, но атака вновь захлебнулась, так как не был выполнен приказ наступать непосредственно за огневым валом артиллерии.

Генерал Г. Гудериан, узнав об очередной неудаче, лично прибыл к крепости и после уточнения задач и вопросов взаимодействия отдал приказ начать новый штурм. Но и этот штурм захлебнулся. Пехота отошла с большими потерями. Выстрелом польского снайпера был убит адъютант командира корпуса подполковник Браух. Но и положение оборонявшихся было тяжелым: потери убитыми и ранеными достигли 40 процентов, заканчивались снаряды и гранаты, многие укрепления были превращены в руины, была нарушена связь с польским командованием, находившимся в Пинске.

В 17 часов 16 сентября на совещании у коменданта крепости было решено прекратить сопротивление и прорываться из Бреста через еще свободный путь на Тересполь, Кодень. Выход войск был начат ночью. Но именно в эту ночь немецкое командование решило начать новый штурм крепости. Вырываться пришлось с боями, оставив заслоны.

В первой половине 17 сентября в цитадель по неразрушенному мосту ворвались подразделения 76-го пехотного полка. Со стороны города в крепость пошли части 20-й моторизованной дивизии. Брестская крепость, которая сопротивлялась четверо суток, пала. Потери обеих сторон в этом сражении остались неизвестными. Но известно, что в районе крепости в немецкий плен попало 988 польских солдат и офицеров.

Но Брест по секретному протоколу должен был находиться на территории Советского Союза, войска которого в то время продвигались к городу с востока, совершая «освободительный поход» в Западную Белоруссию. 21 сентября советские войска вошли в Брест, и в 16 часов на улице Люблинской унии состоялся совместный парад советских и немецких войск. В Брест из Иванцевичей переместился штаб 4-й армии Белорусского военного округа, который 11 июля 1940 года был преобразован в Западный Особый военный округ.

Летом 1940 года началось строительство 62-го Брестского укрепленного района. Долговременные сооружения возводились по восточному берегу Западного Буга непосредственно вдоль границы на виду у немецких пограничных застав. Полоса предполья, вследствие того что сооружения строились по берегу реки, не создавалась. Подобное расположение дзотов не позволяло подступы к ним прикрыть минными полями и провести предварительную пристрелку из вмонтированных в них орудий.

К 21 июня 1941 года в Брестском укрепленном районе было забетонировано 128 долговременных огневых точек, из которых 11 находились в районе города и крепости Брест. В Брестской крепости и возле нее размещались части 6-й и 42-й стрелковых дивизий 28-го стрелкового корпуса (командир – генерал-майор В. С. Попов), а также части окружного подчинения.

Город Брест, состоявший в основном из строений частного сектора, особого интереса в плане обороны не представлял. Брестская крепость как фортификационное сооружение давно утратила свое значение. Ее постройки, частично восстановленные после событий сентября 1939 года, использовались для размещения войск и складов в мирное время. Оборона крепости не предусматривалась. В случае начала военных действий гарнизон Бреста должен был выходить в районы сосредоточения или занимать оборону на подготовленных позициях в Брестском укрепленном районе. В условиях внезапного нападения выход войск из крепости становился нереальным. Для того чтобы покинуть крепость, войскам требовалось не менее четырех часов времени.

Но немецкое командование, имевшее опыт штурма Брестской крепости в 1939 году, более тщательно готовилось к овладению этой твердыней. Так, генерал Г. Гудериан в своей книге «Воспоминания солдата» пишет:

«Крепостью Брест-Литовск (Брест) с ее старыми укреплениями, отделенной от нас реками Зап. Буг и Муховец, а также многочисленными наполненными водой рвами, могла овладеть только пехота. Танки смогли бы взять ее только внезапным ударом, что мы и попробовали сделать в 1939 году. Но в 1941 году условий для этого уже не было.

Поэтому я решил танковыми дивизиями форсировать Западный Буг по обе стороны Брест-Литовска, а для наступления на крепость попросил подчинить мне пехотный корпус... 4-я армия должна была также временно придать мне для обеспечения форсирования реки Западный Буг несколько пехотных и прежде всего артиллерийских частей... Я не рассчитывал на немедленное падение крепости Брест-Литовск...»

По воспоминаниям свидетелей, к 22 июня Брестская крепость, как и сам город Брест, к обороне не готовилась. Тот же генерал Г. Гудериан пишет: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе Брестской крепости, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они производили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками. Работы по укреплению берега едва ли хоть сколько-нибудь продвинулись вперед за последние недели. Перспектива сохранения момента внезапности была настолько велика, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как это предусматривалось приказом».

Наступление немецких войск для советского командования на тактическом уровне было внезапным. Немецкая бомбардировочная и штурмовая авиация нанесла по Бресту бомбо-штурмовой удар.

Танковые соединения танковой группы Г. Гудериана сразу же начали охватывать Брестский укрепленный район с севера и с юга. Непосредственно на Брест и Брестскую крепость двинулся 12-й армейский корпус генерала Вальтера Шрота. Непосредственно штурм Брестской крепости был поручен штурмовым отрядам 45-й Верхне-Австрийской дивизии, которая была усилена тремя артиллерийскими полками, девятью тяжелыми мортирами калибра 210 мм и девятью тяжелыми минометными батареями «Небельверфер», в составе которых было 54 280-мм минометов, способных стрелять 45,4-кг минами. Кроме того, для стрельбы по Брестской крепости заранее были доставлены две 126-тонных 600-мм осадных артиллерийских системы «Карл», стрелявших фугасными и бетонобойными снарядами весом 1,7 и 2,2 тонны. Вполне понятно, что потери среди советских войск и разрушения в Брестской крепости уже в первые часы войны были огромными. Уже к 7 часам утра части 45-й и 34-й немецких пехотных дивизий заняли Брест, а остатки войск 4-й армии к исходу дня были отброшены на 25–40 километров от государственной границы. Крепость к 9 часам утра была полностью блокирована противником.

На Брестскую крепость был обрушен шквал артиллерийского огня. Артиллерия стреляла по рубежам. По каждому рубежу огонь велся в течение 4 минут, затем переносился на следующий огневой рубеж, находившийся на удалении в 100 метров. За таким огневым валом двигались штурмовые группы, созданные на базе подразделений 130-го и 135-го пехотных полков, усиленные подразделениями 81-го саперного батальона.

Казалось, наступление такого порядка не может встретить сильное сопротивление. Немецкие войска ворвались в крепость. Но внутри бои приняли ожесточенный характер. Более того, отдельные группы советских подразделений даже контратаковали врага. Но с самого начала оборона распалась на отдельные очаги без единого руководства, без связи и без взаимодействия. Первый отпор противнику был не чем иным, как стихийной реакцией на врага и не носил характер подготовленной обороны.

Бой продолжался. Для преодоления сопротивления защитников крепости немецкое командование было вынуждено применить самоходные орудия, которые, войдя внутрь цитадели, начали расстреливать отдельные огневые точки. Практически в конце первого дня штурма Брестская крепость была занята противником, но официально она продолжала сражаться до конца июля 1941 года.

Потери немцев при штурме Брестской крепости были большими. Они потеряли более 1500 солдат и офицеров. В районе Бреста было оборудовано первое на советской земле немецкое кладбище, где было захоронено 482 солдата и офицера. Но потери советских войск убитыми и пленными в районе Бреста были намного большими.

Но надо понимать, что после 22 июня ни классического штурма, ни классической обороны этой твердыни уже не велось. Несколько уцелевших красноармейцев и командиров, укрывшись на день в подвалах, вечером выходили из своих убежищ и стреляли в немецких часовых. Генерал Вальтер фон Унгу, назначенный комендантом Бреста 30 июля, принимая дела, вынужден был отметить: «В общем-то, это – пустынные груды развалин, дымящиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный огонь от оставшихся советских солдат».

26 августа 1941 года во время поездки на Восточный фронт Брестскую крепость посетил А. Гитлер в сопровождении Геринга, Риббентропа, Кессельринга и гостей – Б. Муссолини и начальника итальянского Генерального штаба У. Кавальеро. Фюреру демонстрировали свезенную в крепость трофейную технику. Сопровождавший высокую делегацию генерал Клюге рассказал историю крепости и подробности ее последнего штурма. Гитлер слушал рассказ внимательно, а в конце заметил:

– Гудериан зря не отговорил нас от штурма Бреста. Эти развалины не стоят того, что за них заплатила немецкая армия. Достаточно было обойти город и блокировать крепость малыми силами. Авиация и артиллерия – вот средство против городов. Войска же должны стремиться вперед, развивая успех на тех направлениях, где нет брестских крепостей.

И это соответствовало действиям немецких войск на всех направлениях летом 1941 года. Советские войска также не стремились оборонять города. Без боя были сданы врагу ряд прибалтийских городов, Минск, Львов...

Оборона Одессы, в честь которой была отлита специальная медаль, вовсе не означала ведение оборонительных боев в самом этом городе. Советскими войсками оборонялись подступы к Одессе, а сам город фактически был оставлен без боя.

В конце июля немецкие войска подошли к Смоленску. Советские войска также не стали оборонять этот город и отошли в восточном направлении, организовав артиллерийский обстрел Смоленска. Свидетель этого генерал Гудериан пишет: «Вечером под артиллерийским огнем противника я пробрался через Смоленск на командный пункт группы в Хохлово, расположенное юго-западнее города... Город Смоленск мало пострадал в результате боевых действий. Захватив старую часть города на южном берегу Днепра, 29-я мотодивизия, имея задачу установить связь с Готом (3-я танковая группа. – Авт.), перешла реку Днепр и овладела промышленным районом города, расположенным на северном берегу реки.

В начале сентября 1941 года, продолжая наступление на правом крыле советско-германского фронта, немецкие войска развернули боевые действия за Днепропетровск, который обороняли части 15-й и 261-й стрелковых дивизий. Наличие каменных заводских построек и каменных зданий в пригородах Днепропетровска, а также глубокая река Самара, перпендикулярно делившая полосу боевых действий, – все эти обстоятельства определили сложный позиционный характер боев как борьбу за отдельные небольшие тактические пункты. В этих условиях обе стороны, проявляя упорство, вели кровопролитные и затяжные бои с большими потерями. Но и Днепропетровск был оставлен советскими войсками без ведения уличных боев.

Затем без боя 19 сентября был оставлен советскими войсками город Киев. Правда, центральная часть этого города, состоявшая из каменных зданий, предварительно была подготовлена к взрыву, который унес жизнь многих немецких солдат и офицеров, оказавшихся в это время на Крещатике.

4 октября 4-я танковая дивизия 2-й танковой группы захватила Орел, который являлся важным железнодорожным узлом и узлом шоссейных дорог. Советские войска не смогли организовать оборону этого города. Командующий 2-й танковой группой генерал Гудериан пишет: «Захват города произошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в Орел, в городе еще ходили трамваи. Эвакуация промышленных предприятий, которая обычно тщательно подготавливалась русскими, не могла быть осуществлена. Начиная от фабрик и заводов до самой железнодорожной станции на улицах повсюду лежали станки и ящики с заводским оборудованием и сырьем».

Но попытки командования группы армий «Центр» с ходу овладеть Тулой в конце октября 1941 года успеха не имели. Генерал Гудериан пишет: «29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоявшего в 4 км от Тулы. Попытка захвата города с ходу натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе...

Ввиду невозможности взять Тулу с фронта генерал барон фон Гейер предложил обойти город с востока. Я согласился с этим предложением». В последующем бои велись в окрестностях Тулы. Попытки овладеть самим городом предпринимались незначительными силами и в общей картине боевых действий особого значения не имели.

В последующий месяц советские войска без боя оставили большое количество городов и крупных населенных пунктов. Основные силы группы армий «Север» вышли на подступы к Ленинграду, группы армий «Юг» двигались через Донбасс в направлении Ростова-на-Дону, группы армий «Центр» устремились к Москве. На повестку дня был поставлен вопрос о судьбе советской столицы. 12 октября 1941 года поступила секретная директива командующему группой армий «Центр» за подписью А. Гитлера, в которой, в частности, указывалось:

«Фюрер решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, если даже она будет предложена противником. Моральное обоснование этого мероприятия совершенно ясно в глазах всего мира. Так же как и в Киеве, для наших войск могут возникнуть чрезвычайные опасности от мин замедленного действия. Поэтому необходимо считаться в еще большей степени с аналогичным положением в Москве и Ленинграде... Необходимо иметь в виду серьезную опасность эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города.

Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство.

Совершенно безответственно было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их...»

Но, как известно, осенью 1941 года на ближних подступах к Москве немецкие войска были остановлены и до штурма города дело не дошло. Более того, бои под Москвой стали первой крупной политической и военной неудачей Германии с начала войны с СССР.

Прошло менее одного года, и немецкие войска по приказу фюрера ввязались в тяжелые бои за Сталинград – город, ставший символом мужества для советских воинов и одной из самых трагических страниц в истории Вермахта.

О Сталинграде написано очень много. Различные авторы красочно описывают отдельные бои, им посвящены разделы из мемуаров многих видных военачальников. С подробным описанием и анализом Сталинградской битвы на Западе в свет вышла книга историка Энтони Бивора, ставшая бестселлером в США, Великобритании и других странах Западной Европы. Об этом немало писали и другие авторы. Поэтому я не буду пересказывать уже известные факты, а более подробно остановлюсь на вопросах военного искусства при штурме и обороне этого города.

Непосредственная оборона Сталинграда началась с того, что 10 сентября 62-я армия с боями отошла в город, где советские войска закрепились в каменных и бетонных строениях, которые представлялись им хорошими укрытиями от огня противника.

Одним из таких очагов сопротивления стал элеватор. Описывая бой за элеватор, Э. Бивор, в частности, пишет:

«Ожесточенное сражение развернулось на огромном зернохранилище, ниже по течению реки. Быстрое продвижение танкового корпуса генерала Гота отрезало эту естественную крепость русских от основных сил. Защищали хранилище солдаты 35-й гвардейской дивизии, силы которых были уже на исходе... Германская артиллерия стала крушить бетонное сооружение...

К вечеру 20 сентября у русских кончились все боеприпасы, оба пулемета были уничтожены. Немцы же, напротив, получили танковое подкрепление. Из-за пыли и дыма внутри элеватора ничего не было видно, защитники могли только перекрикиваться. Ворвавшись в хранилище, немцы стреляли на голос...»

И несколько ниже:

«Упорная оборона русскими центра города стоила немцам немало потерь. Гарнизоны Красной Армии, состоявшие из солдат разных дивизий, стояли насмерть, несмотря на голод и жажду. Ожесточенное сражение развернулось в здании универмага на Красной площади, служившего штабом 1-му батальону 40-го гвардейского полка. Еще одним редутом стал небольшой склад. В находившемся неподалеку от склада трехэтажном здании красноармейцы держались пятеро суток...

Самым серьезным достижением немцев стал прорыв к центральному причалу. Теперь германская артиллерия могла обстреливать основные переправы через Волгу... Главная железнодорожная станция за пять дней пятнадцать раз переходила из рук в руки. В итоге германским солдатам достались лишь жалкие развалины...

В самом Сталинграде зародился новый вид боя – в развалинах жилых домов. Обгоревшие танки, цистерны, проволока, ящики из-под снарядов смешались с кроватями, лампами, прочей домашней утварью... Бои велись в полуразрушенных, полузасыпанных комнатах и коридорах многоквартирных домов, где еще можно было увидеть горшки с цветами или раскрытую тетрадь с домашним заданием, оставленную ребенком на столе.

Заняв наблюдательный пост где-нибудь на верхнем этаже, артиллерист-наводчик устраивался на взятом из кухни табурете и при помощи перископа принимался искать цели. В отличие от артиллеристов немецкие пехотинцы стремились уклониться от боев в развалинах. Они считали, что ближний бой противоречит всем правилам военного искусства...

В конце сентября ожесточенное сражение развернулось за развалины большого кирпичного дома на берегу Волги. Дом имел четыре этажа на стороне, обращенной к реке, и три – на противоположной. Можно сказать, что он представлял собой слоеный пирог: на верхнем этаже – немцы, этажом ниже – русские, на первом – опять немцы. Зачастую противники даже не могли распознать друг друга, так как их форма была сплошь покрыта серовато-коричневой пылью.

Немецкие генералы, конечно, не могли предугадать, что ждет их дивизии в разрушенном городе... И все же 6-я армия нашла возможность еще больше усилить натиск на русских, возродив штурмовые отряды, впервые примененные в январе 1918 года. Эти отряды представляли собой группы из десяти человек, которые были вооружены пулеметами, огнеметами и имели запас негашеной извести для «очистки» бункеров, подвалов и колодцев канализации».

Принципиальная схема действий войск Вермахта при штурме города

Немецкое наступление на северный промышленный район города, начатое 27 сентября, встретило ожесточенное сопротивление. Заводы «Красный Октябрь», «Тракторный» и «Баррикадный» превратились в неприступные крепости, штурм которых приводил к огромным потерям.

10 октября немецкие войска начали атаки против защитников заводов «Тракторный» и «Баррикады». Ожесточенные бои разгорелись 14 октября. В 8 часов утра, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, на фронте около 4 километров в наступление перешли две пехотные и две танковые дивизии.

Главный удар немецкие войска нанесли в направлении тракторного завода, который оборонялся войсками трех стрелковых дивизий (112-я, 37-я гвардейская и 308-я). В 11 часов пехота противника с 50 танками прорвала оборону советских войск на стыке 112-й и 37-й гвардейских стрелковых дивизий. На следующий день бои велись уже на территории тракторного завода. Несмотря на ожесточенное сопротивление советских войск, к исходу 11 октября немецким войскам удалось овладеть тракторным заводом и в полосе примерно 2,5 километра выйти на этом направлении к Волге.

В целом обстановка в районе заводов «Тракторный», «Баррикады» и «Красный Октябрь» для советских войск создалась крайне неблагоприятная. Советское командование было вынуждено направить в район завода «Баррикады» дополнительно 138-ю стрелковую дивизию полковника И. И. Людникова, части которой прибыли туда в течение 16 и 17 сентября и сразу же подключились к обороне.

Дивизия вела упорные оборонительные бои на занимаемых рубежах до 20 октября. Германское командование также продолжало атаки, усилив группировку своих войск. Наконец-то ударами в южном и восточном направлениях немецким войскам удалось вклиниться в оборону дивизии и продвинуться на 200–300 километров. Но этот успех им достался дорогой ценой: на поле боя осталось свыше 800 трупов солдат и офицеров и 12 сожженных танков.

11 и 12 ноября немецкие войска развернули наступление во всей полосе обороны 62-й армии. Особенно ожесточенные бои развернулись в районе завода «Баррикады». К концу 11 ноября им удалось преодолеть оборону советских частей и на участке шириной в 500 метров прорваться к Волге. В последующие дни атаки продолжались на разных направлениях, но ни одна из них не достигла поставленных целей. Плацдарм 138-й стрелковой дивизии полковника И. И. Родимцева, размеры которого сократились до 700 метров по фронту и 400 метров в глубину, ликвидировать так и не удалось.

Во время боев в Сталинграде обеими сторонами была развернута настоящая снайперская война. Сегодня трудно сказать, кто ее начал и кто был победителем. Перед фронтом наступления немецких войск действовали сотни советских снайперов. Охота за головами стала своеобразным хобби. За каждых 40 убитых немцев советский снайпер получал медаль «За отвагу». Самым известным сталинградским снайпером стал Зайцев, который к 7 ноября убил 149 немцев.

Таким образом, в период с сентября 1939-го по ноябрь 1942 года немецкие войска, ведя преимущественно наступательные действия, получили определенный опыт овладения крупными городами, крепостями и промышленными районами. При этом в основе их военного искусства просматривалось стремление обойти город с нескольких сторон танковыми соединениями и блокировать соединениями пехоты. Лобовой штурм городов и крепостей пехотой производился крайне редко. Осажденные гарнизоны подвергались массированным налетам авиации, ударам артиллерии и склонялись к сдаче агитацией. Как правило, такие операции завершались успешно.

Крупной неудачей завершилась операция немецких войск по овладению Сталинградом осенью 1942 года. Именно при защите этого города в лучшем виде было представлено оборонительное упорство советских войск, готовность солдат и офицеров вести бой в любых условиях, несмотря на огромные потери. Приказ оборонять город Сталина до последнего действовал в самой прямой и жесткой форме. Ветераны говорили, что люди, направляемые в Сталинград с левого берега Волги, мысленно прощались с жизнью, мысленно ставя задачу продать ее как можно дороже. Поэтому, оказавшись в городе, бойцы и командиры думали не о том, как выжить, а только о бое, о нанесении потерь противнику. В штыковые атаки поднимались даже люди, до того практически не бывавшие в бою. Немецкие солдаты называли защитников Сталинграда сумасшедшими фанатиками и, как правило, отступали прежде, чем доходило до рукопашной схватки. Это было отмечено многими советскими, немецкими и другими зарубежными авторами и, вероятно, ни у кого не вызывает сомнения.

Прежде чем рассматривать вопросы военного искусства сторон во время Сталинградской битвы, требуется дать небольшие разъяснения. Главным из них было то, что к тому времени обе стороны обладали достаточными силами для проведения крупных войсковых операций. К лету 1942 года, по сравнению с июнем 1941 года, численность войск Германии и ее сателлитов на Восточном фронте увеличилась на 1 миллион человек и достигла 6,2 миллиона человек. Советский Союз смог к тому времени поставить под ружье почти 5,7 миллиона человек. И если для первой стороны это фактически был предел мобилизационного напряжения, то Советский Союз еще располагал достаточными людскими резервами. Так, к четвертому кварталу этого же года среднемесячная списочная численность войск действующих фронтов и отдельных армий РККА возросла почти на 700 тысяч человек и превысила 6,3 миллиона человек. Несмотря на то что к тому времени Красная Армия только безвозвратно потеряла почти 4 миллиона человек, советское правительство находило возможным до конца войны поддерживать численность действующей армии в пределах 6–6,7 миллиона человек.

Невосполнимыми для немцев оказались их людские потери, которые к началу августа 1942 года превысили 1,5 миллиона человек. Они подрывали не только боеспособность соединений и частей, а также настроение в войсках, но и портили политический климат в самой Германии.

Огромными были потери в немецкой боевой технике, восполнять которые становилось все труднее и труднее. В то же время советская военная промышленность, эвакуированная и развернутая за Волгой и на Урале, давала действующей армии все больше боевой техники и вооружения.

Исходя из этого, А. Гитлер и его ближайшее окружение хорошо понимали, что немецкие войска, вследствие понесенных потерь и возросшего сопротивления советских войск, уже не в состоянии вести стратегическое наступление на всем советско-германском фронте. Поэтому было принято решение наступать только на одном стратегическом направлении – на южном крыле фронта, сделав его главной, ключевой точкой Сталинград.

Но даже данное решение не поддерживалось некоторыми генералами и не считалось рациональным. Позже генерал А. Хойзингер писал: «Гальдер длительное время обдумывал мысль, не лучше ли нам окончательно перейти на Востоке к обороне, поскольку новое наступление было превыше наших сил. Но, во-первых, об этом нельзя было и заикнуться перед Гитлером; во-вторых, что бы это дало? Если бы мы предоставили передышку русским и смотрели, как возрастает угроза со стороны Америки, мы отдали бы инициативу противнику и никогда больше не смогли бы овладеть ею. Так что нам не оставалось ничего другого, как предпринять еще одну попытку, несмотря на все сомнения».

В это время, строя концепцию будущей военной кампании, военно-морское руководство Германии в записке от 20 февраля 1942 года выдвинуло свой стратегический план войны. Он предусматривал перенести центр тяжести на Средиземноморский театр военных действий для подрыва могущества Британской империи. Для этого главный удар по британским позициям предлагалось нанести на Ближнем и Среднем Востоке в сочетании с вспомогательным ударом через Кавказ.

«Из обоих стратегических направлений наступления против британских позиций на Ближнем Востоке одно ведет через Южную Россию и Кавказ и Иран, второе – через Средиземное море и Северную Африку в Египет (Суэц). Оба пути представляют большие трудности как для снабжения войск, так и с точки зрения местности. Слабость нынешних английских позиций в зоне Суэцкого канала не оставляет почти никаких сомнений в том, что стратегическая цель «Суэц» может быть достигнута быстрее, нежели преодоление Кавказа...»

Командование сухопутных войск Германии отрицательно относилось к стратегическим планам ВМС. 12 июня 1942 года Ф. Гальдер писал в своем дневнике: «Вице-адмирал Фрике (начальник штаба оперативного руководства ВМС) с капитаном 1 ранга Ассманом. Обсуждение обстановки. Картина войны на море, которую обрисовало военно-морское командование, значительно отличается от нашей, более трезвой оценки. Люди витают в континентальных масштабах. Они, исходя из прежнего опыта сухопутной армии, полагают, что только от нашей доброй воли зависит, будем ли мы пробиваться и когда мы будем пробиваться по суше через Кавказ к Персидскому заливу или из Киренаики через Египет к Суэцкому каналу. Поговаривают даже о сухопутных операциях через Итальянскую Африку к восточному побережью Африки и в Южную Африку. Проблемы Атлантики рассматриваются пренебрежительно, проблемы Черного моря – с преступным легкомыслием».

В итоге, согласно разработанному стратегическому плану, определенному директивой № 41 от 5 апреля 1942 года, предусматривался захват Донбасса, хлебных районов Кубани, нефтяных районов Майкопа и Баку. В последующие месяцы именно туда были устремлены самые боеспособные войска группы армий «Б» при поддержке 4-го воздушного флота (1200 боевых самолетов).

Из советской литературы мы достаточно хорошо знаем о военном искусстве советских войск при обороне города Сталинграда. В ней подробно расписаны бои за сталинградские заводы, дом сержанта Павлова, железнодорожный вокзал, другие объекты. Стойкость и мужество советского солдата в Сталинграде ни у кого не вызывают сомнение. В то же время практически ничего не известно о военном искусстве немецких войск в ходе операции по овладению Сталинградом. Попробую несколько осветить этот вопрос.

Сталинград – промышленный город, расположенный на правом берегу Волги. Почти непрерывная цепь заводов, построенных практически у самой воды. К заводам примыкали поселки, в которых жили рабочие и их семьи. В то время эти поселки состояли преимущественно из глинобитных мазанок, к которым примыкали сады и огороды. В тактическом, а тем более в оперативном отношении такие поселки никакой ценности не представляли. Поэтому оборона Сталинграда строилась в виде полевой на подступах к городу, с использованием развалин глинобитных домиков и садов по его окраинам, с упором на заводы и другие капитальные строения в приволжской части города. Рубежами для занятия обороны служили многочисленные глубокие овраги, речушки, железнодорожные насыпи.

Немецкое командование, верное своим принципам, постаралось мощными ударами (клиньями) обойти город с севера и юга, ведя также активные наступательные действия и с фронта. Одновременно немецкая авиация подвергла Сталинград массированной бомбардировке, превратив его в груды развалин.

Операция немецких войск развивалась успешно. 23 августа 14-й танковый корпус немцев прорвался в район Вертячего и, рассекая сталинградсую оборону на две части, вышел к Волге в районе Латошенка – Рынок. Утром 24 августа части этого корпуса перешли в наступление в направлении Тракторного завода.

Но развить наступление на этом направлении они не смогли. Войска советского Сталинградского фронта контратаковали противника с севера и с юга, заставив ослабить нажим на центральном участке. 14-й танковый корпус даже оказался на несколько дней отрезанным от его тылов и был вынужден получать снабжение по воздуху.

Тем не менее общее наступление на Сталинград по плану операции продолжалось. К 30 августа советские войска под напором немецких соединений ударных групп отошли на внешний, а затем и на внутренний рубежи обороны. При этом наступательная сила этих дивизий постоянно падала. В то же время советское командование на флангах главной ударной группировки противника ввело в сражение новые силы, которые были предназначены для ослабления нажима немецких войск на Сталинград.

По мере того как группировка немецких войск в районе Сталинграда становилась все слабее, наращивалась группировка советских войск в этом районе. В состав Сталинградского фронта были переброшены 1-я гвардейская армия генерала К. С. Москаленко, 66-я армия генерала Р. Я. Малиновского и 24-я армия генерала Д. Т. Козлова. Под Сталинград направлялись новые танки, артиллерийские орудия, самолеты, эшелоны с боеприпасами, продовольствием, другим военным имуществом. Для координации действий фронтов и армий под Сталинград вылетели Г. К. Жуков, А. М. Василевский, члены Политбюро Г. М. Маленков и Малышев. За происходившими там событиями из Москвы следил лично И. В. Сталин.

Между тем бои в Сталинграде продолжались. Немецкие части, рассыпавшись на штурмовые отряды и штурмовые группы, штурмовали городские кварталы, заводские цеха, отдельные здания, ведя бои за этажи и подвалы. В условиях города массированные танковые атаки оказались неэффективными. Артиллерия больших калибров использовалась почти исключительно для обстрела левого берега Волги. В связи с отсутствием четко обозначенной линии фронта и перемешанностью войск сторон немецкая авиация не могла эффективно поддерживать свои наземные войска, ведущие бои в городе. Управление штурмовыми отрядами и штурмовыми группами со стороны командиров дивизий и полков то и дело нарушалось. Вполне понятно, что операция, проводившаяся в таких условиях, не могла рассчитывать на успех.

Сталинград стал также и активной ареной противоборства советской и немецкой боевой авиации. Советское командование для поддержки действий наземных войск с воздуха бросило под Сталинград свои лучшие силы, прежде всего истребительной авиации. Началась ожесточенная борьба за небо, которая велась не только днем, но и ночью. Советская сторона брала своей численностью и количеством ночных самолето-вылетов. Немецкая сторона вынуждена была реагировать на это соответствующим образом.

Прямых приказов фюрера в отношении использования ВВС за год войны было достаточно много, но важное оперативное значение имели только некоторые из них. Так, осенью 1942 года фюрер распорядился прекратить действия одиночных ночных истребителей Люфтваффе над районом боевых действий под Сталинградом (свободный ночной поиск), считая их малоэффективными.