В БИТВЕ ЗА ОТЕЧЕСТВО В. С. Давыдова, кандидат исторических наук

В БИТВЕ ЗА ОТЕЧЕСТВО

В. С. Давыдова, кандидат исторических наук

На седьмой день Великой Отечественной войны, 28 июня 1941 года, передовые части немецких танковых армий, а за ними отборные части СС ворвались в Минск. 1100 дней свирепствовал в столице Советской Белоруссии кровавый фашистский режим. Его сущность была цинично определена Герингом: «В интересах долговременной экономической политики все вновь оккупированные территории на Востоке будут эксплуатироваться как колонии и при помощи колониальных методов».

Постоянный военный гарнизон Минска насчитывал до 5 тысяч солдат и офицеров. В городе размещалось более 100 различных военных организаций и частей тыла группы армий «Центр»[2]: штаб корпуса по охране тыла группы армий «Центр», отдел фашистской контрразведки «Абвер», управление полиции безопасности и СД, военная комендатура, штаб по борьбе с партизанским движением, многочисленные части СС, охранная полиция, жандармерия. Кроме того, в городе размещались воинские части, прибывавшие с фронта или отправлявшиеся на фронт, численность которых иногда доходила до 50–60 тысяч человек. Здесь же находился генеральный комиссариат Белоруссии во главе с ярым фашистом гаулейтером Вильгельмом Кубе, гебитскомиссариат, городской комиссариат, Центральное торговое общество «Остланд», имперское дорожное управление и другие учреждения оккупантов.

Вся эта огромная машина насилия и грабежа была направлена на порабощение и уничтожение советских людей, разграбление Минска и Белоруссии.

Положение в Минске ярко охарактеризовал один из активных участников партийного подполья И. К. Кабушкин в письме к своим родным от 20 сентября 1942 года: «…мы здесь переживаем все трудности… Нашему гневу нет предела и не будет, пока все гитлеровцы не найдут смерть на нашей земле. Вы не можете себе представить все ужасы хозяйничанья гитлеризма под видом так называемого «нового европейского порядка». Зверства, погромы и разрушения — вот к чему сводится весь этот порядок. Людей избивают, детей убивают, терзают и насилуют женщин. Виселицы украшают парки, центральные улицы, дороги… Гестапо днём и ночью хватает людей, скручивает руки колючей проволокой и бросает в тюрьмы, где расстреливает. С военнопленными поступает так же зверски… Вот один факт. В Минске есть парк культуры и отдыха, напротив него в недостроенных постройках находится лагерь военнопленных. Их там избивали, морили голодом, даже воды не давали досыта и результат — за 6 месяцев прошлого года 18 тысяч человек было брошено в ямы друг на друга…»[3]

Об изуверских методах порабощения советских людей свидетельствуют и сами оккупанты. В начале июля 1941 года в предместье Минска был создан концентрационный лагерь, куда фашисты согнали более 140 тысяч военнопленных и причисленных к ним мужчин из местного населения. Докладывая о положении в этом лагере смерти рейхслейтеру Розенбергу, министериальный советник Дорш 10 июля 1941 года писал: «Пленные, согнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят… По отношению к пленным единственно возможный язык слабой охраны, сутками несущей бессменную службу, —-это огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет…»[4]

Такие же кровавые дела творились в созданном оккупантами еврейском гетто, где томилось до 80 тысяч человек. Всего в Минске и его окрестностях захватчики уничтожили около 400 тысяч советских граждан[5]. И каждый раз истребление советских людей сопровождалось чудовищным изуверством. Фашистские палачи жгли на кострах живых людей, истязали обречённых перед казнью.

«Люди плачут, а мы смеёмся над слезами»[6], — писал к себе в «фатерланд» обер–ефрейтор Иоганн Гердер. Тысячи жителей города были угнаны на каторжные работы в Германию.

Чудовищные злодеяния! Но не менее чудовищно то, что есть «судьи», склонные иначе оценивать эти преступления. В мае 1963 года в ФРГ закончился длившийся восемь месяцев процесс по делу бывших ответственных сотрудников полиции безопасности и СД 6 Минске эсэсовцев Хойзера, Вильке, Шлегеля, Освальда, Хардера И др. В обвинительном заключении, подтверждённом исчерпывагощимй доказательствами, указывалось, что бывший заместитель начальника минского СД Хойзер виновен в убийстве 30 356 человек. Вместе с Хардером он привязывал свои жертвы к столбам, обливал их горючим и сжигал живыми. Его сообщники творили столь же гнусные злодеяния. Шлегель уничтожил 5280, Внльке — свыше 3000, Федер — 1920 советских граждан и т. д. И это далеко не полный перечень преступлений фашистских извергов. Тем не менее «беспристрастный» суд счёл возможным сохранить жизнь преступникам; несмотря на негодование мирового общественного мнения, суд ограничился весьма мягким наказанием убийц[7].

Население было обречено на голодную смерть. Оно не снабжалось ни продовольствием, ни предметами первой необходимости, ни топливом; систематически грабилось с помощью всевозможных налогов и поборов. Под силой оружия и угрозой голодной смерти советские граждане вынуждены были работать на предприятиях, обслуживавших нужды гитлеровской армии.

Труд на этих предприятиях ничем не отличался от труда каторжников. Допрошенный впоследствии советской следственной комиссией технический руководитель мастерской фирмы «Требец» Ф. Райтцук показал: «Я, как представитель фирмы «Требец» в Минске, утверждаю, что советских граждан… оккупационные власти направляли работать в принудительном порядке… Представители фирмы жестоко эксплуатировали советских граждан, заставляли даже стариков работать по 10–12 часов за малую плату, били и плохо кормили. Хозяин фирмы — Борман лично избивал советских людей, работавших у него»[8].

В городе был установлен жестокий полицейский режим. Передвижение жителей по улицам города и за его пределы разрешалось только в строго установленное время и по специальным пропускам. Систематически проводились массовые облавы и обыски.

Для выполнения наиболее грязных дел гитлеровские оккупанты привезли в своём обозе из Германии белорусских буржуазных националистов. Национал–фашисты Акинчиц, Островский, Козловский, Ивановский, Гадлевский из кожи лезли вон, чтобы выслужиться перед своими хозяевами, были их прямыми соучастниками в чудовищных злодеяниях и преступлениях, совершенных на белорусской земле.

Весь оккупационный режим в Минске, как и на всей захваченной фашистами советской территории, был направлен на то, чтобы поставить советских людей на колени, убить в них волю к сопротивлению, превратить их в своих рабов.

Но расчёты гитлеровских поработителей потерпели крах. Трудящиеся столицы Белоруссии, не страшась фашистской расправы, смело и самоотверженно выступили на борьбу против немецко–фашистских захватчиков и их «нового порядка», за свободу и независимость своей социалистической Родины. Во главе этой беспримерной битвы стояли коммунисты.

* * *

Партийное и комсомольское подполье в Минске начало создаваться в первые месяцы оккупации по инициативе оставшихся в городе коммунистов. Большинство из них прошло большую жизненную школу, получило крепкую политическую закалку в предвоенные годы. Для них не было вопроса: как вести себя в этой чрезвычайно трудной и сложной обстановке. Призыв партии к развёртыванию всенародной борьбы с оккупантами был для них боевой директивой. Они создавали подпольные партийные и комсомольские группы, в состав которых входили и беспартийные патриоты. Вначале объединялись, как правило, друзья, товарищи, знакомые, хорошо знавшие друг друга по довоенной работе или учёбе и целиком доверявшие друг другу.

Одна из первых подпольных партийных групп возникла (июль — август 1941 года) на Минском железнодорожном узле. В неё вошли бывший начальник паровозного депо станции Минск коммунист Ф. С. Кузнецов, машинисты и железнодорожные рабочие А. Д. Балашов, О. С. Куприянова, К. А. Павленко, Е. К. Горица, И. И. Иващенок и другие. В это лее время по инициативе коммунистов белорусской конторы «Главнефтесбыта» возникла партийная подпольная группа сотрудников государственных учреждений в Октябрьском районе города. В её состав вошли К. Д. Григорьев, И. П. Казинец, В. К. Никифоров, советский офицер Г. М. Семенов. В районе Комаровки сложилась группа, в которую вошли коммунисты С. И. Заяц (Зайцев), С. К. Омельянюк (отец), В. С. Омельянюк (сын), А. В. Калиновский, Н. А. Шугаев, И. М. Тимчук. Рабочий коммунист К. И. Трус и культработник 3–й Советской больницы О. Ф. Щербацевич организовали подпольную группу по спасению из лазарета военнопленных раненых солдат и офицеров Красной Армии.

Преподаватели и студенты Белорусского юридического института объединились в подпольную группу, в которую вошли коммунисты М. Ф. Малаковнч, М. Б. Осипова, А. А. Соколова, а также М. Столов и Р. М. Бромберг. Коммунисты, оказавшиеся в гетто, вскоре создали подпольную партийную группу в составе М. Л. Гебелева, М. М. Пруслина, X. М. Пруслиной, Н. Л. Фельдмана, З. М. Окуня, Э. Родовой (комсомолка). Наряду с этими группами в разных районах города возникают и действуют подпольные группы, созданные по инициативе коммунистов А. Ф. Арндта, Н. Г. ДемиДенко, А. А. Маркевича, М Л. Екельчика.

С первых дней оккупации Минска медицинские работники М. М. Владысик, Е. Ф. Зязнн, В. М. Гуринович, В. Ф. Рубец, А. А. Мохова, А. И. Сидорович, А. С. Ананьева, профессор Е. В. Клумов включились в активную борьбу против гитлеровцев. Они переодевали выздоравливающих советских воинов, обеспечивали их документами и выводили из лазаретов, оказывали медицинскую помощь раненым, скрывавшимся у жителей Минска, накапливали на конспиративных квартирах медикаменты, перевязочные материалы.

Видную роль в создании минского подполья сыграли многие командиры и политработники Красной Армии. Это были воины, стойко сражавшиеся на подступах к столице Белоруссии и в самом городе. Часть их, в том числе и раненые, оказалась в окружении и нашла убежище у патриотов Минска. В дальнейшем они приняли участие в подпольной борьбе. В их числе следует отметить батальонного комиссара Б. Г. Бывалого, политрука В. М. Бочарова, младшего лейтенанта И. К. Кабушкина, старшего лейтенанта А. Макаренко, полковника В. И. Ничипоровича, майора И. З. Рябышева, бригадного комиссара Н. И. Толкачева.

Первоначально подпольные группы не были связаны между собой. Состав их был неустойчивым. Объединяющего общепартийного центра в городе ещё не было, и группы действовали самостоятельно. Один из организаторов подполья, И. П. Казинец, в декабре 1941 года писал: «На протяжении почти шести месяцев мы создавали актив из проверенных коммунистов. Имея солидную массу боеспособных товарищей, мы несколько раз пытались создать партийную группу, которая бы повела агитмассовую работу среди населения Минска. Частично работа проводилась, но твёрдое руководство на сей день отсутствует»[9]. В то же время стоявшие перед подпольщиками задачи и вся обстановка настоятельно требовали объединения и координации действий подпольщиков, централизованного руководства их работой.

Коммунист И. П. Казинец и его товарищи взяли на себя инициативу по созданию городского подпольного партийного центра. В конце ноября—начале декабря 1941 года на конспиративной квартире по улице Луговой, 5 (ныне 34), было проведено совещание представителей некоторых подпольных групп. Полагая, что в Минске действует строго законспирированный подпольный горком партии, с которым ни одной группе пока не удалось установить связь, совещание образовало временный партийный орган, назвав его «дополнительный партийный комитет» (допартком). На самом же деле в силу быстрого захвата Минска вражескими войсками партийные органы не сумели оставить подпольного горкома партии. Позже, когда стало ясно, что подпольного горкома партии в городе нет, допартком стал именоваться городским партийным комитетом (ГПК). В состав городского партийного комитета на этом совещании были избраны и позднее введены К. Д. Григорьев, С. И. Заяц (Зайцев), И. П. Казинец, Г. М. Семенов, В. С. Жудро. Секретарем городского комитета единодушно был избран И. П. Казинец.

Это был замечательный советский патриот, стойкий солдат партии. Нелегким был его жизненный путь. Родился Исай Павлович в 1910 году в Батуми в семье рабочего. В 1919 году его отца — руководителя партизанского отряда — зверски зарубили шашками белогвардейцы. В семье осталось пять сирот. Исай воспитывался в детском доме, а уже с 1926 года начал трудовую деятельность в качестве ученика слесаря в «Главнефтесбыте» города Батуми. В этой системе Исай Павлович работал в Калинине, Горьком и Белостоке. В июне 1940 года он был избран секретарём первичной парторганизации Белостокской конторы «Главнефтесбыта», где и проработал до начала Великой Отечественной войны.

В первые дни войны он вместе с товарищами по работе и частями Красной Армии отступал на восток. Но, как и тысячи других советских людей, уйти от быстро катившейся фашистской лавины не смог. Так он оказался в оккупированном врагом Минске, где вскоре установил тесные связи с руководителем Белорусской конторы «Главнефтесбыта» К. Д. Григорьевым и В. К. Никифоровым и с ними начал организацию подпольных групп. Вспоминая о своём боевом друге, К. Д. Григорьев писал: «В страшное время больших потрясений и величайших испытаний человеческого духа среди развалин Минска нашёлся человек, который… разорвал мрак неизвестности, внушил людям веру в победу, показал им яркие звёзды Кремля. Отыскал и связал в единое целое более 20 партийных подпольных групп. Организовал регулярную работу подпольной типографии, распространял нелегальные газеты и листовки… Находил способы проникать в концентрационные лагеря и устраивать побеги заключенных…»

Сам Константин Денисович Григорьев был одним из руководителей подполья. Он родился в 1895 году в Петрограде, с 14 лет стал работать сначала учеником слесаря, а затем фрезеровщиком па металлических заводах города. С 1917 по 1923 год находился в Красной Армии, откуда перешёл на руководящую работу в систему «Главнефтеебыта» в Казани. В 1919 году Константин Денисович был принят в партию. После окончания в 1936 году Нефтяной промакадемии имени Кирова в Баку, работал управляющим Белорусской конторой «Главнефтесбыта». Война застала К. Д. Григорьева в Минске, где он вместе с И. П. Казинцом и другими коммунистами с первых дней стал организовывать подпольные группы в Октябрьском районе города. На протяжении всего периода оккупации Минска К. Д. Григорьев мужественно боролся против фашизма.

Совещание представителей подпольных групп обсудило организационную структуру городской партийной организации, разработанную И. П. Казинцом. В основу организационного построения её был положен принцип звеньев (десяток). Они образовывались исключительно на основании личного знакомства и рекомендации. Звенья возглавлялись секретарями, поддерживавшими связь с комитетом только через его представителей или уполномоченных. Каждый представитель комитета направлял работу нескольких звеньев.

Члены этих звеньев в помощь себе создавали комсомольские группы[10].

И. П. Казинец писал: «Структура нашей организации должна быть следующей:

   1. Комитет — 3 человека.

   2. Звеньевые организации — не более десяти человек.

   3. Комсомольские группы в составе до пяти человек (включая и беспартийных, при условии: комсомольцев 3 и беспартийных 2 человека)… Дополнительный городской партийный комитет должен быть в глубоком подполье, строго засекречен, и каждый из его членов должен быть под псевдонимом. Звеньевые организации допарткома находятся в подполье и знают только своего секретаря по псевдониму, который связан с представителем допарткома…» 15 декабря 1941 года городской партийный комитет постановил: «Разработанную структуру провести в жизнь»[11].

Члены комитета, руководители звеньев и многие подпольщики взяли себе подпольные клички: И. П. Казинец — Славка, Победит, К. Д. Григорьев — Катай, Г. М. Семенов — Жук.

Уже к 25 декабря 1941 года было создано 12 партийных звеньев и 6 комсомольских групп. Руководителями партийных звеньев были В. К. Никифоров (Тимофеев), Калейник (Андрей), Н. Юрков (Пижон), И. Новаковский (Полевой), Ю. Каминский (Грешный). Комсомольскими группами руководили С. А. Благоразумов (Быстрый), Малый (не расшифровано)[12].

О развёртывании организованной борьбы на предприятиях и в учреждениях города вскоре стало известно врагам. В «Сообщениях полиции безопасности и СД из восточных областей № 10 с 1 по 28 февраля 1942 года» по этому поводу говорится: «…(коммунисты) пытаются создать коммунистические ячейки, являющиеся исходным пунктом для интенсивной антигерманской пропаганды.

Множество таких ячеек было выявлено на важных военно-хозяйственных предприятиях: на Минской электростанции, радио и приборостроительном заводе, на обувной фабрике, в плодоовощтресте в Минске. Планомерно проводимая подрывная работа должна была вызвать массовую забастовку…»[13].

В начале января 1942 года городской партийный комитет установил тесные связи с комаровской подпольной группой и ввёл в свой состав одного из организаторов группы—С. И. Зайца (Зайцева). Это был скромный коммунист, прошедший суровую жизненную школу. Девятилетним мальчиком С. И. Заяц начал работать. Он был чернорабочим, батрачил у кулаков, а в 1924 году стал мастером–стеклодувом на заводе «Пролетарий» в Минске. В 1929 году С. И. Заяц вступил в партию и вскоре был избран секретарём парторганизации завода «Пролетарий». Накануне Отечественной войны он работал заведующим земельным отделом исполкома Минского райсовета. С первых дней оккупации Минска С. И. Заяц вёл активную борьбу с захватчиками.

Непосредственные контакты горпартком установил также с подпольной группой железнодорожного узла и Военным советом партизанского движения (ВСПД), который был создан ещё в сентябре 1941 года. В него входили командиры, политработники, бойцы Красной Армии, пришедшие из окружения или бежавшие из фашистского плена. ВСПД ставил своей задачей организацию партизанского движения в окрестностях Минска. В него входили Г. Адамович, И. Адамович (Боб), А. Ф. Арндт, Н. Ф. Герасимович, Г. Глухов, Е. Горица, И. Демин, Л. Д. Драгун, Н. Е. Иванов, Н. И. Иванов, И. М. Никитин, П. С. Алейчик, В. А. Соловьянчик, Н. И. Толкачев и другие[14].

В марте — апреле 1942 года фашистские карательные органы нанесли серьёзный удар по минскому партийному подполью. В застенки гестапо были брошены сотни подпольщиков. Однако разгромить подполье, которое по характеру было народным, они не Смогли.

Избежавшие провала подпольщики с ещё большей силой развернули организаторскую, агитационно–массовую и политическую работу.

В начале мая 1942 года на одной из конспиративных квартир состоялось совещание актива подпольщиков. На совещании присутствовали М. Л. Гебелев, Н. А. Голубовская, К. Д. Григорьев, И. К. Ковалев, Д. А. Короткевич, В. К. Никифоров, В. С. Омельянюк, В. И. Сайчик, К. И. Хмелевский и другие — всего 14 человек. Сохранились весьма интересные документы совещания, которые раскрывают содержание обсуждавшихся на нём вопросов, показывают деловой, критический характер его работы. Совещание обстоятельно рассмотрело итоги деятельности партийного подполья за полгода. Оценивая организационное построение подполья, совещание пришло к выводу, что оно не вполне соответствовало условиям борьбы при фашистском режиме. Основной недостаток организационной структуры состоял в том, что она не обеспечивала прочных связей подпольщиков с рабочими коллективами важнейших предприятий города. В принятом совещанием положении «Организационные принципы и структура подпольной парторганизации» говорилось: «Шестимесячный опыт работы подпольной организации КП(б)Б показал, что территориальный принцип построения первичных парторганизации (т. н. «десятки») не даёт возможности охвата влиянием партии основных кадров рабочих и трудовой интеллигенции, готовых к борьбе с немецкими оккупантами. Прежняя структура не дала возможности связаться с основными, с точки зрения наших военных задач, предприятиями города»[15].

Особое внимание было уделено выяснению причин мартовского провала. Главной из них, по мнению совещания, была слабая конспирация. Суровой критике подвергался Военный совет партизанского движения, который вообще пренебрегал правилами конспирации. В состав руководящего ядра входило недопустимо большое количество людей (до 30 человек), все они часто собирались вместе.

ВСПД издавал письменные приказы и размножал их в большом количестве. В штабе Военного совета проводилось дежурство. Эти и другие грубые нарушения конспирации привели к тому, что значительное количество членов организации было лично знакомо друг с другом, знало о всех делах и планах ВСПД. Все это облегчало проникновение вражеской агентуры в среду подпольщиков–военнослужащих.

Учитывая ошибки и промахи в прежней работе, совещание решило коренным образом перестроить структуру подпольной партийной организации. Основой подпольной парторганизации становилась производственно–территориальная ячейка в составе не более пяти человек, работавших на данном предприятии или в учреждении. На одном и том же предприятии могло создаваться несколько ячеек, но при соблюдении общего для всех правила — независимость ячеек друг от друга. Возглавлялись ячейки секретарями и направлялись в своей работе кустовыми (зональными) комитетами через связных. Для руководства кустовыми комитетами предусматривалось организовать районные подпольные комитеты в составе трёх человек. Руководящим органом всей городской подпольной партийной организации положение определило городской партийный комитет в составе пяти человек.

Работа всех звеньев организации (включая ячейки) строилась по отраслевому (функциональному) принципу: агитация, диверсия, разведка и т. д.[16] Это давало возможность подпольщикам сосредоточиться на выполнении определённых задач, накапливать и совершенствовать навыки в работе. Особое внимание обращалось на вопросы конспирации. В положении «Организационные принципы и структура подпольной парторганизации» были также строго определены условия встреч подпольщиков, содержания конспиративных квартир, ведения документации.

На совещании были приняты решения об усилении связей с партизанскими отрядами, о создании типографии и издании подпольных газет и листовок, о расширении влияния среди рабочих заводов имени Октябрьской революции, «Большевик», «Ударник», имени Мясникова, радиозавода, фармацевтического и других предприятий.

Особое значение совещание придавало мерам по установлению связи с Центральным Комитетом Компартии Белоруссии и ЦК ВКП(б).

Были разработаны также меры по обеспечению подпольщиков необходимыми для проживания в городе документами (паспортами, аусвайсами и другими), установлению в городе радиоприёмников и организации приёма передач московского радио[17].

Совещание избрало городской подпольный комитет КП(б) Белоруссии. В состав его вошли Д. А. Короткевич, В. К. Никифоров, В. С. Омельянюк, И. К. Ковалев (Невский, Иван Гаврилович)[18]. На совещании было решено организовать пять подпольных райкомов партии: Заводской, Октябрьский, Советский, Железнодорожный и в гетто. Каждому члену городского партийного комитета поручалось создать подпольный райком и повседневно помогать ему в работе.

Таким образом, майское совещание актива минских подпольщиков утвердило новые организационные принципы подполья, избрало Минский подпольный комитет, наметило ряд организационных мероприятий по развёртыванию в городе борьбы против немецко–фашистских захватчиков.

Вскоре в городе начали действовать подпольные районные комитеты партии. Заводской подпольный райком возглавлял Н. Е. Герасименко, Советский — Н. А. Шугаев, Октябрьский — К. И. Хмелевский, а после перехода последнего в горком -— Н. К. Корженевский, гетто—М. Л. Гебелев, Железнодорожный — И. И. Матусевич.

Под руководством городского и районных комитетов партии за май —сентябрь 1942 года коммунисты–подпольщики создали широкую сеть подпольных партийных и комсомольских организаций на заводах имени Мясникова, имени Октябрьской революции, «Большевик», «Красная заря», «Беларусь», радиозаводе, в типографии, на ГЭС-2, мясокомбинате, кирпичных заводах, хлебозаводе «Автомат», нефтебазе, маслозаводе, тарном заводе и на других предприятиях и в учреждениях.

В подавляющем большинстве эти организации строились на базе подпольных групп, возникших ещё в 1941 году.

Окрепли подпольные группы в районах Комаровки, Сторожевкн, парке имени Челюскинцев, по Червенскому тракту (ныне улица Маяковского), в посёлках Пушкинском, Грушевском, имени Коминтерна, Болотной станции и других[19].

Для того чтобы подпольщики могли закрепиться и развернуть активные действия в оккупированном городе, наводнённом многочисленными карательными органами, городскому партийному центру первого и второго составов необходимо было решить целый ряд новых, чрезвычайно сложных вопросов.

Прежде всего остро встал вопрос об обеспечении подпольщиков всевозможными документами, необходимыми для проживания в городе: паспортами, аусвайсами, пропусками для передвижения в комендантский час и для выхода за пределы города. Для этого следовало организовать изготовление различных печатей, штампов,, фотографий для документов. Дело усложнялось тем, что оккупационные власти в целях выявления подпольщиков часто изменяли документацию для горожан. Поэтому в оккупационном аппарате необходимо было иметь своих людей, которые бы доставали бланки документов, оттиски печатей и штампов, предупреждали бы о готовящихся изменениях документов, а также о многочисленных облавах.

По заданию подпольщиков в бюро пропусков Минского городского комиссариата с этой целью устроился комсомолец З. З. Гало (Зорик, Максим). Он систематически снабжал подпольщиков бланками пропусков, образцами печатей и подписей фашистских начальников на документах.

Для учёта населения города и введения паспортного режима в городском комиссариате было создано заявочное бюро. Оно ведало обменом и выдачей паспортов, пропиской жителей. Там же находилась картотека адресного стола. Подпольщикам чрезвычайно важно было проникнуть в это учреждение. По заданию подпольщиков Л. Д. Драгун устроилась в адресный стол, а В. А. Соловьянчик — в отдел прописки и выписки. Через них участники подполья получили возможность доставать оформленные паспорта, прописываться в городе, менять адреса. Они сообщали подпольщикам о лицах, чьими адресами интересовались фашисты, запутывали картотеку и другую документацию[20].

По заданию Минского комитета КП(б)Б весной и летом 1942 года значительную работу по обеспечению подпольщиков документами проводил В. И. Сайчик (Батя, Старик, Дед). Большую помощь в снабжении документами подпольщиков и военнопленных, спасённых из лагерей, оказывала А. Ф. Веремейчик, которая через Г. И. Зубкова, П. Г. Климовича, И. П. Климовича (работали в горуправе), Н. С. Мохнача (работал на бирже труда) доставала бланки различных удостоверений, паспортов, аусвайсов.

Одновременно было организовано изготовление документов сат мими подпольщиками. Большого мастерства достиг в этом художник И. X. Козлов. В его квартире по улице Комаровской, 55 (ныне улица имени Варвашени), изготовлялись документы для. подпольщиков, военнопленных, бежавших из лагерей, партизанских связных, разведчиков. Искусно изготовлял печати и подделывал подписи И. Адамович (Боб). Изготовление документов производилось также подпольщиками гетто.

Важной задачей был подбор конспиративных квартир. Многие подпольщики нигде не работали, имели фальшивые документы и поэтому должны были часто менять местожительство. Нужны были квартиры для совещаний подпольщиков, приёма связных партизанских отрядов, для хранения оружия, бумаги, медикаментов. Их предоставляли с риском для жизни советские патриоты, принимавшие активное участие в работе подполья.

Еще в первые дни войны центр Минска был разрушен и сожжён варварскими бомбардировками. Большинство явочных квартир сосредоточивалось на окраинах Минска — в районах Комаровки, Сторожевки, Серебрянки, товарной станции, парка имени Челюскинцев. Там, в старых, покосившихся от времени домах, городской партийный комитет проводил свои заседания: по улице Луговой, 5, где проживал член подпольного комитета Г. М. Семенов, по улице Проводной, 24, у К. С. Каминской, по Червенскому тракту (ныне улица Маяковского), 75, и в других квартирах. Члены подпольной парторганизации железнодорожного узла собирались у Ф. С. Кузнецова по улице Чкалова, 26. Коммунисты Октябрьского района проводили совещания у секретаря подпольного райкома партии Н. К. Корженевского по улице Совхозной, 32. Центром заводского подпольного райкома партии была квартира секретаря комитета Н. Е. Герасименко по улице Немига, 25, кв. 5. По улице Советской, 20, в помещении аптеки была организована конспиративная квартира аптечной подпольной группы, которую возглавлял комсомолец Г. Г. Фалевич, казнённый фашистами 15 сентября 1942 года[21].

Не менее трудной на протяжении всего времени существования подполья была организация снабжения продуктами питания участников подполья, их семей, семей партизанских связных. Ведь фактически население города продовольствием не снабжалось. Подпольщики устраивали своих людей на работу в продовольственные учреждения оккупантов, на склады и в меру своих возможностей добывали там продукты питания. Так, ещё в сентябре 1941 года в подотдел распределения и нормирования хозяйственного отдела Минского городского комиссариата, который ведал распределением продовольственных и хлебных карточек, устроился на работу подпольщик доцент Т. А. Зарубин. Работая в этом отделе, а затем заведуя конторой по выдаче карточек, Т. А. Зарубин с помощью своих товарищей систематически снабжал подпольщиков продовольственными и хлебными карточками. Это требовало много смелости, изворотливости, находчивости.

Гитлеровцы не раз проверяли деятельность конторы, но всё сходило благополучно. В городском комиссариате были люди, сочувствовавшие подпольщикам. Они иногда подсказывали, как лучше оформлять документы, чтобы не провалиться. Большую помощь в выполнении этого ответственного задания оказывали члены семьи подпольщиков Обламских[22].

В 1942 году было налажено изготовление продовольственных карточек в подпольной типографии. Так, например, карточки печатались в типографии, в доме Вороновых, по улице Шорной, 9. Кроме того, через В. И. Сайчика, Б. Пупко, М. М. Воронова подпольщики иногда доставали карточки прямо из типографии Дома печати, где они изготовлялись фашистской администрацией.

По продовольственным карточкам жители Минска получали незначительное количество хлеба и некоторые другие эрзац–продукты. Жители буквально голодали. Недаром подпольщики изготовили клише с надписью: «Долой гитлеровские сто грамм, да здравствует советский килограмм», которым штамповали различные фашистские объявления. Карточки же важны были для подпольщиков и как своего рода документы для подтверждения легальности существования.

* * *

Все подпольные группы начали свою деятельность с развёртывания массово–политической работы среди населения города. Значение её в начальный период войны было особенно велико. Оглушенные лживой фашистской пропагандой, удручённые отступлением Красной Армии, многие оставшиеся в городе люди растерялись, не верили в возможность победы над врагом, а те, кто стремился к борьбе, не знали, с чего начать. Следовало поднять моральный дух населения, внушить людям веру в победу, в возможность и необходимость борьбы в условиях вражеской оккупации, подсказать им пути и методы этой борьбы. Много усилий приложили подпольщики к тому, чтобы разыскать и установить радиоприёмники, начать слушать передачи московского радио. Уже в июле — августе 1941 года на многих конспиративных квартирах был организован приём сводок Совинформбюро, хотя хранение радиоприёмников каралось расстрелом. Сводки размножались на машинке или переписывались от руки и широко распространялись среди населения Минска.

Одним из первых в городе организовал прослушивание московского радио В. С. Омельянюк. Он установил у себя на квартире по улице Чернышевского, 11 (ныне 31), радиоприёмник, принимал сводки Совинформбюро, организовал их размножение и распространение в городе. Руководитель подпольной группы на кирпичном заводе № 2 Н. И. Зехов спрятал радиоприёмник в стене заводской сушилки. Здесь он принимал сообщения Совинформбюро, а члены подпольной группы Н. И. Кузнецов, Н. К. Рудаковская, А. И. Кудринкий и другие размножали их и распространяли среди рабочих кирпичных заводов и населения[23].

Прием передач московского радио организовал у себя на квартире по улице Луговой, 34, Г. М. Семенов. Члены подпольной группьГ работников госучреждений К. Д. Григорьев, И. П. Казинец, В. К. Никифоров организовали размножение принимавшихся по радио сводок типографским способом. В бывших казармах и конюшнях 7–й Самарской кавалерийской дивизии, в треугольнике улиц Первомайской, Пулихова, Захарова, гитлеровцы организовали лагерь для гражданского населения. Там нашли убежище и многие военнослужащие. В конце июля 1941 года полковник В. И. Ничипорович установил связи с некоторыми военнослужащими, и по его заданию в Одном из бараков П. Ф. Казимиров установил радиоприёмник и начал принимать передачи московского радио. За сводками приходил или сам В. И. Ничипорович, или его товарищи. Размножались сводки уже силами подпольной группы[24].

Волнующие, радостные сообщения о начале разгрома немецко-фашистских войск под Москвой вызвали огромный патриотический подъем у минских подпольщиков. В это время они организовывали городской подпольный партийный центр. Исторические победы под Москвой и возникновение городского партийного комитета подняли массово–политическую работу на новую ступень, позволили придать ей более широкий и организованный характер. Уже на своём первом заседании, 15 декабря 1941 года, комитет подробно обсудил вопрос об улучшении политической работы. Было решено к 25 декабря выпустить листовку с материалами об итогах пяти месяцев войны, с изложением результатов героической битвы под Москвой.

Городской партийный комитет умело направлял политическую работу среди населения. Трижды, 5, 21 и 28 января 1942 года, этот вопрос обсуждался на заседаниях комитета. Особое внимание обращалось на выпуск листовок, разоблачающих пропаганду оккупантов и их прислужников — буржуазных националистов.

Героические усилия были предприняты к тому, чтобы быстрее создать в городе подпольную типографию. По поручению комитета коммунист Н. И. Иванов (Подопрйгора) вместе со своими товарищами И. С. Удодом, К. X. Трошиным, М. С. Полонейчиком вынесли из немецкой типографии «Прорыв» большое количество русского шрифта и другие материалы.

С большим риском для жизни они, спрятав шрифты в карманах, рубахах, под ремнями, смело проходили через пост охраны типографии. На улице в условленном месте их встречала Г. В. Суслова с маленькой дочерью, и подпольщики передавали ей материалы. Она прятала пакетики со шрифтом в муфту, карманы пальто или сумку и приносила домой на Садово–Набережную, 18, где складывала в тайники из торфа, хранившегося в сарае. Подобным же образом доставлялись типографские материалы и на квартиру к С. А. Гордеи. Оттуда связные переносили их в подпольную типографию по улице Островского[25]. Для этой же типографии оборудование доставлялось подпольщиками В. И. Сайчиком, М. М. Вороновым, М. П. Вороновым из типографии Дома печати. Часть шрифта была доставлена из гетто. Ответственным за работу типографии был коммунист М. Б. Чипчин, бывший технический директор типографии Дома печати.

В конце декабря 1941 года подпольная типография наладила выпуск периодического листка «Вестник Родины». В нём рассказывалось о разгроме немецко–фашистских войск под Москвой. Здесь же было отпечатано «Обращение к гражданам и гражданкам временно оккупированных немецко–фашистскими захватчиками территорий» от имени командования 208–го партизанского отряда и большое количество разных наименований листовок[26]. Отпечатанные в типографии листовки распространялись не только в Минске, но и в его окрестностях, доставлялись в партизанские отряды.

В одном из донесений фашистской охранки сообщалось, что городским партийным комитетом, «по известным до настоящего времени сведениям, партизанам было доставлено около 3 тысяч листовок»[27].

Параллельно с городским подпольным комитетом большую агитационную работу проводила группа коммуниста А. А. Маркевича. Вначале члены этой группы —А. А. Маркевич, В. Иванов, Л. Г. Флейшер, А. С. Ананьева — переписанные от руки сводки Совинформбюро и составленные ими самими листовки расклеивали на дверях домов, на витринах магазинов на Комаровском рынке, разбрасывали по Логойскому тракту и в других местах. К 24–й годовщине Октября члены группы на стенах заводов имени Октябрьской революции, имени Мясннкова и радиозавода написали краской антифашистские лозунги. В декабре 1941 года группа смастерила примитивный шапирограф и наладила регулярный выпуск сводок Совинформбюро и подпольной газеты «Патриот Родины»[28]. Появление подпольных газет и листовок оказало огромное воздействие на население города. Люди убедились, что в городе действует партийное подполье, услышали от него правду о положении на фронте и в советском тылу, страстные призывы к борьбе с захватчиками.

На майском совещании 1942 года рассматривался вопрос об издании газеты и другой подпольной литературы. В принятом положении «Об организационных принципах и структуре подпольной организации» говорилось, что один из членов подпольного городского партийного комитета «руководит агитмассовой работой, являясь одновременно ответственным редактором всех изданий горкома. Под его руководством работает группа журналистов и художников»[29].

Решением комитета ответственными за налаживание приёма радиопередач из Москвы, выпуск газеты и листовок, а также организацию устной агитации были утверждены В. С. Омельянюк и В. К. Никифоров[30].

Минский подпольный комитет решил издавать газету на белорусском языке под названием «Звязда». Этот выбор не был случайным. Зародившись в огне революционных битв июля 1917 года, газета белорусских большевиков «Звязда» почти четверть века несла широким трудящимся массам Белоруссии большевистское слово и пользовалась большой популярностью в народе. Ее страстные призывы мобилизовывали трудящихся на штурм буржуазно–помещичьего строя, разгром белогвардейцев и интервентов, на строительство социализма. Избрав для своей газеты старое название «Звязда», минские подпольщики как бы подчёркивали, что она будет продолжать славные боевые традиции печати белорусских коммунистов.

Душой издательского дела минских подпольщиков стал Владимир Степанович Омельянюк. Журналист по призванию и профессии, стойкий коммунист, В. С. Омельянюк всю свою кипучую ненависть к фашистским поработителям, свою великую веру в победу советского народа вложил в листовки, воззвания, газету «Звязда». Он часто говорил: «Пулей можно убить одного фашиста, а меткое печатное слово разит сотни». В тяжёлые дни начала мая 1942 года, когда трупы казнённых фашистами боевых товарищей висели на улицах и площадях Минска, Владимир Степанович в квартире А. Я. Цитович от имени подпольщиков писал: «Мы знаем, что близок день нашего освобождения от немецко–фашистского гнёта. Мы никогда не забудем и не простим фашистам мук и крови белорусских людей. Мы никогда не забудем ни комиссара 405–го партизанского отряда Сашу Макаренко, ни члена Минского горкома КП(б)Б Васю Жудро, ни сотни других, может быть безвестных, бойцов, честно погибших за освобождение своей Родины. Они погибли со словами пламенной Долорес Ибаррури в сердце: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». С этим девизом борется весь белорусский народ. И белорусский народ никогда не покорится фашистским каннибалам. Через бури невзгод и страданий, через страшные дни немецко–фашистского хозяйничанья пройдём мы к лучшему будущему. И тогда вновь возродятся на белорусской земле прекрасные города, заработают фабрики и заводы, зацветут колхозные сады, песни польются над полями и реками нашей страны. Так было. Так будет»[31].

В. С. Омельянюк организовал приём по радио материалов из Москвы, сбор сведений о боевых делах партизан. Им было написано большое количество листовок, передовая статья в первом номере газеты «Звязда», отредактированы все материалы этого номера.

Газету набирали нелегально в типографии Дома печати. Наборщики Борис Пупко и Михаил Свиридов на глазах врагов набирали отдельные статьи и заметки. Затем гранки по частям переносились в молочных бидонах, солдатских котелках на квартиру Вороновых по улице Шорной, 9, подпольщиками С. А. Благоразумовым, Б. Б. Гофман, М. М. Вороновым, В. И. Сайчиком. Верстал газету Михаил Воронов. Здесь же, на квартире Вороновых, «Звязда» была отпечатана тиражом более 2 тысяч экземпляров. В печатании газеты принимали участие отец и сын Вороновы, Е. Лысаковская, Т. Трофимкж и его жена Д. Трофимюк.

«Звязда» — орган Минского подпольного комитета КП(б)Б — вышла в свет в мае 1942 года. В верхнем правом углу её было написано: «Товарищи! С сегодняшнего дня Минский горком КП(б)Б возобновляет издание своего органа — газеты «Звязда». Пишите в газету о жизни партизанских отрядов, о боевой их деятельности, об отдельных партизанах, проявивших себя в борьбе с немецко–фашистскими оккупантами. Редколлегия».

Передовая статья первого номера газеты «Шире партизанскую борьбу» (автор В. С. Омельянюк) излагала задачи партизанского движения.

«Партизан! — говорилось в статье. — Ты видишь, на фронт тянутся немецкие эшелоны, гружённые солдатами, боеприпасами, техникой. Взрывай железнодорожное полотно, мосты, пускай под откос составы — этим ты облегчишь наступление Красной Армии. Видишь телефонный кабель — рви его, этим прервёшь связь и внесёшь замешательство в среду врага!

Ты слышишь, по твоей стране шагают солдаты и офицеры гитлеровской грабьармии! Уничтожай их, как бешеных псов! Родина только тогда вздохнёт свободно, когда на её земле не останется ни одного оккупанта.

Ты слышишь, как плачут твои дети, жена, мать. Это подлые предатели вместе со своими фашистскими хозяевами издеваются над ними. Уничтожай эту погань — полицейских, волостных старшин, управских чиновников — пусть платят за свои злодеяния своей кровью!

Будь мужественным в борьбе! Время расплаты приближается. Отомсти за муки своего народа!

Добивайся того, чтобы ни один немецкий приказ не выполнялся там, где ты находишься!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует победа!»

Газета обращалась к партизанам, но эти призывы относились в первую очередь к подпольщикам, действовавшим в Минске, в городах и рабочих посёлках.

Газета поместила информацию об учреждении нового боевого ордена — Отечественной войны, сводку Совинформбюро о положении на фронтах, сообщения о боевых действиях белорусских партизан. Вторая страница газеты открывалась обращением народного поэта Якуба Коласа «Заря освобождения занимается над Белоруссией». Он писал: «Белоруссия, родная, советская земля! Ты вновь слышишь раскаты страшной грозы. Вновь содрогаются леса и просторы твоих полей от гула орудий, от грохота танков и рёва самолетов… На запад идёт Красная Армия, железной метлой выметает дикие орды озверелого фашизма».

Появление в оккупированном городе газеты «Звязда» произвело огромное впечатление. Это был луч света во мраке фашистской ночи. Издание газеты в оккупированном городе явилось настоящим подвигом. Это — свидетельство могучей силы минских подпольщиков, их политической зрелости, необычайной находчивости, упорства, неиссякаемой энергии. «Звездочка» — ласково стали называть её минчане. Они с нетерпением ждали очередных номеров газеты.

После выхода первого номера произошло большое несчастьё: 26 мая 1942 года при выполнении боевого задания был убит фашистами В. С. Омельянюк.

На место павшего товарища в городской комитет был введён секретарь Октябрьского подпольного комитета К. И. Хмелевский, один из организаторов минского партийного подполья. В комитете ему были поручены заведование особым отделом и организация диверсий. Обязанности же заведующего отделом агитации и пропаганды комитета были поручены В. К. Никифорову.

И как бы в ответ врагам на убийство В. С. Омельянюка первый номер «Звязды» был переиздан и в начале июня снова вышел в свет. В нём была помещена только новая сводка Совинформбюро. Однако в дальнейшем на пути издания газеты встретилось много новых непредвиденных трудностей. Вскоре в типографии Дома печати был схвачен фашистами и расстрелян наборщик Б. Пупко. Подпольщикам не хватало бумаги, красок. За квартирой Вороновых началась слежка. Нужно было срочно предпринимать меры к оборудованию подпольной типографии на новом месте. На поиски наборщика, конспиративной квартиры для типографии, шрифтов, верстаток, кассы, бумаги, краски и т. д. ушло почти два месяца. Второй номер «Звязды» вышел в августе, третий и четвёртый — в сентябре 1942 года.