Глава 14. БИТВА ЗА КИРОВОГРАД (5.01.1944–22.01.1944)

Глава 14.

БИТВА ЗА КИРОВОГРАД

(5.01.1944–22.01.1944)

Ожидаемое наступление русских началось около 6 часов утра 5 января 1944 года с получасового смертоносного ураганного огня на всем протяжении фронта. Под прикрытием этого огненного вала волны советской пехоты подобрались к самым немецким позициям.

Но их первый натиск почти повсюду удалось отбить, а неглубокое вклинение было ликвидировано силами местных резервов. Но когда вперед двинулась лавина бронемашин трех советских танковых и механизированных корпусов, фронт оказался прорван одновременно во многих местах. Сразу же выяснилось, что имевшимися в наличии силами невозможно удержать сильно растянутые позиции в виде опорных пунктов, к тому же не эшелонированных в глубину. Такая система обороны с ее многочисленными брешами прямо-таки сама провоцировала противника совершить здесь попытку прорыва. И хотя наши довольно сильные артиллерийские соединения, не жалея снарядов, — только 5 и 6 января в полосе обороны 47-го танкового корпуса было выпущено около 177 тысяч снарядов — оказывали упорное сопротивление превосходящим силам противника, разумеется, они не могли в полной мере заменить отсутствующую пехоту.

В полосе обороны 14-й танковой дивизии, которая при ураганном огне русской артиллерии не понесла существенных потерь и отделалась довольно дешево, противник бросил в атаку свои пехотные подразделения, поддержанные несколькими танками. Однако без особых усилий эта атака была отражена. Правда, вскоре выяснилось, что она носила скорее отвлекающий и сковывающий характер. Свои главные удары противник нанес по внешним флангам соседних дивизий — 376-й пехотной и 10-й танковой. Сначала ему удалось лишь оттеснить наши войска назад, но уже в первой половине дня он сумел прорваться.

12 танков 14-й танковой дивизии, которые поспешили на помощь 376-й пехотной дивизии, успели прибыть вовремя, чтобы задержать часть прорвавшихся русских и подбить при этом значительное число танков. Однако они не смогли воспрепятствовать тому, что контакт с находившейся южнее 2-й парашютно-десантной дивизией был потерян.

Зато на участке прорыва севернее любая помощь пришла бы уже слишком поздно. Здесь танки 7-го механизированного корпуса Советов с такой мощью и быстротой наступали в юго-западном направлении, что вскоре и сама 14-я танковая дивизия обнаружила опасность, грозящую ее левому флангу, и была вынуждена поспешно направить танковую группу к шоссе Субботцы — Кировоград. И хотя эта группа смогла помешать дальнейшему продвижению противника на юг по этому шоссе и по холмистой местности по обе стороны от него, однако она оказалась слишком слабой, чтобы закрыть зияющую брешь между рассеянными частями соседа слева. Не оставалось ничего другого, как направить в этот район сначала разведывательный батальон, усиленный остальными танками дивизии, а в конце концов, поскольку брешь продолжала расширяться, и остававшийся до сих пор в резерве саперный батальон.

С созданием этой отсечной позиции, которая простиралась на запад вплоть до железнодорожной линии южнее села Барвинок, непосредственная опасность охвата фланга дивизии была временно устранена. Однако разрывы фронта в местах вклинения на севере и на юге по-прежнему оставались, поэтому командование корпуса приняло решение отвести свой передний край обороны на рубеж реки Аджамки. В результате такого проведенного уже ночью сокращения линии фронта оно надеялось высвободить силы для запланированного контрудара. Все имевшиеся в наличии танки и штурмовые орудия были сосредоточены позади левого фланга дивизии. Рано утром 6 января они атаковали совместно с саперным батальоном населенный пункт Красный Кут.

Глубокий снег и ожесточенное сопротивление противника очень мешали продвижению вперед. Тем не менее примерно в 10.30 боевая группа ворвалась в село, а вскоре сумела взять и соседнее село Рожнятовка. Но потом группа была вынуждена остановиться, чтобы дождаться, пока к ней присоединится 3-я танковая дивизия, которая наступала с юго-запада.

Положение, сложившееся к вечеру 6 января, оказалось совсем нерадостным. Испытывая постоянное давление со стороны противника, дивизия продолжала прочно удерживать в своих руках позицию на рубеже реки Аджамки и отсечное фланговое заграждение с севера, но она была слишком растянута, и у нее уже не оставалось никаких тактических резервов. Контакт с соседями справа и слева был установлен, но это уже не имело особого значения, так как оба соседа были сильно потрепаны и сами еле держались. Кроме того, с каждым часом увеличилось расстояние как от 52-го армейского корпуса на юге, так и от 11-й танковой дивизии на севере, которая тщетно пыталась отводом и растяжением своего правого фланга локализовать вклинение русских.

Несомненно, что уже на второй день противник добился поставленной цели — прорыва обеих своих наступающих колонн сквозь немецкий фронт. Теперь все зависело от того, как он будет вести себя в дальнейшем и сможет ли в полной мере воспользоваться своими успехами. Из поступивших до сих пор донесений следовало, что он подтянул в южный район вклинения свой 29-й танковый корпус и несколько стрелковых дивизий 7-й гвардейской армии, а на северном участке прорыва бросил в бой наряду с 5-м механизированным гвардейским корпусом несколько отдельных танковых соединений. Сюрпризом для нас оказалось появление русских танков из 8-го механизированного корпуса в районе села Северинка. До сих пор танки этого корпуса были обнаружены только на южном участке вклинения, поэтому вполне логичным было предположение, что в ночь с 5 на 6 января противник перебросил свой 8-й механизированный корпус на север, так как здесь ему оказывалось особенно сильное сопротивление.

Со своей стороны немецкое командование не могло противопоставить ничего равноценного такому расточительному использованию резервов и подкреплений. Как и прежде, ему приходилось довольствоваться лишь временной переброской отдельных соединений с одного участка фронта на другой. Поэтому немецким войскам было приказано оставить позиции на реке Аджамке и занять круговую оборону вокруг Кировограда. При этом 14-я танковая дивизия была освобождена от этого задания, так как получила приказ вместе с частями 3-й танковой дивизии наступать от Лелековки на север. Если нам повезет, мы могли удержать город, установить контакт с 11-й танковой дивизией и тем самым закрыть опасную брешь.

Правда, для урегулирования положения на юге у немецкого командования пока еще не было свободных сил. Находившийся на этом участке 52-й армейский корпус должен был собственными силами до тех пор сдерживать противника, пока на поле боя не появится панцер-гренадерская дивизия «Гроссдойчланд», которая двигалась форсированным маршем с юго-запада.

Однако прежде чем этот план успел осуществиться, новые события уже опередили его.

Советские танки неожиданно появились на южной окраине Кировограда и на дорогах, ведущих в город с востока. При этом они натолкнулись на колонны немецких войск, спешивших занять свои новые позиции, и разгромили их. Вслед за танками подтянулась и русская пехота, которая во многих местах перешла реку Ингул.

Поэтому еще не успевшая собраться в полном составе 14-я танковая дивизия получила приказ немедленно вступить в бой, выбить противника из города и занять оборону на западном берегу реки.

Оба панцер-гренадерских полка дивизии, которые занимали самое удобное положение для выполнения этого приказа, тотчас ворвались в южную часть города, где завязались тяжелые, кровопролитные уличные бои. За полками последовали танкисты и разведчики, но уже на северо-западной окраине Кировограда они встретили такое ожесточенное сопротивление крупных сил противника, что не смогли выйти к автодорожному мосту, чтобы пробиться к почти уже окруженным к тому времени панцер-гренадерским полкам. И только три танка 11-й танковой дивизии, которые в общей суматохе сбились с пути, появились у командного пункта 103-го панцер-гренадерского полка как долгожданное подкрепление.

Еще до того, как день начал клониться к закату, стало ясно, что город уже не удержать, поэтому надо было попытаться как можно быстрее вывести разрозненные боевые группы, сражавшиеся в отдельных очагах сопротивления, из города, оторваться от наседавшего противника и отойти на север. Мы знали, что перед нами стояла почти неразрешимая задача, так как у нас не было резервов, которые могли бы подготовить прорыв этих групп. Но у нас просто не оставалось другого выбора.

Тем временем боевые группы со своей стороны выполнили необходимые для прорыва приготовления. Для этого оборону сконцентрировали лишь на отдельных участках, куда по возможности были отведены подразделения гренадеров из других очагов сопротивления. После того как поступил приказ, они образовали первый эшелон прорыва. Воспользовавшись темнотой и той суматохой, которая царила среди русских подразделений, ворвавшихся в Кировоград, гренадеры в ходе стремительной яростной атаки проложили себе путь через горевший со всех сторон город.

У железнодорожной линии, ведущей на запад, у разъезда Лелековка, они соединились с танкистами и другими подразделениями дивизии, которая теперь располагала достаточными силами, чтобы уже ночью занять оборону на юг и юго-восток. Вскоре к ним присоединились остатки 10-й панцер-гренадерской дивизии и 376-й пехотной дивизии, которые тоже отошли к Лелековке. Эти части взяли на себя оборону разъезда с востока, севера и северо-запада.

Тем самым была восстановлена связь с отдельными соединениями и устранена опасность их уничтожения поодиночке. Однако все прекрасно понимали, что занятие круговой обороны не было пределом мудрости, а представляло собой лишь временное решение и что нужно было искать выход из сложившегося положения.

Тем большим было всеобщее замешательство, когда из ставки фюрера поступил приказ, в котором Лелековка объявлялась «крепостью», а ее гарнизону приказывалось оставаться на своих позициях и сковывать как можно больше вражеских сил, пока брешь на фронте не будет снова закрыта. И хотя постепенно все уже привыкли к тому, что при возникновении кризисных ситуаций Гитлер своевольно вмешивался в управление даже мелкими соединениями, не представляя, как его приказы будут выполняться на практике, но всякий раз его вмешательство лишь затрудняло выполнение и без того чрезвычайно трудных заданий. Но то, что он обрекал на неподвижность именно эти три дивизии, помощь которых была так необходима при создании нового оборонительного рубежа, уже выходило за рамки понимания и не могло быть принято без возражений.

Как часто случалось, когда Гитлер принимал какое-нибудь решение, его было уже невозможно уговорить отменить или изменить отданный приказ. Так же случилось и на этот раз.

«Невозможное совершается тотчас, чудеса длятся несколько дольше!» Так иногда горько шутили в первые годы войны. И в нашем случае от войск и командования дивизий требовали сделать невозможное возможным и добиться такого, что, при имевшихся в нашем распоряжении силах, действительно можно было бы назвать настоящим чудом. Лишенные всякой свободы действий, выходящих за пределы обороны своего участка, и будучи не в состоянии удержать эту «крепость» дольше чем несколько дней, наши войска вынуждены были наблюдать за тем, как противник непрерывно продвигался все дальше вперед на юге и на севере. Вскоре он блокировал и последние коммуникации, ведущие из Лелековки на запад. О деблокировании извне нечего было и думать. Скорее надо было опасаться того, что и остальные немецкие дивизии будут отброшены еще дальше на запад, будут окружены и в конце концов разгромлены. Тогда судьба корпуса да, пожалуй, и всей армии была бы незавидной, а у попавших в окружение дивизий оставался бы только выбор между смертью и пленом.

В таком положении было даже хорошо, что наши подразделения вели непрерывный бой, и поэтому ни у кого из бойцов не было времени даже задуматься об этом.

Не успели мы закрепиться на новых позициях, как со всех сторон на нас устремились советские танки. Правда, их атакам не хватало согласованности, поэтому они везде были отбиты. Вскоре за танками последовала и русская пехота, поддержанная противотанковыми пушками и многочисленными самоходными артиллерийскими установками. Но и они были вынуждены отступить. Однако, несмотря на большие потери, они повторяли свои атаки снова и снова.

При этом в особенно трудное положение попали прежде всего саперный и разведывательный батальоны. Только после введения в бой последних одиннадцати танков и штурмовых орудий дивизии удалось отбросить противника, прорвавшегося здесь особенно глубоко. При этом были подбиты два танка Т-34, три самоходные артиллерийские установки и уничтожено три противотанковые пушки. Несколько «Пантер» 11-й танковой дивизии, переданных в распоряжение разведывательного батальона, значительно укрепили этот участок обороны.

Эти первые бои не принесли Советам существенных успехов. Оборонительное кольцо вокруг Лелековки оказалось прочнее, чем можно было ожидать.

Тем не менее нельзя было забывать о том, что со временем соотношение сил будет все больше меняться в пользу противника. В то время как немецкая сторона не могла компенсировать свои потери, русские постоянно получали свежее подкрепление.

Особенно заметным стало вскоре их преимущество в артиллерии. Почти не встречая препятствий со стороны немецкой артиллерии, запасы боеприпасов которой постепенно таяли и вынуждали экономить снаряды, Советы батарея за батареей занимали удобные позиции на господствующих высотах на востоке и севере, с которых открывался отличный обзор почти всего котла. Одновременно русские подтягивали свои батареи и на южный участок кольца окружения. Непрерывный артиллерийский огонь, который сначала велся только по редким позициям пехоты и не причинял большого вреда, вскоре был перенесен на наше тяжелое вооружение и командные пункты, что вынуждало их к постоянной смене позиций. Систематический обстрел из тяжелых орудий самого населенного пункта свидетельствовал о намерении парализовать любое движение внутри котла и уничтожить все убежища и укрытия. Короче говоря, русские собирались обстреливать «крепость» до тех пор, пока не созреют условия для штурма.

Эту же цель преследовали и постоянные налеты тяжелой бомбардировочной авиации противника, которым наши немногочисленные зенитные подразделения не могли дать достойный отпор, так как большинство зениток использовалось в наземном бою.

Все эти немалые трудности не смогли бы сломить силу сопротивления оказавшихся в котле дивизий, если бы с каждым днем все острее не ощущалась бы нехватка боеприпасов, горючего и продуктов питания. Снабжение по воздуху, к которому мы и раньше относились с недоверием и рассматривали его как крайнюю меру, и на этот раз оказалось совершенно недостаточным.

Поэтому, чего бы это ни стоило, надо было срочно найти средства и пути, чтобы восстановить прерванный поток снабжения. Но условия для этого оказались крайне неблагоприятными, так как обозы и подразделения снабжения были передислоцированы на запад еще тогда, когда дивизия занимала оборону на реке Аджамке. Теперь они находились в селах Великая Виска и Злынка, а некоторые подразделения были размещены даже еще дальше, в селе Хмелевом, и кроме радиосвязи у них не было никаких других контактов с боевыми частями дивизии.

Тем не менее в селе Великая Виска была срочно сформирована колонна грузовиков с необходимыми предметами снабжения и отправлена на восток. Под огневым прикрытием нескольких бронетранспортеров 14-го танкового разведывательного батальона и установленных на грузовиках ручных пулеметов колонне удалось, вопреки всем опасениям, прорвать кольцо окружения извне и пробиться к дивизии. В ночь на 9 января в сторону дивизии проследовал еще один конвой, для которого несколько наших танков в течение непродолжительного времени удерживали дорогу на запад.

Тем самым с плеч командования дивизии свалилась огромная забота.

О том, как плохо русские разобрались в этой операции, свидетельствовало несколько перехваченных радиограмм, адресованных русскому командиру, отвечавшему за участок восточнее села Великая Виска. Он получил нагоняй от своего начальства, и ему было приказано немедленно атаковать село и захватить его. В соответствии с полученными указаниями он бросил в атаку свои танки и пехоту, но и во время этой операции его преследовали неудачи. Немецкий гарнизон села, превратившегося после отхода обозов в базу снабжения, и подразделения 276-го дивизиона зенитной артиллерии сухопутных войск своим метким огнем заставили русские танки повернуть назад и нанесли лишенной поддержки пехоте такие тяжелые потери, что ей пришлось отказаться от намерения захватить село, и она тоже отступила. Великая Виска осталась в наших руках и была сохранена как ближайшая база снабжения окруженных дивизий.

Эта первая, пусть для общего развития дел и не очень значительная удача положила начало целой цепи последующих успехов и благоприятно сложившихся для окруженных войск боев, которые в конечном итоге должны были коренным образом изменить положение.

Правда, повод этому дали сами русские, которые утром 9 января заняли выжидательную позицию и вели себя — за исключением нескольких мелких стычек — крайне осторожно. И хотя в районе села Грузского они смогли установить слабый контакт между обоими участками вклинения, их главные силы все еще не приступили к дальнейшему наступлению на запад. Возможно, причина такой нерешительности заключалась в том, что русские никак не могли разгадать намерения немецкого командования, а может быть, они были ошарашены неожиданной контратакой передовых отрядов дивизии «Гроссдойчланд». А возможно, противник чувствовал угрозу со стороны группы, окруженной в районе Лелековки, и поэтому был вынужден придавать операциям, которые 3-я и 11-я танковые дивизии проводили в северном секторе, гораздо большее значение, чем они того заслуживали.

Но, какими бы ни были истинные причины, следовало воспользоваться бездействием противника. Несмотря на приказы вышестоящих командных инстанций, в штабе 47-го танкового корпуса видели свою первую и важнейшую задачу в том, чтобы открыть окруженным дивизиям проход на запад. По крайней мере, надо было выполнить все необходимые для этого мероприятия. Единственная все еще остававшаяся в резерве часть — 331-й охранный полк — получила задание атаковать село Грузское с юго-запада. 3-й батальон 36-го танкового полка должен был поддержать эту атаку с юго-востока.

Вопреки ожиданиям, атака развивалась настолько успешно, что продолжилась до села Обозновка, находившегося на правом берегу реки Сухой Омельник, притока Ингула. Несколько контратак, проведенных одновременно подразделениями 3-й танковой дивизии для ликвидации локальных вклинений, также протекали настолько успешно, что противник смог удержать в районе села Грузского только несколько отдельных позиций. Русские были вынуждены несколько ослабить давление своих клещей, в которые они взяли немецкие дивизии в районе Лелековки. В конце концов и в ставке фюрера было принято решение уступить постоянному давлению командования группы армий и 47-го танкового корпуса и разрешить 14-й танковой дивизии и другим дивизиям, попавшим вместе с ней в окружение, осуществить прорыв на запад.

В данный момент можно было ожидать серьезного сопротивления противника главным образом с южного направления. Поэтому танки, как самое мощное оружие, были выдвинуты на отсечную позицию юго-западнее места прорыва. К ним примыкал 1-й батальон 103-го панцер-гренадерского полка, а еще восточнее осуществлял прикрытие наш разведывательный батальон.

Под надежным прикрытием всех этих подразделений по плану и почти без помех было выполнено сосредоточение и выступление маршем на запад 10-й панцер-гренадерской дивизии и 376-й пехотной дивизии. 14-я танковая дивизия следовала за ними в арьергарде.

После непрерывного марша протяженностью около 15 километров дивизия прибыла на железнодорожную станцию в поселке Шестаковка. Уже ночью дивизия заняла свою новую полосу обороны, которая протянулась от села Альт-Данциг[26] до района южнее села Грузского.

Тем самым дивизия оказалась включенной в оборону сплошной линии фронта, проходившей здесь почти по прямой линии. На севере дивизия примыкала к 11-му армейскому корпусу, который тем временем отвел свои дивизии за непроходимое Ирдынское болото. И только на юге передислокации еще не были закончены. 14-й танковой дивизии, которая образовала внешний правый фланг 47-го танкового корпуса, было поручено закрыть последнюю брешь шириной несколько километров. Для этого она должна была установить непосредственную связь с дивизией «Гроссдойчланд», передовые отряды которой уже продвинулись до господствующей высоты в районе села Карловка.

Тем временем выяснилось, что выполнить это задание было не так уж и просто. Поскольку если даже противник сначала оказывал незначительное давление с востока, однако тем ожесточеннее он защищал последний узкий проход, который у него оставался для отвода своих соединений, прорвавшихся дальше на юго-запад.

Оборудованные на востоке и юго-востоке вражеские очаги сопротивления, оснащенные противотанковыми пушками и минометами, сражались с невиданным ожесточением. С запада и юго-запада подходили все новые колонны пеших и конных красноармейцев, на грузовиках и одиночных танках, соблюдавших строй и двигающихся неорганизованной толпой, с оружием и без него, все они отчаянно пытались в последнюю минуту проскочить через спасительный узкий проход. Временами мы действительно не знали, чем же нам заняться сначала.

Но в конце концов поток войск с запада иссяк, и тогда концентрическим ударом с юга и с севера нам удалось окончательно заблокировать проход. При этом одна только дивизия «Гроссдойчланд» сумела окружить и уничтожить или взять в плен две стрелковые дивизии русских и целый ряд подразделений нескольких танковых бригад. Оставшиеся в живых красноармейцы попрятались в непросматриваемых долинах и глубоких балках. В течение нескольких последующих ночей многие из них пытались просочиться через немецкие оборонительные рубежи на восток. Некоторые красноармейцы переоделись в одежду мирных украинских крестьян и позднее влились в ряды местных партизанских отрядов.

Эти сражения позволили окончательно закрыть и стабилизировать фронт на всем его протяжении. Можно было легко понять, почему сердца офицеров и рядовых снова переполняла радость и справедливая гордость, ведь «они снова справились». И особенно личный состав 14-й танковой дивизии все никак не мог привыкнуть к внезапному изменению своего положения, хотя 14-я танковая дивизия внесла свой весомый вклад во все это: сначала поспешный отход с позиций на реке Аджамке; потом разгром в Кировограде, из которого наши гренадеры едва успели унести ноги; затем отчаянные и из-за глупого приказа «ни шагу назад» без шансов на успех оборонительные бои в котле под Лелековкой; и наконец, прорыв и первые бои на новом рубеже уже в совсем другой обстановке; такая непрерывная череда неординарных событий, к тому же произошедших в течение каких-то трех дней, — все это было невозможно осмыслить так быстро, многое просто не укладывалось в голове.

Но главное заключалось в том, что все еще раз закончилось хорошо. Ты уже не был одиноким часовым на всеми забытом посту, ты словно вернулся в лоно родной семьи и чувствовал надежную опору в непосредственном контакте с самым боеспособным соединением всего фронта — с элитной дивизией «Гроссдойчланд».

Так, несмотря на истощение и потребность в отдыхе всего личного состава, дивизии пришлось смириться с тем, что новый оборонительный рубеж проходил в стороне от населенных пунктов и что пехотные подразделения оказались почти беззащитными перед лютым холодом. Поскольку невозможно было выполнить какие-либо подготовительные инженерные работы, пехоте пришлось самой зарываться в промерзшую землю. Командование дивизии могло лишь в незначительной степени облегчить их положение. Новый участок фронта дивизии оказался слишком растянут, поэтому он был занят неплотно. Командование дивизии не стало ломать устоявшийся порядок сменяемости подразделений, занятых на передовой, за счет более продолжительного отдыха. Поэтому усиленное и качественное питание, которое доставил танковый взвод, переведенный для поддержки дивизии из Новоукраинки, должно было явиться хотя бы частичной компенсацией за перенесенные лишения и невзгоды и поддержать и укрепить физическое состояние и выносливость личного состава боевых частей.

Постепенно напряжение последних дней спадало и уступало место спокойным размышлениям. Донесения и сообщения, поступавшие с других участков фронта, дополнили собственные впечатления и позволили составить общую картину хода последних событий.

Конечно, немецкие войска добились успеха в обороне и предотвратили прорыв Советов на запад, правда, им пришлось оставить свои прежние позиции и отступить почти на 30 километров. Однако, не умаляя достижений собственных войск, следует признать, что эта тяжелая операция удалась только потому, что после прорыва фронта русские необъяснимо долго колебались и не развивали свой успех. Никому не дано узнать, почему противник, в распоряжении которого находилось достаточное количество резервов, не соединил свои оба ударных клина западнее Лелековки, чтобы с удвоенной силой продолжить свое наступление на запад. Немецкая сторона ничего не смогла бы противопоставить ему, чтобы закрыть дорогу на запад. Противник смог бы без труда соединиться с войсками 1-го Украинского фронта, которые тем временем в глубоком тылу 8-й армии начали наступление на юг и уже взяли Жашков, Погребище и Бердичев.

Но эта возможность окружить хотя бы 8-ю армию была русскими упущена. Однако теперь следовало ожидать, что генерал Конев не падет духом из-за этой неудачи и постарается своими, несмотря на все потери, все еще довольно значительными силами снова пойти в наступление, чтобы со второй попытки добиться того, чего ему не удалось в первый раз.

Уже 11 января повсеместно снова разгорелись бои, которые становились все интенсивнее, прежде всего в районе села Грузского, а 16 января и у села Красносилка. Опасное положение сложилось как в полосе обороны 376-й и переброшенной с севера 282-й пехотных дивизий, так и на участке фронта 10-й панцер-гренадерской дивизии. Во многих местах фронт глубоко просел, но пока еще выдерживал натиск русских войск. Благодаря этому корпус нашел возможность вывести на исходные позиции позади участков, которым угрожала опасность, 3-ю танковую дивизию и 3-ю танковую дивизию СС «Тотенкопф» («Мертвая голова»), которые вскоре перешли в контратаку. Попав под плотный огонь нашей артиллерии, обеспеченной достаточным количеством боеприпасов, и будучи одновременно атакованным в лоб и с флангов, противник не выдержал и был вынужден почти повсеместно отойти на исходные позиции.

В полосе обороны 14-й танковой дивизии обстановка оставалась относительно спокойной (за исключением нескольких мелких стычек у Курлюгино, восточнее Антоновки и у железнодорожной линии недалеко от Шестаковки). Поэтому большая часть танков смогла поддержать 376-ю пехотную дивизию, которая вела тяжелый оборонительный бой. В течение многодневных боев они остановили боевые группы противника, прорвавшиеся в лесистой и холмистой местности у населенных пунктов Благодатное, Богодаровка и Овсяниковка, и в конце концов отбросили их так далеко на восток, что в общем и целом удалось даже вернуть наш старый передний край обороны и удержать его.

Казалось, что в этих боях советские соединения растратили свой последний наступательный пыл. И если даже в последующие дни они прощупывали на отдельных участках фронта немецкие позиции, нельзя было не заметить, что на этом их второе зимнее наступление, начавшееся с таким размахом, в основном завершилось. Но не было никакого сомнения и в том, что в обозримом будущем оно наверняка будет продолжено. Мы уже не раз были свидетелями того, как быстро русские могли с помощью своей насколько простой, настолько и отлично функционирующей организации, обеспечивавшей фронт пополнением, доукомплектовать свои потрепанные в боях бригады и как легко им было закрыть бреши в материальном обеспечении войск. Частично это делалось из своих запасов, частично из богатых поставок американцев и англичан.

Поэтому вопрос заключался не в том, будет ли наступать противник, а в том, когда и где он нанесет свой следующий удар. До сих пор были обнаружены два центра сосредоточения русских войск, где они занимали исходные позиции, — восточнее села Грузского и у села Красносилка. Однако уже с 20 января все донесения служб радиоразведки и воздушной разведки указывали на то, что гораздо большее внимание уделялось участку фронта, расположенному севернее. В лесах и в населенных пунктах севернее дороги Федварь — Александровка было обнаружено сосредоточение соединений 5-й гвардейской танковой армии, 18, 20 и 29-го танковых корпусов, к которым присоединились остатки различных отдельных танковых бригад и 5-й гвардейский кавалерийский корпус. Создавалось впечатление, что обнаруженные ранее на этом участке фронта стрелковые дивизии 4-й гвардейской армии после перегруппировки формировались в плотные и длинные наступательные колонны, а освобождавшиеся участки фронта передавались подразделениям 5-й гвардейской армии. И 53-я армия русских подтянула свои резервы ближе к фронту. Особое значение такому сосредоточению сил придавало то обстоятельство, что штаб 2-го Украинского фронта был перенесен из Александрии в село Цветное, находившееся в 40 километрах восточнее села Красносилка.

Чтобы получить общее представление о намерениях противника, нельзя было ограничиваться изучением только своего участка фронта, надо было внимательно рассмотреть и районы боевых действий на северо-западе, где все более опасный характер приобретали действия 1-го Украинского фронта, наступавшего из района Киева.

И хотя отвод левого фланга 8-й армии и контрнаступление 4-й танковой армии под Житомиром привели к временной стабилизации этого участка фронта, обращенного на север, это не могло помешать тому, что генерал Ватутин выдвинул свои танки вперед, вплоть до старой польской границы у города Цвиахель (Новоград-Волынский). В результате этого наша 4-я танковая армия была вынуждена со своей стороны растянуть фронт дальше на запад, а поскольку ей пришлось вернуть часть соединений, переброшенных ранее из 8-й армии, у нее оказалось недостаточно сил, чтобы отразить неожиданный удар крупных вражеских бронетанковых соединений в южном направлении на Умань. К несчастью, эта атака русских совпала по времени с началом наступления на Кировоград, так что 8-я армия была не в состоянии оказать помощь братьям по оружию.

Тогда с фронта был отозван штаб 1-й танковой армии во главе с генералом Хубе, переброшенный к нам из Апостолово, чтобы попытаться сначала главным образом силами дивизий 3-го танкового корпуса остановить противника и отбросить его назад. Сначала контратака развивалась довольно медленно, но в конце концов русских удалось остановить, а затем и оттеснить на рубеж Жашков — Погребище. Однако образовавшийся в ходе этих боев обширный плацдарм, простиравшийся до города Тараща, так и не удалось ликвидировать, а две слабые пехотные дивизии смогли с большим трудом лишь блокировать его.

Уже с 18 января противник сконцентрировал в этом районе мощную группировку, состоявшую главным образом из соединений двух танковых армий — 1-й и 6-й — и усиленную стрелковыми дивизиями 27-й армии.

Из всего этого — из расположения участков главного удара по отношению друг к другу и вытекающих отсюда направлений наступления — ясно следовало, что, после того как окружение 8-й армии провалилось, противник попытается окружить по крайней мере оба ее северных корпуса — 11-й и 42-й. Большой «балкон фронта», которым овладели русские и который одной стороной, все еще примыкал к Днепру, прямо-таки подталкивал к принятию такого решения.

Однако настоятельные просьбы и ходатайства командующих германскими армиями в вышестоящие инстанции об отводе подчиненных им войск наталкивались не только на обычный отказ, но сопровождались такими требованиями и приказами, которые свидетельствовали о полнейшем непонимании обстановки, сложившейся на местах, о незнании состояния войск и их истинных возможностей.

Во всяком случае, еще можно было бы понять то, что Гитлер хотел удержать весь растянутый фронт — разумеется, не имея возможности предоставить необходимые для этого резервы. Однако абсолютно не укладывалось в голове, что вместе с тем он придавал обоим оказавшимся в опасности корпусам такое особое значение только потому, что собирался использовать их в качестве исходного плацдарма для запланированного собственного наступления крупными силами на юг и на север, в ходе которого все прорвавшиеся через Днепр на запад советские войска должны были быть окружены и уничтожены. Подобный ход мыслей, способный возникнуть только в сокровенных мечтах, нельзя было оправдать даже тем, что в далекой Восточной Пруссии на таком большом удалении от места событий невозможно было рассмотреть все детали сложившегося положения. Но эти идеи имели так мало общего с действительностью, что могли возникнуть только в воспаленном мозгу.

Если даже допустить, что русские в ходе своих многочисленных наступательных операций утратили большую часть своей ударной мощи (что, как мы знаем, не соответствовало действительности), то тем не менее у германского командования оставалась еще альтернатива:

или упорная оборона — и тогда надо было отступать из выступа фронта, чтобы можно было сократить общую протяженность позиций до приемлемой величины и командование получило бы в свое распоряжение несколько дивизий в качестве резерва;

или наступление и последующие боевые действия в районе Днепра — тогда следовало бы вообще отказаться от удерживания растянутого фронта, чтобы можно было высвободить достаточно мощные силы для наступления.

И напротив, попытка, согласно полученному приказу, удержать фронт на всем его протяжении должна была неминуемо привести к большим потерям и тяжелым поражениям. Можно было с уверенностью предсказать, что наши войска в конце этого оборонительного сражения уже не будут способны провести наступление крупными силами, даже если противник понесет в ходе этой битвы большие потери.

Тем не менее мы были вынуждены в конце концов подчиниться абсурдному приказу. Тем более что от всех этих рассуждений задним числом все равно не было никакого толку.

Была проведена перегруппировка сил, 11-я и 14-я танковые дивизии были сняты с фронта и отведены на исходные позиции в качестве ударного резерва. Правда, 3-ю танковую дивизию, которая всего лишь несколько дней назад была введена в бой под Красносилкой, не удалось снять с позиций и отвести в резерв. Из-за непрерывных боевых действий она была прикована к месту, да и без того находилась на том участке фронта, который, по всей видимости, должен был принять на себя первый удар русских. Поэтому оставалось только собрать все те артиллерийские подразделения, без которых можно было бы обойтись на других участках фронта, и перебросить их на наиболее опасный участок, разместив позади 3-й танковой дивизии.

К сожалению, у немецкого командования не оставалось возможностей и сил таким же образом укрепить участок фронта и в районе города Тараща.