«Прикрыть истинную деятельность»

«Прикрыть истинную деятельность»

Кроме Юго-Западного фронта, о разведслужбе которого мы говорили в прошлой главе, с началом войны был образован Северо-Западный фронт. В его состав вошли 1 — я и 2-я армии, сформированные из соединений и частей Варшавского и Виленского округов. Начальником разведывательного отделения фронта стал полковник Николай Батюшин.

Согласно мобилизационным планам агентура Варшавского округа была передана в 1-ю армию, соответственно, агентура Виленского округа во 2-ю, а штаб фронта остался ни с чем. В то же время боевая деятельность требовала принятия самых срочных мер по организации агентурной разведки.

Николай Степанович Батюшин не был новичком в деле разведки. Еще в 1903 году его назначили помощником старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. В период Русско-японской войны он служил в управлении генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии, потом вновь возвратился в свой округ, и с началом Первой мировой войны возглавил фронтовую разведку.

Полковник Батюшин решил идти своим путем. Он организовал работу среди журналистов, дабы через газеты и журналы призвать население к содействию русской армии.

В сентябре 1914 года в Варшаву выехал переводчик прапорщик Орлов. Прежде он служил в Варшавском окружном суде, имел широкие связи. В столице Польши прапорщик встретился с представителями бумажной фабрики «МОЭС», Варшавско-Венской железной дороги, многими журналистами. Те согласились оказать содействие в подборе надежных людей для ведения разведки, а также распространять идею всяческой помощи русским властям.

Орлов завербовал австро-венгерскую актрису Филипп, которая согласилась отправиться с заданием в Берлин, привлек к сотрудничеству своего бывшего сослуживца судебного следователя Б. Дзенеиловского.

Через некоторое время Орлов вновь побывал в Варшаве. Журналист Владислав Залесский доложил, что нашел двух бывших военнослужащих-итальянцев, которые возвращаются из России домой. С их помощью он надеялся восстановить контакты с друзьями в Швейцарии и привлечь их к сотрудничеству.

Представитель бумажной фабрики «МОЭС» Каминский рассказал об агентурной группе М. Блешинского, помощника начальника железнодорожной станции, которая отслеживала движение поездов.

В сентябре 1914 года журналист Залесский обратился к Батю-шину и доложил, что англичанин Жорж Стоун, работавший корреспондентом газеты «Таймс» в Польше, предложил свои услуги по сотрудничеству.

Залесский считал, что Стоун согласен выполнять задания русской разведки, чтобы заработать так, как в нынешнее время остро нуждается в деньгах.

Англичанина действительно отправили в Копенгаген, предложили поселиться в гостинице «Бристоль», и ожидать дальнейших указаний. Батюшин же обратился в Главное управление Генерального штаба и попросил дать распоряжение военному агенту в Дании полковнику Сергею Потоцкому выслать на указанный адрес определенную сумму денег. Разумеется, эти деньги предназначались Стоуну.

Пыл Батюшина вскоре охладил полковник Николай Раша, делопроизводитель ГУГШ. Ссылаясь на доклад военного агента в Италии Оскара Энкеля, он сообщил, что Стоун является шпионом-двойником. Были приняты меры по обезвреживанию Стоуна. Разоблачить провокатора удалось только благодаря агенту русской разведки в Генеральном консульстве Австро-Венгрии в Берлине. И это спасло агентуру Северо-Западного фронта от серьезных последствий.

Важно отметить, что в рядах армейских офицеров находились истинные патриоты, которые желали оказать разведке помощь. В числе таких офицеров был и штабс-капитан В. Боцьковский, проходивший службу в одном из штабов в Варшаве. Он решил сменить тихую штабную работу на полную опасностей деятельность резидента военной разведки. С этим предложением штабс-капитан обратился к своему командованию, но не был понят и получил отказ. И тогда окольными путями он передал в разведуправление штаба фронта письмо, в котором изложил свои предложения. Батюшин встретился с Боцьковским и вскоре забрал офицера к себе.

Боцьковский предложил вести разведку немецкого фронта через Галицию. План его состоял в том, чтобы специально подобранных разведчиков пропустить через линию русских войск, дабы дать им возможность приобрести австрийские паспорта. Потом «они как австрийские подданные, могут совершенно свободно передвигаться в границах Австро-Венгрии, и как союзники Германии могут проникать и переезжать в Силезию, Великое княжество Познаньское и вообще в Пруссию. Там они войдут в связь с познаньскими поляками и в границах возможного на местах организуют разведку. Центром организации этой разведки будет пока Львов».

Штабс-капитан был готов отправиться в Варшаву для организации этой работы. Полковник Батюшин поставил перед ним не простые задачи: кроме спланированных мероприятий по развертыванию агентурной сети, завербовать информаторов в Бреславле, Познани, Торне и Алленпггейне, которые могли бы отслеживать переброску войск по железным дорогам.

В книге «Военная разведка России» Михаил Алексеев приводит мнение Батюшина по этому поводу. «Эти люди, — говорит он, — следили бы, сколько таких поездов проходит за один час, много ли поездов возвращаются с ранеными, какие настроения войск и народа, где находятся склады с артиллерийскими снарядами, амуницией, продовольствием и т. д.

Боцьковскому желательно было установить корреспондента газеты из города Познань, который бы объезжал политические провинции в Пруссии и передавал бы, как и где и на каком расстоянии построены укрепления, есть ли в них бетонные канониры и вообще бетонные постройки и т. п.».

Отдельная задача ставилась штабс-капитану и по разведке крепостей в Познани и Бреславле.

Надо отдать должное, усилия Батюшина и Боцьковского не пропали даром. Агентурная сеть вскоре заработала, и в разведот-деление фронта стала поступать ценная информация.

Так в мае 1915 года резидентура Боцьковского сообщила, что противник планирует проведение наступательной операции на Варшаву со стороны Ловича.

Под руководством полковника Батюшина также работала агентурная организация Кронгельма, был привлечен к сотрудничеству и командирован в Польшу прапорщик А. Быховец.

Весной 1915 года штаб Северо-Западного фронта командировал в Петроград, в Главное управление Генерального штаба пггабс-офицера для поручений при Главнокомандующем фронтом полковника Александра Носкова.

Александр Иванович по воинской профессии топограф. Окончил военно-топографическое училище. После Академии Генштаба ушел на Русско-японскую войну. В 1908–1912 годах служил делопроизводителем ГУГШ. С началом Первой мировой войны возглавил разведотделение штаба Юго-Западного фронта. Потом был переведен на Северо-Западный фронт.

В Петрограде Носков встретился с опытными разведчиками генералом М. Леонтьевым, полковником В. Водаром. В ходе бесед выяснилось, что у Главного управления нет кандидатуры для посылки за границу с целью проведения агентурной разведки Германии. Таким образом, Носков мог рассчитывать только на свои силы. И тогда Александром Ивановичем была разработана разведоперация по засылке резидента для развертывания агентурной сети.

Полковник предложил послать в Данию офицера «под частным именем» в качестве доверенного лица одного петроградского коммерсанта, недавно вернувшегося из Копенгагена.

Этим коммерсантом был давний друг отца Носкова купец Моисей Монезон. Он согласился отвезти в Данию русского разведчика и представить его в торговых кругах Копенгагена, а также в последующем поддерживать с ним деловые отношения. Выражаясь современным языком, сделать возможным легализацию этого офицера.

Разумеется, Монезон сильно рисковал, тем не менее взял на себя подобные обязательства.

Оставалось подобрать соответствующую кандидатуру для поездки за рубеж. И такой офицер был найден. Им оказался прапорщик Шершевский. Он имел хорошее образование, владел немецким, английским и французским языками, в числе его знакомых были французские и сербские дипломаты.

Полковник Носков понимал, что, несмотря на знания иностранных языков и определенные знакомства в дипломатических кругах Шершевский является «совершенным новичком в деле разведки». И потому Александр Иванович посчитал, что самой главной задачей для прапорщика станет «организация разведки в тылу завислинского фронта противника». А ее результатом выявление «основного вопроса, намерен ли противник избрать этот район для развития решительных операций или же для этого может намечаться какой-либо другой район».

Шершевский получил «крышевую» фамилию купца первой гильдии Сергея Штаммера и выступил в качестве партнера уже названного Моисея Монезона. Он выехал за границу 5 мая 1915 года. Все его донесения должны были поступать через консула к русскому военному агенту в Копенгагене, который имел возможность пересылать их с курьерами. Шифровальный код полковник Носков решил не использовать. Этому не благоприятствовала военная обстановка, да и всячески желал уберечь молодого резидента. Ведь хранение такого кода могло представлять большую опасность, а при обыске — «тяжелую улику».

Забегая вперед, скажем, что к осени 1915 года, когда произошел раздел фронта на Северный и Западный, а следом за ним были разделены и агентуры, в документах указывалось, что штаб Северного фронта владеет единственной разведорганизацией Шершевского (Штаммера). Так что спецоперацию полковника Носкова можно считать проведенной вполне успешно.

Однако возвратимся к весне — лету 1915 года, когда фронт был еще единым и штаб всячески старался развернуть агентурную работу за границей. Подобная активность, увы, не всегда шла на пользу дела.

«С апреля в Копенгагене, — сообщал в Петроград русский военный агент полковник Сергей Потоцкий, — начали появляться органы разведки нашего Северо-Западного фронта… Все эти лица, вращающиеся в одном и том же кругу, наталкиваются в поисках за агентами на одних и тех же лиц и являются предметом разговоров при наблюдении. Создалась в высшей степени неблагоприятная атмосфера. Органы немецкой контрразведки воспользовались ею, и в этой среде появились провокаторы и немецкие агенты».

Что ж, было и такое. Как говорится, слов из песни не выбросишь.

А теперь возвратимся к хронологии событий. В состав Северо-Западного фронта входило восемь армий, театр военных действий был велик, — от Восточной Пруссии до реки Буг. Задачи, стоящие перед войсками, сложны. Все это вызвало необходимость разделить его на два фронта — Северный и Западный. Что, собственно, и было сделано в августе 1915 года.

Главнокомандующим Северным фронтом стал генерал Николай Рузский, разведывательное отделение возглавил полковник Павел Рябиков.

Во главе войска Западного фронта встал генерал Михаил Алексеев, начальником разведотделения назначили полковника Александра Самойло, которого в феврале 1916 года сменил полковник Александр Брант.

Оба начальника разведотделений — боевые офицеры прошли Русско-японскую войну 1904–1905 годов. Брант служил сотником, был ранен и контужен. Теперь они возглавили разведку фронтов.

Рябикову досталась агентурная организация прапорщика Шершевского. К ноябрю 1915 года удалось завербовать еще двух агентов — польского художника Швамберга и инженера Мазур-кевича. Первого послали с разведзаданием в Швейцарию, второго — в Голландию.

Однако разведотделению фронта нужны были не отдельные агенты, зачастую действующие малоэффективно, а разветвленная и хорошо законспирированная сеть, которая обеспечила бы непрерывное поступление развединформации.

В октябре 1916 года разведчики штаба фронта разработали спецоперацию по созданию такой агентурной сети. Организацию назвали «Фризен». В ее состав вошли специально отобранные люди, проверенные, знающие иностранные языки и страны, где им предстояло работать.

Возглавил организацию подпоручик Коноплин (псевдоним «Фризен»), прежде обучавшийся в Коммерческой академии в Гамбурге, потом проходивший стажировку на заводах Круппа. Он отлично владел немецким языком, знал обычаи и нравы германцев.

В его группу вошли поручик Вельпе (псевдоним «Келлок»), прапорщик Заремба («Шлейфер») и рижский мещанин Фрей. Все они владели несколькими иностранными языками, неоднократно бывали за границей.

Двое из них выехали сначала в Америку. Там они должны были получить американские паспорта и возвратиться в Европу в Данию. Третий убыл в Христианию, четвертый в Данию через нейтральные страны.

Важно отметить, что первоочередной задачей русских агентов была тщательная легализация в стране пребывания. Членам организации строго предписывалось: «поступить на службу и вести дела по специальности не фиктивно, а в действительности… производить торговые операции, что должно прикрыть истинную деятельность…»

Сегодня это один из основополагающих принципов «крыше-вой» разведки. Но осознание этой истины пришло уже тогда, в годы Первой мировой войны.

Что же касается членов оганизации «Фризен», то они в точности исполнили приказ руководства. Коноплин стал представителем датского торгового дома и стремился наладить контакты с коммерсантами в Германии. Вельпе вспомнил о своей первой профессии — корабельного штурмана и устроился на судно, которое ходило по маршруту Швеция — Дания — Германия.

Фрей, снабженный документами об освобождении от военной службы, выехал в Христианию, в собственную фирму и продолжил там работу. Заремба также устроился в одну из контор, где собрались люди антирусских взглядов.

Время показало, что члены организации «Фризен» легализовались удачно. Наблюдавший за ними со стороны русский военный агент в Дании полковник Сергей Потоцкий сообщил в сентябре 1917 года, что агенты «вне подозрений, их считают уклонившимися русскими немцами».

Первый этап — прочная легализация — был успешно пройден, дальше начиналась разведработа. Штаб Северного фронта крайне нуждался в информации о немецких войсках, действовавших в его зоне ответственности, о военных перевозках по восточно-прусским железным дорогам, о сосредоточении войск противника в портах Балтии, о планах Германии в отношении Финляндии.

Увы, ответы на эти вопросы разведуправления штаба так и не получило. Отсутствие опыта оперативной работы с руководителем и членами организации сыграло свою злую шутку. Они не смогли добыть необходимых разведданных.

Попытка укрепления организации «Фризен» двумя опытными агентами, действовавшими под руководством русского военного агента в Дании, тоже результатов не принесла.

С сожалением надо констатировать, что эта разведгруппа Северного фронта, несмотря на затраченные значительные финансовые средства, тщательную подготовку, усилия на прочную легализацию, своих задач не выполнила.

Штаб Западного фронта тоже не мог похвастаться эффективной агентурной сетью. Единственной организацией, которая поставляла регулярные разведданные, была группа под руководством В. Боцьковского.

Полковник Рябиков привлек к организации агентурной разведки подпоручика Адама Быховца. Адам Здиславович к тому времени был достаточно опытным разведчиком, около полутора лет возглавлял агентурную сеть. По профессии в прошлом — присяжный поверенный, по характеру ловок, пытлив, быстро сходится с людьми.

Происходил из дворянской польской семьи, помещик Гродненской губернии.

В конце 1916 года Быховец, получивший псевдоним «Быков», убыл из Петербурга в Париж. Работать ему предстояло под непосредственным руководством начальника русского отделения Межсоюзнического бюро полковника Павла Игнатьева.

Начальник разведотделения фронта полковник Брант написал Павлу Алексеевичу письмо следующего содержания: «…Штазап предполагает на первое время организовать сеть резидентов, согласно прилагаемой схеме, то есть иметь в Швейцарии и Голландии не три резидента, кои посылаемыми ими внутрь Германии лицами могли бы установить наблюдение за железнодорожными перевозками и давать ответы по интересующим Штазап вопросам.

В помощь тебе, для непосредственного заведования по твоему указанию агентурой командирован подпоручик Быховец…

В Швейцарию командируется прапорщик Арбатский с женой и предложено командировать адвоката Клейна; третьего резидента пока у нас нет…»

Одно из первых заданий, которое Игнатьев поручил Быховцу, состояло в том, чтобы провести оперативную встречу с согласившимся работать на русскую разведку голландским журналистом Бредероде (псевдоним «Вилла Роде»). Для этой цели Адам Здис-лавович выехал в Голландию.

Встреча прошла успешно, Бредероде получил задание и вскоре прислал свое первое разведцонесение. Затем его информация стала поступать регулярно. Хотя надо признаться, условия работы были чрезвычайно сложными. Павел Игнатьев в письме Бранту характеризует их следующим образом: «…За один 17-й год я потерял расстрелянными и повешенными семь человек и все это были люди с положением, про аресты же и говорить не стоит».

Тем не менее, несмотря на все опасности, подпоручик Быховец работал весьма успешно. Его деятельность оценивалась штабом по достоинству. Тот же полковник Брант писал Игнатьеву: «А.З. (Адамом Здиславовичем) я очень доволен, так же как и высокое начальство».

По состоянию на июнь 1917 года разведотделение Западного фронта руководило десятью агентурными группами. Среди них «Скандинавская», «Гаврилова», «Большакова», «Штурмана», «Линде», «Вилла Роде», «Африканская», «Вольского», «Домбровского», «Кривоноса».

Более того, фронтовые разведчики наращивали свои усилия. В августе кроме названных организаций за штабом числились еще группы «Маноло», «Лермонтовская», «Американская», «Клер-валь».

Однако все эти усилия оборвал революционный Октябрь 1917 года.