Создатель и вдохновитель

Создатель и вдохновитель

… В январе 1810 года генерал-губернатор Великого княжества Финляндского Михаил Барклай-де-Толли был назначен военным министром Российской империи. Он сменил на этом посту генерала от артиллерии графа Алексея Аракчеева. Тот стал председателем департамента военных дел во вновь учрежденном Государственном совете.

Назначение Михаила Богдановича на столь высокую должность стало для многих неожиданностью. Вообще, карьерный взлет Барклая-де-Толли был стремительным. Еще зимой 1807-го он был генерал-майором, в апреле его произвели в генерал-лейтенанты и назначили командиром дивизии. Через год с небольшим, он возглавил Отдельный экспедиционный корпус. В следующем 1809-м Барклай пожалован чином генерала от инфантерии, а вскоре стал Главнокомандующим русской армии в Финляндии и генерал-губернатором Великого княжества. Вначале 1810-го он уже военный министр. Таким образом, за два неполных года из генерал-майора Михаил Богданович вышел в полные генералы, а с должности командира полка ускоренным маршем прошагал в министры.

Правда, эти годы были насыщены постоянными «боями и походами» и вместили в себя войну в Финляндии, сражение при Прейсиш-Эйлау, тяжелое ранение, лечение, возвращение в строй, командование Экспедиционным корпусом, легендарный переход через Кваркен — по морскому льду, в мороз и холод на протяжении восемнадцати часов. Но кого этим можно было удивить в то время. Многие генералы воевали храбро и умело. Тот же Петр Багратион, у которого совсем недавно Барклай-де-Толли ходил в подчиненных. А уже о генерале Михаиле Кутузове и говорить не приходится. Он был на десять лет старше Михаила Богдановича, славен подвигами, опытен как в делах военных, так и дипломатических. Но император Александр I выбрал на пост военного министра Барклая-де-Толли. И не ошибся.

Россия стояла на пороге войны. И это хорошо осознавал новый глава военного ведомства. К тому времени Наполеон Бонапарт подчинил своей власти почти всю Европу. Он установил контроль над Голландией, Италией, Испанией, большинством Германских государств. Три с небольшим года назад французский император наголову разбил прусскую армию. После этого он подписал декрет, объявлявший «британские острова в состоянии блокады». Уже во время Тильзитского мира летом 1807 года все говорили о войне. М. Сперанский в своей записке «О вероятности войны с Францией после Тильзитского мира» писал: «Вероятность новой войны между Россией и Францией возникла почти вместе с Тильзитским миром. Самый мир заключал в себе почти все элементы войны».

Но особенно эмоционально по этому поводу высказался в своей работе «Тильзит в 1807 году» Денис Давыдов: «1812 год стоял уже посреди нас, русских, со своим штыком в крови по дуло, со своим ножом в крови по локоть».

Генерал Барклай-де-Толли не был русским и не отличался яркостью и романтизмом в речах и письменах, как поэт Давыдов, но он любил Россию и готов был защищать ее тем самым «штыком по дуло в крови».

Однако давно прошли те времена, когда молодой офицер поднимался в атаку под стенами крепости Очаков, за что и был удостоен золотого Очаковского креста на георгиевской ленте. Теперь, от него требовалось совсем другое — не личная храбрость егерского капитана, а точный расчет и верная стратегия армейских преобразований. Ошибиться он не мог. Не имел права. Михаил Богданович понимал: времени на исправление ошибок нет.

Полковник Александр Чернышев, который был представителем императора Александра I при дворе Наполеона, в декабре 1810 года доносил: «Наполеон уже принял решение о войне против России…» Через два месяца он подтвердит свое разведсообщение: «Все принимаемые Наполеоном меры теперь уже могут служить для нас доказательством, что война с Францией неизбежна, хотя нельзя с точностью определить время, когда она начнется».

Бонапарт на все реформы отвел Барклаю-де-Толли всего ничего, два с половиной года. Что же успел сделать за этот короткий промежуток времени военный министр? Как ни странно, очень многое. Он оказался талантливым и энергичным военным организатором. Ведь как бы это парадоксально не звучало, мало быть смелым, грамотным полководцем на поле боя, в мирное время надо суметь подготовить армию к будущей войне. Не к прошлой, как это часто случается, а именно к предстоящей.

Михаил Богданович готовился к войне с Францией по нескольким направлениям. Прежде всего, активизировал строительство крепостей и инженерных сооружений на западе страны. Здесь возводились две новые крепости — Бобруйск и Динабург. Усиливались укрепления в районах Киева и Риги. Между Двиной и Днепром срочно подбирали места для будущих укрепрайонов.

Заботился о тыловом обеспечении войск — увеличении запасов продовольствия, фуража, боеприпасов.

В условиях, постоянного роста численности армий противника, усложнялись формы и методы боевых действий войск, повышались требования к организации управления на поле боя. И потому Барклай-де-Толли упорядочил работу штабов, ввел новый устав пехотной службы, принял первое в русской армии положение о полевом управлении войсками.

Под его руководством разрабатывается стратегическая концепция ведения будущей войны с Наполеоном.

Однако самой большой заслугой военного министра Барклая-де-Толли в эти годы было строительство новой современной организации военной разведки. Она принципиально отличалась от существующей ранее — медлительной, неэффективной, плохо управляемой.

Дело в том, что прежде военное ведомство стратегической разведкой практически не занималось. Эти функции возлагались на чиновников Министерства иностранных дел. Все, что удавалось им узнать по военно-политическим проблемам, направлялось в столицу империи и попадало на рабочий стол руководителя МИДа, а тот уж решал, познакомить с этой информацией военного министра или отправить ее в архив. Особого рвения в добывании военной, а особенно военно-технической информации работники посольств не проявляли. Во-первых, это не было их первоочередной задачей, во-вторых, они плохо разбирались в незнакомой для них тематике.

Барклай-де-Толли прекрасно понимал всю ущербность такого подхода. И если в мирное время с подобным состоянием разведки еще можно было мириться, то в пред дверии войны оставлять все по-прежнему, означало обрекать себя на заведомое поражение.

Первое, что сделал Михаил Богданович, — создал центральный разведывательный орган. Название ему дали «Экспедиция секретных дел при военном министерстве».

Возглавил «Экспедицию» офицер, которого Барклай-де-Толли хорошо знал и ценил, — флигель-адъютант полковник Алексей Воейков. Алексей Васильевич начинал службу еще ординарцем у великого полководца Александра Суворова во время швейцарской кампании. Принимал участие в Русско-турецкой войне 1806 года, во Французской (1806–1807 гг.), и Шведских кампаниях (1808–1809 годов). Вместе с генералом Барклаем-де-Толли участвовал в зимнем переходе через залив Кваркен.

В 1810 году Воейков становится во главе «Экспедиции секретных дел». Однако этому органу некем было руководить, и он мог превратиться в дополнительное подразделение, которое «обрабатывало» бы те же материалы, поступающие из посольств. И потому следующий шаг министра был вполне логичным — развернуть собственные регулярные зарубежные разведсилы. Для этой цели в диппредставительства, где главами состояли «послы военных генеральских чинов», решили направить офицеров. Официально они числились адъютантами генералов-послов.

Кандидатуры первых российских военных разведчиков подбирали внимательно и терпеливо. Нужны были офицеры опытные, умелые, умеющие ладить с людьми, словом, «тертые калачи». Отобрали семерых: трех полковников — Александра Чернышева, Федора Тейль фон Сераскеркена и Роберта Ренни. Они соответственно поехали в Париж, в Вену и в Берлин. Майор Виктор Прендель убыл в Дрезден. Три поручика — Григорий Орлов, Павел Брозин и Павел Граббе были направлены в Берлин, в Кассель, потом в Мадрид и в Мюнхен.

Некоторые историки называют эту группу офицеров «великолепной семеркой». Пожалуй, они недалеки от истины. Несмотря на большую разницу в возрасте, (майору Пренделю в 1810 году исполнилось 46 лет, а поручику Граббе всего 23 года), все они успели послужить в боевых частях, принимали участие в походах, воевали.

Чаще всего в исторических исследованиях, биографических очерках этих офицеров перечисляют общим списком и именуют военными агентами Барклая-де-Толли. Иногда, правда, указывают, что поручик Павел Граббе пребывал в Мюнхене в звании канцелярского служителя при дипмиссии России за рубежом.

Вот в этом и заключена особенность, которая в корне отличает поручика Граббе от других офицеров-разведчиков, посланных за границу.

Павла Христофоровича нельзя назвать военным агентом. Дело в том, что шестеро его коллег убыли в разные европейские города, пусть и под легендой адъютантов генералов-послов, но они не скрывали своих воинских званий и принадлежности к армии Российской империи. С Граббе было все иначе. Он выдавал себя за человека сугубо гражданского, в «звании канцелярского при миссии служителя с ношением употребительного мундира», то есть не мундира артиллерийского поручика, коим и был Павел Христофорович, а форменного платья скромного чиновника посольства. Таким образом, создавая зарубежные разведсилы, Барклай-де-Толли открыл два новых направления в развитии российской стратегической разведки — служба военных агентов и так называемая «крышевая» работа под прикрытием штатской должности при диппредставительстве.

Остается добавить, что военный министр не ограничился и этим. «С высочайшего Государя Иператора соизволения» впервые от имени военного ведомства он поставил разведывательные задачи послам в некоторых европейских странах. Михаил Богданович хотел получить сведения «о числе войск, обустройстве, образовании и вооружении их и расположении по квартирам… о состоянии крепостей, способностях и достоинствах лучших генералов и расположении духа войск».

Такие обращения были направлены послам России в Австрии, в Саксонии, в Баварии, в Швеции и во Франции.

Создавая стратегического разведку, Барклай-де-Толли понимал, что и этого мало. И потому он организует уже в эти, пока мирные, но уже предвоенные годы, и тактическую разведку. По его приказу штабы армий, корпусов, воинские части которых развернуты на западной границе, начинают сбор разведывательной информации о противнике.

«Эффективная деятельность, — отмечает историк М. Алексеев в книге «Военная разведка России», — не имевшей аналогов в истории единой централизованной системы агентурной разведки со специальным центральным органом, зарубежными силами и средствами, с четко поставленными разведывательными задачами и необходимым финансовым обеспечением явилась заслугой выдающегося русского военного деятеля Михаила Богдановича Барклая-де-Толли. Он смог предвосхитить и реализовать на практике ставшую через много лет насущной потребность вооруженных сил государства в собственной единой структуре военной агентурной разведки со специальными центральными органами и зарубежными силами и средствами».