СОЗДАТЕЛЬ ВЕРТОЛЕТОВ
СОЗДАТЕЛЬ ВЕРТОЛЕТОВ
Когда-то я ездил в военный музей подмосковной станции Снигири с экскурсией школьников. Им я рассказывал о немецкой военной технике, и очень всех удивил, когда упомянул о вертолетах времен Второй мировой войны. Никто не мог поверить, что еще в то время использовались вертолеты.
А они действительно использовались — в американской, английской и немецкой армиях. Не было их только в Красной Армии. Разработчик вертолетов — Изаксон — был арестован, и все направление фактически свернуто.
Но Изаксон возглавил разработку вертолетов сравнительно поздно, основная роль в создании в СССР винтокрылых машин принадлежала А.И. Черемухину, который тоже был арестован и которого тоже вытащил из тюрьмы Туполев. Об этом почти забытом в наше время конструкторе, создавшем самые лучшие вертолеты своего времени, и пойдет речь.
А.М. Черемухин происходил из семьи русских интеллигентов. Его отец был инспектором театрального училища Императорских Большого и Малого театров и преподавал там математику, а мать преподавала иностранные языки.
Год окончания гимназии — 1914-й — совпал с началом Первой мировой войны. Черемухин поступил в Политехнический институт, но учиться не стал и пошел на фронт добровольцем. Его зачисляют в 13-й корпусной авиационный отряд. Прослужив в нем около десяти месяцев, А.М. Черемухин был направлен в школу авиации Императорского Московского общества воздухоплавания. По окончании школы он выдержал экзамены на летчика.
Здесь же, в Москве, новоиспеченный летчик познакомился с Ниной Федоровной Рерберг. Венчание состоялось в 1918 году. Брак оказался удачным, Нина Федоровна оказалось достойной и фамилии Рерберг, и фамилии Черемухина, ее труд, и немалый, был вложен в аэродинамические трубы, в которых испытывались советские военные самолеты Великой Отечественной войны.
Первый свой орден, орден Святой Анны 4-й степени, пилот получил в 1916 году. В связи с показанным во время боевых вылетов умением его перевели инструктором в Севастопольскую военную авиационную школу. К этому времени у пилота было уже несколько наград — к первой прибавились орден Станислава 3-й степени и 2-й степени с мечами и бантом, орден святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, святой Анны 2-й степени с мечами, святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Он был представлен к Георгиевскому оружию, но получить его не успел — началась революция. Сначала Февральская, с которой началось разложение армии, а затем Октябрьская. После заключения Брестского мира школа, куда направили Черемухина, практически перестала существовать, и пилота откомандировали в XI отряд Московского военного округа. Оказавшись в столице, Алексей Черемухин решил вернуться к учебе. Он поступил в МВТУ.
Среди прочих учебных заведений МВТУ (до революции — ИВТУ) являлось уникальным учебным учреждением. Если, скажем, английские учебные заведения отличала склонность к теоретической подготовке, а американские — направленность на практическую работу, то МВТУ характеризовало тесное сочетание теории и практики. Это наилучший правильный метод обучения, поскольку только через практическое опробование теоретических истин можно освоить из достаточно уверенно. Именно поэтому вклад МВТУ в советскую науку просто неоценим.
А.М. Черемухин был достойным представителем «школы МВТУ». Много позже Туполев писал о конструкторе: «В нем гармонично сочетались глубокие теоретические знания ученого, практический опыт летчика и инженера, талант педагога». И дальше: «В любой области деятельности, за которую брался А.М. Черемухин, он одинаково свободно мог дать теоретическое обоснование, осуществить конструкцию и всесторонне проанализировать результаты».
Игорь Иванович Сикорский, создатель массового вертолетостроения в США, когда-то говорил: «Вертолет — это русское изобретение». Действительно, хотя первый вертолет, впервые поднявший в воздух человека 24 августа 1907 года, был создан французами — братьями Луи и Жаком Бреге и профессором Шарлем Рише, — в формировании современного облика вертолета участвовало столько русских, что у И.И. Сикорского были все основания так утверждать. Еще 1754 году М.В. Ломоносов предпринял попытку построить небольшой вертолет для подъема метеорологических приборов. Свою окончательную схему современные вертолеты получили благодаря работам Б.Н. Юрьева, создателя «автомата перекоса». Первый американский военный вертолет был создан эмигрировавшим из Советской России профессором Ботезантом. Сам Томас Эдисон поздравил Ботезанта с созданием «первого действительно успешного вертолета». Но эта машина имела четыре винта и была довольно громоздкой и трудно управляемой. Одновинтовые же машины поначалу не имели достаточно мощных и легких двигателей, да и уровень техники был еще не высок. И потому к перспективам использования вертолетов долго относились скептически, и потому, когда в 1930 году И.И. Сикорский обратился к правлению «Юнайтед Эркрафт» с предложением заняться созданием вертолета, оно не получило поддержки. Только после второго обращения, уже в 1938 году, доводы конструктора были признаны убедительными. Мы знаем, что эмигрант из России И.И. Сикорский добился многого, стал создателем массового вертолетостроения, и что его вертолеты установили множество мировых рекордов.
Но между 1930 и 1938 годами было 8 лет. Именно в этот период Советский Союз опережал другие страны в вертолетостроении — и именно в 1938 году преимущество было утрачено.
Первый советский одновинтовой вертолет взлетел в 1930 году. Это произошло... в цехе. После постройки машины существовали опасения, что на аэродроме могут возникнуть неполадки; лучше было выявить их прямо на месте, чтобы тут же устранить недоделки. «Вопреки всем правилам официальной техники безопасности, — вспоминал Черемухин, — в одном из недостроенных корпусов нашего опытного завода мы начали испытания геликоптера с моторами». Место пилота занял сам Черемухин. Первые испытания показали, что механизмы работают нормально, и ничего переделывать не требуется. В испытательный полет с аэродрома отправил вертолет тоже сам конструктор. (Сикорский так же первые полеты своих винтокрылых машин будет производить сам.) Любопытно, что оба конструктора при этом будут определенными устройствами ограничивать подъем вертолетов — это обеспечивало безопасность и позволяло в полной мере оценить управляемость машины.
После испытаний и доработок, призванных улучшить управляемость, в сентябре 1930 года вертолет впервые взлетел без ограничителей. Черемухин вспоминал: «Понемногу прибавляю газ моторам. Вращение винтов становится быстрее, и аппарат начинает как бы облегчаться и отделяться от земли. Еще газу. Аппарат поднялся на 3—4 метра и как бы остановился на этой высоте, все время покачиваясь со стороны на сторону, но поддаваясь управлению. Попробовал чуть убавить газ — аппарат снизился и повис над землей. Опять прибавил газу и, поднявшись на несколько метров, продержался некоторое время над землей, стараясь почувствовать и понять, как реагирует машина на движение ручки управления, что трясется и как держать обороты мотора. После этих нескольких напряженных минут — спуск на землю, мягкий, почти без толчка. Сразу сбрасываю газ, выключаю моторы и слезаю на землю под радостные возгласы одобрения группы работников нашего коллектива...»
Когда вертолет стал принимать более-менее законченный вид, аэродром посетил М.Н. Тухачевский. А.М. Черемухин поднял машину для демонстрационного полета и, набрав высоту 10—15 метров, перешел в горизонтальный полет по направлению к границе аэродрома. Еще поднявшись до 30—35 метров, он повернул, и обошел аэродром по периметру. Затем вернулся к центру аэродрома и опустился на нанесенный заранее краской круг.
Тухачевскому машина понравилась, и он предложил пустить ее в серию.
«Первый блин» оказался отнюдь не комом. 1 августа 1932 года машина поднялась на 160 метров, 3 августа — на 230, 5 августа — на 285. День 14 августа стал очень волнующим — конструктору удалось поднять свою машину на очень большую высоту, но вертолет внезапно стал раскачиваться. Благополучно сесть на аэродром было непросто — но зато каким получился результат! 605 метров высоты! Это при том, что официальный мировой рекорд, поставленный на геликоптере «Асканио», составлял в то время 18 метров. К сожалению, условия секретности не позволили заявить тогда о советском приоритете.
У рекордного аппарата 1-ЭА был дублер, который назывался 3-ЭА, а после доработки получил название 5-ЭА. С 1930 по 1938 год Черемухин провел 375 испытаний, из них 64 — в свободном полете.
Как выяснилось, решение конструктора самому испытывать аппарат оказалось правильным. Оно спасло, по крайней мере, одну жизнь. Однажды из-за недостаточно жесткого крепления одну лопасть оторвало, и только инженерное чутье позволило испытателю выбрать правильный режим спуска.
В 1933 году А.М. Черемухин прибавил к царским наградам орден Красной Звезды.
Накопленный при проектировании опыт был использован в создании 11-ЭА. Занимался конструктор также и автожирами, представлявшими собой что-то вроде гибрида самолета и вертолета. В ноябре 1931 года в воздух поднялся первый советский автожир, 2-ЭА. После того, как был создан второй автожир, А-4, в Киеве началось серийное производство этой машины. Принимал участие конструктор и в создании автожиров А-6 и А-8. Создатель вертолетов М.Л. Миль позднее говорил: «Алексей Михайлович стоял по существу у колыбели современных вертолетов не только как конструктор 1-го геликоптера, — он руководил развитием автожиров, которые мы тогда проектировали. Мы у него научились всему тому, что мы сейчас умеем».
В феврале 1937 года решением ВАК А.М. Черемухину было присвоено звание доктора технических наук без защиты диссертации. А в середине ноября 1937 года его уволили из ЦАГИ.
А.М. Черемухина освободили от работы, но поначалу не арестовали. Скрывая от домашних, что он уволен и что на него готовят «дело», он уходил рано утром и бродил по городу. Это продолжалось на протяжении полутора месяцев. 4 января 1938 года его арестовали.
Л. Будумян, школьный приятель сына Черемухина Юры, вспоминал:
«Точно не помню, но, кажется, в самом начале 1938 года я позвонил по телефону на квартиру к Черемухиным, но почему-то трубку никто не взял. Так продолжалось в течение всего дня. На телефонные звонки никто не отвечал. Вечером я пошел на квартиру к Юре. Дверь очень осторожно открыла Нина Федоровна и, увидев меня, быстро впустила, закрыла дверь и, положив голову мне на плечо, горько заплакала. Показала на портьеры на дверях кабинета Алексея Михайловича, которых раньше не было. Отодвинув портьеру, она указала мне на печать, которой была опечатана дверь. Вот, оказывается, почему никто не подходил к телефону. Ведь он был в опечатанном кабинете.
Когда в доме, кроме нас с Юрой, никого не было, мы решили перенести телефонный аппарат из кабинета в коридор. Помогло то, что над опечатанной дверью была узкая застекленная со стороны коридора фрамуга, которая крепилась к дверной коробке изнутри комнаты, двумя гвоздями. Закрыв двери на все замки, мы начали работу: Юра, встав на стулья, снял два крайних стекла (их было три) и фрамугу и передал мне. Через образовавшийся проем над дверью Юра перенес стремянку в кабинет, прочно установил ее и залез в опечатанную комнату. Сняв телефонный аппарат и проводку в кабинете, взяв кое-какие вещи и книги, он, передав их мне, быстро вернулся в коридор, вытащил стремянку, установил на место фрамугу, поставил на старое место стекла. Затем аккуратно проложил телефонный провод по стене к правой стороне двери и укрепил телефонный аппарат. Во время этой работы мы, конечно, очень волновались, но, на наше счастье, нам никто не помешал, и мы успешно справились с этой, необычной для нас работой. Через некоторое время в бывший кабинет Алексея Михайловича вселили семью какого-то работника НКВД, но телефон был уже общий.
Арест Алексея Михайловича резко изменил жизнь Черемухиных, а для нас с Юрой это было тяжелым потрясением: мы никак не могли понять, в чем причина ареста и вина любимого нами человека, нашего друга и наставника, тем более что он был заслуженным человеком, имевшим государственные награды и ученые звания. Через некоторое время нам стало известно, что некоторых из арестованных видели на полукруглых балконах дома на набережной. Теперь маршрут наших прогулок в свободное время проходил по Лефортовскому мосту и набережной, мимо дома с полукруглыми балконами». А.М. Черемухина осудили 31 мая 1940 года. Более двух лет он находился в тюрьме, а позднее в «шарашке», без приговора.
Конструктора вытащил из тюрьмы Туполев. Через месяц после начала войны ЦКБ-29, где трудился Черемухин, было эвакуировано в Омск. В начале августа была освобождена большая группа заключенных, в том числе и Черемухин. По постановлению Президиума Верховного Совета эти люди были освобождены досрочно со снятием судимости.
Конструктору принадлежит определенная роль в создании бомбардировщика Ту-2. Но так случилось, что самолету не повезло. Выпущен он был малой серией в 1942 году, а в 1944 году, когда производство было возобновлено, война уже кончалась.
14 сентября 1939 года Сикорский впервые оторвал от земли первый винтокрылый аппарат, созданный им в Америке, — и третий за свою жизнь (в России в свое время он уже создал две конструкции).
Вертолет имел обозначение VS-300. Мощность его мотора была невелика— 65 л.с., и годом позже Сикорский поставил другой мотор, в 90 л.с. Испытания прошли успешно, и на следующей модели вертолета, что появился в 1942 году, VS-316, был уже мотор в 165 л.с. Этот вертолет уже мог нести, помимо пилота, пассажира, так что обретал практическую целесообразность.
В 1943 году США стали первой страной, массово выпускающей вертолеты — и это были вертолеты Сикорского. В 1944 году началось применение новых машин в боевых действиях. В джунглях Юго-Восточной Азии потерпел аварию самолет; его экипаж нельзя было забрать из-за отсутствия подходящей посадочной площадки. Чтобы их выручить, вертолет лейтенанта Хармана был послан в длительный перелет над территорией, большей частью занятой противником, к секретной базе. Именно с нее и удалось сделать несколько вылазок, чтобы перевезти всех пилотов. Когда Харман спустился прямо с неба, один из пилотов, раненый и уже находящийся в тяжелом положении, произнес: «Старина, а ты похож на ангела!» Всего Харман спас 18 человек, за что получил высшую авиационную награду США — крест «За выдающиеся летные заслуги».
За время войны было выпущено 400 вертолетов Сикорского серий S-47, S-48 и S-49.
А потом была война в Корее. Американские пилоты воевали на истребителях «Тандерстрайк» и «Тандерджет», созданных бывшим пилотом царской армии Александром Картвели, а американские боевые вертолеты были конструкции выходца из России Сикорского.
О войне в Корее генерал-лейтенант Д.К. Томсон писал: «Технические приемы использования и порядок боевых действий вертолетов на фронте были одним из важнейших тактических нововведений во время наземных военных операций в Корее». В начале этой войны в американской армии имелось только 56 вертолетов, в конце — 1140. После Корейской войны произошло переосмысление роли вертолетов и в Советском Союзе. После этого и появился советский Ми-4. В наши дни вертолеты — важный участник боевых действий.
Но это уже другая история.