Глава 12 «Эта война закончится в Вердене»

Глава 12

«Эта война закончится в Вердене»

Январь – апрель 1916 г.

Военные успехи Центральных держав в начале 1916 г. начали отражаться на судьбе национальных меньшинств Австро-Венгрии. В январе в Богемии единственным официальным языком стал немецкий. На улицах Праги полиция, заслышав чешскую речь, применяла дубинки. Но в Вене лица, ответственные за принятие политических решений, сознавали огромные проблемы, порождаемые войной, особенно на фоне упорства, с которым продолжала вести боевые действия Россия, несмотря на все свои неудачи. «Об уничтожении русской военной машины не может быть и речи, – написал 4 января генерал Конрад графу Иштвану Тисе. – Англию победить невозможно. Мир должен быть заключен в кратчайшие сроки, иначе мы непоправимо ослабнем, если не исчезнем окончательно».

Среди всех участников войны только в Британии, Австралии и Канаде армии состояли исключительно из добровольцев. В тот день, когда Конрад сделал свое предупреждение, Британия имела под ружьем 2 675 149 человек, и все они были добровольцами. Канада с начала войны набрала в армию 150 000 человек и направила четыре дивизии на Западный фронт. Однако премьер-министр Канады сэр Роберт Борден, посетив Британию и получив определенное представление о масштабности задач, 1 января в новогоднем обращении к канадскому народу призвал еще полмиллиона мужчин вступить в армию. Население Канады в то время составляло восемь миллионов человек.

Британия склонялась к введению воинской повинности, что позволило бы увеличить армию на два миллиона человек. 5 января премьер-министр Асквит представил в палате общин первый проект билля о воинской повинности. Тогда же у его недавнего коллеги Уинстона Черчилля шли первые дни пребывания на Западном фронте в качестве командира батальона. 17 января его вызвали в городок Азбрук послушать отчет его друга полковника Тома Холланда о сражении при Лосе. Этот эпизод он обрисовал позже в письме жене Клементине: «Здание театра было полно генералов и офицеров… Мне даже не нашлось места, пришлось стоять за кулисами на сцене. Том говорил очень хорошо, но говорил он о безнадежном провале, о высочайшем героизме, растраченном впустую, и о великолепных шотландских частях, уничтоженных напрочь… даже без призрачных шансов на успех. Одна эта шотландская дивизия из 10 000 человек потеряла 6000 убитыми и ранеными. Увы, увы. Впоследствии задали вопрос, какие выводы можно сделать из этого доклада. Я едва сдержался, чтобы не сказать: «больше никогда такого не делать». Но они сделают – я в этом не сомневаюсь».

Выдвинувшись со своим батальоном на передовую в районе деревни Плугстерт, Черчилль делил со своими подчиненными все опасности войны. Однажды утром, когда он направлялся в траншеи на передовую, снаряд попал в подвал разрушенного женского монастыря, мимо которого он проходил. «Фонтан кирпичных обломков взметнулся в воздух, – написал он жене, – я внимательно следил за ним с расстояния в пятьдесят метров, пытаясь понять, не заденут ли они меня. И вдруг увидел, почти одновременно со взрывом, пять или шесть несущихся на меня черных штуковин. Ты представляешь скорость мысли. Так вот, прежде чем я успел подумать, что это осколки, сообразить, что они не могут иметь отношения к этому взрыву или принять какое-то решение, я увидел, что это просто испуганные птицы!»

Черчилль провел на Западном фронте полгода. Несколько раз он чудом не погиб от немецких снарядов. Однажды, когда он находился на запасных позициях, снаряд попал в его спальню, влетел в подвал, где ночевали его солдаты, но не взорвался. В другой раз, идя в траншеи, он наблюдал за тем, как немецкая артиллерия систематично вела огонь по передовой. Снаряды ложились все ближе. «Можно было даже рассчитать, куда упадет следующий, – через три дня написал он жене. – Тропа к траншеям проходила мимо разрушенного монастыря, и я сказал: «Следующий попадет в здание». Разумеется, когда мы поравнялись с ним, со скрипом и свистом прилетел снаряд, послышался оглушительный грохот, взлетели вверх кирпичи, поднялось облако пыли, из всех укромных уголков и укрытий стали выскакивать солдаты. Я никуда не стал прыгать. Даже пульс остался ровным. Я не реагирую на шум, как делают некоторые смельчаки. Но я почувствовал: еще двадцать метров левее, и больше не пришлось бы распутывать всякие узлы, о чем-то беспокоиться, сталкиваться с ненавистью и несправедливостью… удачное завершение пестрой жизни, последний подарок – неоцененный – неблагодарной стране и урон для военной мощи Британии, который никто не будет в состоянии понять, измерить или оплакать».

К концу 1915 г. Австрия окончательно покорила Сербию. 8 января 1916 г. открылся новый театр военных действий: 45 000 австрийских войск и 5000 боснийских мусульман напали на Черногорию, соседку и союзницу Сербии. Кампания началась с артиллерийской подготовки, в которой было задействовано 500 орудий. Одновременно Черногория подверглась ударам с моря и с воздуха. Через сорок восемь часов черногорцы были вынуждены оставить гору Ловчен высотой 1478 метров – «Гибралтар на Адриатике» – и отступить к столице страны Цетинье. 11 января Цетинье пала. Спустя шесть дней Черногория капитулировала. «С маленькой Черногорией все кончено, – записал 16 января в дневнике американский дипломат Джон Кулидж. – Когда случилось несчастье, никто не пришел ей на помощь, и ей пришлось сдаться». Эта война длилась девять дней. Войска черногорцев, которым удалось бежать, присоединились к сербским беженцам на острове Корфу.

Австрийцы не могли знать, что в тот день, когда они напали на Черногорию, последние британские войска оставили мыс Геллес на Галлипольском полуострове. За одиннадцать дней без потерь были эвакуированы 35 268 человек. В последней попытке насолить туркам они оставили мины-ловушки, минные поля, чучела часовых и винтовки с «часовым механизмом». Он действовал так: вода из верхнего резервуара с песком просачивалась в нижний резервуар, который при заполнении должен был приводить в действие спусковой механизм. Один из британцев, уходивших последними, сержант Маннион, вспоминал: «Мы отошли километра на полтора от берега, когда поступил приказ спуститься вниз. Затем на берегу взорвался большой склад боеприпасов. Мы слышали, как куски железа с грохотом падали на палубу нашего лихтера. Море было очень неспокойным, лихтер бросало на волнах как пробку. Все страдали морской болезнью. Прошел слух, что нас несет в море, и моряки это подтвердили. Действительно, трос оборвался, и нас уносило в бурное море. Но никого это особо не тревожило. Мы благополучно убрались с Галлиполи, чего никто из нас даже не ожидал».

С полуострова вывезли также 3698 лошадей и мулов. 508 мулов пришлось пристрелить и 1590 единиц транспорта оставить на берегу. Статистика каждой армии зафиксировала количество потерь. Погибло более 66 000 турецких солдат, 28 000 британцев, 7595 австралийцев, 2431 новозеландец и 10 000 французов. В двух мемориалах в Геллесе и Анзаке увековечены имена солдат Британии и стран Содружества, павших на поле боя, чьи тела найти не удалось. На полуострове находится тридцать три военных кладбища стран Содружества, где захоронены тела опознанных погибших. На могиле артиллериста Д. У. Твамли его родственники попросили сделать надпись:

Мальчик, но британский мальчик,

Тысячелетней истории сын.

Родственник убитого австралийца прислал такие строки:

Братишка Билли

Пулей убит.

Его все любили

И будут любить.

Родители, не нашедшие утешения в вере, задали вопрос:

Чем он не угодил Тебе, Господи?

Турки, облегченно вздохнувшие после того, как противник оставил Галлиполи, перебросили высвободившиеся 36 000 войск в Месопотамию. Однако на Кавказском фронте русский командующий генерал Юденич, несмотря на свирепые холода, стоившие ему уже 2000 человек, выбывших из строя от обморожения, заставил турок отступать до города Эрзерум. В этом сражении более яростное сопротивление оказывали арабы, в то время как турки бежали. В середине февраля русские заняли Эрзерум, захватили в плен 5000 турок, но более 2000 их солдат вышли из строя из-за обморожений. Преследуя турок к западу от Эрзерума, русские захватили еще 5000 пленных. Эти успехи, достигнутые на окраине империи, способствовали подъему морального духа в центре страны, пусть и на короткое время.

Германия по-прежнему рассматривала антивоенную пропаганду в России как способ снять напряжение на Восточном фронте, если не покончить с ним вовсе. 11 января начали забастовку более 10 000 рабочих города Николаева, порта и военно-морской базы на Черном море. В течение двух недель волнения докатились до Петрограда, где забастовку объявили уже 45 000 портовых рабочих. Немцы испльзовали не только недовольство русских продолжением войны, но и национально-освободительные чаяния народов Российской империи. 18 января в Берлине стало известно, что один из немецких агентов установил контакт с эстонским революционером А. Кескюлой. Казалось, победам Германии способствовали не только интриги, но и реальное положение дел на фронте. Тогда же начальник немецкого военно-морского штаба адмирал Гольцендорф выразил уверенность в том, что немецкие подводные лодки способны задолго до конца года вывести Британию из войны. Новый главнокомандующий военно-морским флотом Германии адмирал Шеер, назначенный на этот пост 24 января, также не сомневался, что сумеет навязать британскому флоту бой в Северном море и разгромит его.

Британия с равной уверенностью готовилась к длительной войне. 27 января был сделан первый шаг к созданию призывной армии. Постоянная финансовая помощь Соединенных Штатов давала Британии средства для приобретения и производства вооружений.

В Германии разворачивалась антиамериканская кампания. Появилась карикатура, изображавшая президента Вильсона, который в одной руке держит голубя мира, а другой отсыпает вооружения союзникам. 27 января, в день рождения кайзера, на памятнике Фридриху Великому водрузили американский флаг с черной лентой, на которой золотыми буквами было написано: «Вильсон и его пресса – это не Америка». Фотографию разослали по всей Германии. Одна немецкая газета написала: «Фридрих Великий первым признал независимость молодой республики, когда она в результате жестокой кровавой борьбы избавилась от английского ига. Его наследник Вильгельм II не видит от Америки иной благодарности, кроме лицемерных фраз и военной помощи своему смертельному врагу».

На фронте немецкие солдаты тоже готовились отметить день рождения кайзера. На одном участке фронта они заявили своим противникам-британцам: «Мы саксонцы, и после 29-го можете забирать себе наши окопы и кайзера в придачу». Другие, настроенные более позитивно, решили сделать кайзеру подарок ко дню рождения и в ночь на 28 января атаковали французские позиции к югу от Соммы и захватили деревню Фриз, убив или взяв в плен всех ее защитников. Рано утром на следующий день немцы перешли в наступление на линии фронта близ Карнуа, который защищали «ливерпульские парни», один из первых созданных Китченером «земляческих батальонов», попавших на фронт. Атака была отбита. Ливерпульцы с интересом обнаружили на одном из попавших в плен немецких офицеров, лейтенанте О. Зиберте, ленту Железного креста 2-й степени. В тот же день лейтенант скончался от ран.

Страны Антанты не собирались брать паузу в военных действиях. В Месопотамии британцы вели упорные и ожесточенные бои с турками, стремясь добраться до осажденного гарнизона в Куте. Эти события проходили почти незамеченными на фоне более доступных новостей с Западного фронта. Осажденные крайне нуждались в помощи, но частям, идущим им на выручку, постоянно приходилось преодолевать сопротивление турецких войск под командованием 72-летнего немецкого фельдмаршала фон дер Гольца. 13 января в сражении при Вади более 200 британских и 800 индийских солдат были убиты, 1400 получили ранения. Спустя восемь дней в сражении при Ханне потери оказались еще больше: 2600 атакующих погибли или получили ранения. Сорока шести пушек, имевшихся в распоряжении британцев, оказалось недостаточно, чтобы перед атакой деморализовать турок и вынудить их оставить занимаемые позиции.

Среди британских офицеров, принимавших участие в атаке на Ханну, был и будущий премьер-министр Британии капитан К. Р. Эттли. Он поднял своих солдат в атаку и пошел вперед с красным флагом, указывая свое расположение поддерживающим наступление артиллеристам. Артиллерийский огонь оказался успешным, ни в первой, ни во второй линии окопов турки не оказали существенного сопротивления. Эттли дошел до третьей линии обороны. «Как только я оказался там и воткнул флаг в землю, – позже вспоминал он, – позади меня разорвался снаряд. Меня подбросило, как сильным пинком. Потом я обнаружил, что сижу напротив рядового О’Нила. Ко мне подошли двое и спросили, не ранен ли я. Я сказал, что не знаю, но, когда попытался встать, понял, что действительно ранен и не могу двигаться». В мемуарах Эттли пишет, что «осколок снаряда, выпущенного, как я узнал намного позже, из наших орудий, угодил мне в бедро, а кусок носовой части – в ягодицу. Меня пришлось выносить с поля боя».

Этим же вечером на плавучем госпитале, идущем по Тигру, один второй лейтенант, как рассказывали, глядя на мучения, которые терпели раненые на борту, не получая даже здесь никакой медицинской помощи, заметил сержанту: «Такое ощущение, что мы уже на пороге ада». Сержант вытянулся в струнку, как на параде, и ответил: «Так точно, сэр».

Среди убитых при Ханне был и Роберт Палмер, внук премьер-министра рубежа веков лорда Солсбери и двоюродный брат министра иностранных дел сэра Роберта Грея. Тремя месяцами ранее в Times было напечатано стихотворение Палмера «Доколе, Господи?» (How Long, O Lord?), в котором есть такие строчки:

Кровь по равнине льется, как поток,

Течет она на запад и восток,

И ненависти едкие пары

Твой воздух отравляют до поры.

Народ, что верой славен был в веках,

Как дикий варвар, всюду сеет страх.

Злорадствует и жаждет крови вновь,

Забыв про милосердье и любовь.

Наутро после сражения при Ханне британцы запросили шестичасовое перемирие, чтобы собрать раненых и похоронить погибших. Как только был поднят белый флаг, несколько арабов рванулись из турецких окопов и начали грабить раненых и убитых. С раненых срывали одежду. Тем, кто пытался оказать сопротивление, забивали рот песком и держали так, пока они не задыхались. Турецкие офицеры, потрясенные этим зрелищем, пришли на помощь британцам.

Целью сражения при Ханне было оказание помощи осажденным в Куте. В самом Куте, по контрасту с безумной летней жарой, в это время снег с дождем и ледяным ветром осложняли и без того бедственное положение защитников, в том числе раненых, которые не могли получить срочную медицинскую помощь. «Лежа в глубоких лужах посреди моря грязи, – писал один из историков, – они должны были испытывать самые страшные мучения; в истории страданий, которые когда-либо переживала британская армия, то, что выпало на их долю в ночь на 21 января 1916 г., несопоставимо, пожалуй, ни с чем, кроме Крыма»?[117]. «Черный день для Кута в целом и для меня в частности, – записал в дневнике Э. О. Мосли. – Около шести утра вода хлынула в сторону редута Д и залила траншеи по горло. Никакие самоотверженные усилия саперов не могли остановить ее». Турок тоже затопило, и они стали покидать свои траншеи. «Было очень забавно наблюдать, как они вылезают наверх там, где раньше виднелись лишь их кирки и шлемы… Мы с огромным удовольствием открыли огонь по этой беспорядочной толпе».

Генерал Эйлмер, командующий войсками, посланными для снятия осады, уже переставал верить в успех. «Сильно сомневаюсь в моральном духе многих индийских частей, – телеграфировал он 24 января генералу Таунсенду, – у меня самые ужасные подозрения о масштабе самострелов среди них». Он не думал, что сможет прорваться в Кут даже в случае подхода подкрепления. Таунсенд ответил, что ему следует продержаться «восемьдесят четыре дня». Но и он был скептически настроен по отношению к индийцам. «Одна или две настоящие британские дивизии – все, что нам нужно, – телеграфировал он Эйлмеру. – Пришло время потребовать настоящие белые войска для заморских территорий и армейский корпус для спасения и удержания Месопотамии, если правительство считает это необходимым».

Новое измерение боевым действиям придавали новая техника и изобретения. 29 января начались испытания первого британского танка. Более года назад Черчилль призвал изобретателей и технических специалистов разработать эффективный проект. Военный кабинет остался равнодушен, но для начала экспериментов Черчиллю удалось найти деньги в Адмиралтействе. Он также поддерживал тех, кто, как и он, верил, что танки помогут покончить с застоем траншейной войны и существенно сократить потери в живой силе, что уже стало кошмарной особенностью всех наступлений на Западном фронте.

Германия сохраняла господство в воздухе. И здесь Черчилль, работая в Адмиралтействе, а затем и в письмах с фронта, настаивал на важности создания мощной военной авиации с перспективой обеспечить наземные войска защитой как в виде воздушной разведки, так и воздушного прикрытия. В британском обществе немецкая активность в небе по-прежнему вызывала тревогу. 31 января девять дирижаблей пересекли Северное море и сбросили 389 бомб на центральные графства Англии?[118]. Один из «цеппелинов» на обратном пути рухнул в море. Все шестнадцать членов экипажа погибли.

На море 1 февраля от бомбардировки с воздуха впервые затонул грузовой корабль. Это был британский транспорт «Франц Фишер». Его атаковал немецкий самолет в трех киломерах от Кентиш-Нока. Погибли тринадцать членов экипажа. Через неделю недалеко от Бейрута немецкая подводная лодка торпедировала французский крейсер «Адмирал Шарне». Он ушел под воду за четыре минуты. Погибли 374 французских моряка, в живых остался только один. Эта подводная лодка, U-21, под командованием Отто Херзинга, уже потопила один британский линкор у берегов Шотландии и два у Галлиполи.

В середине февраля и немцы, и французы с англичанами уже думали о победоносных наступлениях на Западном фронте. Немцы были на финальной стадии разработки плана того, что, как они полагали, станет успешной войной на истощение противника: мощного наступления на французскую крепость Верден. В XVIII в. знаменитый военный инженер Себастьен ле Претр де Вобан выбрал его ключевой крепостью по дороге на Париж. Но в 1792 г. защитники Вердена под натиском прусской армии продержались лишь два дня. Весть о его падении вызвала панику в Париже и стала непосредственной причиной устроенной там в сентябре резни. В 1870 г. Верден капитулировал перед немцами после шестинедельной осады. В сентябре 1914 г. Жоффр в рамках своего стратегического плана приказал генералу Саррайлю оставить крепость. Саррайль отказался это сделать. На протяжении 1915 г. передовые линии фронта немцев располагались всего в 15 километрах от центра города. Теперь он стал главной целью немецкого наступления 1916 г.

Пока немцы строили планы наступления на Верден, британцы и французы готовились совершить летом решающий прорыв на Сомме. Уверенные в успехе, британское и французское правительства 14 февраля в Гавре выступили с совместной декларацией, в которой заявлялось, что мир с Германией не может быть заключен до восстановления независимости Бельгии и выплаты ей финансовых репараций за ущерб, нанесенный во время немецкой оккупации.

21 февраля началось немецкое наступление на Верден. Двумя месяцами ранее Фалькенхайн убеждал кайзера, что решимость французов отстоять историческую цитадель на пути к Парижу с востока «вынудит французский Генеральный штаб бросить сюда все имеющиеся ресурсы» вместо того, чтобы оставить крепость и найти другую, менее затратную линию обороны. Город Верден, который в 1870 г. продержался дольше, чем Седан, Мец или Страсбург, прикрывали две основные крепости – форты Дуомон и Во. Французская армия насчитывала 500 000 солдат. Немцы бросили против них миллион. Сражение продлится десять месяцев и будет охарактеризовано историком как «величайшая в истории битва на истощение»?[119].

Она началась с девятичасовой артиллерийской подготовки, в которой было задействовано 850 тяжелых орудий на фронте шириной 13 километров. Первый же снаряд, выпущенный из 15-дюймовой корабельной пушки Круппа с расстояния около 30 километров, попал в кафедральный собор Верденской Богоматери. После беспрецедентной по интенсивности огневой подготовки в бой пошла пехота. 140 000 солдат наступали на позиции французов. Грохот взрывов вызывал смятение в траншеях и блиндажах передовой линии; многие защитники оказались погребены заживо под грудами взметнувшейся и обрушившейся на них земли. «Несмотря на адский обстрел, мы не пропустим бошей», – сообщили из одного подразделения с передовой этим вечером. В этой части из 1300 человек половина оказались убиты или ранены. Как заметил один капрал, из каждых пяти «двое были погребены заживо в укрытиях, двое получили ранения разной степени тяжести, а пятый ждал своей участи».

21 февраля немцы применили отравляющий газ. На следующий день французы ответили снарядами с фосгеном. Они также обеспечили поставку ресурсов из Бар-де-Люк по дороге, вскоре получившей название Voie Sacr?e – «Священная дорога», оборона которой стала важнейшей составляющей битвы за Верден. Немцы, со своей стороны, использовали 168 аэропланов для непрерывной разведки обстановки и корректировки артиллерийского огня.

На второй день наступления немцы применили свое секретное оружие – 96 огнеметов. На третий день им удалось продвинуться на три километра и взять в плен 3000 французских солдат. В этот же день, 23 февраля, французские части, оборонявшие деревню Самоньё, стали жертвой слухов о том, что деревня перешла в руки немцев. Дезинформации поверили, и французская артиллерия, только что подошедшая к Вердену, в течение двух часов вела меткий и систематический огонь по своим. Когда артобстрел закончился, немцы почти беспрепятственно вошли в деревню. Одного из пленных, захваченных в Самоньё, подполковника Бернара, выполнившего приказ «стоять до последнего», представили августейшему лицу, прибывшему, чтобы лично присутствовать при падении Вердена, и наблюдавшему за происходящим в подзорную трубу. Этим августейшим лицом был сам кайзер. «Вам никогда не войти в Верден», – сказал ему Бернар.

24 февраля немцы продвинулись еще на полтора километра и захватили 10 000 пленных. Французские части несли тяжелейшие потери и в панике отступали. В этот день в бой была брошена североафриканская дивизия, состоявшая в основном из марокканцев и алжирцев. Увидев перед собой огромную массу наступающих немцев, они развернулись и бросились бежать. Некоторым из беглецов далеко уйти не удалось. Один французский офицер тщетно приказывал им остановиться. Затем, как записал один французский штабист, «несколько пулеметных расчетов открыли огонь в спину бегущим, которые падали как мухи».

25 февраля немцы взяли форт Дуомон. Его защитники недооценили скорость немецкого наступления. Множество пушек, которые могли помочь продлить сопротивление, оказались без орудийных расчетов, а часть была передислоцирована для использования в других местах. Для Франции это стало катастрофой, для Германии – триумфом. Два немецких офицера были удостоены ордена «За заслуги». Кайзер лично принес им свои поздравления. Немцы были готовы отказаться от идеи Фалькенхайна постараться взять Верден, чтобы обескровить французов, и воспользоваться слабостью противника, чтобы идти маршем на столицу. В тот вечер и французы были готовы отказаться от Вердена, оставить выступ и отступить на позиции, которые было бы гораздо легче защищать. Но этого не произошло: в полночь руководство обороной Вердена было поручено генералу Петену, решительно настроенному не допустить сдачи крепости. «Вернуть немедленно каждый захваченный клочок», – потребовал он, а на следующий день издал свой знаменитый приказ: «Они не пройдут».

После пяти дней кровопролитных боев сражение продолжилось. Дуомон оставался в руках противника, но непрерывный яростный артиллерийский огонь и ежедневные атаки, хотя и наносящие тяжелый урон французам, не помогли немцам войти в город. В течение недели начиная с 27 февраля французы доставили к Вердену по Voie Sacr?e 190 000 человек подкрепления и 23 000 тонн боеприпасов. На этой же неделе неожиданное весеннее потепление превратило поле боя и дороги в море грязи, но и грязь не стала препятствием ни для продолжения боев, ни для интенсивности артиллерийского огня. В первые пять недель противостояния у Вердена немцы теряли убитыми в среднем по человеку каждые сорок пять секунд. Потери французов были еще больше. Биограф кайзера Алан Палмер писал: «В результате на этом участке Западного фронта немцы потеряли треть миллиона человек, пытаясь занять изрытую воронками пустошь площадью вдвое меньше Берлина».

В феврале австрийцы, покорители Сербии и Черногории, обратили свое оружие против Албании. 27 февраля они вошли в Дуррес. Перед их приходом итальянцы забили в городе 900 мулов и ослов, а сами албанцы эвакуировались. Их лидер, Эссад-паша, перебрался в Неаполь, где сформировал временное правительство. Сербское правительство в изгнании оставалось на Корфу. Британцы и французы, намеренные не допустить безраздельного хозяйничанья австрийцев и болгар на Балканах, продолжали направлять войска в Салоники. 26 февраля немецкая подводная лодка торпедировала французский воинский транспорт «Прованс II» у острова Китира. 930 солдат погибли, но 1100 человек выжили, чтобы присоединиться к войскам в Салониках и столкнуться не только с австро-германской армией, но и с эпидемией. 29 февраля британский врач написал главному военному врачу в Салониках: «У вас остается около двух месяцев до того, как на поле выйдет генерал Малярия».

28 февраля в связи с высоким уровнем ежедневных потерь, которые несли немецкие войска, командующий 5-й армией, кронпринц Германии, устроил срочное совещание с генералом Фалькенхайном. Кронпринц отметил, что, несмотря на потерю эффекта внезапности, перспективы «существенной моральной и фактической победы» остаются. Для этого лишь необходимо обеспечить достаточное количество людских и материальных ресурсов, чтобы вести наступление «не урывками, а в широком масштабе». С этим все согласились. 2 марта французы отбили атаку немцев на форт Во. Среди попавших в тот день в плен французов был капитан Шарль де Голль, получивший штыковое ранение в бедро. Много раненых было и у немцев. Один немецкий генерал назвал «видением ада» колонны раненых, тянувшиеся в тыл мимо его штаб-квартиры. Немецкий художник-экспрессионист Франц Марк написал 3 марта: «Четыре дня я не видел ничего, кроме самых ужасных картин, которые только может представить человеческий разум». На следующий день Марк погиб от французского снаряда.

6 марта в сильную метель немцы предприняли наступление на высоту Морт-Ом на левом берегу реки Мёз. Проведенная артподготовка была не менее интенсивной, чем 21 февраля. Немцы форсировали реку у Брабана и Шамневиля при поддержке тяжелой артиллерии с бронепоезда, получив неожиданное преимущество: выпущенные по ним французские снаряды ложились в сырую болотистую почву и часто не взрывались. Морт-Ом удалось удержать, но в ходе двухдневных боев 1200 французских солдат сдались в плен. Чтобы удержать остальных, командир частей, расположенных на левом берегу Мёза, генерал де Базелер, объявил, что по отступающим будет открыт артиллерийский и пулеметный огонь.

На второй день сражения за Морт-Ом немцам удалось захватить прилегающий лес Корбо. Контрнаступление французов возглавил подполковник Маке, который прославился тем, что повел своих людей в атаку, «поигрывая тростью и с сигарой в зубах»[120]. Пройдя сотню метров по лесу под артиллерийским и пулеметным огнем, Маке приказал примкнуть штыки и атаковать. Немцы, чей командир к тому моменту был убит, начали отступать. В течение часа лес снова оказался в руках французов. В этот же день другая французская часть выбила немцев из соседнего небольшого леска. Маке пошел поздравлять командира соседней части. Оба попали под пулеметный огонь противника и погибли. Смерть Маке тяжело подействовала на его подчиненных, и в очередной контратаке немцы снова завладели лесом Корбо. Сражение за Морт-Ом длилось более месяца. Тысячи полегли с обеих сторон, но окончательно овладеть высотой не удалось никому.

Тысячи также полегли на правом берегу Мёза в битве за форт Во. Деревня Во в течение марта тринадцать раз переходила из рук в руки, но форт французы отстояли. В какой-то момент командующему немецкими войсками генералу Гурецки-Корницу доложили, что форт наконец взят. Он немедленно передал новость Верховному командованию, которое объявило о победе всему миру. Кайзер наградил генерала очень ценным орденом «За заслуги». Солдаты, выстроившись в колонну по четверо, направились маршем в форт, но были встречены ожесточенным огнем. Форт Во немцам захватить так и не удалось. Жоффр в приказе дня объявил его защитникам: «Вы те, о ком будут говорить: «Они преградили путь к Вердену!»

20 марта 11-я Баварская дивизия перешла в наступление на западной оконечности Верденского выступа, между деревнями Маленкур и Авокур. Ею командовал генерал фон Кнейссель, в 1915 г. удостоенный ордена «За боевые заслуги» за взятие русской крепости Перемышль. Поначалу наступление развивалось неудачно: многие немецкие пехотинцы оказались погребены заживо в глубоких окопах, которые они выкопали перед штурмом позиций противника, когда, заметив это, французы открыли по ним прицельный артиллерийский огонь. Но французская пехота слишком долго просидела в своих траншеях и ее моральный дух был подорван еще до начала немецкого наступления. Дезертиры, переходя линию фронта, сообщили немцам о проходах в проволочных заграждениях. Через четыре часа сопротивление французов было сломлено. Целая французская бригада оказалась в плену: 2825 человек, двадцать пять пулеметов и, к изумлению немецкого военного корреспондента, освещавшего эту историю, полный ящик наград – Военных крестов, подготовленных к раздаче.

Через два дня немцы попытались развить успех, но французские пулеметчики, расположившись с трех сторон, ликвидировали 2400 солдат противника и завоеванное ими преимущество. Президент Пуанкаре, испытавший стыд за дезертиров в Авокуре, смог хотя бы на время перевести дух.

В то время как мучения под Верденом продолжались, капитана де Голля доставили в немецкий военный госпиталь в Майнце, подлечили, а затем перевезли на восток, в первый из нескольких лагерей для военнопленных, откуда он с большой изобретательностью пытался бежать. Однажды он даже оказался в сотне километров от швейцарской границы, но был задержан и пробыл в плену до окончания войны. В лагере он, в частности, взялся учить французскому языку знакомого военнопленного, 23-летнего офицера русской армии Михаила Тухачевского. В 1935 г. Сталин присвоил Тухачевскому звание Маршала Советского Союза, а через два года расстрелял. Но как военнопленному ему повезло больше, чем де Голлю. С шестой попытки ему удалось бежать, вернуться в Россию и продолжить службу.

Стремясь облегчить положение французов под Верденом, итальянская армия 11 марта начала пятое наступление на фронте у Изонцо. Через пять дней боев наступила неожиданная пауза: снег с дождем превратили район сражений в горах в непроходимое место. Итальянцы добились некоторых успехов, но они были сведены на нет после того, как австрийцы применили химическое оружие, и противник был вынужден отступить.

По Voie Sacr?e, Cвященной дороге (название в ходе боев придумал писатель Морис Баррес), французы умудрялись ежедневно направлять к Вердену до 6000 грузовиков, перевозивших до 50 000 тонн грузов и 90 000 человек в неделю: снабжение и питание для участников сражения, а также для прожорливых пушек. Это беспрецедентный случай в истории войны. Эквивалент целой дивизии поддерживал дорогу в рабочем состоянии, перекидав лопатами три четверти миллиона тонн металла, чтобы ее не развезло. «Все самые живописные представители французских колоний трудились здесь, чтобы сохранять верденскую дорогу жизни, – написал один историк. – Мощные сенегальцы… орудовавшие кирками рядом с трудолюбивыми маленькими аннамитами?[121], одетыми в желтую униформу».

В конце марта в казарме резерва к северу от Арраса находился лейтенант британской армии Бернард Питт, который до войны преподавал английскую литературу в лондонском Колледже для рабочих. Поэт и любитель английской глубинки, он написал другу: «Не знаю, удивишься ли ты, узнав, что, почитав днем Вордсворта на полянке в девственно чистом лесу, полюбовавшись симпатичными нежными оттенками крыльев очнувшихся от зимней спячки бабочек и их сонными движениями, я почувствовал доходящее до тошноты отвращение к ужасающей безнравственности войны». Несколько раз приняв участие в боевых действиях, он «пока» избежал ранений. «Сейчас я командую минометной батареей и нахожу это дело столь же интересным, как и любое другое на войне. Нам всем очень хочется, чтобы она закончилась – либо миром, либо кровавой бойней, которая должна привести к миру. Верден, безусловно, на месяцы сокращает войну».

Ежедневные атаки и контратаки в равной степени выводили из строя и наступающих, и обороняющихся, но французы были готовы отстоять крепость любой ценой. За месяц боев линия фронта между фортом Дуомон и фортом Во изменялась не более чем на тысячу метров. Жертвами войны на измор становились не только люди, но и лошади. В одном из последних писем домой перед гибелью Франц Марк написал: «Бедные лошади!» Только за один день от огня дальнобойной немецкой и французской артиллерии погибло 7000 животных, причем 97 из них – от одного снаряда, выпущенного из французского корабельного орудия.

На Кавказском фронте русские продолжали энергичное наступление. В ночь на 3 марта, в жуткую метель, в ходе штыковой атаки был взят город Битлис. Тысяча турок оказалась в плену. На побережье Черного моря русские так же настойчиво продвигались на запад и заняли порт Ризе. Политическим достижением России в первую неделю марта стало получение согласия от Британии на расширение к югу русской сферы влияния в Персии, определенной договором 1907 г.

После окончания противостояния на Галлиполи полковник турецкой армии Мустафа Кемаль получил звание генерала с титулом «паша» и был направлен на Кавказский фронт. Ему было тридцать пять лет. Некоторые турецкие части были передислоцированы с Галлиполи в Месопотамию, где британцы 7 марта в очередной раз предприняли попытку прорваться к осажденным в Куте. Постепенно они подошли на расстояние, с которого уже были видны минареты города. Но сражение при Дужайле, всего в трех километрах от города, закончилось неудачей: 3500 атаковавших были убиты или ранены, а генерал Эйлмер отправлен в отставку. Британцы отступили. Осада Кута продолжилась.

Стремясь связать британские и итальянские войска в Северной Африке, турки продолжали помогать восставшим против Британии сануситам в Ливии. Пришлось создать в Александрии специальную армию Западной пустыни для защиты Египта от возможного нападения сануситов. Бронеавтомобильный полк под командованием герцога Вестминстерского и южноафриканская Шотландская бригада отправились в пустыню искать семитысячное войско турок и сануситов. Главной задачей было освобождение 92 британцев, захваченных в плен сануситами, – офицеров и команды патрульного катера «Тара» (бывшего ирландского почтового судна «Хиберния»), который был торпедирован немцами в восточной части Средиземного моря, захвачен ими и передан сануситам. Пленных держали в отдаленном пустынном лагере у Бир-Хакима.

17 марта бронемашины достигли Бир-Хакима. Пораженные пленники на несколько мгновений замерли в изумленном молчании. Большинство из них страдало дизентерией. Им неделями приходилось питаться пустынными улитками и кореньями. Во избежание неблагоприятного поворота событий герцог приказал убить охранников-сануситов?[122].

22 марта британцам сопутствовал успех на море. Они применили новое оружие, глубинные бомбы, и потопили у юго-западного побережья Ирландии немецкую подводную лодку. Но баланс морских побед по-прежнему был в пользу Германии. 23 марта немецкая подводная лодка торпедировала и потопила паром «Суссекс», ходивший между Фолкстоном и Дьепом. Его по ошибке приняли за военный транспорт. Погибли пятьдесят пассажиров, в том числе испанский композитор Гранадос и трое американцев. В этот же день Британия и Франция отказались удовлетворить поданную два месяца назад просьбу американцев не ставить вооружение на торговые суда и пассажирские лайнеры.

В войне на море обе стороны не ставили себе практически никаких ограничений. 28 марта берлинский рейхстаг проголосовал за немедленное начало неограниченной подводной войны. Через два дня немецкая подводная лодка в Черном море потопила русский плавучий госпиталь «Португалия», заявив позже, что по ошибке приняла его за военный транспорт. Погибли 115 пациентов, медсестер и членов экипажа. Через пять недель был потоплен направлявшийся в США лайнер «Кимрик», погибли пять человек. Он стал тридцать седьмым не имевшим вооружения лайнером, потопленным немецкими подводными лодками начиная с «Лузитании».

Столь же безжалостными, как война на море, были репрессии против жителей оккупированных территорий. На рассвете 1 апреля в Бельгии немецкие оккупационные власти казнили бельгийку Габриэль Пети, одну из распространительниц подпольной газеты Libre Belgique. На суде она призналась еще и в том, что помогала бежать через линию фронта молодым людям, собиравшимся воевать в бельгийской армии. После приговора ее две недели продержали в камере, надеясь, что страх смерти заставит ее выдать своих соратников, но ни психическое, ни физическое давление не сломили ее.

На территории Османской империи также находились те, кто считал своим патриотическим долгом бороться с режимом. Не только армяне, но и арабы страдали от желания турок подавить национально-освободительные устремления населявших империю народов. Христианин-маронит Юсуф аль-Хани, житель Бейрута, еще до войны призывал Францию поддержать борьбу за независимость Ливана. Он и еще шестьдесят его единомышленников решили предложить Франции войти в Левант в качестве защитницы Ливии. Не успели они как следует обдумать эту идею, как были арестованы. Когда британский агент связался с ними в тюрьме города Алей, один из них воскликнул: «Где англичане? Где французы? Почему нас все бросили?» 5 апреля Юсуфа аль-Хани повесили в Бейруте.

На протяжении апреля британские войска вели боевые действия на разных участках Западного фронта, но главным событием оставалось сражение при Вердене. К концу марта французы потеряли убитыми и ранеными 89 000 человек, немцы – 81 607. 1 апреля кайзер заявил: «В 1870 г. судьба войны была решена в Париже. Эта война закончится в Вердене». Через восемь дней немцы предприняли очередную попытку взять Морт-Ом, но потерпели неудачу и отступили, оставив на поле боя 2200 убитых и раненых. В этот день Петен сказал своим войскам: «Мужайтесь, мы их добьем».

На Восточном фронте русские потерпели поражение у озера Нарочь. 12 000 человек погибли от обморожения. Но 14 апреля, в день окончания сражения у Нарочи, генерал Брусилов предложил план наступления широким фронтом в ближайшем месяце. В этот момент британцы планировали свое июньское наступление на Сомме. Огромные силы, которые немцы сосредоточили у Вердена, давали возможность надеяться на успех обеих наступательных операций.

Было неясно, насколько русские войска способны предпринять решительное наступление. 10 апреля, в день православной Пасхи, на австрийском фронте объявили перемирие. Солдаты четырех русских полков перешли линию фронта, чтобы побрататься с австрийцами в этот торжественный и праздничный день. Более ста русских сдались в плен. 18 апреля генерал Брусилов почувствовал себя обязанным дать строгое указание: «Заявляю раз и навсегда, что все контакты с врагом допускаются только с помощью пушек и штыков».

Среди тех, кто сражался с русскими в тот месяц, был и Рихард Зорге. В октябре 1914 г. он прошел боевое крещение в составе Студенческого батальона в сражении при Диксмёйде, а в июне 1915 г. был ранен в Галиции. Шрапнель перебила ему обе ноги. Его доставили в госпиталь в Кёнигсберге, но после операции хромота осталась навсегда. За мужество, проявленное в бою, он был награжден Железным крестом 2-й степени. Вернувшись к мирной жизни, Зорге заинтересовался марксизмом, коммунизмом, потом стал советским шпионом. Во Вторую мировую войну он был казнен за шпионаж.

В апреле на всех фронтах шли бои и подготовка к новым боевым действиям. Черчилль, четвертый месяц сидевший в окопах Западного фронта, 14 апреля написал жене о своих предчувствиях: «Очень опасаюсь общего результата. Сейчас больше чем когда-либо сознаю величие стоящей перед нами задачи; глупость, с которой ведутся наши дела в отношении победы, порой просто приводит меня в отчаяние. То самое руководство, которое так долго ждало выражения общественного мнения или газетных подсказок, с готовностью станет сторонником всеобъемлющего мира, если в стране возобладает подобное настроение».

Черчилль спрашивал у жены: «Можем ли мы преуспеть в наступлении, если немцы со всеми их знаниями и навыками ничего не могут поделать в Вердене? У нас совсем другая армия, и, разумеется, их руководство вполне здравое и опытное. Наше руководство представляет собой интеллектуальную элиту жалкой маленькой армии мирного времени, в которую не пошел бы ни один здравомыслящий человек. В этой игре мы дети по сравнению с ними. И в этой ежедневной траншейной войне они теряют вдвое меньше, чем мы. Это мое мнение».

18 апреля на Ипрском выступе погиб канадский доброволец старшина С. Годфри. Ему было сорок семь лет. Надпись на его могильном камне гласит: «Вышел из призывного возраста. Откликнулся на призыв Родины-матери». Подобной констатацией фактов и словами любви сотни тысяч родителей, вдов и детей увековечивали память о своих близких.

В апреле участились налеты немецкой авиации на Британию. В ночь на 1 апреля бомбили Сандерленд, на следующую ночь – Эдинбург и Лит. Восточный Лондон за месяц подвергался бомбардировкам пять раз. Целью были доки и портовые сооружения, но основная часть потерь приходилась на мирное население. Смерть не обходила и тех, кто работал на войну в тылу. 2 апреля на оружейном заводе в Фавершаме, графство Кент, от случайного взрыва погибли 106 рабочих, большинство из них женщины. К апрелю 1916 г. в военной промышленности было занято почти 200 000 женщин.

20 апреля во Франции была сформирована особая авиационная эскадрилья. В ее состав вошли 180 американских граждан, изъявивших желание воевать против Германии в воздухе. Ее назвали эскадрильей «Лафайет» в честь французского аристократа, сражавшегося с англичанами в Войне за независимость США. Летчики эскадрильи сбили более двухсот самолетов противника. В боевых действиях погиб 51 доброволец.

Продолжалась подготовка к запланированному англо-французскому наступлению на Сомме. 25 апреля Зигфрид Сассун оказался среди слушателей лекции некоего майора о пользовании штыком в бою. Позже он записал некоторые фразы майора:

«Если ты не убьешь его – он убьет тебя».

«Бей ему промеж глаз, в глотку, в грудь или поясницу».

«Если он бежит от тебя, есть одно хорошее место: всади штык ему в почки. Он войдет как в масло».

«Убей его. Убей его. Хороший бош – мертвый бош!»

«Быстрота, злость, сила, ярость, точность. Не трать хорошую сталь. Шести дюймов достаточно – какой смысл загонять фут стали в глотку врага? Три дюйма ему хватит. Как только захрипит – можешь искать другого».

Во время подготовки Сассун написал стихотворение «Поцелуй» (The Kiss) о пуле и штыке: о свинце и стали, которыми воюет солдат и от которых зависит его жизнь.

Я верю только им, и неспроста:

Мой брат – Свинец и Сталь – моя сестра.

Его слепая сила хороша,

И красоты ее не тронет ржа.

Он с диким хрустом черепа крошит,

Летит, крутясь, и в воздухе свистит,

Она пленяет тысячи очей

Холодным блеском наготы своей.

К тебе взываю, милая сестра,

Будь беспощадна, как была вчера:

Враг содрогнулся и навек затих

От поцелуев жалящих твоих?[123].

В этом апреле о страданиях солдат на Западном фронте узнала, что называется, из первых уст 18-летняя англичанка Уинифред Холтби. Ее друг получил ранение в плечо и был отправлен в Англию на поправку. Позже она писала, что именно благодаря ему узнала «всю чудовищность того, что ему довелось повидать на фронте, – изувеченные лица, крысы, шныряющие в человеческих грудных клетках, обезумевшие от боли лошади с оторванными ногами, развалившиеся хозяйства с потрясенными и утратившими последние надежды крестьянами; неисчислимое количество его страдающих товарищей; безлюдная, как пустыня, нейтральная полоса; гром и стоны войны, зловоние и холод войны; и работу – бесчувственную и бесконечную работу некой великой Силы, которая швыряет в топку войны миллионы живых человеческих тел и душ, их надежды и их любовь».

28 апреля второй лейтенант Бернард Питт получил увольнительную на сутки и покинул траншеи переднего края. «Я заслужил день отдыха, – написал он другу, – и сейчас сижу под грецким орехом на окраине полуразрушенной деревни, за разбитой оградой цветут вишни и груши, под ногами одуванчики и маргаритки, а над головой носятся ласточки». Изобилие цветов и птиц особенно радовало глаз Питта. «Пестрые бабочки порхают в солнечных пятнах, бронзовые и черные жуки ползут куда-то по своим делам. Но войне наплевать на леса».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.