Глава 5 Горная война

Глава 5

Горная война

Мерцал закат, как блеск клинка.

Свою добычу смерть считала.

Бой будет завтра, а пока —

взвод зарывался в облака

и уходил по перевалу.

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там…

Ведь это наши горы,

они помогут нам.

В. Высоцкий

Бои шли на отметках 3000–4500 метров над уровнем моря – это был поистине «заоблачный фронт». Уже в мирные дни мертвых егерей находили и на седловине Эльбруса, где высота более 5500 метров. Так высоко война еще никогда не поднималась.

Непосвященному трудно даже представить себе, как это тогда было непросто для неподготовленных и плохо экипированных русских солдат. Разреженный воздух затруднял дыхание. Гипоксия (кислородное голодание) приводила к горной болезни. Она проявляется у каждого человека по-разному и на разных высотах, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Мы вели бои на центральных перевалах Кавказа на высоте 4300–4500 метров. Там гипоксия уже сильно ощущается. Характерный симптом – воздействие на психику: человек становится либо излишне возбужденным, либо, наоборот, сонным, утомленным. Бывают очень бурные проявления, когда человек становится неуправляемым. Тогда только один выход – надо его отправить вниз.

Многие из-за отсутствия темных очков страдали снежной слепотой, что мешало ведению прицельного огня по противнику. Болезнь глаз, снежная слепота – это фактически ожог роговицы глаза, результат воздействия ультрафиолетового излучения, достаточно интенсивного в высокогорье, и яркого света, отражаемого белым снежным покровом. Даже в туман можно было получить такой ожог. При снежной слепоте постоянно ощущается резь в глазах, наблюдается интенсивное слезотечение и прочие неприятные ощущения. Пострадавший ничего не видит вдаль, и прицеливаться из оружия становится невозможным. Человек, страдающий снежной слепотой, уже не боец. Иногда от сильной рези в глазах трудно уснуть. В качестве противодействия этому советские стрелки использовали специальные темные очки-консервы с вентиляционными отверстиями, снижающие интенсивность солнечного излучения. Но очков на всех не хватало, и тогда из подручных средств изготавливались заменители. От полы шинели отрезали узкую полоску и надевали ее на глаза, предварительно сделав в ней небольшие отверстия гвоздем для рассеивания яркого света. До тех пор, пока не случится возможность достать трофейные очки, бойцы воевали в горах в таких повязках. Такая вот русская смекалка.

Любое ранение приводило к значительной потере крови, так как в условиях высокогорья она плохо свертывается. Иногда люди гибли от обычной простуды или ангины. Каменистый грунт не позволял рыть окопы, оборудовать позиции для пулеметов, минометов или создавать другие укрытия. Малейшая оплошность бойцов при движении по склонам вызывала осыпи и камнепады, а в зимнее время – снежные лавины, которые уносили немало жизней. Камнепады случались и сами по себе – в основном на рассвете: ночью камни промерзают, поутру же, когда солнце выйдет и подтопит лед, они соскальзывают вниз. Маленький камешек сталкивает большой и т. д. Плотные туманы порой несколько дней укрывали все вокруг. Неожиданно возникали сильнейшие ветры, доходившие до ураганов. Уже в октябре выпали глубокие снега, местами до 5 метров. Любое перемещение, подвоз продовольствия и боеприпасов, эвакуация раненых и обмороженных были сопряжены с огромными трудностями.

Кроме того, здесь на боевом опыте постигалось, что автомат в горах – не оружие, а пулемет гораздо слабее снайперской винтовки, с помощью которой можно на значительном расстоянии попасть в любую цель. Правда, некоторые сваны из обычной трехлинейки били не хуже, чем снайперы. Они попадали в глаз тура за шестьсот метров! Очень многие фашисты нашли свою смерть в горах от меткого выстрела какого-нибудь безымянного рядового бойца сванского партизанского отряда.

Если бы снайперских винтовок было достаточно, легче было бы вести боевые действия в горах, но винтовок с оптическими прицелами не хватало, и приходилось вести бой с менее эффективным оружием – автоматами. Иногда пользовались пулеметами Дегтярева, но это было возможно только в засадах и на постоянных огневых точках на перевалах. Когда появились самозарядные винтовки Токарева (СВТ), мы пробовали пристраивать к ним прицелы, но получалось не очень хорошо. В конечном счете большая часть оружия была трофейной. Когда ребята обнаруживали немецкого снайпера, то охотились за ним ради его «скрипочки» – винтовки с оптическим прицелом.

Наш 5-й ОГСО, как я уже упоминал, отвечал за оборону перевалов Бечо, Ах-Су, Местийского, Твибер, Верхний и Нижний Цаннер и перевала Семи. Функции – разведка, захват языков, сопровождение грузов и колонн, боевое охранение перевалов, их захват и удержание, прикрытие, обучение бойцов, спасение людей и материальной части в лавинах. Мы, инструкторы, были приданы полкам для обеспечения всего этого с минимальными потерями. В нашем ОГСО была, пожалуй, самая сильная группа инструкторов-альпинистов.

Боевое охранение на перевале несли вахтовым способом, по семь – десять дней. Инструкторы приводили очередную группу и либо оставались с ней, либо эвакуировали раненых, обмороженных, уставших бойцов. В дозоре на перевале находилось минимальное количество людей, от отделения до взвода, остальные (от взвода до роты) в зависимости от проходимости находились значительно ниже перевальной точки в удобных для размещения складках местности на дежурстве. В случае опасности основная группа занимала оборону. При необходимости боевой поддержки из селения спешил наверх, к ледникам, большой отряд. На больших перевалах, таких как Клухорский, Санчарский и других, шли масштабные бои – от двух рот до батальона.

Бой в горах ведется в сложном трехмерном пространстве. Обычное представление о фронте, флангах, тыле только мешало. Важнее было знать, что происходит над и под тобой. У кого имелось преимущество в высоте, тот и диктовал условия боя. «Кто выше – тот сильней!» – вот главный закон войны в горах.

Нет линии обороны. Нет флангов, фронтов. Главное – забраться повыше, организовать круговую оборону, предусмотреть возможность нападения со всех сторон, отслеживать все направления.

Наши группы проникали в тыл к немцам, перерезали коммуникации, приводили языков. Брали местных людей, которых немцы привлекали для охраны мостов.

Запомнился один эпизод в Баксанском ущелье. Однажды в ноябре 1942 года, когда начались сильные снегопады, наша группа во избежание обнаружения шла не через перевал, а спускалась по скальному участку, заросшему внизу кустарником. Увидели немцев, заготавливавших дрова, и приняли решение брать двух языков. Нас было пять человек. Одного мы приложили хорошенько, не рассчитали удар. Второго немца стукнули уже не так сильно и потащили его вверх по кулуару. Внизу на осыпи он пытался сопротивляться, но потом, наверное, понял, что лучше идти самому, потому что еще немного – и мы просто сбросим его вниз. Мы втащили его наверх по очень крутому склону и ушли с ним на нашу сторону. Потом он снова стал оказывать сопротивление, но мы скрутили его и просто несли на себе. Не знаю, как другим участникам, а мне этот склон с подъемом немца очень хорошо запомнился. Пленный был самый настоящий немецкий егерь – плотный, крепкий, подготовленный солдат горной войны.

В книге незаурядного военного альпиниста А.М. Гусева рассказывается, что по табелю горнострелковые части всегда числились в Красной армии, но они почти не отличались от обычных стрелковых подразделений: полки делились на роты, автотранспорт дополнялся вьючным, в том числе и для горной артиллерии, бойцы носили вместо фуражек панамы. Какой-либо специальной горной подготовки в этих частях не проводилось. Из специального горного снаряжения не везде могли быть альпенштоки и веревки, обычным был и рацион питания. Бойцы и офицеры носили сапоги или ботинки с обмотками, брюки и шинели. Стрелковое вооружение было обычным, с прицелом, рассчитанным для стрельбы под небольшим углом к горизонту, что существенно снижало его эффективность, так как в горах приходится вести огонь вдоль крутых склонов и даже отвесно вверх или вниз. Не было специальной подготовки по ориентированию в горах, правилам обеспечения безопасности при движении по горному рельефу, противолавинным мерам, правилам организации биваков в зимних условиях, горнолыжной технике.

Все это неизбежно вело к огромным потерям при первых же боевых столкновениях в горной местности, а также к «небоевым потерям войск в горах». Это понятие относится к потерям личного состава не во время боевых операций, а спровоцированным субъективными причинами: незнанием бойцами особенностей горного рельефа, отсутствием спецподготовки, обмундирования, снаряжения, подробных карт местности и т. п.

Неподготовленные люди срывались в пропасти, попадали в лавины и под камнепады, замерзали, заблудившись в пурге среди незнакомой высокогорной местности, заболевали горной болезнью. Так, в октябре 1942 года на перевале Бечо, в ущелье Ненскрыра и под перевалом Чипер в результате сильного бурана, продолжавшегося четыре дня, бойцы 5-й роты 897-го горнострелкового полка были буквально засыпаны снегом. Помощь подоспела к ним только на шестые сутки. Но к этому времени 23 солдата погибли от переохлаждения, а 163 – имели серьезные обморожения.

Однако уже с осени 1942 года, благодаря работе опытных альпинистовинструкторов по обучению бойцов отдельных горнострелковых отрядов, ситуация на Кавказе кардинально изменилась.

Прошла пора, когда немцы диктовали свою волю русским. Уже первые пленные заявляли, что среди гитлеровцев поползли панические слухи о неких «зеленых призраках» (grune Gespenster) или «зеленых дьяволах» (grune Teufeln), появившихся в горах. Пленные говорили, что «зеленые черти» не давали немцам покоя ни днем, ни ночью, что они как дьяволы нападали и тут же исчезали.

Так называли немецкие егеря бойцов отдельных горнострелковых отрядов не только за цвет костюмов, но и за дерзкие и смелые действия в бою. В отрядах родилась «клятва молчания», где были слова: «Если со скалы сорвусь, в пропасть молча упаду, но отряд не подведу. Клянусь!» И перед выходом на боевые задания бойцы клялись, что если кто из них будет ранен или сорвется со скалы в пропасть, то упадет молча, чтобы ни единым звуком не выдать присутствие товарищей.

Бывший командующий Закавказским фронтом генерал армии И.В. Тюленев писал: «В заоблачных высотах Кавказа тысячи героев совершали выдающиеся подвиги, а многие из них отдали там свои жизни. Как не восхищаться подвигом молчания, который совершали защитники Наурского перевала. Сорвавшись темной ночью со скалы, они летели в бездну молча, не проронив ни слова, чтобы не выдать врагу своих боевых товарищей. Трудно даже представить себе это, как юноши, еще не достаточно закаленные войной и жизнью, нашли в себе силы не только преодолеть страх, но и стать выше человеческого инстинкта самозащиты».

Эта скала у Наурского перевала названа скалой Молчания. Оттуда сорвались в пропасть двое бойцов из горнострелкового отряда во время ночной разведки. Они погибли молча.

Благодаря воссозданным горнострелковым отрядам удалось на практике реализовать одну из важнейших формул горной войны – высота плюс внезапность действий. В основе их тактики был дерзкий внезапный маневр во фланг и тыл противника через труднодоступные участки гор, то есть с самых неожиданных для противника направлений.

В боях за перевалы Кавказа родилась песня о горнострелковых отрядах «Отряды отважных» (слова поэта В. Чернышева, музыка композитора В. Нашивочникова):

Стонут горы, терзает их враг,

Льет лавину огня с перевалов.

Чтоб повергнуть со свастикой флаг,

В бой Отчизна сынов посылала.

Где когда-то гнездились орлы,

Поднимались солдаты по склонам

И, сорвавшись, порой, со скалы,

Умирали герои без стона.

«Грюне-тойфель! – зеленые черти»

(Их враги так прозвали в бою)

С жаждой жизни, с презрением к смерти

Защищали Отчизну свою.

Словно слитки из сплава веков,

Крепче стали и тверже алмаза.

Где отряды шли горных стрелков,

Раздвигались ущелья Кавказа.

Пролетели незримо года,

В жизни Родины четко пульс бьется,

Над Эльбрусом теперь навсегда

Знамя Красное пламенем вьется.

«Грюне-тойфель! – зеленые черти»

В справедливом, жестоком бою

С жаждой жизни, с презрением к смерти

Отстояли Отчизну свою!

Маневренность и упорство наших войск резко повысились, когда снабженческие базы были созданы не только в дивизиях, полках, но и в отдельно действовавших отрядах и подразделениях. Большую роль в снабжении войск 46-й армии сыграли самолеты У-2, которые ежедневно доставляли на высокогорные базы до 60 тонн продовольственных и других грузов. Под огнем противника, подвергаясь атакам вражеских самолетов, с трудом преодолевая хребты, наши летчики мастерски сажали свои «воздушные вездеходы» на крохотные горные площадки. Обратными рейсами забирались раненые и обмороженные. Добрая слава ходила по фронту о летчиках 4-й эскадрильи специального назначения: И. Примове, И. Мариненко, К. Алдатове, Д. Гелашвили, А. Давтяне и др.

Боеприпасы в основном доставлялись на ишаках и мулах. Вьюковожатые абхазцы и сваны проходили многие десятки километров по горным тропкам, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы побыстрее доставить ценный груз к перевалам, где шли жестокие бои.

Остановлюсь на небольшом временном периоде ведения боевых действий на перевалах.

15 августа 1942 года два полка противника на Клухорском направлении атаковали 1-й батальон 815-го стрелкового полка 394-й стрелковой дивизии, который под давлением численно превосходящих сил вынужден был с боем отходить на южные скаты перевалов. В этом неравном бою отличился взвод младшего лейтенанта П.Ф. Лагутина, который в течение семи часов сдерживал натиск двух фашистских рот и отступил только тогда, когда получил приказ старшего начальника.

18 августа 1-я немецкая горнострелковая дивизия на Эльбрусском направлении захватила перевалы Хотю-Тау и Чипер-Азау. В дальнейшем противник пытался спуститься в Баксанское ущелье, чтобы нанести удар во фланг и тыл войскам 37-й армии, которые вели тяжелые бои на рубеже рек Гунделен и Баксан, а также выйти к верховьям реки Ингури и развить наступление на юг. Однако обе попытки противника были сорваны. Подразделениям 63-й кавалерийской дивизии и 8-му моторизованному полку НКВД удалось не только отразить наступление противника, но и отбросить его с восточных склонов горы Эльбрус.

21 августа в самый разгар боя на Клухорском направлении противник вывел из строя два наших минометных расчета. Наводчик 815-го стрелкового полка красноармеец И.Т. Сванидзе, обладавший большой физической силой, пренебрегая опасностью, вынес с поля боя в собранном виде оба 82-миллиметровых миномета и, заняв новую огневую позицию, немедленно открыл смертоносный огонь по наступавшему врагу. Лишь на второй день, получив тяжелое ранение, бесстрашный наводчик попал в госпиталь.

На усиление Клухорской группы и для восстановления положения были направлены резервы 394-й стрелковой дивизии. Одновременно для руководства боевыми действиями на Клухорский перевал со своим штабом выехал командир 3-го стрелкового корпуса генерал-майор К.Н. Леселидзе. Большое удаление от перевала и труднодоступная горно-лесистая местность позволили подвести резервы к месту боев лишь 22 августа, когда перевал был уже в руках противника и его части продвинулись по южным склонам на 10–12 километров. Контратаки подразделений резерва с целью восстановить положение успеха не имели, но дальнейшее продвижение противника на юг было остановлено.

Попытки неприятеля вновь активизировать свои действия также провалились. Так, 27 августа две сотни немецких автоматчиков, используя складки местности, просочились в тыл наших наступавших частей в районе селений Гвандра и Клыч. Но подразделения 121-го горнострелкового полка, подошедшие к тому времени к району боевых действий, окружили их и в течение двух дней полностью истребили. В этом бою геройски погиб командир полка майор И.И. Аршава, который лично повел группу бойцов на ликвидацию вражеских автоматчиков. За проявленное мужество и отвагу он награжден посмертно орденом Ленина. Здесь же смертью храбрых пал снайпер 3-й роты М.И. Каладзе, уничтоживший в этом бою шестьдесят фашистов.

На Санчарском направлении, где наши части запоздали с выходом на перевальные гребни, наступление оказалось неожиданным. Переход двух пехотных батальонов противника в атаку застал врасплох оборонявшиеся здесь роту 808-го стрелкового полка и сводный отряд НКВД. 25 августа немцы заняли перевал Санчаро и вышли на его южные скаты. Для восстановления положения была создана Санчарская группа войск, которой ставилась задача, действуя с трех направлений, атаковать противника, разгромить его основные силы и овладеть группой Санчарских перевалов. Тем временем противник, развивая наступление, 28 августа овладел селением Псху, а 29 августа, усилив свою группировку авиадесантом, подошел к перевалам Доу и Ачавчар. Но подошедший сводный полк НКВД развернулся в боевой порядок, с ходу атаковал противника и отбросил его на правый берег реки Бзыбь.

Умело была организована оборона перевалов на Умпырском направлении. Располагаясь на тактически выгодных рубежах, две роты 174-го горнострелкового полка 20-й горнострелковой дивизии (командир – полковник А.П. Турчинский) 28 августа отразили все атаки превосходящих сил противника и нанесли ему большие потери. Упорное сопротивление двух наших рот в течение длительного времени, вплоть до наступления зимы, явилось следствием высоких морально-боевых качеств советских горных стрелков, умелого использования местности, непрерывной разведки, активных и смелых действий.

На Белореченском направлении активные действия развернулись в конце августа 1942 года, когда противнику сравнительно небольшими силами удалось занять горы Абадзеш и Туба. На помощь подразделениям 379-го горнострелкового полка 20-й горнострелковой дивизии были брошены 23-й и 33-й полки НКВД, которые, преодолев упорное сопротивление 207-го горнострелкового полка 97-й легкопехотной дивизии противника, отбросили его на север. Выбивая противника с гор и из ущелий, наши части вели наступательные бои до октября 1942 года, пока не была ликвидирована угроза выхода немцев к побережью Черного моря через перевал Белореченский.

В этих боях поучительными были действия воинов минометной роты 379-го горнострелкового полка. Получив приказ выбить фашистов с занимаемых позиций, они в ночь на 1 сентября под проливным дождем в течение пяти часов взбирались по отвесным скалам, таща на себе минометы и боеприпасы. Забравшись на высоту, бойцы в течение ночи отрыли в скалистом грунте окопы для минометов, a на рассвете наводчики, младшие сержанты Н.П. Гамтенадзе и В.В. Цапаев, обрушили на палаточный лагерь гитлеровцев шквальный огонь, который вверг фашистов в панику. Они стали разбегаться, бросая убитых и раненых, и только немногим удалось спастись.

После провала наступления на Эльбрусском и Клухорском направлениях противник начал активные действия на Марухском направлении. 2 сентября выдвигавшиеся вперед подразделения 810-го стрелкового полка, перейдя Марухский ледник, столкнулись с противником и в жарком бою отбили все его атаки. Попытка перейти в контратаку, чтобы добить врага, не удалась. Изнурительный переход по высокогорной местности, сильный холод, недоедание, вызванное отрывом от баз снабжения, истощили физические силы наших воинов. Но враг был остановлен.

3 сентября наши войска возобновили наступление и принудили противника отойти непосредственно на перевальную площадку. Успех был достигнут благодаря обходному маневру пешего отряда 220-го кавалерийского полка 63-й кавалерийской дивизии, в ходе которого была захвачена важная высота на левом фланге.

Беспримерный подвиг на подступах к перевалу Аишха совершили в те дни минометчики 174-го горнострелкового полка: командир расчета сержант В.Е. Шутков, наводчик Ш^. Васиков и подносчик мин красноармеец В.М. Семяков. Оказавшись оторванными от своего подразделения и не имея приказа на отход, они укрепились на выступе скалы и втроем в течение нескольких дней отражали одну за другой яростные атаки озверевших гитлеровцев. Все попытки противника прорваться вдоль важной горной тропы неизменно срывались. 3 сентября, когда немцы прорвались к огневой позиции и вести огонь из миномета было уже невозможно, Шутков, Васиков и Семяков использовали мины как гранаты. На подступах к скале были разбросаны десятки вражеских трупов, три разбитых пулемета и два миномета. Коммунисты Васиков, Шутков и комсомолец Семяков бились с врагом до последней возможности. Когда же закончились боеприпасы, последней миной они подорвали себя и пытавшихся взять их живыми гитлеровцев. Герои посмертно были награждены орденами Ленина.

С утра 5 сентября пехотный полк противника, поддерживаемый авиацией и сильным артиллерийско-минометным огнем, возобновил наступление на подразделения 808-го и 810-го стрелковых полков 394-й стрелковой дивизии. Главный удар пришелся по 2-му батальону 808-го стрелкового полка, которым командовал капитан В.Р. Татарашвили. 4-я рота этого батальона вся погибла, отражая яростные атаки врага. Затем удары гитлеровцев обрушились на 6-ю роту. На позициях этой роты в жестокой схватке с врагом погиб командир батальона. Командование батальоном принял на себя лейтенант М.Е. Заяц. Он организовал круговую оборону и приказал всем стоять насмерть. И наши воины стояли. Ни беспрерывные бомбовые удары, ни яростный артиллерийский и минометный огонь не смогли поколебать их стойкости. Ведя бой в окружении и истекая кровью, 6-я рота до последнего человека отражала атаки гитлеровцев.

6 сентября части Санчарской группы перешли в наступление и в ходе двухдневных ожесточенных боев ударом с юга овладели селением Псху. Но окружить и полностью уничтожить противника, как это предусматривалось замыслом боя, не удалось, так как отряд 1-го Тбилисского пехотного училища не сумел перерезать пути его отхода к перевалам.

8 сентября под угрозой окружения противник, спасая остатки своих сил, отступил. Действия отряда 220-го кавалерийского полка показали, что хорошо продуманный, смелый и решительный маневр в обход флангов противника, захват и удержание господствующих высот являются ключом к победе в горном бою.

Для восстановления положения и ликвидации противника в район Марухского перевала срочно были направлены по одному батальону 155-й и 107-й стрелковых бригад и 2-го Тбилисского пехотного училища, которые 9 сентября вместе с 810-м стрелковым полком перешли в наступление. В течение всего сентября шли упорные бои. Но ни одна из сторон не добилась решительного перелома в свою пользу. Бои, проходившие в исключительно трудных условиях высокогорной местности, изобиловали многочисленными примерами храбрости, самоотверженности и воинского умения.

В октябре наши войска предприняли еще одну попытку вернуть Марухский перевал. Преодолевая упорное сопротивление противника, закрепившегося на выгодных позициях, они вышли непосредственно к перевалу, но не захватили его. Пришла суровая зима, и активные боевые действия прекратились. Об ожесточенности борьбы, развернувшейся на Марухском перевале, свидетельствуют следы боев, обнаруженные здесь спустя двадцать лет, – останки советских воинов, оружие и различные предметы военного снаряжения.

Упорные и ожесточенные бои с небольшими перерывами на Санчарском направлении продолжались в течение месяца. Лишь 15 октября, осуществив перегруппировку и нанеся врагу большие потери в людях и боевой технике, нашим войскам удалось овладеть перевалом Санчаро, а к 20 октября – всей группой перевалов. Противник, понеся большие потери, отошел на северные склоны хребта.

В конце октября, с наступлением зимы, оборона в горах стабилизировалась. Однако ни бураны, ни снежные лавины, хоронившие под собой целые отряды, не сломили волю советских воинов к борьбе. И задачи, которые ставило немецкое командование перед войсками, наступавшими через Главный Кавказский хребет, решены не были. Ставка гитлеровцев на внезапность и стремительность действий своих стрелков-альпинистов провалилась. Они не смогли, несмотря на все старания, накопить по южную сторону хребта достаточные силы и развить тактический успех в оперативный. Советские войска вынудили немцев зимовать и замерзать на скалистых перевалах.

Таким образом, на всем протяжении обширного фронта от Эльбруса до перевала Белореченский более двух месяцев шли кровопролитные бои. На огромной высоте, достигавшей порой 3000 метров и более, по вечному снегу и ледникам, через неприступные скалы шли вперед советские солдаты. Идти вперед, особенно под губительным огнем врага, всегда нелегко. Но идти вперед и вверх, преодолевая ожесточенное сопротивление хорошо оснащенных и специально подготовленных горных стрелков противника, трудно втройне. Однако, преодолев первые трудности, привыкнув к условиям высокогорья, войска 46-й армии стали осваивать по-настоящему тактику горной войны. Первые, хотя и небольшие успехи придали уверенность нашим бойцам. Их моральные силы и боевая стойкость возросли. Они умирали от ран и замерзали на льду, срывались в пропасти и ледяные трещины, но не отступали, сознавая, что за их спиной находятся зеленые плантации Абхазии, цветущие сады и марганец Грузии, медь Армении и нефть Баку. Они понимали, что горы были последним рубежом, за которым – победа или смерть.

Уже в ноябре наши горные стрелки перехватили инициативу у противника. Они уже ничем не походили на неопытных и плохо экипированных бойцов августа 1942 года. Ни обликом, ни умением воевать: дерзкие вылазки в глубокий тыл противника, постоянная активность на перевалах. Невольно исполняешься гордостью за тех, кто выстоял в горниле войны. На Кавказе это были в первую очередь альпинисты. Именно их энтузиазм и беззаветная преданность долгу позволили добиться успеха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.