«Самая большая ошибка в моей жизни»

Интересно, что, хотя Нухаев и признавал, что в перестроечные годы сумел подчинить себе все конкурирующие в Москве преступные группировки, он не считал себя чистым уголовником.

— То, что одни называли мафиозной деятельностью, на самом деле было продолжением борьбы за независимость. Добываемые нами деньги шли не только на личное обогащение, но и на помощь братьям, борющимся за независимость Чечни! — заявил мне Хож-Ахмед.

По версии самого Нухаева, еще в начале 80-х, учась на юридическом факультета МГУ (Нухаев был отчислен с 5-го курса после возбуждения против него уголовного дела по факту контрабанды наркотиков), он вместе со своим земляком и учащимся того же вуза Саид — Хасаном Абумуслимовым организовал студенческий комитет по освобождению Чечни. Подпольщики распространяли книги Абдурахмана Авторханова и якобы даже печатали листовки.

Трудно сказать, насколько это правда: до начала 90-х об этой стороне деятельности Нухаева ничего не было известно, причем о своем революционном прошлом не говорил ничего и сам известный авторитет. Тем не менее факт остается фактом: вернувшись в начале 90-х годов из очередного заключения, Нухаев сходится с председателем Вайнахской демократической партии «Барт» писателем Зелимханом Яндарбиевым, являвшимся в то время бесспорным лидером национально-освободительного движения. С этого времени Нухаев уже не прерывает своих контактов с идеологами чеченской независимости.

После ввода российских войск в Чечню президент Чечни Джохар Дудаев назначает Нухаева начальником службы внешней разведки. Сначала Нухаев живет в Москве, а затем перебирается в Стамбул. Одной из главных задач Нухаева был сбор «пожертвований» от российской и зарубежной диаспор, предназначенных для закупки оружия для воюющей республики.

Позже знаменитый уголовный авторитет Хож-Ахмед Нухаев стал правоверным мусульманином: он не курит, не пьет (хотя раньше, по его собственному признанию, любил спиртное), регулярно совершает намаз. Однако уголовное прошлое просматривалось в манерах Нухаева очень четко. Его речь изобиловала тюремным сленгом.

Кстати, мое общение с «революционером» не задалось. Хож-Ахмед хотел, чтобы я писал о нем только то, что он хочет, а когда я отказался, то заявил, что я «совершил самую большую ошибку в своей жизни». К счастью, дальше угроз дело не пошло.