Глава 6. РУССКИЕ ДРЕДНОУТЫ В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ НА ЧЕРНОМ МОРЕ В 1915–1917 ГОДАХ
Глава 6.
РУССКИЕ ДРЕДНОУТЫ В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ НА ЧЕРНОМ МОРЕ В 1915–1917 ГОДАХ
«Императрица Мария» — это гордое имя корабля, известного сотням тысяч, если не миллионам наших соотечественников, читавших в юности захватывающую повесть Анатолия Рыбакова «Кортик».
Нарисованная писателем картина гибели огромного линкора остается в памяти навсегда. Таинственный взрыв (диверсия — тогда это было модно!), офицерский кортик, разлученный с ножнами, драматические поиски разгадки тайны… Такое не забывается, и многие из нас, естественно, не оставались равнодушными читателями повести, а вовсю сопереживали ее героям. Но мы, конечно, не знали, что собой представляла «Императрица Мария» и какое значение она имела для нашего Черноморского флота. Да что там Черноморского и даже российского флота в целом, а для России, великой державы, столь дорого ценившей с трудом завоеванные выходы к западным, восточным и южным морям.
«Императрица Черного моря» — так назвал одну из глав своего яркого и эмоционального сочинения{85} капитан 2 ранга А.П.Лукин, вынужденный в 1920 году покинуть Родину. Эта глава посвящена постройке и вступлению в строй Черноморского флота нашего первого на этом театре дредноута — грозной «Императрицы Марии». История эта берет начало, как ни странно, в 1903 году, когда до Первой мировой войны оставалось еще более десяти лет.
Именно в 1903 году было принято решение о постройке для Черного моря, в дополнение к восьми эскадренным броненосцам, созданным по двадцатилетнему плану 1882–1902 годов, еще двух кораблей — будущих «Евстафия» и «Иоанна Златоуста». К сожалению, во время обсуждения новой программы наши моряки и кораблестроители оказались не на высоте положения, и тактико-технические элементы будущих броненосцев были заданы по типу известного броненосца «Князь Потемкин-Таврический», спроектированного и начатого постройкой еще в конце XIX века. В ее процессе проект был улучшен — вместо четырех 152-мм орудий в верхних казематах установили 203-мм, радикально изменили конструкцию боевых рубок и т. д. Однако «Евстафий» и «Иоанн Златоуст», спущенные на воду в 1906 году, вступили в строй спустя четыре года, когда в британском и германском флотах уже состояли линкоры принципиально нового типа — дредноуты, названные так по имени головного корабля, построенного в 1905–1906 годах в Англии. При водоизмещении 17 900тпротив 12 810 т у «Евстафия», «Дредноут» намного превосходил его по мощи главной артиллерии: он имел в бортовом залпе восемь орудий калибром 305 мм против четырех на российском корабле. Турбинные механизмы обеспечивали «Дредноуту» скорость свыше 21 уз, а «Евстафий», по аналогии с «Князем Потемкиным-Таврическим», был спроектирован всего на 16 уз.
Таким образом, к 1910 году лучшие корабли нашего Черноморского флота оказались морально устаревшими на фоне мировых достижений. Вначале это не внушало нашему Морскому министерству особых опасений. Черноморский флот, в отличие от Балтийского, не понес катастрофических потерь в войне с Японией (1904–1905 гг.) и имел своим вероятным противником сравнительно слабый флот Османской империи.
Гораздо большее значение имели появившиеся летом 1909 года (вскоре после прихода к власти в Стамбуле так называемых младотурок) слухи о желании Турции приобрести строившиеся в Англии три бразильских дредноута. Такая сделка в корне изменила бы соотношение сил на Черном море: против трех ожидаемых дредноутов (двадцать четыре 305-мм орудия) и трех более старых броненосцев российский флот мог выставить только три не самых современных линейных корабля (двенадцать 305-мм орудий) со слабым дополнением в виде «Ростислава» (четыре 254-мм орудия) и «Трех Святителей» (четыре 305-мм орудия), спущенных на воду в 1896 и 1893 годах соответственно.
Слухи оказались ложными, однако они инспирировали проработку Морским генеральным штабом (МГШ) вариантов программы усиления Черноморского флота. Переговоры турок с английскими фирмами в 1910 году ускорили этот процесс, несмотря на то, что морской министр вице-адмирал С.А. Воеводский, сторонник преобладающего развития Балтийского флота, явно не спешил, игнорируя тревожные донесения морского агента в Стамбуле капитана 2 ранга А.Н. Щеглова. Наконец, 26 июля 1910 года под влиянием председателя Совета министров П.А. Столыпина С.А. Воеводский представил Николаю II специальный доклад о необходимости усиления Черноморского флота, для чего предполагалось в дополнение к бригаде из трех упомянутых броненосцев построить три новых линейных корабля, а также начать постройку запланированных ранее девяти эсминцев и шести подводных лодок{86}.
Из-за проволочек, во многом имевших субъективный характер, принятие программы (в том числе ее прохождение через Государственную думу) затянулось до 19 мая 1911 года, когда Николай II окончательно утвердил программу усиления Черноморского флота, с ассигнованием на это благое дело 135,7 млн. руб., из которых 122,4 млн. руб. предназначались для постройки указанных выше новых судов. Стоимость трех черноморских дредноутов может быть определена довольно приблизительно. В проект программы было заложено 29,63 млн. руб. за каждый из трехлинейных кораблей, которые собрались строить на частных заводах. Однако в конце 1911 года морское ведомство запросило у Государственной думы дополнительно еще 11,5 млн. руб. на все три корабля. Исследователи{87} оценивают полную стоимость двух дредноутов в 27,66 млн. руб. и третьего — 29,8 млн. руб.
В качестве прототипа при проектировании черноморских линейных кораблей были выбраны строившиеся с 1909 года балтийские дредноуты типа «Севастополь». При этом предусматривалось несколько уменьшить скорость полного хода с одновременным усилением броневой защиты. Формально морское ведомство организовало конкурс (технические условия разосланы 9 июня 1911 г.) с привлечением целого ряда отечественных и иностранных заводов, в том числе Николаевских — только что основанного на арендованной территории адмиралтейства «Русского судостроительного общества» («Руссуд») и «Общества николаевских заводов и верфей» (ОНЗиВ, или «Наваль»). Именно этим заводам предполагалось поручить постройку линейных кораблей.
Победа в конкурсе существовавшего тогда только на бумаге завода «Руссуд» была заранее предопределена участием в проектировании начальника кораблестроительного отдела Главного управление кораблестроения (ГУК) генерал-майора И.И. Пущина и инженеров морского ведомства. Одобренный и принятый для исполнения в ноябре 1911 года проект «Руссуда» разрабатывался под руководством корабельных инженеров Л.Л. Коромальди и М.И. Сосинковского, участников проектирования и постройки балтийских дредноутов типа «Севастополь» на казенных заводах Санкт- Петербурга.
Согласно утвержденному проекту, нормальное водоизмещение линкора составило 22 600 т («Севастополь» — 23 000 т), длина по ватерлинии 166,0 м, наибольшая ширина 27,43 м, средняя осадка 8,36 м. Мощность четырехвальной турбинной установки 26 500 л.с. должна была обеспечить 21-узловую скорость хода. Нормальный запас топлива составлял 1550 т угля и 700 т нефти, усиленный — 2350 т и 770 т соответственно. Дальность плавания полным ходом при нормальном запасе достигала 2184 мили. По аналогии с «Севастополем» предусматривалось почти сплошное бронирование борта главный броневой пояс толщиной от 125 до 262,5 мм («Севастополь» — до 225 мм) и второй броневой пояс, включая казематы противоминной артиллерии, толщиной 101 мм. Высота броневых плит главного пояса составила 5,25 м с погружением в воду на 1,75 м. Стены башен главного калибра бронировались 250-мм плитами, крыши — 125-мм. Толщины брони верхней, средней и нижней палуб были приняты 37, 25 и 25 мм соответственно при 25–50-мм скосе нижней палубы.
Вооружение линкора по проекту включало двенадцать 305-мм орудий в четырех трехорудийных башнях (проект Путиловского завода), двадцать 130-мм орудий в казематах, четыре 64-мм противоаэропланных, четыре 47-мм салютных и восемь 75-мм орудий для учебных целей (для тренировки расчетов орудий главного калибра). Минное вооружение состояло из четырех подводных минных аппаратов, для каждого из которых имелось по три 18-дм (450-мм) мины Уайтхеда и шесть 90-см прожекторов.
Предварительный наряд на постройку двух дредноутов «Руссуд» получил в августе 1911 года. Третий корабль заказали ОНЗиВ.
11 октября того же года черноморские линкоры были зачислены в списки флота под именами «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Екатерина II» (с 14 июня 1915 г. «Императрица Екатерина Великая»). Согласно контрактует 31 марта 1912 года «Руссуд» обязался предъявить оба своих корабля к испытаниям не позднее 20 августа 1915 года — в весьма короткий для отечественных заводов срок.
Имя «Императрица Мария» было традиционным в нашем флоте. Первый корабль, носивший его, был построен в 1826–1827 годах в Николаевском адмиралтействе корабельным мастерим Разумовым. Это был 84-пушечный двухдечный линейный корабль водоизмещением около 3500 т. При длине 59,8 м, ширине 15,6 м, глубине интрюма около 6,1 м первая «Императрица Мария» фактически несла 96 пушек разных калибров — вплоть до 3-фунтовых фальконетов. Наименование корабля было избрано императором Николаем I в честь своей матери, многодетной императрицы Марии Федоровны.
Во время русско-турецкой войны 1828–1829 годов сам царь, будучи на театре военных действий, не отказал себе в удовольствии совершить переход на корабле, носившем имя его августейшей матушки. Это едва не окончилось катастрофой: сильнейший шторм сбил «Императрицу Марию» с курса и едва не унес к турецким берегам. Но Бог хранил прекрасный корабль и самого императора: шторм закончился, и Николай I благополучно сошел с корабля в назначенном месте.
Первая «императрица» в 1834 году прошла тимберовку, а в 1843 была обращена в блокшив в Севастополе. В ее честь был назван последний парусный линейный корабль Черноморского флота — 84-пушечный «Императрица Мария», спущенный на воду 9 мая 1853 года в Николаевском адмиралтействе, построенный под руководством подполковника И.С. Дмитриева. При водоизмещении 4160 т вторая «Императрица Мария» фактически несла 90 пушек разного калибра, в том числе 68-фунтовые бомбические орудия.
Флагманский корабль П.С. Нахимова при Синопе «Императрица Мария» остался в памяти современников и в истории российского флота, хотя 27 августа 1855 года его затопили в Севастополе во избежание захвата неприятелем.
Несомненно, что наименование головного черноморского дредноута было в первую очередь связано с нахимовской «Императрицей Марией», хотя мать императора Николая II тоже звали Марией Федоровной. Второй корабль, получивший имя отца правящего монарха, в то же время наследовал первому кораблю, названному в честь Александра III — эскадренному броненосцу «Император Александр III», геройски погибшему к Цусимском сражении 14 мая 1905 года со всем экипажем. Наконец, третий дредноут получил имя основательницы Черноморского флота России, причем в том варианте, который был принят в 1883 году при закладке первого броненосца возрождаемого тогда флота на Черном море. Его имя явно вступало в диссонанс с именами первых двух кораблей, поэтому в 1915 году было несколько изменено и стало звучать как «Императрица Екатерина Великая».
По настоянию руководства английской фирмы «Виккерс», которая оказывала содействие ОНЗиВ в изготовлении главных турбин, размеры «Екатерины II» были несколько увеличены: нормальное водоизмещение по измененному проекту составило 23 783 т (длина по КВЛ 169,47 м, ширина 28,07 м, осадка 8,36 м), проектную мощность турбин довели до 27 000 л.с. Остальные элементы остались такими же, как у линкоров «Руссуда».
Потенциальный оппонент российских дредноутов — первый турецкий линейный корабль нового типа, мечта морского министра османов Джемаля-паши, в действительности был заказан почти одновременно сними. 8 июня 1911 года (н. ст.) Турция заключила контракт с упомянутой выше английской фирмой «Виккерс» на постройку линкора нормальным водоизмещением 23 000 т со скоростью хода 21 уз при такой же мощности главных турбин — 26 500 л. с, как на «Императрице Марии». И, возможно, турбин такой же точно системы, как на «Екатерине II», правда, с пятнадцатью котлами Бабкока и Вилькокса.
Неприятным сюрпризом для русских оказалось вооружение этого дредноута, названного «Решадие» — десять 343-мм и шестнадцать 152-мм орудий, т. е. это был уже, как тогда говорили «сверхдредноут». На практике это означало превосходство в поражающей способности снарядов: английский 13,5-дм снаряд весил 565,6 кг; а русский 12-дм — 470 кг. Соотношение веса бортовых залпов главного калибра будущих турецкого и российских дредноутов составляло 5675 против 5640 кг.
Но особенно опасным явилось то обстоятельство, что «Виккерс» обязался окончить грозный «Решадие» к апрелю 1913 года, т. е. более чем на два года раньше готовности «Императрицы Марии» и «Императора Александра III». Таким образом, в 1914–1915 годах российский Черноморский флот оказывался совершенно беспомощным в возможной борьбе с турецким. Однако история распорядилась иначе…
Для того чтобы построить «Решадие», младотурки обложили дополнительным налогом всех чиновников, получавших государственное жалование. Постройка его в результате была обеспечена финансами, но задержана политическими событиями — балканскими войнами, которые нанесли Османской империи невосполнимый ущерб. В результате связанных с этими событиями проволочек «Виккерс» реально мог отправить сверхдредноут в Турцию во второй половине 1914 года (он был спущен на воду 3 августа 1913 года по новому стилю).
Воинственным «младотуркам» одного линкора уже показалось мало, и 9 января 1914 года они перекупили у бразильского правительства строившейся с 1911 года в Англии «Армстронгом» 22-узловый дредноут «Рио де Жанейро» (27 500 т, четырнадцать 305-мм орудий), названный «Султан Осман I». Наконец, 29 апреля 1914 года (н. ст.) «Виккерсу» был заказан третий линкор — «Фатих Султан Мехмед», однотипный «Решадие». Этот последний реально мог вступить в строй через три года, а «Султан Осман I» ожидался в Турции почти одновременно с «Решадие», и тогда господство российского флота на Черном море оказывалось похороненным до окончания постройки кораблей нового типа.
Надо отметить, что в России начали готовить ответ на усиление турецкого флота еще до того, как турки подписали контракты на второй и третий линкоры. Разведывательные данные о переговорах правительства младотурок с «Виккерсом», «Армстронгом» и Бразилией уже в ноябре-декабре 1913 года инспирировали новые планы развития Черноморского флота России. 30 декабря 1913 года Николай 11 одобрил доклад морского министра о постройке для Черного моря еще пяти дредноутов{88}. Тем не менее, реальные формы приобрела только конкретная программа, одобренная Государственной думой и утвержденная императором 25 июня 1914 года — постройки в Николаеве одного линейного корабля, двух легких крейсеров, восьми эсминцев и шести подводных лодок (всего на сумму 110 млн. руб.).
Согласно этой программе 15 апреля 1915 года на верфи ОНЗиВ (вскоре — объединенной компании «Наваль-Руссуд») был заложен четвертый черноморский дредноут «Император Николай I». При водоизмещении 27 300 т (норм.) он в известной степени повторял обводы «Севастополя», а в отношении бронирования и вооружения — «Императрицу Марию». Система бронирования была усовершенствована введением ноной конструкции соединения бортовых броневых плит (соединенные шпонки типа «двойной ласточкин хвост») и доведением толщины скосов нижней палубы до 75 мм{89}.
Ожидать вступления в строй «Императора Николая I» можно было не ранее 1917 года, а реально, может быть, и на год-два позднее. Скорость же постройки первых черноморских дредноутов имела почти стратегическое значение. Следует сразу сказать, что «Руссуд» и ОНЗиВ в этом отношении оправдали надежды руководства морского ведомства, и даже более того. Немалая заслуга в этом принадлежала директору-распорядителю «Руссуда» Н.И.Дмитриеву, известному знатоку своего дела и, в частности, организации и оснащения судостроительной промышленности иностранных держав.
Строительство завода «Руссуд» на арендованных у морского ведомства территориях Николаевского адмиралтейства велось практически параллельно с постройкой линейных кораблей. В считанные месяцы на левом берегу реки Ингул на месте снесенных старых построек был сооружен огромный эллинг на металлических опорах, перекрывавший два стапеля для самых крупных судов того времени.
В цехах завода разместили новейшие станки, а у стапелей — достаточное количество кранов для подачи материалов и механизмов. Специально для новых линкоров заводом были построены плавучий кран на 150 т и плавдок подъемной силой 30 000 т.
Положительную роль сыграло и участие в постройке перешедших на «Руссуд» Л.Л. Коромальди и М.И. Сосинковского, руководителей самого проекта.
В результате «Императрица Мария», начатая постройкой в июле 1912 года, была спущена на воду 6 октября 1913 года, а в июне 1915 года в почти готовом виде подготовлена для перехода в Севастополь на испытания. И все же головной линкор опоздал, и отнюдь не из-за того, что «Виккерс» и «Армстронг» строили турецкие корабли быстрее «Руссуда».
Дело в том, что с началом Первой мировой войны оба почти готовых турецких корабля были реквизированы британским правительством и вскоре пополнили эскадры Гранд-Флита а «Фатих Султан Мехмед» в августе 1914 года был разобран на стапелях завода «Виккерс» в Барроу не только из-за малой готовности, но и потому, что его тактико-технические элементы не вполне отвечали новым требованиям британского Адмиралтейства, строившего сверхдредноуты с 15-дм орудиями.
Реквизиция Великобританией турецких дредноутов стала одной из причин вступления Османской империи в войну на стороне Центральных держав. Другой же причиной военного выступления турок против Антанты стал «подарок Аллаха» — прибытие в Стамбул из Средиземного моря германских линейного крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау».
Сильный и быстроходный «Гебен», который турецкое правительство еще в ноябре 1912 году собиралось купить у Германии за 75 млн. марок{90} (стоимость постройки 41 564 тыс. марок), был вместе с «Бреслау» формально продан немцами туркам и с 16 августа 1914 года (н. ст.) носил турецкий флаг под именем «Явуз Султан Селим».
Это неожиданное приобретение Турции в корне изменило соотношение сил на Черном море. При нормальном проектном водоизмещении 22 979 т «Гебен» на испытаниях развил скорость 28 уз и был вооружен десятью 280-мм орудиями с дальностью стрельбы около 100 кабельтовых и двенадцатью 150-мм орудиями. Такие размеры и вооружение в сочетании с надежным бронированием (толщина главного броневого пояса в середине 270 мм) и высокой скоростью полного хода делали «Гебен» подлинной грозой Черного моря («Явуз» по-турецки — грозный).
Да, так было на середину октября 1914 года, когда Турция внезапным нападением на российские порты начала войну. Справедливости ради надо сказать, что наши три ветерана — «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон» — оказались вполне достойными противниками «Гебену» и неоднократно заставляли его спасаться бегством, но только втроем (или вместе с «Тремя Святителями» и «Ростиславом»). Догнать же германцев они не могли…
В разгар первых операций на Черном море, к началу 1915 года, готовность «Императрицы Марии» составила 64,9%, «Императора Александра III» — 53,2% и «Екатерины II» — всего 33,6%. Понятно, что ускорение достройки головного дредноута приобрело для России стратегическое значение, и «Мария» получила необходимый приоритет в поставке всех элементов вооружения и техники.
Что касается «Гебена», то необходимо отметить, что ни его новое имя — в честь знаменитого Султана османов XVI века Селима Грозного, ни новый статус — турецкого корабля — не изменили сути дела и линейный крейсер продолжал оставаться германским, поскольку даже в 1915 году его экипаж составляли 1322 немца (с удовольствием носивших красные фрески) и всего 24 турка[6].
Между тем, еще решением ГУК от 26 августа 1914 года сдача флоту линкора «Императрица Мария» была перенесена к сроку 1 марта 1915 года, поэтому станки 305-мм орудий и башенные установки в целом, изготовленные Путиловским заводом для «Императора Александра III», было решено передать на «Императрицу Марию». К счастью, главные турбины, заказанные для последней на заводе фирмы «Джон Браун», успели доставить в мае 1914 года через Средиземное море на специально зафрахтованном пароходе. Орудия для «Императрицы Марии» (как и для однотипных линкоров) поставит Обуховский завод, приборы управления артиллерийским огнем — завод Лесснера в Санкт-Петербурге, броню — Ижорский завод, рулевые машины и шпилевые устройства — завод акционерного общества «Сормово» в Нижнем Новгороде, камбузы — механический завод Ф.А. Смирнова.
Во время постройки «Императрицы Марии» завод «Руссуд», на котором в 1914 году трудились 2900 рабочих (в 1912 г. — 1300, в 1913 г. — 2600), неоднократно посещали руководители морского ведомства, в том числе сам морской министр, адмирал И.К. Григорович. 15 апреля 1915 года почти готовый линкор осмотрел император Николай II, который отметил «великолепное оборудование» завода, а также обошел палубу «Императрицы Екатерины Великой» на «Навале», где установил закладную доску будущего «Императора Николая I».
Приемные испытания «Императрицы Марии» начались с 23 апреля 1915 года, а 23 июня того же года корабль был принят в казну, хотя только 24 июня 1915 года начал переход из Николаева в Севастополь. Командовал дредноутом капитан 1 ранга К.А. Порембский, георгиевский кавалер, бывший в Русско-японскую войну старшим офицером знаменитого крейсера 2 ранга «Новик».
Посетив Одессу для погрузки 820 т угля, «Императрица Мария» 30 июня 1915 года прибыла в Севастополь. Для прикрытия ее перехода в море был развернут практически весь Черноморский флот во главе с командующим — адмиралом А.А. Эбергардтом, державшим флаг на «Евстафии». Севастополь встретил «Императрицу Марию» с небывалым подъемом: ее прибытие давало надежду на коренной перелом в борьбе на море. А.П.Лукин вспоминал: «Берега черны. Школы и магазины закрыты. Улицы опустели. Все на берегу… Выстроены войска. Слышны торжественные звуки гимна. Несется ур-р-ра…»
Испытания артиллерии и механизмов завершились к 25 августа 1915 года и прошли в целом успешно. Пробу на полный ход линкор начал при нормальном водоизмещении 24 400 т (средняя осадка 8,94 т), так что строительная перегрузка, вероятно, составила около 1800 т. Скорость полного хода достигла 21 уз при мощности турбин 26 000 л.с. и частоте вращения валов 315–320 об./мин.
Будучи несколько короче и шире дредноутов типа «Севастополь», «Императрица Мария», несомненно, была лучше защищена, но унаследовала и недостатки прототипа: низкий надводный борт в носовой части и линейное расположение башен главного калибра. Первый из них на полном ходу в условиях волнения неизбежно приводил к заливанию бака до носовой башни: корабль «зарывался» в воду. Второй, помимо относительной слабости носового и кормового огня, весьма ограничивал возможности модернизации. Последнее вполне проявилось на опыте балтийских дредноутов.
Собственно «Императрица Мария», помимо перегрузки (меньшей, кстати, чем на «Севастополе»), получила от проектировщиков и строителей еще один конструктивный недостаток — дифферент на нос при нормальной нагрузке. Для его устранения был сокращен боезапас двух передних башен главного калибра (со 100 до 70 выстрелов на ствол) и носовой группы 130-мм орудий (с 245, подругам данным, с 300 до 100 выстрелов на ствол). Имела место также непродуманность системы охлаждения погребов боезапаса.
В условиях конкретной обстановки, сложившейся на Черном море в войну 1914–1917 годов, недостатком представлялась и 21-узловая скорость полного хода, предопределенная недальновидным заданием 1910 года. Сильнейший корабль противника — «Гебен», прозванный черноморцами «дядей», и его «племянник» — «Бреслау» (у турок — «Мидилли»), согласно немецким данным, во время войны сохраняли 24–25-узловую скорость хода, что позволяло им уходить от черноморских дредноутов.
Сильной стороной «Императрицы Марии» было мощное главное вооружение. Хорошие баллистические качества 305-мм орудий в сочетании с достаточно удачной системой управления огнем обеспечивали весьма точную стрельбу на дистанциях до 125 кабельтовых. Кроме двух главных дальномеров на крышах носовой и кормовой боевых рубок корабль впервые в нашем флоте получил по одному дальномеру в каждую башню.
Экипаж корабля составили 33 офицера и 1215 кондукторов и нижних чинов. Для офицеров, в отличие от кораблей предыдущего поколения, были предусмотрены весьма комфортабельные, даже роскошные, помещения.
Согласно воспоминаниям А.П. Лукина, в офицерских помещениях «Марии» была «дивная мебель зеленой кожи, уютные уголки, шелковые абажуры, лакированные столики, ковры, драпировки. Прекрасные офицерские каюты, полные удобств и уюта. Это было большим облегчением для долголетней службы на этом колоссе, вся жизнь которого протекала по низам, в тяжелой атмосфере нагнетаемого воздуха, гудения вентиляторов и всевозможных механизмов. Это был плавучий гигант — завод сокрушения твердынь, но и пожиравший здоровье и самую жизнь служивших ему…»{91}
Вторым после «Марии» в строй Черноморского флота вступил линкор «Императрица Екатерина Великая», спущенный на воду 24 мая 1914 года и поднявший Андреевский флаг в Николаеве 6 октября 1915 года. На ходовых испытаниях 26 ноября того же года при водоизмещении в начале пробы 24 497 т и средней (за 3 часа) мощности турбин 25 572 л.с. этот корабль развил скорость от 20,3 до 21 уз{92}.
«Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» составили 1-ю бригаду линейных кораблей, начальником которой стал контр-адмирал свиты Е.И.В. С.С. Погуляев. В действительности на «Императрице Марии» нередко выходили в море командующие флотом, что многим давало основание называть линкор флагманским кораблем Черноморского флота, хотя обычно командующий и его штаб размещались в Севастополе на борту старого линейного корабля «Георгий Победоносец».
С появлением в составе флота дредноутов из 1-й и 2-й бригад линейных кораблей и бригады крейсеров были созданы три тактические маневренные группы: первую составили «Императрица Мария» и крейсер «Кагул», вторую — «Императрица Екатерина Великая» и крейсер «Память Меркурия», третью — «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон» с возможным усилением ее «Тремя Святителями», «Ростиславом» и одним крейсером. Каждой группе придавались эсминцы. Любая из тактических групп была опасна для «дяди», не говоря уже о «племяннике».
Соотношение сил на море коренным образом изменилось в пользу российского Черноморского флота, которому директивой Ставки от 27 августа 1915 года были поставлены задачи всеми мерами препятствовать подвозу угля и прочей военной контрабанды в Босфорский район и оказывать содействие Кавказской армии{93}.
С 13 по 15 августа 1915 года «Императрица Мария» с охранением из трех крейсеров и восьми эсминцев провела практические стрельбы. 17 сентября линкор под флагом адмирала А.А. Эбергардта в сопровождении «Кагула» вышел в свой первый боевой поход — на прикрытие третьей маневренной группы, выполнявшей бомбардировку угольного района Килимли — Зонгулдак. За этим походом последовали другие: в октябре 1915 года «Императрица Мария» четырежды выходила в море на прикрытие обстрела Варны и Евксинограда и в угольный район — на прикрытие эсминцев, которые перехватывали под берегом турецкие пароходы и парусники.
С 10 октября по 1 ноября 1915 года «Гебен» совершил три коротких выхода из Босфора к Зонгулдаку для конвоирования транспортов, счастливо избежав встречи с русскими маневренными группами. I ноября он был безрезультатно атакован подводной лодкой «Морж», но эта атака заставила германское командование отказаться от посылки линейного крейсера для конвоирования.
«Гебен» вышел в море только 25 декабря, так как крайняя нужда в угле вынудила немцев рискнуть кораблем ради встречи загруженного в Зонгулдаке крупного транспорта «Кармен». Риск действительно был, и не меньший, чем от подводных лодок. Вблизи угольной трассы находился дредноут «Императрица Екатерина Великая», вышедший 22 декабря во главе маневренной группы в свой первый поход.
Правда, этот поход едва не оказался последним. Перед рассветом 23 декабря линкор был атакован двумя своими же эсминцами блокадной группы, которые приняли четыре обнаруженных ими силуэта (линкор, крейсер и два эсминца) за корабли противника. Эсминец «Быстрый» выпустил семь торпед и произвел три выстрела из 102-мм пушки, а «Поспешный», также собравшийся в атаку, только из-за неорганизованности не смог разрядить ни одной из своих десяти (!) торпедных труб и вслед за «Быстрым» лег на курс отхода.
Оплошность минеров «Поспешного», а также решительный отворот «Екатерины», на которой своевременно заметили атаку, спасли дредноут от гибели: торпеды «Быстрого» прошли мимо. Расследование этого прискорбного случая впоследствии показало, что он явился результатом грубых навигационных ошибок и нарушения порядка несения блокадной службы. Только ходатайство А.А. Эбергардта спасло от суда начальников маневренной группы и 2-го дивизиона миноносцев, получивших по «высочайшему выговору».
Иначе действовал начальник 1-го дивизиона миноносцев капитан 1 ранга князь В.В. Трубецкой, который 25 декабря с «Пронзительным» и «Пылким» прибыл из Севастополя на смену очередной блокадной паре эсминцев. Для начала он выследил и потопил «Кармен», а утром 26 декабря искусным отступлением навел «Гебен» на свой линейный корабль.
«Императрица Екатерина Великая» открыла огонь с дистанции 125 кабельтовых, первый ее залп лег в 2,5 каб впереди «Гебена» (противники еще шли на сближение), второй — в 1 каб, а третий дал недолет менее 50 м. К этому времени германский крейсер, открывший было ответный огонь (сделал 22 выстрела при недолетах), уже поспешно поворачивал и вскоре, форсируя механизмы, обратился в бегство к спасительному Босфору. Надо сказать, что немцы приняли своего грозного противника за «Императрицу Марию», но для них это не меняло сути дела: «…Залпы русского корабля ложились кучно, в непосредственной близости от “Гебена”, и многочисленные осколки попадали на палубу; флаг на гафеле был пробит ими… Сознавая артиллерийское превосходство неприятеля, “Гебен” стремился уйти из сферы огня противника. Но русский линейный корабль развил столь значительную скорость…»{94} И все же «Гебен», хоть и «сильно обросший» и «с расшатанными валами», сумел оторваться от погони.
Линкор «Императрица Екатерина Великая», развивая скорость до 21 уз, вел огонь чуть более 20 минут, сделав 23 залпа (94 снаряда) с применением окрашенного всплеска. Огонь был прекращен на дистанции около 125 каб (минимальная — 94 каб, по русским данным, по немецким — 108 каб), когда недолеты достигли 8–11 каб. Счастливый случай спас «Гебен» от прямых попаданий. Отечественные исследователи{95} отмечают, что здесь сказалась и неопытность экипажа «Екатерины», бывшего в походе и в бою первый раз. Однако сами немцы указывают на «первоклассную стрельбу» своего оппонента. Вероятно, германский корабль в большей степени спасли отличная видимость, превосходство в скорости и маневр на зигзаге, несмотря на который он все же каждую минуту выигрывал не менее полукабельтова дистанции. Вторая маневренная группа повернула на Севастополь, когда дым «Гебена» скрылся в стороне Босфора. Бой происходил на полпути между проливом и Зонгулдаком — напротив о. Кирпен.
Благополучно войдя в Босфор, командир линейного крейсера капитан 1 ранга Аккерман доложил Сушону, что «Императрица Мария» может (умеет) ходить и стрелять{96}, и рекомендовал в борьбе с русскими дредноутом сделать ставку на подводные лодки. Вице-адмирал Сушон, в свою очередь, доложил турецкому правительству, что с появлением у противника нового линкора «трудность доставки угля усугублялась». Когда 22 января 1916 года Сушон согласился лично вывести «Гебен» в море (для перевозки войск), то он стремился уклониться даже от русских эсминцев. После этого до конца июня линейный корабль в Черном море не появлялся. Начинаяс 14 февраля 1916 года эпизодические походы возобновил вышедший из ремонта «Бреслау» (5 июля 1915 года он подорвался на мине), но при этом действовал очень осторожно.
Между тем, оба новых русских дредноута использовались очень интенсивно. «Императрица Мария» в январе — марте 1916 года совершила походы в Угольный район, в восточную часть моря для прикрытия Батумского отряда, на перехват «Бреслау» (выход 16 февраля, противник не обнаружен) и вместе с «Императрицей Екатериной Великой» — на прикрытие перевозки войск из Новороссийска в Ризе. Наиболее примечательным был январский поход в угольный район, когда в состав первой маневренной группы включили авиатранспорты «Император Александр I» и «Император Николай I». Одиннадцать гидросамолетов с этих авиатранспортов 24 января бомбардировали Зонгулдак, потопив турецкий пароход «Ирминград». Главной опасностью для наших линкоров в эту кампанию стали подводные лодки, которые ставили мины у Севастополя и зачастую подстерегали дредноуты при входе и выходе из базы. Боролись с подводной угрозой усилением охранения, маневром (зигзагом) на переходах большими ходами, внимательным наблюдением и уклонением от атак и торпед, контратаками лодок эсминцами охранения. Так или иначе, подводный противник — а германские лодки неоднократно обнаруживали обе «императрицы» — успеха не имел.
29 марта 1916 года новым командиром «Императрицы Марии» стал известный нам капитан 1 ранга В.В. Трубецкой, отмеченный уже за подвиги в Великой войне орденом Св. Георгия 4-й степени и Георгиевским оружием. К.А. Порембский был назначен начальником бригады крейсеров и произведен в контр-адмиралы. Под его флагом уже с новым командиром линкор вместе с «Кагулом» и эсминцами 7 апреля вышел в шестидневное крейсерство к берегам Анатолии для прикрытия перевозки войск из Батума в Трапезунд.
24 апреля князь Трубецкой вновь вывел свой корабль с тремя эсминцами в море, пытаясь в очередной раз перехватить «Бреслау», но успеха не имел. Несколько ранее — утром 22 марта 1916 года, «племянник» встретился с маневренной группой «Императрицы Екатерины Великой», нобыл поздно обнаружен, так как находился в темной части горизонта. В ответ на затянувшийся со стороны русских процесс опознавания командир «Бреслау» капитан 2 ранта Кеттнер решил пошутить и просигналил по международному своду: «Счастливого пути». Дредноут немедленно открыл огонь и третьим залпом накрыл германский легкий крейсер, испытавший сотрясение, «как при минном взрыве». Полный ход, маневр на зигзаге и немного удачи позволили немцам оторваться от погони.
Редкий случай перехватить оба крейсера противника представился в июне 1916 года, когда немцы впервые направили их совместно в район Новороссийск — Сочи. Противник, о возможном выходе которого было известно заранее, 21 июня был обнаружен при обстреле им нашего побережья — в 480 милях от Босфора. Старые русские линкоры в это время находились в юго-восточной части моря, а адмирал А.А. Эбергардт с «Императрицей Екатериной Великой», двумя эсминцами и заградителями был в Севастополе. Вблизи Севастополя, т. е. всего в 270 милях от Босфора, держалась в море и «Императрица Мария» стремя эсминцами.
Оценив эту обстановку, начальник Морского штаба Верховного Главнокомандующего адмирал А.И. Русин в докладе Николаю II писал (исполнял доклад капитан 2 ранга А.Д. Бубнов): «Следовательно у Босфора своевременно могли бы быть сосредоточены: 2 линейных корабля, 5 миноносцев с 350 мин[ами] заграждения, две уже бывшие гам подводные лодки и даже минные заградители… В действительности командующий флотом вышел в море с линейным кораблем «Императрица Екатерина II» (так в тексте — Авт.), без мин заграждения на миноносцах, — только через сутки после появления “Гебена” у берегов Кавказа, в то время как последний уже подходил к Босфору».
Продержавшись в море два дня А.А. Эбергардт, не обнаружив противника, посчитал, что тот уже проскочил в пролив и вернулся в Севастополь, отозвав от Босфора и второй дредноут. На самом деле «Гебен» благополучно вошел в Босфор вечером 23 июня.
По мнению А.И. Русина, это была крупная неудача, и он доложил императору о необходимости смены командования Черноморским флотом, припомнив адмиралу А.А. Эбергардту в устном докладе все неудачи и потери флота с начала войны.
Новым командующим флотом был назначен сравнительно молодой и энергичный вице-адмирал А. В. Колчак, отличившийся к этому времени на Балтике и прибывший в Севастополь 8 июля 1916 года. Буквально сразу по прибытии он получил известие о выходе «Бреслау», который, как потом стало известно, направлялся с минами к Новороссийску.
Подняв флаг на «Императрице Марии», А.В. Колчак с «Кагулом» и пятью эсминцами 1-го и 2-го дивизионов 9 июля вышел в море. Первым обнаружил и атаковал противника эсминец «Счастливый», но на дистанции 80 каб неожиданно попал под огонь «Бреслау», стрелявшего из новых 150-мм орудий. Донесение «Счастливого» позволило в 14 ч 15 мин открыть огонь с дистанции 114 каб. Два первых залпа легли недолетами в 3,5–2,5 каб. «Бреслау» начал отход полным ходом на зигзаге с постановкой дымовой завесы и сбрасыванием мин за борт.
Понимая, что быстроходный противник может уйти от линкора, А.В. Колчак стремился навести на него эсминцы. Однако атака не удалась; объективно эсминцам немного не хватало запаса скорости — 29–30 уз против 24–25 уз у «Бреслау», имевшего также огневое превосходство над ними. Эти обстоятельства в сочетании с дымзавесами мешали отрезать крейсер противника от берега. С другой стороны, А.В. Колчак сам давал приказания отдельным эсминцам, помимо начальника Минной бригады, и эти приказания, отдаваемые с борта линкора, не всегда учитывали реальную обстановку.
«Императрица Мария» еще дважды возобновляла огонь — в 14 ч 30 мин с дистанции 105 каб и в 15 ч 17 мин с дистанции 109 каб{97}. При этом в последнем случае было два опасных накрытия. Один из снарядов лег недолетом в 10 м от «Бреслау», на котором были ранены офицеры и шесть матросов. Борт был пробит многочисленными осколками. Однако каждый раз линкору приходилось прекращать огонь из-за дымзавесы. Немцы отмечали хорошую стрельбу «Марии» и даже считали, что она в погоне развила 25-узловую скорость. Последнее, конечно, не соответствовало действительности. Вызывая на помощь «Гебен», «Бреслау» удалялся, и около 19 ч 00 мин вице-адмирал А.В. Колчак приказал командиру дредноута прекратить погоню. Попытка эсминцев атаковать противника в темноте не удалась из-за налетевшего шквала с дождем. Высокая скорость, новое вооружение и искусное применение дымзавес на этот раз спасли германский корабль, которому по-прежнему сопутствовало и везение.
Разбор этого боя выявил разногласия между А.В. Колчаком и начальником Минной бригады контр-адмиралом М.П. Саблиным. Командующий флотом вскоре решил заменитьего В.В. Трубецким. В августе 1916 года в командование «Императрицей Марией» вступил капитан I ранга С.Д. Кузнецов, одноклассник А.В. Колчака по Морскому кадетскому корпусу (1894 г.).
Старшим офицером на корабле с постройки был капитан 2 ранга Городысский, старшим артиллерийским офицером — старший лейтенант князь Урусов, пользовавшийся особым авторитетом у артиллеристов флота.
Июль — сентябрь 1916 года «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» провели в интенсивных боевых походах. Наиболее важными из них были походы на прикрытие минных постановок у Босфора, которые практически закупорили пролив и надолго прекратили выходы «дяди» и «племянника». Обеспечены были также заграждение берегов Румынии и перевозки войск у берегов Кавказа. Свой судовой праздник (22 июля) экипаж «Императрицы Марии» отметил в море под флагом А. В. Колчака.
Ранним утром 7 октября 1916 года, вскоре после очередного похода, линкор трагически погиб в Северной бухте Севастополя от взрывов носовых погребов боезапаса. Подробности этой тяжелой для всего нашего флота катастрофы читатель узнает из публикуемых ниже документов. В дополнение к ним представляется необходимым лишь особо отметить некоторые детали.
Весь экипаж во главе с командиром мужественно пытался бороться с последствиями катастрофы, оставаясь на своих постах до последней возможности. И это несмотря на то, что каждый новый взрыв вызывал новые жертвы. Единственный погибший офицер — инженер-механик мичман Игнатьев, посланный поднимать пары в 7-е котельное отделение, заметив сильный крен, отправил своих людей наверх, сам навечно оставшись у механизмов.
Спасти корабль было невозможно, слишком велики были разрушения в носовой части, где пожар не позволял отклепать цепи для буксировки его на отмель. Линкор стоял напротив так называемой Голландии, где помещался только что открытый Морской кадетский корпус, несколько к западу — в сторону моря — стояла «Императрица Екатерина Великая».
Невозможность спасения быстро оценил вице-адмирал А.В. Колчак, прибывший на аварийный корабль на катере «Пулемет» вместе с флаг-капитаном М.И. Смирновым и французским контр-адмиралом Дюменилем. Через несколько минут, убедившись, что дредноут неумолимо садится на нос и кренится, что грозило опрокидыванием, командующий флотом приказал экипажу оставить корабль. Это решение уменьшило число возможных жертв и представляется весьма грамотным в сравнении с действиями командования Черноморским флотом 29 октября I955 года, когда в той же Северной бухте опрокинулся линкор «Новороссийск», получивший значительно меньшие, в сравнении с «Марией», повреждения.
По поводу количества пострадавших существуют определенные противоречия. В документах Черноморского флота есть указание на 216 погибших и 232 раненых и обожженных{98}, академик А.Н. Крылов упоминает 228 убитых и 85 раненых, И.Ф. Цветков называет в числе погибших мичмана Игнатьева, двух кондукторов и 225 нижних чинов, А. Н. Лукин говорит о 140 матросах, умерших от ран. Так или иначе, но жертвы были велики, общее количество пострадавших оценивалось в 488 человек.
Здесь уместно привести некоторые документы, отражающие гибель линейного корабля «Императрица Мария».
Заключение комиссии по делу о гибели линейного корабля «Императрица Мария»
Октябрь 1916 г.
Комиссия, сопоставив показания командира, офицеров и нижних чинов об обстоятельствах гибели линейного корабля «Императрица Мария», пришла к следующим заключениям:
1) Последовательность событий, сопровождавших эту гибель, устанавливается как показаниями экипажа самого корабля, так и записью в вахтенных журналах других судов.
7 октября сего года приблизительно через четверть часа после утренней побудки нижние чины, находившиеся поблизости с первою носовой башнею, услышали особое шипение и заметили вырывавшиеся из люков и вентиляторов около башни, а также из амбразур ее, а местами и пламя. Один из них побежали докладывать вахтенному начальнику о начавшемся под башнею пожаре, другие по распоряжению фельдфебеля раскатали пожарные шланги и, открыв пожарные краны, стали лить воду в подбашенное отделение.
Пробили пожарную тревогу. Но через 1 или 2 минуты после начала пожара внезапно произошел сильный взрыв в районе носовых крюйт-камер, содержащих 12-ти дюймовые заряды, причем столб пламени и дыма вметнуло на высоту до 150 сажен. Этим взрывом вырвало участок палуб позади первой башни, снесло переднюю дымовую трубу, носовую боевую рубку и мачту. Множество нижних чинов, находившихся в носовой части корабля, было убито, обожжено и сброшено за борт силою газов. Паровая магистраль вспомогательных механизмов была перебита, электрическое освещение потухло, пожарные насосы прекратили работу. В районе позади носовой башни образовался как бы провал, из которого било пламя и сильный дым, прекратившие всякое сообщение с носовой частью корабля.
Взрыв этот отмечен в записях вахтенных журналов других судов и произошел в 6 часов 20 минут.
По записи в журнале линейного корабля «Евстафий», дальнейшее развитие пожара на линейном корабле «Императрица Мария» представляется так:
6 часов 20 минут — на линейном корабле «Императрица Мария» большой взрыв под носовой башней.
6 часов 25 минут — последовал второй взрыв.
6 часов 27 минут — последовало два малых взрыва.
6 часов 30 минут — линейный корабль «Императрица Екатерина Великая» на буксирах паровых катеров отошел от «Императрицы Марии».
6 часов 32 минуты — три последовательных взрыва.
6 часов 34 минуты — три последовательных взрыва.
6 часов 35 минуты — последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали к «Императрице Марии».
6 часов 37 минуты — два последовательных взрыва.
6 часов 40 минуты — один взрыв.
6 часов 45 минут — два малых взрыва.
6 часов 47 минут — три последовательных взрыва.
6 часов 49 минут — один взрыв.
6 часов 51 минута — один взрыв.
6 часов 54 минуты — один взрыв.
7 часов 00 минут — один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.
7 часов 02 минуты — один взрыв. «Императрица Мария» начала погружаться носом.
7 часов 08 минут — один взрыв. Форштевень ушел в воду. 7 часов 12 минут — нос «Императрица Мария» сел на дно.
7 часов 16 минут — «Императрица Мария» начала крениться и легла на правый борт.
На линейном корабле «Императрица Екатерина Великая» записано:
6 часов 19 минут — на линейном корабле «Императрица Мария» пробили пожарную тревогу.
6 часов 20 минут — на линейном корабле «Императрица Мария» сильный взрыв в носовой части корабля; команда начала бросать койки и бросаться в воду.