Ф.И. Толбухин: «КРАСНАЯ АРМИЯ НЕ ИМЕЕТ НАМЕРЕНИЙ ВОЕВАТЬ С БОЛГАРСКИМ НАРОДОМ»
Ф.И. Толбухин:
«КРАСНАЯ АРМИЯ НЕ ИМЕЕТ НАМЕРЕНИЙ ВОЕВАТЬ С БОЛГАРСКИМ НАРОДОМ»
«О способностях Толбухина как выдающегося военачальника, — писал маршал A.M. Василевский, — говорят операции, осуществленные, полностью или частично, Южным, 3-м и 4-м Украинским фронтами, которыми он командовал: Донбасская, Мелитопольская, Никопольско-Криворожская, Крымская, Ясско-Кишиневская, Белградская, Будапештская, Балатонская, Венская. Толбухин показал себя как настоящий стратег. Руководимые им войска освобождали от врага территорию и народы Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии, крушили гитлеровский порядок в Австрии, он снискал себе известность во многих странах Европы»{168}.
Даже за этим скупым перечнем, буквально пунктиром обозначающим богатый боевой путь Федора Ивановича в годы Великой Отечественной войны, встает постоянный и неуклонный рост его полководческого дарования, все более масштабные задачи, которые Ставка доверяла ему выполнять. А ведь все могло сложиться иначе…
В начале 1942 г. генерал-майор Толбухин исполнял обязанности начальника штаба Крымского фронта. Некомпетентный в военном деле, но крайне амбициозный представитель Ставки ВГК армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис попросил Сталина удалить генерала с фронта. Верховный не только прислушался к мнению своего давнего приспешника и 10 марта снял Федора Ивановича с должности, но и отказал военному совету фронта в просьбе оставить его на Крымском фронте. Мехлис горячо откликнулся на эту весть: «Я считаю, что Толбухина не следует здесь оставлять, и целиком согласен с мнением товарища Сталина». В тот же день по телеграфу он обратился к начальнику Генштаба маршалу Б.М. Шапошникову с просьбой проследить, «чтобы Толбухин вновь не устроился в ЗакВО (Закавказский военный округ. — Ю.Р.) ибо там собираются опять гнилые и никчемные работники, снимаемые здесь с работы»{169}. Обидная и насквозь лживая характеристика. Ни один день службы Толбухина не давал для нее оснований. Очень здорово, что вскоре военачальнику удалось своими делами блестяще ее опровергнуть.
Федор Иванович родился в д. Андроники Ярославской области в крестьянской семье. Окончил трехклассную церковно-приходскую школу, сдал экстерном за 6 классов коммерческого училища. Призванный в армию, учился в школе шоферов и мотоциклистов и некоторое время в период Первой мировой войны служил рядовым мотоциклистом. После окончания школы прапорщиков стал командиром роты, а затем и батальона (август 1915 г. — декабрь 1917 г.).
В Красную Армию Толбухин вступил в августе 1918 г. Около 20 лет трудился в штабах, пройдя путь от младшего помощника начальника штаба дивизии по оперативной работе до начальника штаба корпуса. В течение этого времени он дважды учился на Курсах усовершенствования высшего комсостава при Военной академии им М.В. Фрунзе, а в 1934 г. окончил оперативный факультет этой же академии.
В сентябре 1937 г. Федора Ивановича впервые назначили на командную должность, доверив ему стрелковую дивизию, но уже в июле 1938 г. вновь вернули на штабную работу. В аттестации, сопровождавшей его назначение на пост начальника штаба Закавказского военного округа, говорилось: «Любит и знает штабную работу. Обладает достаточными навыками в организации и методике оперативно-тактической подготовки. Решения настойчиво проводит в жизнь. В дальнейшей работе т. Толбухину необходимо обратить внимание на усиление контроля в работе и проявление большей инициативы»{170}.
Начав Великую Отечественную войну в указанной должности, Толбухин в августе 1941 г. стал начальником штаба Кавказского фронта, переименованного в январе 1942 г. в Крымский, где и попал под горячую руку Мехлиса. К счастью, возможную опалу генерал отвел умелыми действиями в Сталинградской битве. Пробыв около трех месяцев заместителем командующего Сталинградским военным округом, он затем добился самостоятельного участка, став командующим 57-й армией Сталинградского фронта, которая обороняла южные подступы к Сталинграду.
Учитывая, что вверенные ему войска сошлись в схватке с 4-й немецкой танковой армией, Толбухин первоочередное внимание уделил противотанковой устойчивости. Несмотря на острый недостаток сил и средств, Федор Иванович создавал в глубине сильные резервы, оснащенные противотанковыми средствами, с тем, чтобы не позволить немцам осуществить прорывы. В результате замыслы врага овладеть Сталинградом ударом с юга были сорваны. А с началом общего контрнаступления 57-я армия успешно выполнила задачи по окружению, расчленению и уничтожению группировки противника.
Дальнейшему служебному росту Толбухина могла помешать довольно растяжимая оценка его деятельности командующим войсками Сталинградского фронта генерал-полковником А.И. Еременко. В его боевой характеристике Еременко отмечал, что «крупной операции 57-я армия не вела, поэтому дать полную характеристику т. Толбухину не могу. Порядок в армии не плохой. Лично т. Толбухин — подготовленный генерал и с обязанностями командующего армией справляется, но несколько переоценивает врага и преувеличивает его силы»{171}.
Вероятно, Сталин принял во внимание не эту характеристику, а практические дела командарма-57, и в марте 1943 г. Толбухин был назначен командующим войсками Южного (впоследствии 4-го Украинского) фронта. Его возвышение как полководца отразилось и в росте в воинском звании. Всего за один 1943 г. генерал-майор Толбухин стал генералом армии.
За этим ростом стоял огромный труд. Первый опыт командования на уровне фронта Федор Иванович получил при подготовке и проведении в июле 1943 г. Миусской наступательной операции. Требовалось сковать войска группы армий «Юг» и не допустить переброски резервов в район Курского выступа, где происходили решающие сражения. При благоприятной обстановке ставилась задача во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разгромить донбасскую группировку. Хотя основная задача была успешно решена: напор противника на курском направлении удалось ослабить, большого удовлетворения командующий не испытывал. Дело в том, что захваченный в первый же день наступления плацдарм на западном берегу Миуса удержать все же не удалось: гитлеровское командование сумело быстро перебросить из-под Харькова крупные силы. Толбухин постарался сам извлечь урок из случившегося и побудил к этому подчиненных, обратив особое внимание на повышение эффективности разведки и надежности огневого поражения противника.
Правильно сделанные выводы сказались уже при осуществлении в августе 1943 г. Донбасской наступательной операции. Умелое маневрирование силами и средствами, постоянное навязывание своей воли командованию вновь сформированной 6-й немецкой армии (армия предыдущего формирования, как известно, была окружена и разгромлена под Сталинградом), нанесение неожиданных для противника ударов позволили отогнать врага к реке Молочной и освободить Донецк.
Чтобы не дать противнику закрепиться на Молочной, Толбухин по требованию Ставки 26 сентября начал Мелитопольскую операцию. Наступление шло очень трудно: войска устали, недоставало материальных средств, подготовка операции по необходимости была проведена в спешке. Но ведь шел уже 1943 г., наши военачальники накопили большой опыт наступления в различных, в том числе неблагоприятных условиях.
Толбухин не стал упорствовать в первоначальном замысле и прорывать вражескую оборону севернее Мелитополя. Получив от разведки данные, что немцы снимают части с участка южнее Мелитополя и перебрасывают их на север, он принял решение перенести главный удар туда, где немецкая оборона оказалась ослабленной. Быстро произвели скрытную перегруппировку войск. Прорыв поручили возглавить начальнику штаба фронта генералу С.С. Бирюзову. Танковые и стрелковые части успешно прорвали оборону врага, после чего в прорыв был введен кавалерийский корпус. Уже на следующий день, 10 октября, передовые части Южного фронта вышли к южной окраине Мелитополя. После напряженных боев 23 октября город был взят. А фронт Толбухина вскоре вышел к Крыму и с ходу захватил плацдарм на южном берегу Сиваша.
Замысел Крымской операции предусматривал нанесение главного удара войсками 4-го Украинского фронта с севера и Отдельной Приморской армией с востока по сходящимся направлениям на Севастополь с тем, чтобы рассечь группировку противника в Крыму и уничтожить ее. Но как спланировать наступление фронта? Где нанести главный удар? Как быстрее и с меньшими потерями решить задачу, учитывая, что противник находился на полуострове более двух лет и подготовил прочную оборону? Эти вопросы встали перед командованием фронта.
То, что на них удалось дать исчерпывающий ответ, показала Крымская операция, начавшаяся 8 апреля 1944 г. и ставшая одной из наиболее выдающихся в полководческой судьбе Толбухина. Наступление 51-й армии с Сивашского плацдарма оказалось неожиданным для врага; ожидавшего основной удар со стороны Перекопа. В течение двух суток оборона противника была прорвана, и соединения 51-й армии вышли во фланг его перекопской группировки. Тем временем 2-я гвардейская армия взяла Армянск. Командующий фронтом ввел в сражение 19-й танковый корпус, находившийся во втором эшелоне, и овладел Джанкоем. Поскольку с Керченского полуострова успешно наступала Отдельная Приморская армия генерала А.И. Еременко, то гитлеровское командование под угрозой окружения начало отвод войск. Для срыва организованного отхода противника и овладения с ходу Симферополем, а затем и Севастополем Толбухин создал мощную подвижную группу в составе 19-го танкового корпуса и стрелковой дивизии, посаженной на автотранспорт. Вражеская группировка была разгромлена, и Крым к 12 мая полностью освобожден.
В мае 1944 г. Толбухин встал во главе 3-го Украинского фронта. Вверенные ему войска во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта и Дунайской военной флотилией осуществили Ясско-Кишиневскую наступательную операцию. Многие военные историки считают эту операцию наиболее яркой страницей полководческой деятельности Федора Ивановича.
По плану, разработанному Генштабом, предполагалось нанесение войсками 3-го Украинского фронта главного удара на кишиневском направлении. Но командующий фронтом, используя совет начальника штаба фронта генерала Бирюзова и исходя из того, что противник ждет удара именно на этом направлении, решил ударить с кицканского плацдарма на Днестре. Он был крайне неудобен для действий войск, но зато при тщательной маскировке обеспечивал внезапность удара. Решением Толбухина на кишиневском направлении было весьма убедительно организовано ложное сосредоточение войск. По оценке генерала армии М.А. Гареева, предпринятая здесь оперативная маскировка была наиболее масштабной за все военное время. Имитировалось сосредоточение стрелкового и механизированного, корпусов и артиллерийской дивизии. В этих целях часть резервных войск выходила в ложный район сосредоточения, а затем под покровом темноты скрытно покидала его. Районы имитации реально прикрывались истребительной авиацией и зенитной артиллерией. Было выставлено большое количество макетов боевой техники. Проводилось много других мероприятий для сокрытия истинных намерений и имитации ложных.
Цель оперативной маскировки была достигнута, и расчет полководца полностью оправдался. Командующий группой армий «Южная Украина» генерал-полковник Фриснер, будучи убежденным, что главный удар будет нанесен на кишиневском направлении, держал здесь свои основные резервы даже после начала наступления советских войск с кицканского плацдарма.
В результате была окружена и разгромлена крупная группировка германских и румынских войск. Дал очередную трещину фашистский блок: Румыния, бывший союзник, объявила войну Германии. Открылся путь Красной Армии на Балканы.
После успешного завершения Ясско-Кишиневской операции и выхода войск фронта на болгарскую границу командованием был разработан план Болгарской операции, который Ставка Верховного Главнокомандования утвердила 5 сентября 1944 г. Впереди лежала земля братского народа, попавшего под власть монархистов фашистского толка. Но можно ли было забыть вековые связи болгар с русским народом, глубокие традиции совместной борьбы за свободу. Поэтому Толбухин лелеял большую надежду на то, что при переходе границы сопротивления частям Красной Армии не будет. Исходя из этого, было решено при наступлении отказаться от артиллерийской и авиационной подготовки и от каждого стрелкового корпуса первого эшелона выдвинуть передовые подвижные отряды.
8 сентября войска фронта перешли румыно-болгарскую границу. Одновременно радио начало передавать обращение советского военачальника: «Болгары! Красная Армия не имеет намерений воевать с болгарским народом и его армией, так как она считает болгарский народ братским народом. У Красной Армии одна задача — разбить немцев и ускорить срок наступления всеобщего мира».
На следующий день, подстегнутое наступлением советских войск, началось народное восстание, и власть перешла в руки комитетов Отечественного фронта Болгарии. Надежды нашего командования на то, что болгары не станут воевать за интересы Германии, оправдались. Всего за 10 дней и, по существу, без боев немецко-фашистские захватчики были изгнаны с территории страны.
Наградой Толбухину за мастерское осуществление Ясско-Кишиневской операции, а также освобождение Болгарии стали погоны Маршала Советского Союза (указ от 12 сентября 1944 г.).
Справедливо подмечено, что полководческий почерк вырабатывается не одним днем. И в стиле командующего фронтом нет-нет да промелькнет то, что отличало его в бытность еще командиром взвода. В 1928 г., когда Федор Иванович был начальником штаба стрелковой дивизии, в его аттестации появилось следующее замечание: «По характеру склонен к осторожным действиям, а не смело-рискованным операциям». В ноябре 1942 г., как было сказано выше, похожую оценку Толбухину дал командующий Сталинградским фронтом Еременко: «…Но несколько переоценивает врага и преувеличивает его силы».
Время показало, что оба начальника в своих оценках оказались неправы. За излишнюю опасливость и нерешительность они приняли необходимую осторожность Толбухина, расчетливость и стремление до мелочей предвидеть ход действий противника. Гораздо ближе к истине оказался С.С. Бирюзов, служивший рядом с Федором Ивановичем в качестве начальника штаба фронта. «Он производил впечатление очень доброго человека, — вспоминал Сергей Семенович. — Впоследствии я имел возможность окончательно убедиться в этом, как и в другом весьма характерном для Толбухина качестве — его внешней невозмутимости и спокойствии. Мне не припоминается ни одного случая, когда бы он вспылил. И неудивительно поэтому, что Федор Иванович высказывал свою антипатию к чрезмерно горячим людям»{172}. Горячность, по мнению Толбухина, могла лишь подвести, если она не подкреплялась трезвым расчетом.
Такая его позиция блестяще оправдалась в Белградской наступательной операции, которую войска 3-го Украинского фронта осуществили с 28 сентября по 20 октября 1944 г. совместно с Народно-освободительной армией Югославии (НОАЮ) и войсками Отечественного фронта Болгарии. Планом операции предусматривалось совместными усилиями советских и югославских войск на нишском и скопьенском направлениях разгромить вражескую армейскую группу «Сербия», освободить Сербию, включая Белград, и обеспечить благоприятные условия для наступления на будапештском направлении. Характер и ход боевых действий во многом предопределялись горным характером местности. Особое значение приобретала способность к маневру на окружение и уничтожение врага. Кроме того, войскам фронта впервые приходилось столь тесно взаимодействовать с армиями других стран.
В этих сложных условиях Толбухин оказался на высоте положения. 28 сентября вверенные ему войска внезапным ударом прорвали укрепления противника и, преодолев Восточносербские горы, вышли к реке Мораве. Операция развертывалась на широком фронте, на самостоятельных направлениях, разобщенных большими расстояниями и связанных между собой лишь общим оперативным замыслом. Тем не менее маршал руководил войсками спокойно, уверенно. Ему не было никакой необходимости горячиться, «накачивать», подгонять подчиненных, ибо все было заранее тщательно спланировано и просчитано. А возникавшие по ходу операции коллизии разрешались тоже без особых эмоций.
Чтобы повысить темпы продвижения на Белград, командующий ввел в сражение 4-й гвардейский механизированный корпус. Танкисты сметали гитлеровские заслоны и, преодолевая горные хребты, форсируя водные преграды, неудержимо рвались вперед. В ходе операции были окружены и уничтожены сильные группировки врага юго-восточнее Белграда, в Крагуеваце, Неготине и в других районах. На советской броне вместе с бойцами Красной Армии к своей столице двигались десантники из 1-го Пррлетарского корпуса НОАЮ: такова была просьба главнокомандующего югославской армии И.Б. Тито. 20 октября столица Югославии была освобождена.
За Белградом должен был последовать Будапешт. В ноябре 1944 г. войска 3-го Украинского фронта форсировали Дунай и очистили территорию Венгрии между ним и озером Балатон. Отсюда для советских войск открывался выход в южные, насыщенные объектами военной промышленности районы Германии. Эта перспектива стала еще более очевидной, когда войска Толбухина нанесли удар вдоль западного берега Дуная на север и в конце декабря совместно с войсками 2-го Украинского фронта завершили полное окружение будапештской группировки. В этот-то момент — а уже наступил январь 1945 г. — немецко-фашистское командование и предприняло попытку контрнаступления, чтобы деблокировать окруженных.
На 31-й гвардейский стрелковый корпус навалилось пять танковых и три пехотные дивизии. Противник сумел обеспечить подавляющее преимущество: в живой силе в 5, в артиллерии — в 4,5, а в танках — даже в 17 раз. Бои шли кровопролитные. 18 января немцам удалось прорваться к Дунаю южнее Будапешта. Что следовало сделать: продолжать удерживать плацдарм или отойти на левый берег? Ставка ВГК предоставила командующему 3-м Украинским фронтом право самому принять решение.
Бывший командующий 17-й воздушной армией, входившей в состав фронта, маршал авиации В.А. Судец вспоминал, что пример стойкости и мужества показал сам командующий. Толбухин, имея рядом начальника штаба фронта генерал-лейтенанта С.П. Иванова и небольшую оперативную группу, отказался покинуть передовой командный пункт и перейти на левый берег Дуная, несмотря на то, что противник находился всего в нескольких километрах, а КП обороняла лишь одна батарея 45-мм противотанковых пушек. В этой грозной обстановке командующий не желал ни на минуту терять управление войсками. Его не смогло поколебать даже разрешение Сталина на отвод войск.
«Уходить на левый берег Дуная в такой обстановке — смерти подобно для войск фронта», — заявил он. «Это было мудрое и единственно верное решение, — замечает Судец, — ибо отход на противоположный берег Дуная в условиях наступления противника грозил крупными потерями и лишил бы нас возможности быстро восстановить положение на участке вражеского прорыва»{173}.
Полтора месяца, до середины февраля 1945 г., не прекращались напряженные бои. Немцам не удалось ни деблокировать гарнизон Будапешта, ни отбросить советские войска за Дунай. А 13 февраля венгерская столица была взята советскими войсками.
…Военные специалисты предсказывают наступление эпохи, в которой ведение боевых действий не будет сопровождаться жертвами. Возможно, и так, но вот XX век в полной мере подтвердил поговорку, что войн без жертв не бывает. Толбухин, однако, был не из тех полководцев, кто покорно воспринимал этот постулат. «Я длительное время работал с Федором Ивановичем Толбухиным, — подтверждает генерал-лейтенант Н.Е. Субботин, — он, как никто, берег личный состав армии — фронта, всегда стремился добыть победу малой кровью».
Такое стремление прослеживается в действиях маршала постоянно. Он прекрасно понимал чувства солдат и офицеров, шедших под вражеский огонь, когда война явно клонилась к завершению. Но последнего не мог не видеть и враг, бешено сопротивлявшийся в агонии. Так случилось, что именно фронту Толбухина пришлось выдержать одно из самых масштабных контрнаступлений, предпринятых гитлеровцами в финале войны. Стремясь во что бы то ни стало прикрыть подступы к Южной Германии, фашистское командование попыталось в марте 1945 г. в районе озера Балатон отбросить войска 3-го Украинского фронта за Дунай. Для этого было сосредоточено большое количество подвижных частей, давшее врагу более чем двойное превосходство в танках и штурмовых орудиях.
Приказ из Москвы был категоричен и требовал перехода в этих условиях к обороне. Выполняя его, Федор Иванович сумел правильно определить направление удара главных сил противника — в полосах обороны 4-й гвардейской и 26-й армий, где и сосредоточил свой резерв: два танковых, механизированный, кавалерийский корпуса и стрелковую дивизию. Войска и органы управления готовились к отражению массированных ударов авиации и танков. Ключевую роль здесь были призваны сыграть дежурные силы во всех звеньях от взвода до фронта включительно, готовые к немедленным действиям.
С первых же рассветных часов 6 марта 1945 г. сражение приобрело предельно ожесточенный характер. Бывало, что противник бросал в атаку одновременно до 350 танков и штурмовых орудий. Не имея в первой линии обороны ни танков, ни самоходных орудий, наши войска отвечали огнем артиллерии и ударами с воздуха. Толбухин чутко улавливал и пунктуально отслеживал динамику событий. Как только определилось направление главного удара противника, он приказал выдвинуть на заранее подготовленную оборону подвижные резервы. Сюда же со второстепенных направлений были переброшены артиллерийские части.
Военные историки отмечают наиболее характерную черту Балатонской оборонительной операции — резкую и частую смену обстановки. В течение всех девяти дней сражения противник пытался прорваться то на одном, то на другом направлении. Но везде его встречали мощные ответные удары. С 15 марта немцы прекратили атаки и под непрерывным давлением войск 3-го Украинского фронта стали поспешно отходить.
Вот когда пригодились 9-я и 4-я гвардейские армии, предусмотрительно сохраненные Толбухиным в резерве. Именно они, по замыслу Ставки, должны были сыграть роль ударной группировки в предстоящем наступлении на Вену. Начавшееся 16 марта, оно оказалось внезапным для противника. Маршал все время наращивал удар. На третий день операции к 9-й и 4-й гвардейским армиям присоединилась 6-я гвардейская танковая армия. Уже в первых числах апреля советские войска вышли к австрийской столице.
Желая сохранить Вену и ее исторические и культурные памятники, Федор Иванович обратился к населению города с призывом помогать советским воинам и не позволить фашистам разрушить город. Действия артиллерии и авиации были максимально щадящими. На седьмые сутки боев войска фронта полностью овладели Веной.
26 апреля 1945 г. «за умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба, в результате которых достигнуты выдающиеся успехи в деле разгрома немецко-фашистских войск», Толбухин был награжден орденом «Победа». Он также стал обладателем уникальной коллекции орденов тех стран, в освобождении которых ключевую роль сыграли вверенные ему войска — Болгарии, Югославии, Венгрии.
«Успеху его полководческой деятельности в определенной мере способствовало сочетание службы на штабных и командных должностях. Длительная работа в штабах приучила его к трудолюбию, вдумчивости, конкретности, аккуратности, дотошности, умению самому трудиться, глубоко вникать и доходить до мельчайших деталей планирования, подготовки операций и управления войсками. А его способность не только опираться на штаб, начальников родов войск, но и создать естественную атмосферу взаимного доверия, творческого сотрудничества, совместной ответственности за судьбу операции, возможность каждому офицеру и коллективу в целом проявить инициативу и раскрыть себя — может быть сравнима только с тем, что было у К.К. Рокоссовского»{174}.
К сожалению, маршал прожил после войны лишь четыре года, уйдя из жизни всего пятидесятипятилетним. Занимая пост командующего войсками Закавказского военного округа, он мужественно противостоял натиску тяжелой болезни. «Никогда не забуду, — с чувством писал Василевский, — как Федор, лежа на больничной койке, буквально за несколько минут до своей кончины уверял, что завтра он выйдет на работу».
За годы войны Москва 36 раз салютовала войскам, которыми командовал Федор Иванович Толбухин, в честь одержанных ими побед. 19 октября 1949 г. такой салют прозвучал вновь, но был он траурным: страна и армия прощались с безвременно скончавшимся полководцем. После войны это была первая и столь ощутимая потеря в маршальском корпусе Советских Вооруженных Сил.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.