27 МАЯ — ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ВЫСАДКИ

27 МАЯ — ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ВЫСАДКИ

В 8.25 генерал Уэйвелл из Александрии телеграфировал премьер-министру в Лондон, что Крит следует считать потерянным. Не получив никакого ответа, в 15.50 он отправил Фрейбергу разрешение на эвакуацию (несколькими часами позже оно было подтверждено из Лондона). Однако Фрейберг начал отход гораздо раньше — судя по всему, еще без санкции командования.

В 11 часов утра по берлинскому времени (англичане пишут о 9 часах по Лондону) 100-й и 141-й горные полки на последних силах атаковали Канию с запада, юго-запада и юга. Но к удивлению немцев, сопротивления противника почти не ощущалось — за исключением участка Сводной бригады, где одна рота уэльсцев была окружена, другая понесла серьезные потери. В итоге две роты под командованием майора Гибсона днем 27 мая смогли выйти к бухте Суда, остальная же часть Уэльского батальона оказывала немцам героическое сопротивление вплоть до 28 мая и погибла либо была взята в плен.

В это время арьергарды Фрейбурга в Кании, взорвав склад боеприпасов, уже торопливо отходили на Хора-Сфакион по единственной свободной дороге. В 15 часов (по Берлину) критский губернатор сдал город. Немцы захватили здесь много техники, горючего, продовольствия, а также 40 орудий и около 1000 пленных.

На правом фланге немецкого наступления 1-й батальон 85-го горного полка в 11.15 по берлинскому времени вышел на перекресток дорог в 4 км южнее Суды, а 2-й батальон в 12.15 занял высоту 507,5. К исходу дня полк занял также высоты 610,4,284 и 444, за сутки захватив до 300 пленных. Однако главная цель, поставленная полковнику Кракау — перехватить британским войскам пути отхода южнее и восточнее бухты Суда, — за два дня достигнута так и не была.

Однако попытки атаковать новую линию обороны противника по «42-й улице» потерпели неудачу: все атаки были отбиты, на некоторых участках немцам пришлось даже отступить на несколько сотен метров. Австралийцы взяли трех пленных и заявили о 200 убитых немцах, 28-й маорийский батальон донес, что насчитал 80 трупов солдат противника. 7-й австралийский батальон потерял 10 человек убитыми и 28 ранеными, потери 28-го батальона составили 14 человек. Действительно, атаковавший здесь 1-й батальон 141-го горного полка напоролся на минное поле, а затем оказался под угрозой окружения и вынужден был отступить, потеряв по докладу своего командира, майора Форстера, 121 человека[183].

В этот же день на аэродроме Малеме были высажены оставшиеся части 5-й горнострелковой дивизии, а также батальон 6-й горнострелковой дивизии[184].

Но даже эти успехи не повлияли на решение британского командования, уже внутренне смирившегося с эвакуацией. В 15 часов по Лондону штаб Каннингема в Александрии подтвердил согласие на эвакуацию Крита (опередив таким образом сухопутное командование). Опять, как и в случае с Грецией, операция по переброске войск и снабжения совершенно без перехода превратилась в операцию по вывозу войск, что вновь стало причиной неразберихи. Так, в пути на Крит еще находился тихоходный конвой А-31 — два транспорта в сопровождении шлюпа «Окленд», вышедшие из Александрии в пять утра 26 мая. Лишь во второй половине дня 27-го, после решения Каннингема, он был повернут обратно.

Центральная часть Крита. Дорога от Кании на Сфакию (Хора-Сфакион). Шкала высот в метрах

Штаб Фрейберга решил начать отвод войск из района Суды после наступления темноты. Командовать арьергардом был назначен Уэстон, под его начало передавались 5-я и 19-я бригады, а также «Лэйфорс» — два только что высаженных в Суде батальона сил спецназначения под командованием полковника Лэйкока. 5-я бригада должна была отступать от Ай-Марины и Малаксы по дороге на Стилос, 19-я бригада — отходить параллельно ей по прибрежному шоссе до Каливеса, а оттуда сворачивать на юг, на Нео-Хорион, где предполагалось соединение бригад. Отряд Лэйкока отводился к деревушке Бабали-Инн в двух километрах южнее Нео-Хориона, где должен был заранее занять оборону, а затем пропустить обе бригады и далее прикрывать их отступление.

Здесь уже начиналась горная дорога к южному побережью острова, до деревни Комитадес и далее вдоль берега на Хора-Сфакион. В этом месте не было порта, но имелся длинный пляж и небольшая гавань для рыбачьих судов с каменным молом. Отсюда можно было осуществлять посадку войск на шлюпки и катера для доставки их на корабли даже при относительно свежей погоде. Над пляжем нависал полуторастаметровый обрыв, по ущельям и оврагам в нем с гор спускалось несколько троп.

Английские авторы наперебой расписывают ужасы этой дороги, именуя ее «почти непроходимой козьей тропой», но тот же Томас вскользь упоминает, что по этой тропе вполне проходили грузовики и танки, а Лонг уточняет, что до середины спуска к деревне Комитадес она даже имела твердое покрытие. Судя всему, дорогу начали расширять и асфальтировать с приходом на остров англичан, дабы иметь путь от Суды к южному берегу, однако к моменту немецкой высадки не успели довести работы до конца. В любом случае тяжелую технику британское командование вывозить и не собиралось, а обрыв служил хоть каким-то прикрытием от вражеских самолетов, вынужденных атаковать эвакуируемых только с юга и с большой высоты, чтобы не врезаться в горы.

Заметим, что существовало и другое предложение, высказанное прибывшим из Каира в качестве офицера связи генерал-майором Эветгсом. Он высказал идею отводить войска не на Хора-Сфакион, а на Ретимнон и далее — на Гераклион. Это бы позволило уничтожить противника в этих пунктах и собрать все британские силы на острове в единую группировку для удержания восточной части острова. При необходимости вывезти эту группировку через Гераклион или Тимбакион было бы много проще: и тот, и другой пункт были куда более пригодны для погрузки войск, нежели пляж у Хора-Сфакиона. Немецкое командование, кстати, ожидало (и опасалось) именно таких действий противника. Однако Фрейберг отверг проект Эветтса, сославшись на сообщение о высадке немецкого морского десанта в Георгиополисе — в итоге оказавшееся абсолютно ложным.

Оставалось отдать распоряжение на эвакуацию из других пунктов: из Ретимнона и Гераклиона.

С полковником Кэмпбеллом в Ретимноне связи не было — считается, что из-за отсутствия у него нужных шифров, но непонятно, почему Фрейберг не мог послать приказ открытым текстом. Однако в ночь на 28-е из Суды к Ретимнону должен был выйти лейтенант Хейг на лихтере с «Гленроя» с 10 тоннами снабжения и боеприпасов. Фрейберг приказал своему штабу передать с Крейгом приказ для Кэмпбелла: отводить свои войска через горы к бухте Плака на южном берегу Крита. Увы, в штабе, очевидно, из-за спешной подготовки к эвакуации, приказ составить не успели, и Хейг вышел в Ретимнон без него. Фрейберг узнал об этом только на следующий день, уже прибыв в Хора-Сфакион. Он попросил Каир сбросить приказ в Ретимноне с самолета, что и было сделано — но и этого приказа Кэмпбелл в итоге так и не получил…

С Гераклионом радиосвязи тоже не было, но имелась связь по подводному кабелю через Александрию[185]. Лишь днем 27 мая бригадный генерал Чеппел получил от Уэйвелла приказ об оставлении острова, но не сообщил его своим командирам вплоть до ночи. Его можно понять: британские войска в этом районе действовали успешно, немцы понесли огромные потери и добились незначительных результатов, никаких признаков поражения не наблюдалось.

Утром этого дня немцы высадили в Гурнесе, в 10 км восточнее Гераклиона сводный батальон парашютистов, собранный из остатков разных частей 11-го авиакорпуса. Полковник Бройер получил приказ захватить аэродром в Гераклионе и подготовить его к приему транспортных самолетов.

Эвакуация Гераклиона была назначена на следующую ночь — с 28 на 29 мая. Войска должны были грузиться на эсминцы прямо в порту, где имелся причал и пирс. Тем подразделениям, которые почему-либо не удавалось погрузить на корабли, предписывалось отходить из Гераклио-на на Тимбакион. Посадку следовало производить с нуля до 3 часов утра 29 мая (по Лондону) для того, чтобы максимально обезопасить корабли и суда от налетов вражеской авиации. В то же время командующий британской авиацией на Ближнем Востоке обещал выделить для прикрытия эвакуации максимальное число истребителей.