Сражение за Харьков (февраль — март 1943 года)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сражение за Харьков

(февраль — март 1943 года)

II танковый корпус СС, сыгравший ключевую роль в сражении за Харьков в феврале — марте 1943 года, начал формироваться 13 мая 1942 года в Берген-Бельзене. Первоначально он назывался просто Танковым корпусом СС, а во II танковый корпус СС его переименовали только 1 июня 1943 года. Первым командиром корпуса стал основоположник войск СС обергруппенфюрер и полный генерал войск СС Пауль Хауссер (1 августа 1944 года он был произведен в оберст-группенфюреры и генерал-полковники войск СС, став таким образом старшим из всех офицеров войск СС). Вскоре после начала формирования штаба корпуса, начальником которого был штандартенфюрер Вернер Остендорф, был переброшен во Францию и вошел в подчинение штаба 7-й армии генерала Фридриха Долльмана. Для маскировки штаб Танкового корпуса СС именовался штабом «главнокомандующего резервами на Западе». Он должен был возглавить все имевшиеся во Франции танковые части на случай вторжения на Западе. В состав корпуса входили танковые (танково-гренадерские) дивизии СС «Райх», «Тотенкопф» («Мертвая голова») и «Лейбштандарт Адольф Гитлер», проходившие переформирование после тяжелых боев на Восточном фронте. Реально формирование танкового корпуса СС было завершено к концу 1942 года. Первоначально он предназначался для деблокирования окруженной в Сталинграде 6-й армии фельдмаршала Паулюса, но она капитулировала раньше, чем дивизии корпуса в конце января — середине февраля 1943 года прибыли на Восточный фронт.

Харьковское сражение в феврале — марте 1943 года достаточно хорошо исследовано и документировано как с советской, так и с немецкой стороны. Приказ о передислокации корпуса СС на Восток пришел в самом начале января. Переброска эсэсовских дивизий на Украину началась 9 января, первые же части прибыли в район Харькова только 22 января.

Сильной стороной танковых дивизий СС было то, что каждая из них имела по роте «тигров», только появившихся на фронте. Кроме того, каждая дивизия располагала одним танково-гренадерским батальоном, оснащенным бронетранспортерами СДК-251 (SdKfz 251).

Хауссер так описал прибытие штаба корпуса на Восточный фронт: «Командир корпуса и начальник штаба прибыли в середине января из Ставки Верховного главнокомандующего в Восточной Пруссии сначала в штаб группы армий «Дон» (главнокомандующий — фельдмаршал Эрих фон Манштейн), а затем в штаб группы армий «Б» (главнокомандующий — фельдмаршал барон Максимилиан фон Вейхс) в районе Харькова. Дивизии через некоторое время были переброшены сюда из Франции.

Полученные на пути к месту назначения сведения о положении в Сталинграде были удручающими. Новости сообщали главным образом пилоты транспортной авиации. Положение было безнадежным не только для 6-й армии, но и крайне опасным для всей группы армий (13 февраля 1943 года штаб группы армий «Дон», переименованной в группу армий «Юг», принял командование также и над войсками группы армий «Б», штаб которой был выведен в распоряжение ОКХ.-Я.С.)…

После потери пяти немецких и союзных армий Красная Армия получила огромное численное превосходство. Эта масса просто должна была победить! Однако советское командование не смогло определить кульминацию своего наступления. Превосходство немцев в командовании и боеспособности войск снова привело, несмотря на превосходство противника в живой силе и технике, к повороту хода боев в нашу пользу.

В конце января 1943 года советские войска достигли следующей линии: Донец у Ворошиловграда—Старобельск—Валуйки—Верхний Оскол и двинулись на запад, развивая наступление. Из немецких войск под Сватово находилась 320-я пехотная дивизия. В Купянске, на Осколе, собрались остатки сильно потрепанной 298-й пехотной дивизии. Западнее Валуек находились в качестве прикрытия части дивизии «Великая Германия». Севернее корпус генерал-лейтенанта Ганса Крамера собрал остатки немецких и венгерских частей. На участке между ними зияли большие разрывы. Командовал всеми этими частями немецкий генерал при командовании 8-й итальянской армии Курт фон Типпельскирх, подчинявшийся штабу группы армий «Б» Вейхса.

Так писал Хауссер в мемуарах. А тогда, в конце января, в докладе в штаб группы армий «Б» он следующим образом оценивал положение на фронте: «Развертывание группы армий «Юго-Западный фронт» в секторе, расположенном между железной дорогой Сталинград — Морозовск и линией Кантемировка — Старобельск, с целью наступления к северному берегу Донца. Итальянская и венгерская армии, расположенные к северо-западу от первого прорыва, подвергаются угрозе с фланга и с тыла, исходящей от этой ударной группировки. Ввиду такой угрозы обе армии оставляют свои позиции, не оказав реального сопротивления. Их отступление превращается в настоящее бегство. Группа армий «Юго-Западный фронт» переходит Дон к северо-западу от Сталинграда.

Северное крыло группы армий «Воронежский фронт» присоединяется к атаке после переправы группы армий «Южный фронт» через нижний Донец, а группы армий «Юго-Западный фронт» — через Оскол. Южное крыло группы армий «Воронежский фронт» присоединяется к атаке западнее.

После отступления венгерской армии, обеспечивавшей связь к югу, сектор фронта немецких VII и XIII армейских корпусов, образующий выступ к востоку, взят в клещи с севера и с юга. После соединения двух штурмовых группировок близ Касторного эти два немецких армейских корпуса оказались в окружении. Затем вся группа армий «Воронежский фронт» приходит в движение в западном направлении. Временная позиция, наспех установленная командованием 2-й немецкой армии, затем оказывается прорванной. При продолжении атаки к западу взяты города Курск, Льгов и Рыльск. После прорыва под Курском группа армий «Воронежский фронт» присоединяется для атаки к группе армий «Брянский фронт».

Южное крыло покидает сектор Ливен при отступлении правого крыла 2-й немецкой танковой армии, северное крыло покидает сектор, расположенный к северо-востоку от Орла, чтобы наступать непосредственно на Орел. Оперативная цель и ритм русского зимнего наступления теперь ясно видны (см. карту).

Вступление в линию каждой группы армий производится таким образом, чтобы немецкий фронт, наклоненный по северо-западной оси, был постепенно охвачен поступательной атакой и, соответственно, разбит.

От Сталинграда до Орловских высот операции продолжаются методически. Ожидаемые успехи достигаются по меньшей мере почти автоматически в случае 8-й итальянской и 2-й венгерской армий. Между Славянском и сектором к северу от Курска немецкий фронт прорван на протяжении более 500 километров. Армии двух советских групп безостановочно продвигаются на запад.

Русское командование имеет второй целью Днепр. Оно не придает значения усталости войск, проблемам снабжения и потерям, понесенным при наступлении. Оно мало обеспокоено фактом, что только артиллерийские части поспевают за движением и что пехотные подразделения доукомплектовываются гражданскими, набранными насильно, и пехотинцами без всякой подготовки. Артиллерия будет едва использоваться, и эффект массовости временно перевесит фактор необученности и бедности экипировки гражданских новобранцев. В силу пятилетнего износа военных сил немцев и их союзников Красная Армия располагает теперь разительным превосходством. В ходе дальнейшего течения операций масса восторжествует над гораздо меньшим по численности защитником.

Решающую роль играет то, что советское командование не знает конечной цели своего наступления. Она была достигнута на Донце. На больших расстояниях наземное снабжение и организация воздушной армии противника затруднены в силу огромных трудностей зимней кампании, ударная мощь слабеет после наступательных боев, которые велись на многих сотнях километров.

Превосходство немецкого командования и армии сможет привести к военному преимуществу, несмотря на существенное численное превосходство противника».

Здесь Хауссер достаточно объективно характеризует сильные и слабые стороны противостоявших его корпусу советских войск. Главными преимуществами, которыми обладали эсэсовцы, были превосходная подготовка бойцов и большой опыт командиров, особенно в проведении наступательных операций.

Сам Курт Типпельскирх, также участвовавший в сражении за Харьков, в «Истории Второй мировой войны» характеризует обстановку следующим образом: «В результате начавшегося 14 января наступления русских войск во фронте немецких и союзных армий образовалась брешь шириной 350 км. Потери 2-й немецкой армии были очень большими, на 2-ю венгерскую армию вообще не приходилось больше рассчитывать. Введенный в ее полосе немецкий армейский корпус отошел с боями на реку Оскол. Остатки альпийского корпуса и 24-го танкового корпуса также не могли больше вести боевые действия. Из района по обе стороны Старобельска две немецкие танковые дивизии и одна пехотная дивизия с открытым северным флангом пробивались назад к Купянску, ведя бои с превосходящими силами противника, который сильно теснил их фронтально, а также постоянно угрожал обойти открытый фланг. Непосредственная связь с группой армий «Дон», чье левое крыло находилось за Северским Донцом в районе Лисичанска, готова была порваться. Этим немецким соединениям, усиленным в ближайшие недели лишь немногими частично потрепанными и находившимися на пополнении соединениями, удалось упорным сопротивлением, которым они всегда добивались местного успеха против наступающих русских, и на этот раз настолько замедлить наступление, что к концу месяца русские войска достигли только рубежа Лисичанск, Сватово и дальше вверх по Осколу до Тима.

Немецкие войска на фронте от впадения Северского Донца в Дон до Ворошиловграда отразили удар русских, но теперь над их левым флангом нависала угроза, так как противник наступал на Изюм.

В начале февраля в группировке немецких войск на юге произошли изменения организационного характера. Штабы группы армий «Б» и итальянской 8-й армии были ликвидированы. Вместо итальянской армии появилась оперативная группа Кемпфа (впоследствии 8-я немецкая армия); в нее вошли немецкие соединения, которые до того времени подчинялись командованию итальянской армии. Группа армий «Дон» была переименована в группу армий «Юг» и включала в себя все соединения, действовавшие от Ростова до южного фланга 2-й армии. Командование 2-й армией, подчиненной группе армий «Центр», принял генерал Вейс. Твердое командование на южном участке общего фронта было тем более необходимым, что стягиваемые соединения, в которых испытывалась такая острая нужда, прибывали очень медленно, а ударная сила русского наступления отнюдь не была ослаблена.

В начале февраля русские форсировали реку Оскол и поставили своим армиям новые задачи. Дальнейшее продвижение на запад должно было привести к захвату Харькова и воспрепятствовать созданию немцами нового мощного оборонительного рубежа на Украине. Планировалось, что под прикрытием этого удара, который будет нанесен на широком фронте и приведет к глубокому продвижению на запад, крупные силы начнут наступление в юго-западном направлении, чтобы освободить Донбасс и Сталино и уничтожить находившиеся в этом районе немецкие армии. Русским едва не удалось осуществить этот опасный план.

Удар, предпринятый на запад, привел к глубокому прорыву фронта все еще крайне слабой 2-й армии. 9 февраля русские достигли Белгорода и затем продвинулись на 150 км дальше к Лебедину. Здесь уже нельзя было остановить наступления русских, но все же удалось его несколько замедлить, 2-я армия создала постепенно оборону на рубеже, который начинался южнее города Сумы, затем шел до района западнее Курска и примыкал к позициям 2-й танковой армии. Вследствие этой угрозы их северному флангу и из-за нехватки сил русские приостановили наступление в районе Лебедина. Под Харьковом сопротивление немецких войск продолжалось несколько дольше. 16 февраля оперативная группа Кемпфа вынуждена была оставить город, после того как ее северный фланг был обойден с направления Белгорода, центр оттеснен крупными силами, а южный фланг отброшен на Мерефу в результате прорыва русских. Между тем оперативной группе Кемпфа были подброшены с запада довольно большие подкрепления в район западнее Мерефы и Краснограда, так что теперь она могла задержать русское наступление. Напротив, между этой оперативной группой и находившимся у Изюма левым флангом 1-й танковой армии, сформированной из соединений оперативной группы Фреттер-Пико, постепенно была создана широкая брешь и закрыть ее было нечем. Как раз такого положения и добивались русские. Они сразу же его использовали, чтобы повернуть через Лозовую и Барвенково на юг и затем беспрепятственно продвигаться через Павлоград почти до Днепропетровска и Запорожья, где находился штаб группы армий «Юг». Это была кульминационная точка успехов русских; как вскоре выяснилось, они взяли на себя слишком трудную задачу, желая добиться сразу двух целей».

Под двумя целями Типпельскирх здесь имеет в виду то, что советское Верховное командование стремилось одновременно и захватить промышленную столицу Украины Харьков, и достичь Днепра и захватить плацдармы на его западном берегу. Немецкий генерал-историк как будто не считает такой замысел ошибкой, а, наоборот, видит в нем определенную стратегическую логику. Дескать, удар на Харьков должен был прикрыть наступление в юго-западном направлении, к Днепру, от фланговых ударов харьковской группировки. Теоретически такой план был хорош, но только в том случае, если бы обе группировки советских войск были бы достаточно сильны, чтобы одновременно и быстро выйти к Днепру и разбить харьковскую группировку противника. Однако на самом деле танковые корпуса, двигавшиеся к Днепру, понесли большие потери в предшествовавших боях и располагали лишь очень небольшим количеством боеспособных танков. А войска, наступающие на Харьков, оказались не в состоянии разбить оперативную группу «Ланц». Первоначально она состояла всего из двух дивизий, моторизованной «Великая Германия» и 168-й пехотной, но ей на помощь спешил танковый корпус СС. Командование же Воронежского и Юго-Западного фронтов, равно как и Ставка Верховного Главнокомандования, планировали операции так, будто подхода значительных неприятельских резервов не стоило ожидать. Исходя из этого, и были спланированы две операции в расходящихся направлениях. В результате получилось, что удар наносился не сжатым кулаком, а растопыренными пальцами. Ставка и командование Воронежского и Юго-Западного фронтов находились в эйфории после Сталинградской победы и разгрома всего южного крыла немецкого Восточного фронта и полагали, что разбитые части противника уже не оправятся от разгрома. Тем временем между наступающими советскими группировками образовались значительные бреши, чем не преминул воспользоваться Манштейн.

Французский историк Жорж Бернаж нарисовал эпическую и безрадостную для немцев обстановку, складывавшуюся к концу января — началу февраля на южном крыле Восточного фронта: «Фронт разорван во многих местах. Красная Армия прорывается в бреши, где продвигаются еще остатки отступающих немецких дивизий, причем иногда последние оказываются в самом тылу Красной Армии, как 320-я пехотная дивизия! Протяженность такова, что реального фронта уже нет, а есть только движущиеся массы войск, одни из которых наступают, а другие отступают! Ситуация оборачивается хаосом. Во время этого изнурительного продвижения Красная Армия несет тяжелые потери, она заполняет пустоты поспешно мобилизуемыми гражданскими лицами, скорее «захватываемыми» на ходу в городах и селах. Их подготовка поверхностна, у них нет формы и зачастую всего одна винтовка на пятерых или десятерых! Выжившие будут забирать винтовки погибших! Для Сталина жизнь его солдат не обладала большой ценностью. Эта война не имела ничего общего с той, которую мы узнаем год спустя на Западе, летом 1944 года. Она скорее напоминает то, что происходило много веков назад в великих восточных степях: движущиеся орды сметают все на своем пути. Но теперь их численность гораздо более значительна, а пространства, где они действуют, поистине огромны. К тому же ожесточенность людей и твердость подразделений делают эту войну ужасной, дикой. Группы солдат оказываются предоставленными самим себе посреди необъятных просторов, где жизнеобеспечение осуществляется «по возможности», а «тыл» является скорее иллюзией, чем реальностью. Мертвые большей частью остаются на поле боя — хоронить их нет времени и в любом случае земля слишком промерзла…

Советское нашествие кажется неостановимым. Ближайшей целью Красной Армии являются Днепр и Днепропетровск. По ту сторону лежат Днестр, Бессарабия и Румыния.

Неужели Красная Армия вскоре окажется у ворот Рейха? Тогда можно ожидать, что Германия будет побеждена летом 1943 года».

Остановить и повернуть вспять волну советского наступления должен был танковый корпус СС. Советская разведка не смогла зафиксировать его переброску из Франции до того, как передовые части эсэсовских дивизий вступили в бой у Чугуева и Ольховатки. Однако высшему советскому командованию несложно было бы предположить, что у Гитлера остаются еще десятки дивизий во Франции, в том числе и танковых, и что после катастрофы под Сталинградом он наверняка перебросит часть из них на разваливающееся после разгрома германских союзников южное крыло Восточного фронта. Тем более что в январе и феврале, да и в марте, по условиям погоды широкомасштабная высадка англо-американских войск во Франции была в принципе невозможна. Это хорошо продемонстрировал провал локального 5-тысячного десанта канадцев в Дьепе в марте 1942 года. Да и переброску Манштейном 1-й и 4-й танковых армий из-под Ростова для защиты подступов к Днепру было не так уж трудно предугадать. Ведь долго удерживать Ростов в условиях, когда советские армии были уже у Днепра, не имело смысла. А высвободившиеся в результате отхода на реку Миус дивизии логичнее всего было бросить против Юго-Западного и Воронежского фронтов.

Наиболее разумным решением со стороны советского Верховного командования было бы бросить главные силы двух советских фронтов к Днепру, выставив одновременно против харьковской группировки достаточно сильный заслон, но не предпринимая попыток овладеть Харьковом. Ведь в случае захвата советскими войсками плацдармов на Днепре немцы все равно вынуждены были бы покинуть Харьков без боя. А после овладения переправами через Днепр разгром всего южного крыла германского Восточного фронта становился реальностью, что могло существенно приблизить конец войны. Однако перспектива овладения второй столицей Украины манила командующего Воронежским фронтом Ф. И. Голикова, и он убедил Ставку в необходимости наступления на Харьков параллельно с броском к Днепру.

Положение также могла спасти переброска освободившихся после ликвидации армии Паулюса в Сталинграде войск Донского фронта К.К. Рокоссовского на юго-западное направление. Однако Донской фронт переименовали в Центральный и бросили в наступление на Гомель.

Манштейн очень удачно воспользовался ошибками советского командования. Сам он в «Утерянных победах» так излагал свой замысел: «Германский фронт проходил большой изогнутой на восток дугой по Северному Кавказу и Восточной Украине. Правый фланг этой дуги у Новороссийска упирался в Черное море. Дальше фронт группы армий «А» (17-я армия и 1-я танковая армия) проходил по Северному Кавказу, но на востоке непосредственного соприкосновения с берегом Каспийского моря не имел.

Глубокий открытый фланг этого обращенного на юг фронта прикрывала со стороны нижней Волги 16-я мд, находившаяся в калмыцких степях восточнее Элисты (Степное)…

Расстояние от рубежа по реке Дон, на котором 19 ноября была разбита 3-я румынская армия (район советского плацдарма на Дону у Кременской и западнее ее), а также от оборонявшегося итальянцами рубежа по реке Дон у Казанской до переправы через Дон у Ростова составляло по прямой немногим более 300 км. Через Ростов проходили коммуникации не только всей группы армий «А», но также и 4-й румынской и 4-й танковой армий. Расстояние же от левого фланга группы армий «А» на Кавказе до Ростова составляло не менее 600 км, а от 4-й танковой армии, стоявшей южнее Сталинграда, — около 400 км.

Далее на запад коммуникации южного крыла германской армии проходили по переправам через Днепр в городах Запорожье и Днепропетровск. Пропускная способность пути через Крым и Керченский пролив на Кавказ была невелика. Основные переправы через Днепр в тылу южного крыла германской армии были удалены от Сталинграда почти на 700 км, а от левого крыла Кавказского фронта — почти на 900 км. В то же время расстояние до них от фронта противника (измеренное по линиям: район Казанской — Запорожье и Свобода — Днепропетровск) равнялось примерно лишь 420 км…

Таким образом, два фактора определяли собой обстановку, в которой вела боевые действия группа армий «Дон», и составляли постоянный фон, на котором развертывались изображаемые ниже события.

Во-первых, подавляющее численное превосходство противника. Даже после того, как группа армий была усилена 1-й танковой армией (из группы «А») и переданными ей Главным командованием войсками и в ее состав вошли 3, а затем и 4 немецкие армии, соотношение численности личного состава немецких войск и войск противника равнялось 1:7 (это соотношение установлено с учетом того, что некоторые русские соединения по численности уступали немецким дивизиям).

Во-вторых, стратегическая угроза, состоявшая в том, что численно превосходящий нас противник, имевший временами в ходе операций полную свободу действий благодаря разгрому союзных армий, был ближе к жизненно важным узлам коммуникаций южного крыла германской армии — к Ростову и переправам через Днепр.

Оба эти фактора обусловливали опасность того, что это южное крыло будет отрезано от своих коммуникаций, прижато к берегу Азовского, а затем и Черного моря и здесь уничтожено. Советский Черноморский флот все еще имел возможность парализовать наши транспортные перевозки по этому морю. С уничтожением групп армий «Дон» и «А» рано или поздно была бы решена и судьба всего Восточного фронта».

Что и говорить, картина вполне апокалиптическая для немцев. В случае правильных действий со стороны советского командования можно ожидать выхода советских армий на Днепр еще до весенней распутицы, окружение и разгром всего южного крыла Восточного фронта. Но были и обстоятельства, которые давали немцам шансы выскочить из ловушки и повернуть ход событий в свою пользу. Советские войска, непрерывно наступавшие на юге уже более двух с половиной месяцев, к февралю 1943 года уже понесли чувствительные потери. К тому же их снабжение было затруднено тем, что многие дороги и мосты на недавно освобожденных территориях были разрушены отступающими войсками противника.

Принимая во внимание общее соотношение безвозвратных потерь на Восточном фронте, близкое к 7:1, с учетом потерь германских союзников, такое же соотношение численности войск не выглядит невероятным, но только для боевых частей и с учетом вводимых советской стороной пополнений, в том числе призванных непосредственно в части. О них как раз и говорил в своем рапорте Хауссер. Этих людей бросали в бой не обученными, не обмундированными и почти не вооруженными (одна винтовка на десятерых), и многие из них погибали или попадали в плен в первых же боях. Это был один из важнейших источников колоссального недоучета безвозвратных потерь в Красной Армии. В базе данных о безвозвратных потерях Министерства обороны, ныне выложенной в Интернете, я пока еще не нашел ни одного человека, который бы числился как призванный непосредственно в части. А таких среди погибших должно было быть миллионы…

То, что эти необученные новобранцы не причиняли большого урона противнику, есть свидетельства и с советской стороны. Так, Воронежский фронт в феврале 1943 года призвал непосредственно в части 20 902 человека, а в марте — 8984 человека, получив за эти два месяца в качестве централизованного маршевого пополнения 20 838 человек. И это без призванных также непосредственно в части бывших «окруженцев». При этом часть местных жителей призывного возраста, чтобы не возникало неприятных вопросов насчет того, почему их не призвали в Красную Армию в 41-м, предпочитали причислять себя к окруженцам. Замечу, что общее число призванных непосредственно в части могло занижаться в донесениях армий и фронтов за счет того, что часть призывников мобилизовывалась непосредственно подразделениями — ротами и батальонами, и об их числе не докладывалось по команде. Толку же от этой «черной пехоты» (ее называли так по гражданским пальто и ватникам, в которые обычно были одеты новобранцы; немцы называли ее еще более выразительно — «воронами») было только чуть. Позднее, в марте, когда Харьков был уже оставлен, командование 3-й танковой армии сделало следующий вывод: «Практика доукомплектования войск армии за счет местного населения с освобожденной от противника территории без предварительной обработки этого пополнения себя не оправдала. Влившееся в части это пополнение, будучи необученным и необмундированным, не усиливало ослабленные части, а еще более ослабляло, становясь обузой для частей, которые не в состоянии были не только их кормить и обмундировывать, но подчас и вооружить». Для пополнения танковых частей такие новобранцы не годились из-за своей полнейшей неподготовленности. А в стрелковых дивизиях 3-й танковой армии при отступлении они также не находили себе боевого применения.

Польза от этой «лапотной пехоты» могла быть только при наступлении на более или менее подготовленную оборону противника. «Вороны» подрывали собой минные поля, заставляли противника расходовать на свое уничтожение снаряды, мины, патроны и авиабомбы. Наконец, непрерывно атакующие «черные волны» изматывали немцев, действовали на психику обороняющихся. В обороне же от необученных призывников, почти не имевших оружия, не было никакой пользы. Также и при прорыве из окружения они были скорее обузой. Многие из них в условиях окружения предпочитали расходиться по домам, чтобы потом, при вторичном занятии Красной Армией данной территории, опять быть призванным в части. Несмотря на то что в ряде донесений боевой эффект от применения «черной пехоты» оценивался очень низко, практика призыва непосредственно в части приобретала все большие масштабы по мере освобождения все новых и новых территорий. В последние месяцы войны, когда боевые действия шли уже на территории Германии и других стран Европы, непосредственно в части призывали освобожденных из неволи «восточных рабочих» призывного возраста. Огромные и совершенно неоправданные потери среди призванных непосредственно в части Сталина и его генералов и маршалов совершенно не волновали. Генералов беспокоило только то, что «ворон» приходилось кормить в обороне и в окружении, где их боевая ценность равнялась нулю. Вероятно, для Верховного Главнокомандующего жители оккупированных территорий были первыми кандидатами на стирание в лагерную пыль. С этой точки зрения их гибель на фронте должна была только приветствоваться: после войны НКВД меньше работы будет.

На протяжении 1943–1945 годов доля призванных непосредственно в части, т. е. практически не обученных, а часто и невооруженных новобранцев неуклонно возрастала. Это наряду с очень большими безвозвратными потерями понижало качество советской пехоты. Элитные же танковые дивизии СС сохраняли высокую боеспособность практически до самого конца войны. Нередко получалось, что отборные эсэсовские войска сражались с плохо обученным и вооруженным ополчением. Тем не менее советские войска смогли одолеть эсэсовцев, прежде всего благодаря своему превосходству в численности личного состава и в количестве вооружения и боевой техники.

То, что официальные данные о советских пополнениях в ходе битвы за Харьков существенно занижены, показывает следующий пример. В ходе Воронежско-Харьковской наступательной операции, продолжавшейся с 13 января по 3 марта 1943 года, Воронежский фронт, насчитывавший к началу операции 347 200 человек, безвозвратно потерял, по официальным данным, 33 331 человека. Санитарные потери составили 62 384 человека. К началу Харьковской оборонительной операции 4 марта 1943 года группировка войск фронта, действовавшая на Харьковском направлении, насчитывала 281 800 человек. Другая группировка войск Воронежского фронта, начавшая 4 марта наступление на Рыльском и Сумском направлениях, насчитывала 93 770 человек. В сумме это дает 375 570 человек. Получается, что утверждения советских историков и мемуаристов насчет того, что к моменту начала немецкого контрнаступления под Харьковом советские войска испытывали острую нехватку личного состава, мягко говоря, преувеличены. Ведь 4 марта Воронежский фронт имел в своих рядах на 28 370 бойцов больше, чем 13 января, когда начинал Воронежско-Харьковскую операцию. Между тем в феврале он получил не менее 30 тыс. человек пополнения. Неизвестно, получал ли фронт пополнение в январе после 13-го числа. Скорее можно предположить, что части и соединения были пополнены как раз перед началом наступательной операции. Мартовское же пополнение, скорее всего, поступило в войска уже после 4 марта. Если эти предположения верны, то практически февральское пополнение могло компенсировать только официальные, наверняка заниженные безвозвратные потери в Воронежско-Харьковской операции. Даже если предположить, что каким-то чудом все раненые в ходе этой операции успели вернуться в строй к 4 марта (что, разумеется, абсолютно невозможно), войска Воронежского фронта должны были бы насчитывать около 278,5 тыс. человек. Более реалистичным выглядит предположение о том, что к 4 марта в строй успело вернуться не более половины раненых. Тогда численность войск фронта к 4 марта должна была бы уменьшиться до 247,3 тыс. человек, то есть была бы меньше примерно на 97 тыс. человек, чем она оказалась в действительности. Таким образом, войска Воронежского фронта с середины января и до начала марта получили около 100 тыс. человек неучтенного пополнения (вероятно, часть его пришлась на новые соединения, включенные в состав фронта). Правда, качество наспех набранного пополнения, как мы уже говорили, оставляло желать много лучшего.

Несомненно, в январе — марте 1943 года в войска Воронежского и Юго-Западного фронтов поступало и какое-то количество вооружений и боевой техники в восполнение потерь, понесенных в ходе наступления. Проблема с танками заключалась скорее в том, что ремонтные базы танковых соединений не справлялись с ремонтом большого числа танков и САУ, вышедших из строя как из-за воздействия врага, так и из-за скверных дорог в условиях чередования морозов и распутицы.

22 января 1943 года Гитлер принял решение отводить 1-ю танковую армию не на кубанский плацдарм, а через Ростов. В дальнейшем ее, по замыслу Манштейна, предполагалось использовать для контрудара на Украине, чтобы не допустить советские армии к Днепру. 1-я танковая армия вошла в состав группы армий «Дон».

Прибывающие передовые части эсэсовских дивизий сразу вступали в бой, чтобы предотвратить советский прорыв и вызволить попавшие в окружение дивизии. Так, Хауссер приказал 2-й усиленной роте гауптштурмфюрера Хермана Вайзера из разведбата лейбштандарта без промедления поддержать 298-ю пехотную дивизию, попавшую в окружение в районе между Купянском и Двуречной на Осколе. До Купянска танкистам надо было пройти своим ходом 70 километров. Только вечером 30 января они соединились с пехотинцами 298-й дивизии. Однако вышедшие из окружения остатки дивизии утратили боеспособность и нуждались в отдыхе.

Остатки же 320-й пехотной дивизии вызволил из окружения 3-й панцер-гренадерский батальон 2-го моторизованного полка лейбштандарта на БТР СДК-251 «Ханомаг» во главе с штурмбаннфюрером Иоахимом Пайпером. Основные силы 320-й дивизии, разбившись на несколько боевых групп, под натиском 6-й советской армии отходили на запад в направлении Изюма. Уже 4 февраля правофланговые соединения 6-й армии вышли на Северский Донец. 320-я пехотная дивизия оказалась в окружении, хотя сплошной фронт и отсутствовал. Командир дивизии генерал Георг Постель решил прорываться на северо-запад, к Харькову, где рассчитывал на помощь прибывающих частей танкового корпуса СС. 320-я дивизия направилась к Андреевке, в 60 км к северо-западу от Изюма. 7 февраля Андреевку заняла только что выгруженная из эшелонов боевая группа Пайпера, которая должна была удержать ее до подхода 320-й дивизии. Но Пайпер продержался лишь два дня, а затем прорвался из окружения к своим. 7 февраля 320-я дивизия была еще только в районе деревни Савинцы, а 11 февраля — в районе Григорьевки. 9 февраля Постель был информирован, что деблокирующая группа сможет выступить только 12 февраля. 10 февраля Пайпер получил приказ 12-го начать наступление к Змиеву. Командир взвода из трех вооруженных 75-мм пушками БТРов 14-й роты унтерштурмфюрер СС Гюрс писал в дневнике: «Получены приказы для операции Пайпер. Ночью мы должны перейти р. Донец, прорваться через основную линию обороны русских и продвинуться на 25 километров в глубь вражеской территории, чтобы вытащить дивизию «Сердец» (320-ю пехотную дивизию называли Берлинские Зеленые Сердца — из-за своего дивизионного значка. Там около 10 000 человек и 1500 раненых. Безумный план, но он пришелся по душе нашим панцергренадерам. Батальону приданы 7 штурмовых орудий. Мое орудие двигается в хвосте колонны. Время 16.00. Я все приготовил и готов к бою. Смогу ли я передать мой дневник Розин и попадет ли он домой? Якоби доложил, что его орудию необходимо вернуться на 140 километров назад в Полтаву, для ремонта. Теперь у меня осталось только одно запасное орудие. Ничего не слышал о подвозе боеприпасов. Вечером мы должны получить подрывные заряды, ручные гранаты и т. д.».

В журнале боевых действий 2-го моторизованного полка СС 12 февраля было записано: 04.30: Операция Пайпер началась. Мы уничтожили врага в д. Красная Поляна и расчистили дорогу для колонны транспорта. По опоздавшим к началу операции грузовикам враг открыл огонь, и 6 из них были уничтожены. 06.40: Группа Пайпера достигла Змиева, не вступая в дальнейший контакте врагом. 08.00: Группе Пайпера приказано продвинуться к Лиману и установить контакт с 320-й дивизией. 14.00: Контакт установлен. В течение ночи группа Пайпера охраняла место сбора 320-й дивизии в районе Черемушная Зидьки Замостье Бутовка».

Тем временем к 12 февраля 320-й дивизии удалось выйти к деревне Лиман, находившейся между Змиевом и Андреевкой. Для соединения с ней эсэсовцам предстояло занять Змиев и форсировать реки Мжа и Удай. Группе Пайпера, усиленной двумя штурмовыми орудиями, противостояли части 7-го гвардейского кавалерийского корпуса и 350-й стрелковой дивизии. На счастье Пайпера, здесь не было советских танковых частей, против которых его группа оказалась бы бессильна. Помимо двух 75-мм штурмовых орудий, у Пайпера было 6 САУ «Штуммель», 6 САУ «Гриле», а также несколько автоматических зенитных пушек на полугусеничном шасси и 60 санитарных машин. Немецкие САУ не имели брони и были бессильны в борьбе с танками.

Рейд группы Пайпера начался в 4.30 утра 12 февраля. Через 45 минут она достигла реки Удай у местечка Красная Поляна. Советская охрана моста была застигнута врасплох, и мост достался немцам неповрежденным. Для охраны моста был оставлен один взвод группы Пайпера. Еще через час группа достигла Северского Донца южнее Змиева, а затем овладела городом, не встретив серьезного сопротивления. Оставив свои основные силы в Змиеве, Пайпер послал несколько разведывательных патрулей на мотоциклах навстречу передовым отрядам 320-й дивизии, которые, как доложил разведывательный самолет, находились в 15 км от Змиева. В 8.00, менее чем через полтора часа после занятия Змиева, группа Пайпера получила приказ наступать к Лиману, так как 320-я дивизия еще не выдвинулась оттуда. Выполнить этот приказ Пайпер не мог при всем желании. Лед на Донце уже был слишком тонок, чтобы выдержать его технику, моста в его руках не было, не было и материалов и достаточно саперов (в группе был всего один саперный взвод), чтобы быстро построить мост. В полчаса пополудни передовой отряд, предводительствуемый лично Постелем, соединился с разведчиками Пайпера. Постель и его офицеры возмущались, что Пайпер не двинулся им навстречу. Его аргументам насчет того что лед слишком тонок, не верили, пока единственное цггурмовое орудие 320-й дивизии при попытке переправы не затонуло. Только некоторые подразделения были еще боеспособны. Солдаты жестоко страдали от голода и холода. Одеты они также были весьма пестро: предметы обмундирования сочетались с теплыми вещами, реквизированными у местных жителей. Колонна дивизии была очень растянута, ее арьергард находился еще у деревни Лиман. Раненых везли на телегах и санях. Врачи, пришедшие с боевой группой, работали всю ночь на 13 февраля, оказывая срочную помощь тяжелораненым. Когда батальон Пайпера вместе с окруженными, транспортируя на санитарных машинах 1500 раненых, двинулся обратно к реке Удай, здесь его ждал неприятный сюрприз. Советский лыжный батальон выбил из Красной Поляны эсэсовский взвод, охранявший переправу, и сжег мост, от которого остались лишь деревянные опоры. После ожесточенного боя мотострелки на бронетранспортерах выбили из Красной Поляны советских лыжников. Временный мост, возведенный на месте взорванного спешно прибывшими саперами лейбштандарта, не мог выдержать штурмовых орудий и бронетранспортеров. По мосту переправились только пехотинцы Постеля и раненые. В 08.25 14 февраля Постель сообщил, что его арьергард благополучно перешел реку Удай. Унтерштурмфюрер СС Гюрс так описал в дневнике события 13 февраля: «Транспорт для раненых прибыл. Мы снова должны расчистить дорогу для него. В с. Водяное был тяжелый бой с русским лыжным батальоном. К вечеру мы Уничтожили их. Переходим реку. Мое орудие расстреляло 42 снаряда. У нас 6 погибших. К 19.00 переправа закончена».

Характерно, что немецкие войска, в том числе и дивизии СС, вели бой боевыми группами — временными тактическими объединениями частей и подразделений дивизии со средствами усиления, состав которых менялся в зависимости от выполняемых задач. Это позволяло оперативно реагировать на изменения обстановки. В Советской Армии к тактике боевых групп пришли только после Второй мировой войны.

После завершения переправы Пайпер со своими бронетранспортерами и штурмовыми орудиями вынужден был вернуться к Змиеву. У реки Мжа он повернул на запад и по ее северному берегу благополучно вышел к Миргороду, где у немцев был мост, способный выдержать бронетехнику. Пайпер соединился со своими после полуночи 14 февраля и прибыл в Мерефу, где находился штаб Хауссера. За успешную операцию по спасению 320-й дивизии Пайпер получил Золотой Германский крест.

Сам Пайпер в рапорте так описал бои по вызволению 320-й дивизии: «3-й моторизованный батальон 2-го панцер-гренадерского полка ЛАГ получил задание захватить Змиев, чтобы подобрать остатки 320-й пехотной дивизии и эвакуировать 1500 раненых. Для этого батальон получил транспорт и санитарные машины. Наша основная линия обороны проходила по реке Уды с длинным деревянным мостом через нее. На другой стороне реки была занятая врагом деревня Красная Поляна. Против наших ожиданий мы прибыли в Змиев, не встретив существенного сопротивления. Через Змиев протекала река (Донец). Там мы ждали подхода подразделений Постеля (командира 320-й пехотной дивизии). Вскоре появился генерал Постель со своими офицерами и большим количеством транспорта. Прежде всего меня спросили, почему мы не перешли реку. Мой ответ, что лед слишком тонкий и не выдержит веса наших машин, не был принят, но в тот же самый момент его подтвердил офицер связи. Он доложил: «Господин генерал, лед не выдерживает, только что провалилось штурмовое орудие».

Генерал Постель был в прекрасном расположении духа. Он заявил, что его штаб будет расположен здесь, а мы будем обеспечивать его охрану. Он очень огорчился, узнав, что наши войска находятся так далеко. Потом он куда-то пропал.

После длительной паузы подошла остальная часть дивизии. Мы молча сидели на наших БТРах, полные неприятных предчувствий. У всех была одна и та же ассоциация: Березина. Должно быть, именно так и выглядело отступление Наполеона. Множество идущих, затем легкораненые и, наконец, тяжело раненные. Целый обоз на санях и телегах. Они были переполнены, некоторые несчастные были привязаны к ним и лежали на своих шинелях. Наши хирурги и санитары приготовились к немедленному оказанию помощи. Прежде всего раненым дали еды, горячего питья и оказали первую помощь. Я вспоминаю нашего батальонного хирурга, доктора Брюстля, пришедшего ко мне следующим утром. Он и его помощник всю ночь оперировали на морозе и помогли многим раненым. Мы стояли на страже, и нам казалось, что эта зловещая ночь никогда не закончится. На следующий день (13 февраля) бесконечная колонна двинулась в обратный путь. Дивизия и все ее раненые двигались по дороге, а наши боевые машины охраняли ее с флангов.

Когда мы наконец добрались до реки, то увидели, что от моста остались только дымящиеся сваи. Лыжный батальон русских занял деревню, перебил и изуродовал многих немецких водителей и медиков, оставшихся в деревне со вчерашнего дня. По колонне со всех сторон был открыт огонь. Мой батальон занял деревню после тяжелых боев за каждый дом, восстановил мост и переправил наших спасенных товарищей по льду и по временно восстановленному мосту на другой берег, где они были в безопасности. Когда последняя машина достигла противоположного берега, батальон вновь отошел к Змиеву и присоединился к нашим войскам после долгого рейда по занятой врагом территории».

В своем рапорте генерал Постель утверждал, что дивизия спокойно продвигалась по занятой врагом территории, а ситуация стала критической из-за постоянно снижающейся мобильности, растущего числа тех, кто не мог самостоятельно передвигаться, и падения морального духа солдат по причине того, что расстояние до немецких войск не сокращается, поскольку они продолжают отступать».

В представлении Иоахима («Йохена») Пайпера к Золотому Германскому кресту утверждалось: «3-й батальон 2-го панцер-гренадерского полка «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер» под командованием штурмбаннфюрера СС Пайпера был брошен в бой немедленно после высадки на железнодорожной станции Харькова. Сначала ему было приказано укрепиться в Андреевке, впереди правого крыла дивизии и создать позицию для 320-й пехотной дивизии. Пайпер выполнил приказ и 7 февраля 1943 года был окружен большими силами неприятеля (двумя стрелковыми полками и танковой бригадой). Продержавшись в Андреевке 2 дня, Пайпер вывел батальон из окружения и отошел на основную линию обороны. Выполняя поставленную задачу, он нанес врагу тяжелые потери и уничтожил 2 танка Т-34. В бою Пайпер проявил себя как опытный и храбрый командир…

После того как сектор обороны был перенесен на основную линию Роган—Лизогубовка—Миргород, Пайперу было приказано силами своего батальона занять Змиев и установить контакт с 320-й пехотной дивизией. Пайпер выполнил поставленную задачу и вывел из окружения 750 раненых солдат этой дивизии. Выполняя задание, он полностью уничтожил лыжный батальон врага, препятствовавший его возвращению».

В большинстве документов и мемуаров упоминается 1500 раненых, спасенных вместе с 320-й дивизией. Не исключено, что в представлении на Пайпера речь идет только о тех раненых, которые были эвакуированы теми 60 санитарными машинами, которые были приданы батальону Пайпера, тогда как примерно такое же число раненых было эвакуировано гужевым транспортом 320-й пехотной дивизии.

Характерно, что советские войска, наступавшие в феврале 43-го к Харькову и Днепру, большинство населенных пунктов занимали без боя, больших потерь противнику не наносили, пленных почти не брали. Немецкие войска, отступавшие в условиях бездорожья, несли большие потери в тяжелом вооружении и технике. Однако после выхода из окружения и пополнения новой техникой и оружием немецкие дивизии оказывались боеспособными и могли, по крайней мере упорной обороной, обеспечивать осуществление контрудара.

В целом на фронте танкового корпуса СС ситуация к началу февраля и позднее оставалась опасной. 30 января Хауссер докладывал в штаб армейской группы Ланца: «69-я армия и з-я танковая армия русских достигли Верхнего Оскола и Валуек. 6-я армия сильно давит на Купянск и Сватово, в то время как армия Попова (точнее, подвижная группа генерала jVi. М. Попова. — Б. С.) приближается к Славянску. 320-я пехотная дивизия ведет ожесточенный оборонительный бой у Сватова. Остатки 298-й пехотной дивизии, понесшей жестокие потери в сражениях при отступлении, собираются в Купянске.