Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Т. Хрюкин Некоторые вопросы действий авиации в Крыму[1]

Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Т. Хрюкин

Некоторые вопросы действий авиации в Крыму[1]

Личный состав наших частей вырос и окреп в боях за Сталинград, Донбасс, Миус-фронт, Молочную. Имея в своих рядах лётчиков высокого класса, мы начали готовить авиационное наступление на Крым.

Перед нами стояла задача — помочь наземным войскам изгнать немецко-румынских захватчиков с территории Крымского полуострова и очистить южное небо от фашистских самолётов.

Подготовительный этап прошёл в изучении воздушной и наземной обстановки в районах предстоящих действий. Мы выясняли, какие части противника стоят перед нашими войсками, где располагаются немецкие штабы, радиостанции, аэродромы, каково движение по железным и автогужевым дорогам, где проходят воздушные трассы врага. Это и многое другое воздушное командование изучало во всех деталях по данным разведки.

Достаточное количество отлично подготовленных лётчиков давало нам полную возможность широко развить в Крыму боевые действия методом свободной «охоты». Применяя этот метод, воздушное командование стремилось создать тяжёлые условия для противника.

Приказ, разработанный воздушным командованием, разъяснил авиачастям не только цели и задачи свободной «охоты», но и те требования, которым должны отвечать лётчики-«охотники». Мы указывали, что «охотник» должен обладать умением видеть всё первым, нападать внезапно, бить наверняка, с одной очереди, быстро оценивать обстановку и действовать там, где его меньше всего ждут. Мы говорили лётчикам: «Если „охотник“ привозит пробоины, — это доказывает, что он не освоил своей профессии». Требовали, чтобы «охотники» тщательно изучали уязвимые места вражеских самолётов, паровозов, автомашин, танков и чтобы не только изучали, но и наносили удары именно по этим местам, совершенствуя меткость стрельбы. «Охотникам» предписывалось широко пользоваться фотоснимками и самим производить аэрофотосъёмку.

До начала «охоты» был проведён сбор выделенных для этой цели штурмовиков и истребителей, которые обменялись соображениями о предстоящих боевых действиях.

«Охоту» мы повели различными группами — от пары до двенадцати самолётов, в зависимости от характера цели и погоды. Результат не замедлил сказаться.

Наши лётчики выследили воздушную трассу Крым — Одесса, по которой немцы на транспортных самолётах возили людей и особо важные грузы, а также, маневрируя авиацией, перебрасывали с одного участка на другой бомбардировщики. Было установлено, что немецкие самолёты ходят вдоль побережья мимо Кинбурнской косы. Воздушное командование сформировало усиленную группу истребителей-«охотников» под командованием трижды Героя Советского Союза Покрышкина. На Кинбурнской косе, против Очакова и Николаева, была создана истребительная засада.

В течение 20 дней группа Покрышкина перехватила и уничтожила на этой трассе 30 немецких самолётов, заставив противника отказаться от кратчайшего воздушного пути на Крымский полуостров и избрать для перелётов другой, вдвое удлинённый, путь.

Всю зиму работали над Крымом экипажи истребителей-«охотников» Дзусова, Савицкого, Морозова, Еремина, штурмовиков-«охотников» Панычева и Чумаченко. Они бесстрашно ходили по тылам противника, прекрасно используя плохую погоду, подкрадывались к самолётам, сбивали их внезапной атакой, совершали нападения на паровозы на перегонах и железнодорожных станциях, на автомашины по дорогам, неожиданно выскакивая из облаков, расстреливали прислугу батарей.

Наступательный характер боевой работы полностью оправдал наши надежды. Действия «охотников» в ряде мест терроризовали немецких захватчиков. Фашистские лётчики стали бояться встреч с нашими истребителями. У страха глаза велики: немцам даже начало казаться, что в Крыму действуют какие-то особые советские истребительные машины.

За четыре месяца «охоты» истребители сбили в воздухе 91 немецкий самолёт, внезапными налётами на аэродромы сожгли 53 машины, разбили, сожгли и подбили вместе со штурмовиками-«охотниками» и ночными бомбардировщиками 54 танка, 10 бронемашин, 1 833 автомашины, 42 паровоза, 150 вагонов, 28 бензоцистерн, взорвали 7 складов с боеприпасами, подавили огонь 20 батарей, потопили 4 баржи, 3 катера.

Цель была достигнута: чувствительные удары, внезапно наносимые немцам в течение долгого промежутка времени, дезорганизовали и расшатывали немецкую оборону.

Смелые, решительные действия наших истребителей, их высокий боевой дух помогли наземному командованию сосредоточить войска на плацдармах, подготавливаемых для наступательных операций в Крыму. Истребители прикрывали строившиеся через Сиваш переправы, а когда они были готовы, — защищали сосредоточившиеся войска от нападений германских бомбардировщиков.

* * *

С приближением весны, когда надвинулись сроки предстоящего наступления на Крым, мы значительно активизировали деятельность всех видов нашей авиации. В общий план Крымской операции были включены массированные удары по вражеской авиации на аэродромах.

Целесообразность задуманного нами первого удара по немецким аэродромам в Крыму накануне самого наступления была обусловлена необходимостью избавить наши наземные войска от излишних потерь. Дело в том, что на узком плацдарме побережья Сиваша и Перекопа было сосредоточено много наших войск и, если бы противник в день наступления нанёс по этому участку массированный авиационный удар, жертвы и потери были бы неминуемы, а успех нашей атаки намного ослаблен.

Вражеские аэродромы в Крыму были достаточно изучены за зиму нашими «охотниками» и разведчиками. Тем не менее мы продолжали вести усиленную разведку и с неослабным вниманием изучали противника. Необходимо было обеспечить такие условия, при которых первые удары дали бы наибольший эффект. Мы убедились, что последовательные налёты с промежутками через 30–40 минут или через час никогда не дадут такого эффекта: зенитные средства врага и его истребительная авиация будут на-чеку и примут все меры, чтобы помешать повторным штурмовкам.

Командование тщательно разработало план первой одновременной штурмовки нескольких аэродромов, а лётчики-штурмовики Пруткова и истребители Савицкого и Гейбо блестяще её осуществили. Удару предшествовала большая подготовительная работа, которую провели командиры авиачастей и групп, выработавшие принципы взаимодействия и организовавшие изучение целей. В каждую группу назначались лётчики, которые уже по нескольку раз бывали над аэродромами противника. Штурмовые группы совместно с истребителями провели розыгрыш удара на земле и в воздухе. Эта «генеральная репетиция» очень помогла лётчикам.

Одновременный массированный удар по пяти аэродромам был нанесён 7 апреля к исходу дня. За 1–2 минуты до налёта в намеченных нами зонах отсечения появились группы истребителей, имевшие задачу отсекать немецкие истребители, которые могли быть высланы с южных аэродромов. После штурмовки эти группы пресекали малейшие попытки «Мессершмиттов» и «Фокке-Вульфов» преследовать возвращающиеся домой наши штурмовые группы.

Над аэродромами действовали группы «Ил» по 14–18 самолётов. На цель их повели опытные офицеры Филиппов, Тюленев, Анисов, Суклыжкин, Жавинский. Штурмовиков прикрывали группы лучших истребителей Савицкого. В каждую группу «Ил-2» входило не менее 6 самолётов, имевших назначение подавлять зенитный огонь. Следуя впереди ударной группы штурмовиков на расстоянии в 1–1,5 км, они приходили к цели на высоте 800—1 000 м и, вызвав на себя огонь зениток, веером пикировали на них. После первой же атаки лётчики становились в круг, продолжая подавлять зенитную артиллерию.

Ударная группа штурмовиков за 5–6 км до цели выскакивала на высоту 300–400 м и атаковала стоянки самолётов, работая парами с индивидуальным прицеливанием.

Группы сопровождения были составлены из 14–16—18 самолётов. Часть истребителей прикрывала ударную группу штурмовиков, обеспечивая их работу; часть вместе со штурмовиками группы подавления атаковала зенитки; часть патрулировала над аэродромом, не допуская подхода истребителей противника.

В этот порядок вносились изменения в зависимости от особенностей аэродромов, стоянок самолётов, зенитного огня и др. Заранее были предусмотрены могущие встретиться неожиданности, и это обстоятельство также сыграло немаловажную роль в успехе удара, так как на некоторых аэродромах не оказалось материальной части и штурмовка была перенесена на запасные цели.

В результате первого удара по крымским аэродромам на земле было сожжено и уничтожено 23 самолёта, сбито в воздушных боях 13 машин и, кроме того, вызваны пожары, взрывы, испорчены лётные поля. Одна из групп, между прочим, атаковав запасную цель, разбила на станции Джанкой 3 железнодорожных состава.

В этот день произошёл эпизод, характеризующий высокий моральный уровень наших лётчиков, их тесное боевое содружество. Подбитый после штурмовки аэродрома старший лейтенант Беда совершил вынужденную посадку вблизи занятого немцами населённого пункта. Рядом с ним сейчас же опустился его ведомый младший лейтенант Береснев, который забрал на свой самолёт Беду и его стрелка Романова, взлетел и с воздуха расстрелял повреждённый «Ил», чтобы он не достался немцам.

После налета надо было помешать противнику оправиться от удара и за ночь привести себя в порядок. Поэтому мы всю ночь блокировали немецкие аэродромы, подвергая их бомбардировкам. В эту же ночь на один из важнейших аэродромов был произведён дерзкий налёт шестёрки истребителей в составе Савицкого, Тарасова, Рубахина, Егоровича, Абрашитова, Пискарева. «Повесив» над аэродромом светящиеся бомбы, истребители основательно проштурмовали его, несмотря на сильный зенитный огонь, и подавили семь прожекторов из восьми. Пикируя под углом 50–60° с 1 500 до 200 м, истребители совершили по 2–3 захода каждый.

В эту же ночь авиация применила военную хитрость, оказав значительную помощь танковому соединению, которое сосредоточивалось для занятия исходного положения. Поднятые в воздух самолёты легкомоторной бомбардировочной авиации шумом своих моторов заглушили шум моторов передвигающихся танков.

Удары по аэродромам, проведённые нами накануне дня наступления, дали настолько большой эффект, что в течение двух последующих дней, в самый ответственный момент, когда наши наземные войска штурмовали Перекоп и форсировали Сиваш, немецкая авиация бездействовала.

Наша авиация, в противовес немецкой, полностью развернула свою наступательную мощь. Взаимодействуя с наземными войсками, штурмовики, бомбардировщики и истребители оказали огромную помощь в прорыве вражеской обороны на Сиваше и Перекопе. Большую роль сыграла авиация в сражении, разыгравшемся у высоты 30,3, являвшейся ключевой позицией в воротах Крыма. Эта сильно укреплённая и насыщенная огневыми средствами высота закрывала проход на узком участке от озера Айгульского до одного из заливов Сиваша. Штурм укреплённого узла в лоб не дал результата. Тогда пехота была скрытно переброшена через озеро и сосредоточена для решительной атаки. Ей предшествовал массированный удар 100 «Ил-2» и 36 пикирующих бомбардировщиков. Наземное командование дало высокую оценку нашим действиям: высота пала, прорыв на Томашёвку был обеспечен.

* * *

Первый этап действий авиации остался позади. С вводом танкового соединения в прорыв начался второй этап авиационного наступления.

Всю ночь перед тем как была введена в прорыв подвижная группа, авиация била по немецким аэродромам. На рассвете, в момент, когда начался танковый рейд, штурмовики Пруткова и бомбардировщики Чучева вновь нанесли одновременный массированный удар по аэродромам, так как воздушная разведка донесла нам, что немцы под влиянием наших штурмовок начали перебрасывать свою авиацию в глубь полуострова. На этот раз наши удары были распространены также и на два глубинных аэродрома.

Преследуя воздушного противника буквально по пятам, истребители Еремина, Попова и штурмовики Жихарева в течение четырёх дней дважды пересаживались на новые аэродромы, продвигаясь в глубь Крыма. В дальнейшем, с продвижением танкового соединения на юг, вся наша авиация в быстрые сроки, измеряемые 1–2 днями, перелетала всё дальше на юг, вытеснив остатки дезорганизованной, понёсшей потери на земле и в воздухе авиации противника на последние аэродромы Крыма в районе Севастополя.

Героическая боевая работа передовых батальонов аэродромного обслуживания обеспечила быстрое и чёткое проведение весьма сложного аэродромного манёвра. Посаженные на автомашины комендатуры БАО следовали в рядах наступающих войск и даже в составе танковой колонны, устремившейся в прорыв. Были такие аэродромы, с которых утром ушли немцы, а к исходу дня на стоянках уже находились наши самолёты, и все хозяйство по их обслуживанию было на полном ходу. Работники БАО быстро и энергично разминировали лётные поля, налаживали питание людей, обслуживание машин. Технический персонал полков, перебрасываемый на транспортных самолётах вслед за боевыми машинами, немедленно приступал к исполнению своих обязанностей.

Темп наземного и авиационного наступления был настолько высок, что немцы в ряде случаев не успевали уничтожать даже горючее, не говоря уже о бомбах, сотнями остававшихся на аэродромах, и зенитных орудиях, брошенных бежавшей прислугой.

Потрёпанная, измотанная многочисленными штурмовками на земле и в воздушных боях немецкая авиация в дальнейшем делала только слабые попытки противодействовать нашему возрастающему нажиму. Её воля к борьбе была сломлена; инициатива и господство в воздухе принадлежали нам.

Наши штурмовики, бомбардировщики, истребители продолжали бить по аэродромам днём и ночью: 15 апреля было уничтожено 28 немецких самолётов, 16 апреля — 10 самолётов, 18 апреля — ещё 10 и т. д.

Разведка установила прибытие из Румынии транспортных самолётов «Ю-52», «ФВ-200-Кондор» и «Ме-323-Гигант», прилетевших в район Севастополя в целях эвакуации. 22 апреля с 18.00 до 19.00 мы нанесли новый массированный удар по всем севастопольским аэродромам объединенными силами бомбардировщиков Чучева, штурмовиков Пруткова, Филина, истребителей Савицкого и Гейбо, уничтожив 18 самолётов и повредив 10. На аэродромах вспыхнуло 25 пожаров, имели место 4 сильных взрыва, был подавлен огонь 8 зенитных батарей, и на двух аэродромах нам удалось серьезно повредить лётные поля. Над одним из этих аэродромов после штурмовки появилась группа вновь прибывших из Румынии 20 «Ю-52», и наши посты наведения видели, как немцы подали им сигналы, запрещающие посадку. Сделав круг над аэродромом, «Ю-52» повернули обратно на запад.

Ночью за эти аэродромы взялись легкомоторная авиация Кузнецова и средние бомбардировщики, которые до утра продолжали столь успешно начатую днём работу по уничтожению материальной части врага. В 5.50 утра сюда опять явились группы «Ил» и «Як», уничтожившие на земле 13 самолётов и сбившие в воздушных боях ещё 10 немецких машин.

Параллельно с ударами по аэродромам наши лётчики выполняли задачи по уничтожению судов в портах, штурмовке живой силы, подавлению артиллерийских и миномётных батарей и совершали налёты на большие скопления автотранспорта на дорогах к Севастополю и в самом городе. За отличную боевую работу штурмовикам Кондакова наземное командование в течение одного дня объявило по радио несколько благодарностей.

Немцы, разгромленные нашими войсками на крымской земле, в небе Крыма также понесли жестокое поражение. Мы едва ли ошибемся, если скажем, что нам удалось разгромить всю бомбардировочную авиацию, которой располагал здесь противник.

Вполне понятно, что мы не могли бы достичь такого успеха без отлично организованного управления авиацией и чётко работающей связи, позволявших воздушному командованию немедленно реагировать на изменения воздушной и наземной обстановки и гибко маневрировать большими и малыми группами дисциплинированных, прошедших отличную боевую выучку лётчиков, охваченных высоким наступательным духом. Великолепное взаимопонимание между наземным и воздушным командованием с начала и до конца Крымской операции служило гарантией тесного взаимодействия наземных войск и военно-воздушных сил в их едином стремлении сбросить немцев с Крымского полуострова в Чёрное море.

^{«Сталинский сокол» № 41 от 20 мая 1944 г.}