18-го августа

18-го августа

Вместо Ляховичи 17-го приехал в Барановичи. 14-го М.В. Алексеев сообщил мне, что предстоят перемены и что его величество вступает в командование армиями, и он избран в начальники штаба. Вопрос в принципе решенный, и с его осуществлением торопятся. М.В. просил генерала Поливанова[50], приехавшего в Барановичи с этим повелением, доложить его высочеству, что теперь не время для перемен, что надо дать операциям определиться и исполнить перемену позже. С этим не согласились и, наоборот, торопили исполнить скорее. В окончательном виде я узнал это вчера, 17-VIII, когда вернулся в Барановичи из Пинска.

14-го я сказал М.В., что я прошу его меня уволить. Я готов быть у него в какой угодно роли и буду все делать, но мне тяжело продолжать здесь жизнь с людьми, которых мало знаю и мнения и взгляды коих слишком расходятся с моими. М.В. на это мне ответил, что он просит и желает, чтобы я ехал бы с ним в Ставку. Я не отказываюсь, но ехать прямо в Ставку нельзя, а надо раньше доложить о его желании государю, и если на это согласится его величество, то немедленно прибуду. Пока же поеду в деревню и буду ожидать его извещения. Если призыв мой не состоится, то прошу отчислить меня в Государственный Совет. Затем я поехал в Пинск и 17-го вернулся. Сегодня оформил это, подав рапорт. Завтра вечером выезжаю с М.В. в Могилев.

Четыре месяца пребывания в нештатной должности, состоящего при, убедили меня, что польза моего пребывания не велика. Ряд поручений, мною исполненных, к реальным результатам или не приводились, или как-то затушевывались. Выслушивали внимательно, но делали по своему. Я многое видел, многое докладывал, но не вижу реальных последствий. Мои полевые книжки по главнейшим вопросам могут служить доказательством. Если я буду вызван в Ставку, то, может быть, удастся создать круг деятельности более определенный. Я бы мог наметить его, в смысле помощи М.В. во всех вопросах административных, в связи с операциями. Но для этого необходимо быть не состоящим при, а чем-то другим с обязанностями, а в необходимых случаях – и с правами распоряжения именем начальника штаба Верховного главнокомандующего. В круг этой деятельности, в тесной связи с мыслями и намерениями начальника штаба могли бы войти целый ряд нужд. Ни титула, ни канцелярии, ни склада для этого не нужно, но нужно право, когда это нужно – приказать, и право проследить, исполнено ли приказание. Разговоры, с которыми соглашаются, а делают не то, надо бросить, как вредное времяпрепровождение.

Предоставить дело своему течению, все то, что входит в круг деятельности Данилова, – нельзя. Факты показывают, что течение этих дел идет по вредному пути. Деятели довольны собой, но они ничего не видят и до них ничего не доходит. Железные дороги забиты и их нет. Громадное имущества, которое с таким трудом вывозилось из Варшавы и Царства польского, сгружено близко и его теперь приходится снова вывозить. На железных дорогах полный беспорядок, нарожденный не железными дорогами, а совокупной деятельностью всех. Дисциплины никакой. В деятельности снабжения путаница и противоречия невероятные. Нет власти, нет руководства, а войска без железных дорог, в то время, когда они больше всего нужны и так нужны, что без них армия будет бедствовать. Гражданская власть действует в вопросах о беженцах наперекор интересам армии. Напрасно несчастных, срываемых с земли, называют беженцами. Они не бегут, а главную массу выселяют. Бедствие сильное и в конце концов обратится против нас. Дороги будут запружены; железные дороги тоже. Эпидемии найдут богатую пищу и распространение.

9 дней жил в этой бедственной обстановке – среди страданий массы стариков, женщин, детей, спасающихся со своим скарбом. Ужасная картина разорения. И это дело неразумия гражданских властей и своеволия военных частей, тоже занимающихся выселением. Говорят, донцы грабят, грабят своих.

Еще печальнее, с военной точки зрения, масса одиночно следующих солдат. Скоро край будет истощен, деньги у них будут израсходованы и пойдут грабежи и неистовства.

Придется бороться с врагами и с ними, чтобы приостановить зло. Но Слуцкой дороге я видел кой-какую власть, полиция как будто усилена, но справиться с этим стихийным движением не может. До каких размеров дорастет это бедствие и сколько погибнет человеческих жизней и имущества и сказать нельзя. Армии придется пережить очень трудное время, благодаря новым и очень неудачным мерам по устройству тыла.