15-го августа
15-го августа
Закончив работы над Пинском, возвращаюсь в Барановичи, но, не доезжая верст 20 Лунинца – стали. Путь забит вереницей поездов. Лунинец весь переполнен и забит, несмотря на это, там как будто это переполнение имеет не столь беспорядочный оттенок. Подвижной состав замотался, грязный, не исправный. Везде беспорядок, и только несчастные начальники станций разрываются на части. В Лунинце собрание железнодорожных властей. Скорбят, но думают, что справятся.
Мне все кажется, что мы живем в сумасшедшем доме. Армия получила приказ из центра эвакуировать. Мы спасаем гроши и из-за этого можем потерять Царство. Пол России не вывезем. Сегодня послал Гулевичу из Лунинца телеграмму об узле и совет объявить населению, что оно не будет перевозиться по железной дороге, и что для эвакуации из Пинска надо приготовить пароходы и баржи, для спуска по Днестру всего излишнего и вывозить из Бреста и других пунктов.
В тылу столпотворение и такая гибель невооруженных солдат, что голова кружится. Все это сидит в вагонах днями и распускается, а изнутри страны двигаются новые пополнения, идут новобранцы, мальчишки. Хорошая для них школа для начала? Мне представляется, что все Российские учреждения самым добросовестным образом увеличивают этот хаос, посылая на помощь армии пополнения, выздоровевших, запасы и т. п.; когда обстановка требует все это задержать и дать дорогам распутаться и вывести с запада все излишнее. Мои слова не помогают; когда говорил, мне отвечают: «Что же мы можем сделать? – Мы написали, мы протелеграфировали». Кто-то должен вытащить железные дороги из этого болота, но кто этот кто-то?
По моим понятиям, это дело главнокомандующего или его начальника штаба. Но это так по моим понятиям, а по понятиям других – это не так. Мих. Вас. не может, он весь в операциях и иначе быть не может.
Гулевич, тот не может, потому что он ничего не может. Ничего подобного от него не ожидал. Это абсолютное непонимание оперативного дела. Теперь он больше сидит над картою, но он ничего не знает. Вчера он не мог мне показать район 2-й армии. С 17-го августа начнутся новые порядки, и тогда будет вероятно хуже теперешнего. Бедный великий князь и бедная Россия. Теперь выступит Рузский. Боюсь его выступления. Это будет в конце концов смертный удар. Он потянется на север, мы останемся хуже, чем на воздухе.
И, кажется, нет той силы, которая могла бы изменить это бедствие. Несчастие, несчастие, оплетенное личными причинами, собственною неумелостью и непониманием серьезного значения для государства войны.
«Должны победить!..» Что-то теперь пишет всезнающий Меньшиков[48]. Должны победить! Надо уметь побеждать. А чтобы уметь побеждать, надо уметь жить, уметь трудиться, любить и соблюдать порядок во всем. Нельзя побеждать в беспорядке. Война хозяйское дело. Надо вести его рачительно и экономно. Добрый рачительный хозяин не остановится перед большими расходами, на войне нельзя перед ними останавливаться. Но нельзя расточать. Мы оторвали громадное количество людей от всего. У нас, наверное, на казенном пайке более 5 миллионов, а бойцов, дай Бог, 400–500 тысяч, т. е. 1/10 или и ?. При таком отношении успешно войну вести нельзя, даже в том случае если будет не ?, а ?. Я блуждаю по тыловыми железным дорогам и узлам, и, Боже мой, сколько я вижу безоружного народа, пока тихого, но уже затронутого распущенностью.
Никто о них не думает или думает мало. Бедные ополченцы, с берданками без штыков. И зачем их такт много? Всем обуза. Болезнь числа нас заедает.
И из этих трудных условий выход, думаю я, все-таки есть. Но необходимо распутать узел, а мы его все более и более затягиваем.
Мы не пускаем противника к себе. М.В. все делает, для того, чтобы удержать его, и достигает, но враг будет ломиться в другом направлении – пустят его там, и мы вынуждены будем откатиться. Страшно подумать, страшно это выговорить во всеуслышание, но мы пришли к сознанию, что атаковать не можем. Войска же атакуют в частности. Дух у них не погас еще, но где-то он погас.
Картины тыла, загромождения на оперативных артериях – железных дорогах – не вселяют бодрости и светлых надежд.
Генерал Заславский[49], который должен был ожидать моего приезда, до 14 и 15 августа в Пинске, укатил в ночь с 14 на 15-е в Слуцк. Буду делать без него, думаю, что завтра найдется.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.