Глава 13 Конференция в Ланкастер-хаусе

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13

Конференция в Ланкастер-хаусе

Настроение зимбабвийцев, приезжавших в СССР, менялось в зависимости от ситуации в стране. Вспоминается, как Думисо Дабенгва, а из членов руководства ЗАПУ. он, пожалуй, был наиболее частый посетитель Москвы, в один из приездов, в июне 1978 г. был настроен довольно мрачно. Он говорил о возросшем давлении на Патриотический фронт и опасался, что освободительные силы могут заставить пойти на соглашение на неблагоприятных для них условиях. Дабенгва полагал тогда, что независимые африканские страны, даже Замбия, которая была наиболее близка к ЗАПУ, могут запретить использовать свою территорию. «Тогда, чтобы не превратиться в постоянных эмигрантов, нам всем придется двинуться внутрь страны»[836].

Но этого не случилось. Так называемое «внутреннее урегулирование» было достигнуто 3 марта 1978 г. между Смитом и теми африканскими деятелями, которые уже дискредитировали себя. Совет безопасности ООН осудил его, но при этом все западные члены его – США, Англия, Франция, Германия и Канада воздержались от голосования. В «переходное правительство» вошли, в частности, Чикерема и Ньяндоро, что еще раз подтвердило правильность принятого ранее решения Москвы отказать им в поддержке. Затем в апреле 1979 г. состоялись выборы, на которых победила партия Абеля Музоревы, Объединенный африканский национальный совет, и 1 июня он занял пост премьер-министра страны, получившей название «Зимбабве-Родезия», в то время как реальная власть, особенно в вопросах безопасности, оставалась за Смитом и его «секьюрократами».

Но в следующий приезд весной 1979 г. настроение руководителей ЗАПУ было совсем другим. Было уже ясно, что «внутреннее урегулирование» провалилось. Мощь ЗИПРА росла, несмотря на усиление бомбардировок и диверсий против ее лагерей на территории Замбии, да и в Ботсване. На этот раз Нкомо поднял вопрос, который для него был приоритетным: обеспечить воздушное прикрытие планируемого наступления через реку Замбези, а для этого он хотел получить самолеты советского производства, даже не дожидаясь завершения подготовки специалистов, которые готовились в учебном центре в г. Фрунзе, столице тогдашней Киргизской ССР. Лидер ЗАПУ надеялся получить летчиков из дружественных его движению стран, но не из СССР[837].

Можно было понять озабоченность Нкомо этим вопросом. Что касается сухопутных войск, то и по типу вооружений, и по его количеству, а в известной степени по уровню подготовки они вполне могли противостоять армии расистского режима, которая уже по существу терпела поражение. Возможно, поставляемое СССР имущество не всегда было самым современным, но, как правило, оно превышало по качеству вооружение, имевшееся в родезийской армии. Кроме того, подготовка кадров ЗАПУ как в Африке, так и в СССР, ГДР, на Кубе и в других социалистических странах сделала их стойкими бойцами. Участие советских офицеров в подготовке кадров ЗИПРА, будь то в Советском Союзе, в Анголе или в Замбии, оказало немалое позитивное воздействие. К тому времени в Замбию в распоряжение ЗИПРА была поставлена тяжелая техника, включая танки и артиллерию, и, хотя большая часть ее так и не была пущена в ход, само ее присутствие на границе с Родезией и угроза мощного наступления ЗИПРА несомненно повлияли на готовность расистского режима и его сателлитов пойти на переговоры.

Один из британских дипломатов, принимавший участие в «Семинаре свидетелей. Британия и родезийский вопрос. Путь к урегулированию, 1979–1980 гг.», состоявшемся в Национальном архиве Соединенного Королевства в июле 2005 г., вспоминал: «Помню, как во время переговоров в Ланкастер-хаузе, когда я был послан в Солсбери, родезийский высокопоставленный генерал рассказал мне, что его военные только что испытали неприятный шок. Они привыкли, что их перевозили вертолетом, они приземлялись, де сантировались и партизаны исчезали». Но неделей раньше, когда родезийцы выбрались из вертолета, чтобы вступить в бой «с группой бойцов ЗИПРА, недавно обученных русскими… Черти не разбежались. Они остались на месте и сражались. Так что, возможно, это действительно повлияло на дела в Родезии»[838].

Вернемся, однако, к истории с «советскими МиГами для ЗАПУ». Сразу же надо сказать, что идею Нкомо в Москве встретили скептически[839]. Кубинское руководство также не проявило энтузиазма: член ЦК Компартии Кубы Рауль Вальдес Виво, который в то время посетил по поручению Фиделя несколько стран Африки, информировал Нкомо и Мугабе, что Куба не сможет выполнить их просьбу о направлении пилотов для отражения воздушных налетов на учебные лагеря сил Патриотического фронта[840].

Однако, скорее всего, информация о намерениях Нкомо стала известна в Солсбери.

Как мне рассказывал один из руководителей ВВС Зимбабве, обучавшийся в СССР, когда он и его товарищи после завершения учебы в конце 1980 г. прибыли в Зимбабве, чтобы вступить в объединенные вооруженные силы уже независимой страны, то «старые» родезийские офицеры спрашивали их; «Где же находятся ваши МиГи?»[841]. Представляется, что сама перспектива конфронтации их устаревших самолетов с МиГами, так же как и концентрация тяжелого вооружения ЗИПРА на территории Замбии весьма тревожила родезийское военное и политическое руководство.

Западные и африканские исследователи также пишут по этому вопросу, причем по-разному. Рейд-Дейли, командир родезийского спецназа, и автор ряда книг, утверждал, что МиГи прибыли в Замбию, но остались в «ящиках»[842]. Элиаким Сибанда в свою очередь пишет: «Российское и восточногерманское правительства саботировали наступление, не отпустив пилотов ЗИПРА, которые должны были составить большую часть летного состава»[843]. Более того, Сибанда, ссылаясь на свое интервью с Нкомо в августе 1990 г., утверждает, что лидер ЗАПУ отказался позволить «русским, восточным германцам и кубинцам пилотировать самолеты для ЗИПРА»[844]. На деле же, напротив, Нкомо сказал нам в Москве, что он надеется на прибытие пилотов из ГДР или Кубы (при этом СССР он не упомянул). Сибанда продолжает: «Нкомо далее сказал, что он заметил проявление расизма у русских, которые не хотели, чтобы их собственная кавказская [Caucasian] группа потерпела поражение от черных»[845]. Просто не верится, чтобы президент ЗАПУ так мог сказать, в любом случае в своих мемуарах он писал о своем пребывании в СССР с явной симпатией и благодарностью. И симпатию эту я почувствовал снова, когда Нкомо посетил Москву в 1991 г. в качестве вице-президента независимого Зимбабве. К тому же, я никогда не слышал, чтобы он называл белых «кавказцами», так принято делать в США или Канаде, где проживает Сибанда, но отнюдь не в Африке.

В любом случае в своих мемуарах Нкомо излагает историю, отличную от Сибанды, хотя и она не вполне соответствует истине. Он пишет: «…нас заверили, что подготовка наших летных экипажей может быть завершена на год раньше, до конца 1979 г.»[846]. Он даже утверждает, что «к концу войны» ЗИПРА имела «полный летный и технический состав на эскадрилью боевых самолетов, который был выпущен из советских учебных центров»[847].

Трудно поверить, что советские военные согласились бы выпустить авиационных специалистов за год до планировавшегося окончания учебы, да и какого-либо подтверждения этих слов автор не смог найти ни в Москве, ни в Хараре.

Мне довелось несколько раз присутствовать на беседах Нкомо в министерстве обороны и каждый раз видеть, как глубоко доволен он был поставками и подготовкой кадров для ЗИПРА. Однажды его заявка была довольно своеобразной. Получив информацию о направлении большой партии обмундирования (если мне память не изменяет, на 20 тыс. бойцов), он попросил, чтобы один комплект был особо большего размера, и действительно, вскоре его фото в военной форме появилось в изданиях ЗАПУ.

Как объем, так и номенклатура советских поставок ЗАПУ в конце 1970-х гг. действительно впечатляли. Так, когда на беседе в «десятке» ему сообщили стоимость очередной партии вооружения и другого имущества, Нкомо, задумавшись на минуту, сказал: «Это в 73 раза больше, чем мы получили от Комитета освобождения ОАЕ».

Не будет преувеличением сказать, что к середине 1979 г. силы Патриотического фронта – ЗИПРА и 3AHЛA побеждали в войне за освобождение своей страны, хотя, к сожалению, они действовали разрозненно. Дискуссия о том, насколько их действия были эффективными, продолжается и сейчас, спустя более трех десятилетий. Возможно, справедливо будет сказать, что бойцы ЗАНУ смогли в большем числе проникнуть в районы проживания африканцев, особенно шона, в то время как ЗАПУ, хотя тоже работала с населением через свои организации, проводила наиболее серьезные боевые операции против расистского режима.

Сибанда пишет, что командир Селусскаутов (так звали родезийский спецназ) признал, что к началу 1977 г. «Родезийские силы безопасности» «потеряли контроль над военной ситуацией частично из-за нехватки самолетов», многие из которых были сбиты силами ЗИПРА. Именно лагеря этой армии, прежде всего, подвергались нападениям, и именно у них были зенитно-ракетные комплексы[848].

Сколь важным ни была бы советская помощь ЗИПРА, было бы неверным сводить сотрудничество Москвы с ЗАПУ только к этому. Кроме политической поддержки, поставок гражданского имущества, обеспечения проезда на международные конференции и обучения кадров по разным направлениям, сотрудничество с ЗАПУ включало консультации советских юристов-международников и дипломатов, как во время упоминавшейся конференции в Женеве, так и конференции, происходившей в сентябре-ноябре 1979 г. в лондонском Ланкастер-хаусе.

Маргарет Тэтчер заняла пост премьер-министра после победы Консервативной партии на выборах в мае 1979 г., и в своих первых заявлениях она намекала на возможность признания правительства А. Музоревы, но вскоре отказалась от этой идеи, очевидно, опасаясь негативной реакции африканских стран и большинства членов Содружества. Вместо этого, на саммите Содружества, состоявшемся в Лусаке в августе она выдвинула инициативу проведения в Лондоне конференции с участием как правительства «Зимбабве-Родезии» и обоих крыльев Патриотического фронта.

По словам одного из руководителей ЗИПРА, Лондон в то время был озабочен растущей мощью этой армии, поставками тяжелого вооружения и подготовкой кадров, полагая, что если вооруженные действия продлятся еще полгода, то родезийская армия потерпит поражение, а это создаст угрозу стабильности в Южной Африке[849]. И действительно, южноафриканский фактор был очень важным, хотя нередко его недооценивают. И Лондон, и Претория знали о тесных связях между ЗАПУ и АНК и о том, что в рядах ЗИПРА были и бойцы из «Умконто».

На упомянутом семинаре в Лондоне отставные британские дипломаты подчеркивали тот факт, что их правительство не допустило участия в конференции по Зимбабве представителей других стран. Однако, мне пришлось напомнить им, что, хотя это и верно, власти не смогли не допустить приезда «чужих» в британскую столицу в период проведения конференции.

Советских специалистов, прибывших туда по просьбе Джошуа Нкомо, было двое, В. Е. Чиркин и заместитель заведующего 3-го африканского отдела МИД В. К. Федоринов. Чиркин подробно рассказал в свих воспоминаниях о беседах с Нкомо и о просьбах, которые лидер ЗАПУ передавал в Москву: «Нкомо более всего интересовался поставками советского тяжелого вооружения, полагая, что если он получит такое вооружение, то и роль его будет более значительной и шансы стать руководителем государства возрастут. При этом он ссылался на менталитет и восприятие африканского населения, которое раньше такого вооружения не видело… Мы передали в Москву множество просьб Нкомо о разных видах поддержки, в том числе материальной, и всегда ответы из Москвы… были позитивными»[850].

Сам созыв конференции по Зимбабве в Лондоне был дипломатическим успехом нового британского правительства. На поверхности это выглядело как возращение эры конституционных конференций, проводимых зачастую в том же Ланкастер-хаусе незадолго до предоставления независимости ряду африканских стран, но по существу ситуация была весьма отличной: Лондону приходилось иметь дело с растущими (и вооруженными) силами освобождения, пользующимися широкой международной поддержкой, в том числе со стороны Москвы, а в случае ЗАНУ – и Пекина.

Африканские страны, особенно «прифронтовые» (эта группа, возникшая в 1976 г., включала Анголу, Ботсвану, Замбию, Мозамбик и Танзанию, впоследствии в нее вошла и независимая Зимбабве), были в принципе также на их стороне, но оказывали сильное давление на ЗАПУ и ЗАНУ, побуждая их идти на уступки. Сколь странным это может ни показаться, но было определенное совпадение интересов между соседними с Зимбабве африканскими странами, с одной стороны, и Преторией и Лондоном с другой: все они стремились решить «родезийскую проблему» как можно скорее.

Перед конференцией и во время ее родезийские армия и авиация совершали многочисленные нападения как на мозамбикскую, так и, особенно, на замбийскую территорию, включая даже рейд спецназа 15 апреля 1979 г. на дом в Лусаке, где жил Нкомо, – с целью физического уничтожения лидера ЗАПУ[851]. По данным справки, составленной Л. Д. Кононовым, с 17 февраля до 9 декабря 1979 г. Родезийские силы совершили около 50 воздушных и наземных рейдов против политических и военных объектов ЗАПУ[852].

Эти действия, особенно взрыв мостов, частично были направлены на срыв планировавшегося наступления ЗИПРА, но они имели целью также оказать давление на правительство Замбии. Одновременно подобные акции проводились и против объектов ЗАНЛА в Мозамбике.

Не раз приходилось слышать от зимбабвийских друзей, что правительства «базовых» африканских стран фактически выдвинули ультиматум лидерам ЗАПУ и ЗАНУ: если они не достигнут соглашения в Ланкастер-хаусе, то не смогут вернуться из Лондона в эти страны. Когда в трудный момент хода конференции Джосайя Чинамано от ЗАПУ и Эдгар Текере от ЗАНУ были направлены в «прифронтовые» страны за поддержкой позиции, занятой Патриотическим фронтом, их, по образному выражению одного из руководителей ЗИПРА «подвергли там порке»[853].

Результаты Ланкастер-хаусской конференции хорошо известны. 21 декабря 1979 г. было подписано соглашение о прекращении огня. На временной основе высшая власть в Зимбабве передавалась британскому генерал-губернатору[854], бойцы ЗИПРА и ЗАНЛА сосредотачивались на сборных пунктах под контролем сил, направляемых странами-членами Содружества, 27–29 февраля 1980 г. должны были состояться выборы и не позднее чем через два месяца провозглашена независимость. Согласованная на конференции конституция содержала явные уступки белому меньшинству: в течение семи лет для него резервировалось 20 из 100 мест в парламенте, избираемых по особому списку, и в течение десяти лет не могло меняться земельное законодательство[855].

В. Е. Чиркин пишет, что он был весьма удивлен, когда, «вопреки всем заверениям» он узнал, что «Фронт безоговорочно согласился на формулу, предоставляющую пятую часть мест в парламенте белым (при их доле около 1/23)»[856].

Тем не менее, соглашение предоставило реальную возможность освободительным движениям получить большинство в парламенте и сформировать правительство независимого Зимбабве, особенно если бы они выступили единым фронтом. К сожалению, этого не случилось. По словам Нкомо, Мугабе уклонился от обсуждения совместных действий, неожиданно для него покинув Лондон сразу после завершения конференции[857]. Затем на встрече руководителей «прифронтовых» государств, состоявшейся в г. Бейре, на которой он представлял ЗАНУ вместе с Саймоном Музендой и Эдгаром Текере, Мугабе объявил, что ЗАПУ пойдет на выборы как отдельная партия, поскольку некоторые ее члены обвиняют его в уступках ЗАПУ. В ответ на его слова Ньерере одобрительно кивнул, Машел зааплодировал, а Каунда и президент Ботсваны Кветт Масире были явно не рады этому[858].

Из-за юридических проблем (название ЗАНУ было «монополизировано» его бывшим лидером Ситоле), партия Мугабе стала выступать под названием ЗАНУ-ПФ, а затем и ЗАПУ сменил его официальное название на ПФ-ЗАНУ.

На упомянутом «семинаре свидетелей» британские дипломаты утверждали, что Лондон надеялся на (сравнительный?) успех Музоревы на выборах в районах преимущественного проживания шона и возможное создание коалиции с Нкомо. Однако руководители ЗАПУ, напротив, полагали, что Англия, ЮАР, Мозамбик и Танзания предпочитали ЗАНУ и Мугабе. По их мнению, Лондон был готов поддержать любую политическую силу, кроме ЗАПУ, потому что он был озабочен ростом советского влияния на Юге Африки, равно как и возможностью использования территории Зимбабве активистами АНК Южной Африки[859].

Нужно отметить, что Мозамбик сохранял свои связи и с ЗАПУ. В Мапуту было представительство этой партии, накануне выборов ей была даже оказана финансовая помощь объемом в 300 тыс. долларов[860]. Но предпочтение ЗАНУ было явным и включало направление в Зимбабве военного персонала. Более того, Машел прямо сказал одному из видных деятелей ЗАПУ, что «русские танки» никогда не появятся в Зимбабве. Он был полон решимости не допустить наступления ЗИПРА, и, возможно, это было важным мотивом поддержки им конференции в Ланкастер-хаусе.

15 лет спустя (Нкомо в Москве в 1991 г.)

Фото из архива автора

Результаты выборов, особенно получение ЗАНУ-ПФ абсолютного большинства мест в парламенте было серьезным ударом для Нкомо и его сторонников. Как «патриарх» национально-освободительной борьбы он, конечно, рассчитывал на другие их итоги не мог предположить, что его партия получит лишь 20 мест по сравнению с 57 у ЗАНУ.

Многие из наблюдателей объясняли такие результаты «этническим фактором», отражением того, что шона составляют большинство. Но адекватно ли такое объяснение? Если это так, то почему уже в нынешнем веке, когда Зимбабве переживала глубокий кризис, оппозиция ЗАНУ-ПФ пользовалась явной поддержкой в обоих крупнейших городах страны – Хараре и Булавайо, хотя в первом их них преобладают шона, в во втором – ндебеле? Кроме того, строго говоря, Нкомо сам по происхождению не ндебеле, а каланга; эта этническая группа исторически была родственной шона, но давно уже попала под сильное влияние ндебеле, вплоть до использования их языка.

Казалось бы, политическое урегулирование в Зимбабве было вполне успешным, по крайней мере, в первые годы, когда Мугабе провозгласил политику национального примирения. В частности, по совету Машела и Ньерере он принял «принцип сохранения на должностях родезийских гражданских служащих, но с назначением их заместителей новым правительством, которые должны будут заменять их по мере их ухода в отставку»[861].

Однако, как выразился один из ветеранов освободительной борьбы, «целью Ланкастер-хауса было разоружение нас, а не рассмотрение важнейших вопросов»[862]. Самым главным из них был вопрос о земле, и когда эта «бомба замедленного действия» взорвалась два десятилетия спустя, она потрясла и экономическую, и политическую систему Зимбабве. Лидеры «прифронтовых» государств советовали руководителям Патриотического фронта согласиться на то, чтобы вместо твердых письменных обязательств по финансированию покупки земли у белых фермеров и передачи ее африканцам, обещание сделать это содержалось лишь «в официальной речи британского государственного секретаря от имени Ее Величества»[863].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.