«Начало» мифа

«Начало» мифа

Штрафник — разговорное наименование бойца штрафного войскового подразделения

Обратимся к известным нам словарям и энциклопедиям, для начала. И уже здесь нас ждут удивительные открытая.

«Штрафные войсковые подразделения — войсковые подразделения, в которые в качестве наказания направлялись военнослужащие, совершившие преступления в военное время (кроме тяжких преступлений, за которые полагалась смертная казнь).

Штрафные войсковые подразделения существовали в виде штрафных батальонов и штрафных рот.

Штрафные подразделения существовали в Красной армии с 25 июля 1942-го по 6 июня 1945 года; они направлялись на самые трудные участки фронтов, чтобы дать штрафникам возможность «кровью искупить свою вину перед Родиной»; при этом были неизбежны большие потери в личном составе.

Самой первой штрафной ротой во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. была сформирована отдельная штрафная рота 42-й армии Ленинградского фронта — 25 июля 1942 года, за три дня до знаменитого приказа № 227 от 28 июля 1942 г. В составе 42-й армии она воевала до 10 октября 1942 года и была расформирована.

Самой последней штрафной ротой была 32-я отдельная штрафная рота 1-й Ударной армии, расформированная 6 июня 1945 года.

Штрафной батальон (штрафбат) — штрафное подразделение в ранге батальона. В Красной армии туда направлялись военнослужащие офицерского состава всех родов войск, осужденные за воинские или общеуголовные преступления. Данные подразделения формировались по приказу народного комиссара обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г. (о нем — чуть ниже) в пределах фронтов в количестве от 1 до 3 (смотря по обстановке). В них насчитывалось по 800 человек. Командовали штрафбатами кадровые офицеры.

Штрафная рота (штрафрота) — штрафное подразделение в ранге роты. В Красной армии туда направлялись военнослужащие рядового и сержантского состава всех родов войск, осужденные за воинские или общеуголовные преступления. Данные подразделения формировались по Приказу народного комиссара обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г. в пределах армий в количестве от 5 до 10 (смотря по обстановке). В них насчитывалось по 150–200 человек Командовали штрафными ротами кадровые офицеры.

Штрафные авиаэскадрильи были созданы на каждом фронте по 3 эскадрильи, для летчиков, которые проявили саботаж, трусость и шкурничество. Просуществовали с лета до конца 1942 года. Срок пребывания около 1,5 месяца. Гриф «Секретно» с документов по штрафным эскадрильям и делам штрафников был снят в 2004 году.

Основанием для направления военнослужащего в штрафное воинское подразделение служил приговор суда за совершение воинского или общеуголовного преступления (за исключением преступления, по которому как мера наказания была предусмотрена смертная казнь).

В качестве альтернативной меры наказания допускалось направление в штрафные роты гражданских лиц, осужденных судом и по приговору суда за совершение нетяжких и средней тяжести общеуголовных преступлений. Лица, осужденные за тяжкие и государственные преступления, отбывали наказание в местах лишения свободы.

В последнее время в прессе, в литературе и кинематографе распространилось мнение о том, что в штрафные батальоны направлялись лица, отбывающие наказание за тяжкие уголовные преступления, а также за государственные преступления (так называемые «политические»). Данное утверждение не имеет под собой никакой основы, в виду того, что, в соответствии с действующими на тот момент нормативно-правовыми актами, регулирующими порядок направления в штрафные части, комплектование указанных частей данной категорией лиц было не предусмотрено. Лица, уже отбывающие наказание в местах лишения свободы, согласно действовавшим на тот момент УПК (Уголовно-процессуальный кодекс) и ИТК (Исправительно-трудовой кодекс) обязаны были отбыть весь положенный срок только в учреждениях исполнения наказания. В виде исключения, по личному ходатайству наркома внутренних дел Л. Берия, лица из числа осужденных, отбывающих наказание в исправительно-трудовых лагерях, колониях-поселениях, независимо от состава совершенного преступления (за исключением лиц, осужденных за тяжкие общеуголовные преступления и особо тяжкие государственные), могли быть амнистированы или условно-досрочно освобождены за примерное поведение и перевыполнение плана, после чего призывались в действующую армию в регулярные части на общих основаниях. Аналогичным образом не могли быть направлены в штрафные батальоны отбывающие наказание «воры в законе».

Основаниями для освобождения лиц, отбывающих наказание в штрафных войсковых подразделениях, являлись:

Отбытие срока наказания (не более 3-х месяцев);

Полученное военнослужащим, отбывающим наказание, средней тяжести или тяжелое ранение, требовавшее госпитализации;

Досрочно решением политсовета армии по ходатайству командира штрафного войскового подразделения в виде поощрения в отношении военнослужащих, проявивших исключительное мужество и храбрость»[2].

Это — из доступной ныне всем желающим свободной интернетовской энциклопедии.

И сразу же первые мифы и первые загадки. Так, «самой первой штрафной ротой во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. была сформирована отдельная штрафная рота 42-й армии Ленинградского фронта — 25 июля 1942 года, за три дня до знаменитого приказа.

И сразу вопрос к поборникам «бесспорности законности для армии» — какими актами руководствовались военачальники, создавая первую штрафную роту? И создавалась она явно не в один день, не в один час. Кто попал в ее ряды, кто командовал ею, какие задачи она решала? И как вообще существовала без соответствующей законодательной базы? Если следовать букве закона, то формирование это было совершенно незаконным, и тех, кто его создал, необходимо было отдать под суд за самоуправство…

Сомневаюсь, что это так и случилось, очень сомневаюсь…

Здесь скорее будем правы мы в своем предположении, что на войне закон, конечно, необходим, но инициатива «местных» военачальников берет верх.

А вот и развенчание первого мифа — о штрафных авиаэскадрильях. Уж сколько копий было сломано вокруг их существования, «борцы с фальсификациями» (на самом деле — первые фальсификаторы) с пеной у рта стремились доказать: штрафных авиационных соединений не было, осужденных военнослужащих военно-воздушных сил отправляли отбывать наказание в пехотные штрафные роты и батальоны. А все остальное — лишь выдумки. И вот, на тебе — «гриф секретности снят».

Но далеко еще не все «грифы» ликвидированы до сих пор. Так, в частности, много непонятного крутится вокруг женских штрафных подразделений, но — не будем торопить повествование. Всему свое время.

Ясно одно — сегодня энциклопедии и справочники достаточно объективно и оперативно отражают новую информацию. Это и прекрасно, поскольку данная «скорость» дает возможность оперативно реагировать, и, главное, осмысливать те материалы, которые шаг за шагом покрывают лакуны «штрафной» истории.

Но отсылка к энциклопедии — это лишь затравка, начальный шаг, первый шаг к раскрытию глобальной темы штрафников.

Почему же она интересовала и была столь популярна не только в среде составителей энциклопедий, но и просто — любящего что-либо почитать обывателя?

Да именно своей закрытостью!

Даже документы, фиксирующие сам факт официального создания штрафных подразделений, не всегда доступны, поскольку даже анализ их скупых строчек скажет любознательному человеку о многом, главное — уметь читать и между строчек.

Но начнем с самого начала — с лета 1941-го, времени самого страшного для Советского Союза, когда действительно решался вопрос — «быть или не быть».

Уже в первые июньские дни, первые июльские недели 1941 года стало ясно — Красная армия терпит одно поражение за другим, несмотря на героические усилия, частям и подразделениям РККА приходится откатываться на восток, в сторону Москвы, Ленинграда, Сталинграда и Волги.

Огромная, многомиллионная Красная армия таяла на глазах, сотни тысяч остались лежать на полях первых сражений, сотни тысяч оказались либо в плену, либо — в окружении (которое для многих военнослужащих обернулось тем же пленом). Людей — солдат и офицеров — катастрофически не хватало.

А резервы существовали, миллионы наших соотечественников встретили начало войны… за колючей проволокой, в лагерях печально знаменитого ГУЛАГа.

Только по указам Президиума Верховного Совета СССР (а по сути дела лично И.В. Сталина) от 12 июля, 10 августа и 24 ноября 1941 года из мест лишения свободы было освобождено более 750 000 человек.

Просто поразительные цифры, эти люди в состоянии были пополнить заметно поредевшие во второй половине 1941 года ряды Красной армии.

С трудом верится в то, что освобожденные заключенные сразу же были приняты в штат частей и подразделений мгновенно, без проверки, допросов, расспросов и прочее.

С трудом верится, с трудом…

Но допустим, что в условиях тяжелейшей политической обстановки было не до тщательных проверок в первую очередь тех, кто только что вырвался из лап тех же спецслужб, которые плотно вели всех подозрительных лиц, служивших в Красной армии (для подобной деятельности людей всегда хватало).

Данных о том, сколько заключенных было освобождено из мест лишения свободы в 1942–1945 годах, у меня нет. Но есть другие данные, в частности о том, сколько и как было осуждено советских граждан в 1941–1945 годах, то есть во время Великой Отечественной войны, сразу после нее (см.: таблица 1).

Таблица 1[3]

Самыми «урожайными» оказались 1942-й и 1945-й. Из общего числа осужденных — 476 585 — на эти два года приходилось 247 654 человека (то есть более половины). Если всплеск осужденных 1945 года понятен и объясним (на Родину возвращались репатриированные), то с 1942-м необходимо разбираться…

Либо необходимо было заполнить освободившиеся места в ГУЛАГЕ, либо армия страдала от отсутствия «смертников», коих представляли собой штрафники, главная задача которых была «кровью своей искупить вину».

Непонятно (из официальных данных) также, все ли из 42 тысяч приговоренных к смертной казни были казнены или часть из них пополнили ряды штрафбатов. Все ли из 434 тысяч осужденных к лишению свободы ушли валить лес или все же оказались на фронте? Или только те девять тысяч осужденных, что оказались в разряде «прочих»?

Нет ответов…

Да и сами официальные данные вызывают массу вопросов. Так, согласно данным известного и очень авторитетного исследователя ГУЛАГа В.Н. Земскова, численность заключенных в тюрьмах составила в 1944 году 218 993 человека. В 1944 году в тюрьмах умерло 8252 человека[4].

Далее.

Приказом № 0521 наркома обороны — И.В. Сталина — от 27 декабря 1941 г. были сформированы армейские сборно-пересыльные пункты (один на армию) и спецлагеря.

Согласно положению об армейских сборно-пересыльных пунктах, на них «возлагался сбор, прием и отправка бывших военнослужащих Красной армии в спецлагеря»[5].

На пересыльных пунктах военнослужащие находились, как правило, не более недели. В ряде случаев создавались армейские комиссии, цель которых — выяснить обстоятельства пленения.

На прошедших такую комиссию военнослужащих составлялись отдельные списки с ее решением, видимо, для более тщательной проверки в спец-лагерях.

Эти функции выполняли особые отделы НКВД. Организация спецлагерей возлагалась на Управление по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. В 1941–1942 гг. было создано 27 спецлагерей[6].

О спецлагерях этих никто и никогда не писал и не вспоминал. А зачем? В истории Великой Отечественной они портят общую картину. Тогда как спецлагеря являли собой прекрасный источник для пополнения строевых частей (Государственный Комитет Обороны принял постановление, согласно которому командующие войсками фронтов могли использовать прошедших фильтрацию непосредственно для пополнения соединений и частей)[7], а чтобы жизнь представлялась бывшим спецлагерникам настоящим подарком, их отправляли в штрафные подразделения.

…Весна 1942 года была поздней, но это, казалось, в Советском Союзе мало кто замечал, так как страна была охвачена всеобщей эйфорией после окончания успешной наступательной операции Красной армии под Москвой. В марте на стол Верховному главнокомандующему легла докладная записка начальника разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф. Голикова, который докладывал, что немцы в целях восстановления пошатнувшейся после поражения зимы 1941–1942 годов дисциплины приступили к формированию подразделений, состоявших из провинившихся рядовых и офицеров.

Только в ходе зимней кампании 1941–1942 годов военные трибуналы вермахта осудили за самовольное отступление, неповиновение и т. п. преступления почти 62 тысячи солдат и офицеров. Большая часть осужденных была отправлена в штрафные части[8].

Существует легенда о создании штрафбатов — якобы некий летчик убил жену с любовником и, будучи приговорен к расстрелу, в письме Сталину попросил разрешить умереть в бою. Сталин, сказав: «А вдруг он хотя бы одного немца убить сможет», — принял решение создать штрафбаты[9].

Сталин раздумывал недолго, свою роль, конечно, сыграли и неудачи советских войск летом 1942 года, которые, особенно на фоне весенних побед, выглядели уж совсем удручающе, причем не столько для собственно советского населения (последнее держали в информационной блокаде), сколько для союзников антигитлеровской коалиции, снабжавших СССР по ленд-лизу и ждавших от него впечатляющих успехов.

Именно стремлением не терять «лица» на мировой арене в ходе разворачивающейся вширь и глубь военной кампании и руководствовался Сталин, принимая приказ, имевший в народе емкую, но четкую фабулу: «Ни шагу назад!».

Взглянем на приказ непредвзято:

«Приказ народного комиссара обороны Союза ССР № 227

28 июля 1942 г.

г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором».

Но подобное Сталин говорил ив 1941-м, когда противник молниеносными ударами оттяпал почти все западные области СССР, когда только советских военнопленных насчитывалось не менее одного миллиона человек, когда, даже расстреляв десяток-другой генералов, Верховный главнокомандующий не смог переломить ход всей войны, а советские солдаты и офицеры только ценой собственной жизни смогли остановить танковую лавину буквально на пороге столицы.

Но Сталину необходимо было нагнетать ситуацию, в противном случае Запад его бы не понял. Мнение собственного населения его вряд ли интересовало. Но и в сторону последнего необходим был хотя бы элементарный кивок.

«Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную армию, а многие из них проклинают Красную армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток».

Интересно, где бы, при всей жесткости советского режима, оказались те, кто осмелился бы «проклинать» собственные вооруженные силы, и уж тем более их руководство?

«Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам».

Вот тебе и «враги народа», долго искать не пришлось…

«Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослабевать нашу оборону, нашу Родину».

Интересно, Сталин сам придумал о столь колоссальных потерях геополитического плана или подсказал кто-то из референтов? Конечно, ни одна страна не знала таких потерь, какие понес Советский Союз за первые полгода конфликта с нацистской Германией, но, во-первых, Сталин явно «накручивал», готовя союзников (и подданных) к введению жестких мер (обоснование последних было крайне необходимо), во-вторых, в потерях виноват исключительно глава государства, а в-третьих, существовали и иные пути исправления столь непростой ситуации на фронте и в стране, но советское руководство, оставаясь сторонником политики устрашения, воспринимало подобного рода приказы как дело обычное. А потому «лечить больного» предполагалось не просто радикальными, а исключительно «шоковыми» способами.

«Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог».

Господи, такое впечатление, что это втолковывается не гражданам государства — способным определить, что им в этой жизни необходимо и что важнее для них — рабство или свобода, а подросткам, так и не решившим, что делать и кем быть…

Но…

«Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».

А кто спорил? Никто! Однако если следовать логике документа, то все предыдущие двадцать лет прошли для воспитания граждан Советского Союза впустую (если им по сути «вдалбливали» понимание необходимости защиты своей земли, своей Родины)?

Нет, это, конечно, не так Это содержание документа вводит в заблуждение. И даже не в заблуждение, а опять-таки здесь расчет на то, что возможность применения суровых мер по отношению к собственным гражданам вполне оправдана их поведением, их силой воли, их способностями и желаниями (которые «не совпадают» с желаниями властей спасти государство).

«Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас — это значит обеспечить за нами победу».

Пропаганда пропитала строчки приказа от и до. Но, впрочем, все в порядке вещей. Иначе убедительнее и не скажешь.

«Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.

Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования.

Не надо было все валить с больной головы на здоровую: искать виновных никто не стал, за все готовились отвечать «стрелочники».

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

После своего зимнего отступления под напором Красной армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?»

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день?» — как здесь не повторить классика… То есть у врага, которого мы должны бить, которого мы ненавидим потому, что он враг всей нашей системы, всей нашей ментальности, всего нашего строя, мы должны перенимать не самые лучшие идеи. А может, по Сталину, лучшие. Ведь он действительно верил, что успех германских войск летом 1942 года обусловлен исключительно созданием штрафных подразделений. А раз так, то почему бы не исправить ситуацию на фронте благодаря тем же штрафникам, идея о которых, видимо, пришлась по душе Верховному главнокомандованию.

Бесспорно, в армиях почти всех стран мира существуют подразделения, где отбывают наказание провинившиеся военнослужащие (как правило, совершившие не особо тяжкие преступления). И в России — как до, так и после 1917-го — существовали штрафные части. Но дело не в форме, а в содержании. И содержание и различало всех и вся. Само понятие «штрафной» для России имеет совсем иное значение, чем для любой из стран той же Западной Европы.

Но вернемся к документу:

<…>

«Верховное главнокомандование Красной армии приказывает:

1. Военным советам фронтов и, прежде всего, командующим фронтами:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и, прежде всего, командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду;

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны И. СТАЛИН. (Выделено нами — В. Т.)

Мы сознательно оставили последние абзацы без комментариев. Нас интересует здесь сама стилистика (впрочем, особенности прослеживаются и по всему тексту). Если следовать логике документа, то даже без выстраивания каких-либо сложнейших комбинаций становится понятным — приказ рассчитан не на своих граждан, а на тех политиков, кто рассматривал Советский Союз как потенциального союзника в борьбе с нацистской Германией и имел все опасения потерять его. Советская сторона прекрасно понимала ситуацию, не останавливаясь перед применением жестких мер, демонстрируя всему миру, что готова на любые жертвы ради победы над врагом.

Сегодня (да и ранее) принято объяснять жесткость политической линии непростой ситуацией, военной обстановкой, тем, что «враг еще силен и коварен», тем, что война несколько «расслабила» население, которое, получив в руки оружие, «почувствовало свободу».

Страх не должен был оставлять население страны, даже в такое время, когда от этого населения зависел сам факт существования.

Сталин, который, видимо, не только подписал этот приказ, но и сам принимал непосредственное участие в его составлении, оставался неплохим психологом, способным убить сразу двух зайцев: и мир успокоить («жесткими мерами сплотим наши ряды в борьбе против агрессора»), и свою несколько «распоясавшуюся» публику к порядку призвать.

Как нам уже известно, первые штрафные подразделения существовали уже до появления этого приказа. Но положение о штрафных ротах действующей армии появилось только осенью 1942-го.

Почему?

Был ли приказ № 227 спонтанным? Нет, конечно. Но как и многие документы подобного рода он подводил юридическое обоснование под уже существующее явление. И потому подзаконные акты появлялись энное время спустя, явно запаздывая, что (при обычной практике) могло создавать известные противоречия, нестыковки, «перегибы» и проч. Но ничего этого мы не наблюдали. Вполне вероятно, что и «Положение» о штрафных подразделениях появилось тогда, когда уже давно все было выработано и испробовано на практике. (Войну вести, выстраивать армейские порядки в условиях военного времени по заранее писаным законам нельзя, просто невозможно, дай бог, успеть «догнать» события, не упустить момент, не выпустить ситуацию из-под контроля.) Для «Положения» о штрафных подразделениях необходимо было свести воедино все существующие наработки в этой практике, сопоставив, что работает на систему, а что — нет.

Итак, «Положение о штрафных ротах Действующей армии» от 28 сентября 1942 года:

I. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

1. Штрафные роты имеют целью дать возможность рядовым бойцам и младшим командирам всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий.

2. Организация, численный и боевой состав, а также оклады содержания постоянному составу штрафных рот определяются особым штатом.

3. Штрафные роты находятся в ведении военных советов армий. В пределах каждой армии создаются от пяти до десяти штрафных рот, смотря по обстановке.

4. Штрафная рота придается стрелковому полку (дивизии, бригаде), на участок которого она поставлена распоряжением военного совета армии.

II. О ПОСТОЯННОМ СОСТАВЕ ШТРАФНЫХ РОТ

5. Командир и военный комиссар роты, командиры и политические руководители взводов и остальной постоянный начальствующий состав штрафных рот назначаются на должность приказом по армии из числа волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников.

6. Командир и военный комиссар штрафной роты пользуются по отношению к штрафникам дисциплинарной властью командира и военного комиссара полка, заместители командира и военного комиссара роты — властью командира и военного комиссара батальона, а командиры и политические руководители взводов — властью командиров и политических руководителей рот.

7. Всему постоянному составу штрафных рот сроки выслуги в званиях по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей Действующей армии сокращаются наполовину.

8. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафной роты засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев.

III. О ШТРАФНИКАХ

9. Рядовые бойцы и младшие командиры направляются в штрафные роты приказом по полку (отдельной части) на срок от одного до трех месяцев.

В штрафные роты на те же сроки могут направляться также по приговору военных трибуналов (действующей армии и тыловых) рядовые бойцы и младшие командиры, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора (примечание 2 к ст. 28 Уголовного кодекса РСФСР).

О лицах, направленных в штрафную роту, немедленно доносится по команде и военному совету армии с приложением копии приказа или приговора.

10. Младшие командиры, направляемые в штрафную роту, тем же приказом по полку (ст. 9) подлежат разжалованию в рядовые.

11. Перед направлением в штрафную роту штрафник ставится перед строем своей роты (батареи, эскадрона и т. д.), зачитывается приказ по полку и разъясняется сущность совершенного преступления.

Ордена и медали у штрафника отбираются и на время его нахождения в штрафной роте передаются на хранение в отдел кадров армии.

12. Штрафникам выдается красноармейская книжка специального образца.

13. За неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу командный и политический состав штрафной роты обязан применить все меры воздействия вплоть до расстрела на месте.

14. Штрафники могут быть приказом по штрафной роте назначены на должности младшего командного состава с присвоением званий ефрейтора, младшего сержанта и сержанта.

Штрафникам, назначенным на должности младшего командного состава, выплачивается содержание по занимаемым должностям, остальным — в размере 8 руб. 50 коп. в месяц. Полевые деньги штрафникам не выплачиваются.

15. За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно по представлению командования штрафной роты, утвержденному военным советом армии.

За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде.

Перед оставлением штрафной роты досрочно освобожденный ставится перед строем роты, зачитывается приказ о досрочном освобождении и разъясняется сущность совершенного подвига.

16. По отбытии назначенного срока штрафники представляются командованием роты военному совету армии на предмет освобождения и по утверждении представления освобождаются из штрафной роты.

17. Все освобожденные из штрафной роты восстанавливаются в звании и во всех правах.

18. Штрафники, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание, восстанавливаются в звании и во всех правах и по выздоровлении направляются для дальнейшего прохождения службы, а инвалидам назначается пенсия.

19. Семьям погибших штрафников назначается пенсия на общих основаниях[10]. (Выделено нами. — В. Т.)

Ни в многочисленных мемуарах, оставленных нам бывшими штрафниками, ни в документальных сборниках, статьях маститых (и не очень) историков я не нашел упоминаний (правильнее сказать, не проследил), соблюдались ли все те «атрибуты» существования штрафных подразделений, прописанные в «Положении». Этого, конечно, не было, да и не могло быть, в военное время. Разве что в тыловых частях имелась возможность и зачитывать приговор, и оглашать решение о снятии наказания перед строем воинского подразделения.

Но опять же, суть не в том, где и как зачитывали тот или иной приказ. (Хотя пропаганда — оружие тоже серьезное, и от нее отказываться никак было нельзя.)

Дело в том, что «штрафизация» Красной армии стала нарастать подобно снежному кому, в штрафное подразделение могли отправить, в сущности, и гражданское лицо (как занятого на военном или гражданском производстве, так и имеющего полное освобождение от военной службы). Понятно, что и в данном случае сам факт опережал его юридическое обоснование.

Кого отправляли в штрафбат?

«Командир танкового взвода лейтенант Матвиенко в районе Вязьмы в октябре 1941-го попал в окружение. После ранения в ногу отстал от части. До прихода Красной Армии скрывался, проживая в своей семье на Полтавщине.

Офицер связи 52-й гвардейской танковой бригады лейтенант Золотухин в июне 1944 г. утерял пакет с секретными документами.

Командир взвода разведки лейтенант Булат трижды получал боевую задачу по захвату «языка». Но не выполнил ее: то «умышленно сбившись с пути», то допустив «преждевременное метание гранат, чем обнаружил разведгруппу».

Гвардии капитан Денисов, в апреле 1944 г. командированный для заготовки зерна и картофеля, пьянствовал, разбазарил вверенное имущество. Почти пятьдесят суток не являлся к месту службы»[11].

А вот еще несколько вариантов:

«Угодить в штрафбат можно было по самым разным причинам. У капитана-летчика разбились два молодых пилота из пополнения — в штрафбат. У интенданта недостача — туда же. Через штрафбат проходили многие освобожденные из плена офицеры. Пьяная драка или неоправданное применение оружия заканчивались тем же. Как-то в штрафбат угодил командир штрафной роты. После боя и тяжелых потерь в роте получили продукты и водку на уже «мертвые души». После была организована пьянка, на которой присутствовали и чины из военной прокуратуры. Что не помешало им же отправить ротного за хищение в штрафной батальон. Однажды попал в штрафбат инженер-майор, осужденный за сексуальный шантаж. Домогался девушек-военнослужащих, пугая их отправкой в штрафную роту. На самом деле женщин в штрафные подразделения отбывать наказание не посылали. В итоге пришлось стать штрафником самому майору. Очень он был непопулярен среди товарищей и из-за совершенного, и из-за трусости. Его периодически надо было спасать от самосуда. Но трусость в штрафбате была явлением исключительно редким.

Подавляющее большинство «переменного состава» рассчитывало честно заработать возвращение утраченных званий и орденов. Основанием для этого было ранение или особые отличия в бою. Можно даже было получить новую награду — чаще всего медаль «За отвагу»[12].

Именно поэтому один за другим из-под пера высшего руководства страны стали выходить многочисленные циркулярные документы, объясняющие необходимость введения по сути внесудебных наказаний, позволяющих отправлять осужденных (правильнее — провинившихся) в штрафные подразделения. Как раз тогда — осенью 1942 года — появилась присказка: «Дальше фронта не пошлют, больше пули не дадут».

* * *

Вот, к примеру, приказ Наркомата обороны СССР за № 323 от 16 октября 1942 г.:

«О направлении в штрафные части военнослужащих, осужденных военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны

…В запасных частях, в учебных центрах, учебных бригадах и полках, в местных стрелковых частях, новых формированиях и в военных училищах воспитание и дисциплина все еще находятся на низком уровне».

Иными словами — везде «прореха на прорехе». Удивительно, как мы еще держали фронт и всю страну: исключительно на энтузиазме или на самопожертвовании (жертвовали, правда, почему-то простые граждане, причем — вне зависимости от того, хотели они того или нет).

Но продолжим.

«Это происходит в значительной степени потому, что командный и начальствующий состав в ряде случаев не служит примером дисциплинированности и требовательности, сам не использует всей полноты предоставленной ему власти и не требует этого от подчиненных. (Выделено нами — В. Т.)

В результате на фронт приносится неорганизованность, расхлябанность и, как следствие этого, малодушие и трусость перед лицом врага, дезертирство и другие преступления.

Многие дезертиры, а также расхитители военного имущества, пьяницы, злостные нарушители воинской дисциплины и прочие неустойчивые элементы, осужденные военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны, фактически избегают наказания.

Осужденные попадают в запасные части и направляются в действующую армию вместе со всеми честными бойцами в составе маршевых пополнений. Нередко эти лица, находясь в запасных частях, а также в пути следования на фронт, ведут разлагающую работу, а прибыв на место, растворяются в общей массе и многие из них скрывают свою судимость.

Таким образом, судебный приговор не достигает цели, подрывается авторитет суда и по существу наносится вред войсковым частям, куда эти люди прибывают».

Ни один не уйдет!!!

И не уходил. И судебный приговор находил свою жертву. В противном случае он подрывал авторитет, но авторитет не суда, а власти, не способной без насилия и нагнетания страха справиться с возложенными на нее задачами.

Отсюда:

«В соответствии с приказом Народного комиссара обороны тов. Сталина от 28 июля с. г. № 227 и положениями о штрафных батальонах и ротах действующей армии (приказ НКО 1942 г. № 298) приказываю:

1. Всех военнослужащих, осужденных военными трибуналами за воинские и другие преступления с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны (примечание 2 к ст. 28 Уголовного кодекса РСФСР), отправлять в штрафные части действующей армии на срок от одного до трех месяцев:

— красноармейцев и младших командиров — в штрафные роты,

— лиц командного и начальствующего состава — в штрафные батальоны.

Если срок пребывания в штрафной части не определен в судебном приговоре, то он устанавливается приказом командира войсковой части, в которой находится осужденный (или начальника гарнизона), сообразуясь с назначенной военным трибуналом мерой наказания.

Срок пребывания в штрафных частях исчисляется с момента фактического прибытия осужденного в штрафную часть…

4. В случаях, когда военный трибунал своим приговором не разжаловал осужденного в рядовые и не возбудил ходатайства о лишении его орденов и медалей, разжалование и отобрание орденов и медалей производить в порядке, установленном положениями о штрафных частях.

7. По отбытии в штрафных частях назначенного срока осужденные, не лишенные званий и орденов по приговору военного трибунала, восстанавливаются в звании и в праве ношения орденов и медалей и направляются для дальнейшего прохождения службы.

8. Снятие судимости с лиц, направленных в штрафные части, производится в общем порядке по ходатайству командования штрафной части или той войсковой части, куда осужденный прибыл по освобождении из штрафной части.

Заместитель Народного комиссара обороны СССР

армейский комиссар I ранга Е. ЩАДЕНКО»[13]

Щаденко — личность известная, на совести его много невинных жертв и пролитой крови. Но и он поспешил «засвидетельствовать» свою принадлежность к истории, поставив подпись под очередной порцией зловещих окриков.

Конечно, всем выжившим обещали восстановить в правах, в званиях и наградах, но сколько их оставалось после первого же боя? Кто доживал до окончания положенных по закону наказания в «три месяца»? Хорошо, если один процент от тех, кто попадал в штрафные подразделения.

* * *

Итак, приказы, подводящие юридическую базу под уже существующую ситуацию, завизированы, и штрафники получили «государственный» статус. Их ждала незавидная участь.