Женщины-штрафницы
Женщины-штрафницы
«У войны не женское лицо» — эта фраза уже стала прописной истиной. Но так уж складывалось, из века в век, что женщина была всегда рядом с воюющими мужчинами, причем не только в качестве маркитантки.
И в годы Великой Отечественной войны в действующую армию были призваны сотни тысяч женщин, еще сотни тысяч были добровольцами.
Естественно, что, принимая воинскую присягу, женщины брали на себя массу обязанностей и ответственность — быть подвергнутыми наказанию в случае нарушения закона.
Но женщина еще и объект влечения, и отказ от посягательств очень часто воспринимался как повод для отмщения. И подобного рода случаи не были единичны. Увы… Но такова уж была действительность.
Большинство авторов исследований по военной истории не спорят — в штрафные формирования направлялись не только военнослужащие-мужчины, но и женщины.
Однако опыт убедил, что направлять в штрафники женщин-военнослужащих, совершивших нетяжкие преступления, нецелесообразно. Поэтому 19 сентября 1943 года начальникам штабов фронтов, военных округов и отдельных армий была направлена директива Генштаба № 1484/2/орг, в которой говорилось:
«Женщин-военнослужащих, осужденных за совершенные преступления, в штрафные части не направлять. Тех из них, которые за совершенные ими преступления осуждены военными трибуналами с применением примечания 2 к статье 28 Уголовного кодекса РСФСР, направлять в части действующей армии.
Женщин-военнослужащих за преступления в порядке, указанном в приказе НКО № 0413, в штрафные части также не направлять, ограничиваясь строгими дисциплинарными взысканиями, а при невозможности разрешить дело в дисциплинарном порядке — предавать суду военного трибунала»[110].
Но получается, что более года женщины-военнослужащие все-таки отбывали наказание в штрафных подразделениях. Хотя многие не признавали этого факта.
Вот что писал о женщинах-штрафницах Е. А. Гольбрайх:
«Женщин в штрафные роты не направляли. Для отбытия наказания они направлялись в тыл… Нет в штрафных ротах и медработников. При получении задания присылают из медсанбата или соседнего полка медсестру.
В одном из боев медсестра была ранена. Услышав женский крик на левом фланге, я поспешил туда. Ранена она была в руку, по-видимому не тяжело, ее уже перевязывали. Но шок, кровь, боль… Потом — это же передовая, бой еще идет, чего доброго, могут добавить. Сквозь слезы она произносила монолог, который может быть приведен лишь частично: «Как «любить» (она употребила другой глагол), так всем полком ходите! А как перевязать, так некому! Вылечусь, никому не дам!» Сдержала ли она свою угрозу, осталось неизвестным.
Однако из-за того, что в нормативных документах долгое время имелись пробелы (до 1944 года не оговаривалось, в частности, как обходиться с совершившими проступок или преступление женщинами-военнослужащими), явочным порядком случался их перевод в разряд штрафников. Вот выписка из приказа по 8-му отдельному штрафному батальону. «В период наступательных боев в районе деревни Соковнинка бывший боец переменного состава Лукьянчикова Пелагея Ивановна, исполняя должность санитара стрелковой роты, самопожертвенно презирая смерть, оказывала помощь раненым непосредственно на поле боя. В период боев с 15 по 24 июля ею вынесено 47 раненых бойцов с их оружием»[111].
Подобные случаи подтверждаются и документами. По общему правилу примечания 2 к статье 28 Уголовного кодекса, то есть отсрочка исполнения приговора с направлением в штрафные части, к военнослужащим-женщинам не применялась.
Но в практике работы военных трибуналов встречаются случаи, когда женщины попадали в число штрафников.
Так, в 164-й стрелковой дивизии была осуждена с направлением в штрафную роту военнослужащая Кондратьева. Действуя в составе отдельной штрафной роты, приданной 379-й стрелковой дивизии, она отличилась в бою 13 марта 1943 года, после чего была не только освобождена от наказания, но и в числе восьми штрафников роты за мужество и героизм представлена к награде.
После запрета направлять женщин в штрафные части женщины-офицеры, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора до окончания военных действий, искупали вину в действующей армии. Тех из них, кто был осужден без лишения воинского звания, следовало, как и мужчин, назначать на офицерские должности в боевых частях действующей армии с понижением в должности на одну ступень. Лишенные воинского звания использовались на должностях, замещаемых рядовыми. Ну а тех, кто не получал по суду отсрочку исполнения приговора, ждало заключение[112].
* * *
Еще одно имя:
Чупринина Лидия Филипповна, 1924 года рождения.
Место рождения Краснодарский край.
Дата и место призыва Белореченский РВК, Краснодарский край, Белореченский район.
Последнее место службы — 97-я армейская отдельная штрафная рота 328-й дивизии 56-й армии.
Воинское звание: красноармеец.
Причина выбытия: убита.
Дата выбытия — 9.08.1943.
Место захоронения Крымский район, Адагумский сельсовет, поселок Нефтепромысловый.
Даже эта маленькая справка говорит о многом.
19-летняя девушка — красноармеец штрафбата, сложившая голову в одной из атак во время кровопролитных боев на юге страны.
Значит, все-таки женщины в штрафбат попадали?
Видимо, да.
Год, а то и больше существовало правило, согласно которому женщины-военнослужащие, как мужчины (вне зависимости от званий), попадали в штрафные подразделения, и так же, как и мужчины, умирали, кровью своей смывая и совершенные, и приписанные им преступления.
Женщинам-военнослужащим было гораздо сложнее, вряд ли кто-то это оспорит. Вообще, то, что они служили в армии (тем более — в действующей), это само по себе подвиг. А служба в штрафбате — подвиг вдвойне.
Странно и то, что не осталось мемуаров (даже самых кратких) тех женщин, что прошли штрафные подразделения. Никто не выжил? Да нет, этого быть не может. Думается, никто вспоминать о службе в штрафных ротах и батальонах не хотел.
А те, кто хоть чуть-чуть приоткрывал дверцу, старался это не афишировать на протяжении многих-многих лет.
Но все же свидетельства — отрывочные, краткие, смутные, вызывающие массу вопросов, — сохранились, и нам надо учиться выуживать из них информацию по максимуму.
* * *
А вот еще одно воспоминание женщины — участницы Великой Отечественной войны С. Г. Ильенко: «18 июня 1941 года у нас в школе был выпускной бал, а 22 июня началась война. Почти все наши мальчики погибли. Они ведь были совсем не готовы к войне… 1922, 1923 и 1924 годы — самые выбитые. Из тех, кто родился в эти годы и пошел на войну, остались в живых немногие.
<…>
В апреле 1942 года был комсомольский призыв девушек в армию. К нам приехал некто Кочемасов, секретарь горкома комсомола. Помню, что половина девушек не столько слушала его патриотические речи, сколько смотрела на этого довольно интересного молодого человека в кожаной тужурке…
Так или иначе, в марте 1942 года мы пошли добровольцами в армию. Думали, нас сразу же направят на фронт. Но нас сначала привезли в школу, где мы проходили строевую подготовку, учились стрелять, знакомились с Уставом… Потом пришло распоряжение направить нас в части противовоздушной обороны.
Части ПВО были во всех больших городах, подвергавшихся массированным бомбардировкам. Были они и под Нижним Новгородом — промышленный город, он очень сильно обстреливался. В ПВО были различные подразделения: артиллерия, прожекторы, связисты. Я попала в связисты и пробыла в армии до конца войны.
И все же верно, что у войны — не женское лицо… Девушка у нас в части пыталась покончить с собой, но лишь легко себя ранила и осталась жива. Ее судил трибунал. Суд был открытый. Помню, как председательствующий спрашивал ее: «Старшина к тебе приставал?» А она отвечала: «Да, приставал. Он говорил мне: «Ах ты, чадо мое, чадо!» Это была простая крестьянская девушка, она не знала слова «чадо»… В конце концов ее приговорили к отправке в штрафной батальон. Дальнейшей ее судьбы я не знаю, но штрафной батальон — это была почти верная смерть. Лишь единицам удавалось пройти штрафбат и остаться в живых»[113].
И это свидетельство человека, очень далекого от командных должностей, от желания сделать карьеру или добавить звездочку на погон. Нет, мемуарист-фронтовик — человек простой и не испорчен борьбой за власть. Он искренен в своих воспоминаниях. То, что было, то и было, здесь ничего не добавить и не убавить.
* * *
Совсем недавно ленты информационных агентств принесли ошеломляющую новость:
«В Запорожской области найдены останки бойцов женского штрафного батальона.
В Токмакском районе Запорожской области под селом Чапаевка бердянские поисковики обнаружили останки 92 советских бойцов, большинство из которых, считают эксперты, были женщинами, сообщили корреспонденту., сотрудники поискового отряда г. Бердянска.
По словам местных жителей, погибшие были солдатами женского штрафного батальона, и их захоронили в немецком блиндаже после жестоких боев в конце октября 1943 года.
С прошлой осени здесь уже обнаружены останки 156 воинов, которые будут торжественно захоронены в конце октября этого года у мемориала села Чапаевка[114].
Раскопки под Чапаевкой Запорожской области проводят уже много лет. Только в прошлом году там обнаружили прах 156 бойцов Красной армии. Дело в том, что в 1943 году эти места оказались в самом центре одной из сильнейших немецких оборонных линий «Вайтан». Войска вермахта прочно укрепились на этом плацдарме, бывшем воротами в Крым. И бои здесь шли кровопролитные и затяжные. Прорвать оборону фашистов удалось спустя почти два месяца. Историки до сих пор не могут назвать точные цифры потерь с обеих сторон.
И вот буквально на днях бердянские археологи раскопали старый немецкий блиндаж. А в нем на глубине нескольких метров — останки 92 погибших. Самое удивительное, что павшие бойцы оказались… женщинами.
«Под Перемышлем и на Волыни воевали несколько женских танковых батальонов. Кроме этих случаев, каких-нибудь сведений о подобных подразделениях, а тем более о штрафных отрядах, нет», — говорит заведующая отделением научно-просветительской работы Запорожского краеведческого музея Светлана Тараненко.
Но как же тогда объяснить факт, что на обнаруженных в Запорожской области останках не оказалось ни именных медальонов, ни документов? Да и среди местных гуляют слухи, что в 1943-м в этих местах сражался женский штрафбат.
«Мне тогда исполнилось десять лет, — вспоминает коренная жительница Чапаевки Токмакского района Валентина Михайлова. — И я помню, как на грузовых машинах привозили каких-то женщин в форме. Возле них постоянно находились солдаты, запрещавшие женщинам с нами разговаривать. Следили за ними постоянно. Такое чувство возникало, что они были врагами народа», передает «Комсомольская правда» — Украина.
Теперь историю переписывают как угодно: одни говорят, что штрафников специально на смерть посылали, другие, наоборот, считают, что те справедливо искупали свою вину. Но нам тогда до этих подробностей дела не было, мы все хотели Родину защищать.
«В ходе эксгумации мы определяли принадлежность к полу по строению черепа и тазовых костей, — рассказывает руководитель поисковой экспедиции, председатель Ассоциации поисковых отрядов Запорожской области Владимир Смердов. — На сегодня, кстати, это первое стихийное захоронение в Украине времен Великой Отечественной войны, где обнаружено такое количество женских останков».
Что это женские останки, подтверждается и рядом находок, среди которых полуистлевшие предметы личной гигиены и расчески-гребешки, одна из них с выцарапанным именем Тася. С учетом того, что свидетельства очевидцев о гибели под Чапаевкой женского штрафбата отрицают некоторые чиновники в армейских погонах, мы совместно с Токмакской райадминистрацией настояли на судебной экспертизе. Ведь о женском штрафбате нам рассказывали и те, кто здесь воевал, и те, кто их хоронил.
Кроме того, сам факт существования женских штрафбатов в Советской армии до осени 1943-го подтверждается официальными документами Института военной археологии России. Собственно, осенью 2005 года первая экспедиция в Чапаевку была организована именно с целью обнаружить захоронение женского штрафбата»[115].
Многое здесь спорно. Так, например, что это за таинственный «институт военной археологии России», или действительно ли был штрафной батальон, женский (то есть составленный из осужденных женщин офицеров?).
Нет, здесь что-то совершенно иное. Речь, скорее всего, могла идти не о женском штрафном батальоне, а о какой-то вспомогательной части, случайно (именно — совершенно случайно) попавшей в страшный, кровавый переплет.
А может быть, речь и вообще может идти о расстреле осужденных за преступление женщин с оккупированных территорий.
Но, может, правы и те, кто считает, что здесь пало действительно женское штрафное подразделение. Ведь и о воздушных штрафниках долго ничего не было известно, и только каких-то три-четыре года назад правда стала известна общественности.
К сожалению, сегодня военные архивы вновь ограничивают доступ к своим документам, и это в первую очередь касается военных архивохранилищ. Конечно, и сегодня далеко не все стоит «выпускать» на волю. (И эта закрытость свойственна не только для отечественных хранилищ, так, например, в Англии до сих пор закрыты отдельные фонды еще со времен Первой мировой войны, дабы не пострадали живущие сегодня потомки тех, кто воевал.)
Еще один момент, еще одно соображение, которое ставит под сомнение наличие женского (именно — женского) штрафного подразделения. Женщины, служившие в штрафбатах и штрафротах в 1942–1943 годах, служили вместе с мужчинами. Отдельных — по полу — штрафных подразделений не создавалось.
Очень резкую реакцию вызвал не сам факт, предполагавший наличие женских штрафных подразделений, а установка памятника погибшим здесь женщинам.
Но споры эти, это недовольство — как со стороны одних, так и со стороны других — совершенно неуместны: погибли все в ходе войны, а память о тех, кто погиб — в бою или во время бомбежки, с оружием в руках или попав во вражескую засаду, — священна!