А. Г. Голубицкий Сыновний долг

А. Г. ГОЛУБИЦКИЙ,

капитан в отставке,

бывший начальник штаба

отдельного саперного батальона

11-й стрелковой дивизии

Я работаю в школе. Мне часто приходится беседовать с ребятами. Дети и старшие школьники с интересом слушают рассказы о войне. Ученики — народ любознательный, задают много вопросов:

— Страшно ли в бою?

— Сколько убили фашистов?

— Приходилось ли брать пленных?

— Какие имеете награды?

— В каких частях и где воевали?

И множество других. Когда они слышат от меня, что служил в 26-м отдельном саперном батальоне 11-й стрелковой дивизии сапером, то некоторые недоумевают. Что же это за специальность — сапер? Они хорошо знают летчиков, танкистов, артиллеристов, разведчиков. Но саперов… Поднявшись с места, некоторые эрудиты выкрикивают, что это, мол, минер, подрывник…

В период Великой Отечественной войны саперам отводилась очень большая роль в наступлении и в обороне. Это о них говорили: саперы — мастера на все руки, труженики войны. Но и ошибаются они только раз в жизни.

Нам, воинам 26-го отдельного саперного батальона, довелось с августа 1941 года по январь 1944-го, то есть до полного снятия блокады Ленинграда, участвовать в боях за город Ленина. Вместе с другими частями мы отражали натиск врага в 1941 году под Кингисеппом, Котлами, Красным Селом, Новым и Старым Петергофом, Ораниенбаумом. Там познавали горечь потерь и поражений, радость победы над врагом. В 1942 году вели бои на станции Погостье, под Мгой, Вороновом, Синявином, в болотах и лесах. Дивизии, сражавшиеся здесь, называли болотными. О них слагали стихи и песни. Вот как писал, например, поэт-фронтовик Павел Шубин:

Будут навеки в преданьях прославлены

Под пулеметной пургой

Наши штыки на высотах Синявина,

Наши полки подо Мгой.

Мы, ветераны, с гордостью вспоминаем бои, в которых участвовал наш саперный батальон в составе 2-й ударной армии при прорыве блокады Ленинграда в 1943 году и при ее окончательном снятии в 1944 году. В декабре 1942 года мы находились в районе Гонтовой Липки. Шла подготовка к активным действиям. Неизвестно было, когда они начнутся, но мы чувствовали их приближение. Это воодушевляло. Нас радовали успехи Красной Армии под Сталинградом и на других фронтах. Это удесятеряло силы.

Шел второй год войны с фашизмом. Опыт первых месяцев ее научил нас многому. Так, мы убедились, что при наступлении в лесисто-болотистой местности штурмовые группы являлись целесообразной организационной формой, а ядром этих групп были саперы. Обучение бойцов штурмовых групп вели наши офицеры-саперы под руководством командира батальона майора А. С. Лобовикова. Для этого строили дзоты, ледяные валы и их же штурмовали, преодолевали настоящие минные поля, проволочные заграждения. Эти занятия очень пригодились новичкам, только что пришедшим в батальон.

В начале января 1943 года батальон перешел на берег речки Черная. Стояли сильные морозы, много снега. Саперы получили задачу подготовить командный и наблюдательный пункты для командира дивизии. Тяжелый труд, работать приходилось большую часть суток. Отдых тут же, на еловых лапах — для себя землянок еще не построили. Но усталости и уныния не было. Все трудились с огоньком. В последующем вели работы по улучшению подходов к переднему краю, оборудовали огневые позиции для артиллерии.

И вот в 9 часов 30 минут 12 января заговорила наша артиллерия. Земля гудела от разрывов снарядов и мин на позициях фашистов. Передний край заволокло пороховым дымом.

Наша 11-я стрелковая дивизия была во втором эшелоне 2-й ударной армии. Бои развернулись упорные. Поэтому уже на второй день 163-й стрелковый полк дивизии был введен в бой, а на третий — два других стрелковых полка. Роща Круглая, где шли бои, представляла собой сильный опорный пункт гитлеровцев. Выгодное положение ее по отношению к окружающей местности сочеталось с мощным инженерным оборудованием. Фашисты оказывали упорное сопротивление, держались за каждый блиндаж, окоп, траншею. Саперы 26-го отдельного батальона вели бой вместе со стрелковыми подразделениями.

Вот некоторые штрихи о тех днях, сохранившиеся в памяти.

В низкой землянке, расположенной в промерзшей куче торфа, командир батальона майор Лобовиков Андрей Сергеевич ставит задачу командиру саперного взвода младшему лейтенанту Голоушкину:

— Вот здесь, в роще Круглая, передовые стрелковые подразделения вклинились в оборону гитлеровцев. С флангов и с фронта противник ведет интенсивный огонь. Подходы к нашему переднему краю весьма затруднены. Полки несут большие потери. По приказу командира дивизии вашему взводу ночью надо проникнуть к обороне врага и разведать ее. На месте разделитесь на две группы. Разведгруппы составьте таким образом, чтобы потом они могли войти в состав штурмовых групп.

— Ясно, товарищ комбат! — отчеканил командир взвода. — Разрешите выполнять?

И вот январской холодной ночью саперы пробираются к переднему краю. Младший лейтенант Голоушкин впереди. Деревья и кустарники посечены пулями и осколками снарядов. На каждом шагу воронки. Но Голоушкин уже бывал здесь, знает все тропинки, опасные места. Саперы вошли в середину «мешка». Вдруг взвилась вражеская ракета. Затрещали пулеметные и автоматные очереди.

— Ложись! — командует Голоушкин.

Вражеский огонь стихает. Командиры проверили наличие бойцов. Все на месте, потерь нет.

— За мной! — И Голоушкин устремляется вперед.

Достигли нашего переднего края, нашли командиров стрелковых рот, предупредили их о своей вылазке. Разделились на две группы: одна во главе с сержантом Петровым, вторую возглавил сержант Расщектаев. Надели белые халаты и, соблюдая осторожность, поползли к вражеской обороне. Вот она. Как и предполагалось, здесь у немцев несколько наземных срубов. Перед ними ледяной вал с ячейками, проволочные заграждения. Разведгруппы в полном составе возвратились и доложили командиру взвода Голоушкину о результатах вылазки.

Начальник инженерной службы дивизии майор П. А. Кучин прибыл в расположение батальона. В землянке комбат Лобовиков, его заместитель по политчасти капитан А. И. Цветков, я и командир роты А. А. Смирнов. Изучаем доставленные Голоушкиным данные. Начинж формулирует боевую задачу:

— Требуется расширить «мешок», в котором находятся стрелковые подразделения дивизии. Приказано блокировать вражеский узел обороны, выбить фашистов из него. Для этого создаются штурмгруппы. Включить в них лучших саперов.

Подобраны саперы. С ними отправляется командир саперного взвода лейтенант Поляков. Это опытный командир, комсомолец. Однако комбат подстраховывает и его. Общее руководство поручается заместителю командира саперной роты старшему лейтенанту Г. А. Калинкину, который побывал на переднем крае в этом районе, наметил и уточнил действия с командиром стрелкового батальона 219-го полка.

Ранним утром 18 саперов под командованием лейтенанта Полякова заняли исходные позиции в траншеях стрелков. Началась артподготовка. Под ее прикрытием саперы выдвинулись к переднему краю фашистов. Мин не обнаружили. Встретили проволочное заграждение. Раздастся лязг ножниц. Куски колючей проволоки бесшумно ложатся в снег. Проходы сделаны. Штурмовые группы проходят через них. Артиллерия переносит огонь вглубь обороны противника. Группа сержанта Расщектаева бросается вперед.

Гранаты и связки взрывчатки полетели во вражеские ячейки и дзоты. Стрелки прикрывают саперов огнем. Несколько уцелевших гитлеровцев бросились бежать. Меткие выстрелы штурмующих настигают их. Завязывается бой у других дзотов. Тут уж химики пустили в дело свои огнеметы. Чувствуется паника среди гитлеровцев: они стали метаться между дзотами по ходам сообщения. Саперы Князев и Курдюков с фланга подобрались к дзотам, подорвали их взрывчаткой. Курдюкова ранило. Но он пересиливает боль и остается в строю. В отбитых у врага блиндажах обнаружены гранаты. Они немедленно пускаются в дело. Продвижению группы Расщектаева мешает огневая точка врага. Это заметил сержант Петров, действовавший слева. Он уничтожает опасную цель гранатами. На сапера Шишкина навалился гитлеровец. Шишкин оглушил его прикладом автомата.

К исходу дня гитлеровцы удерживали в полосе действий полка только два дзота. Лейтенант Поляков решил обойти их и ударить во фланг. Неожиданное появление советских бойцов у дзотов вынудило противника отступить.

Бой окончен. Опорный пункт врага уничтожен. В тот день было взято 10 дзотов, перерезана дорога, служившая артерией снабжения засевших здесь гитлеровцев. Стрелковые подразделения значительно улучшили свои позиции. При выполнении поставленной задачи отличились саперы: лейтенант Поляков, сержанты Петров, Расщектаев, Калиев, рядовые Князев, Сахатов, Курдюков, Стрепельцов и другие. Трое саперов были ранены. Сержант Петров и красноармеец Мархель пали смертью храбрых.

Особо теплые слова хочется сказать об исключительной отваге, стойкости и самообладании в этом бою сапера рядового Русановского Владимира Алексеевича. Он служил в батальоне с 1941 года, участвовал в выполнении многих боевых задач. Но в этом бою проявил исключительную волю, выдержку и преданность Родине. Русановский был ранен у блокируемого дзота — ему осколком оторвало ступню. Не снимая валенка, он наложил на ногу жгут из ремня и продолжал вести огонь по врагу, пока были патроны. Он даже подбадривал товарищей, крича:

— Бейте фашистов! Вот им за Ленинград, за муки ленинградцев!

В мае 1943 года в батальон пришло письмо от Русановского из тылового госпиталя. Он писал о своем здоровье, сожалел, что больше не может вернуться на фронт, желал нам удач в боях. За успешное выполнение задания лейтенант Поляков и рядовой Русановский были награждены орденами Красной Звезды, Расщектаев, Курдюков и другие — медалями «За отвагу».

Враг упорствовал. Наше продвижение вперед иногда исчислялось десятками метров. Но боевой настрой войск был высок.

Под Шлиссельбургом передний край Волховского фронта находился в 12 километрах от реки Невы. Всего 12 километров отделяло ленинградцев от Большой земли. Эту узкую полоску фашисты называли «фляшенхальс» — бутылочное горло. Не просто было выбить фашистскую пробку из этого горла. Много раз подо Мгой и Синявином громыхала канонада, но прорвать блокаду не удавалось. Теперь это горло было разбито. 18 января части 67-й и 2-й ударной армий соединились в районе Рабочего поселка № 1. Блокада Ленинграда была прорвана. Наши части продолжали наступление в направлении Синявинских высот и Мги. Гитлеровцы яростно контратаковали, пытаясь восстановить утраченные позиции.

11-я стрелковая дивизия, а с ней и наш 26-й саперный батальон продолжали выполнять боевую задачу. Командира саперного взвода старшего лейтенанта Б. В. Корюкина пригласили в штаб батальона. Разговор был предельно кратким. Комбат сказал:

— В роще Круглая между 163-м и 219-м полками образовался разрыв. Прикрыть нечем, мало бойцов. Вам со своим взводом сегодня ночью необходимо заминировать этот стык.

— Ясно! — отрапортовал Корюкин.

— Действуйте! Берегите бойцов. Будьте предельно осторожны, — напутствовал в заключение комбат.

С наступлением темноты взвод саперов во главе со старшим лейтенантом Корюкиным направился к передовой. Небо покрылось тучами, дул сильный ветер с Ладоги. Корюкин впереди. За ним, тяжело ступая под тяжестью вещмешков с минами, идут бойцы. Шуметь нельзя. Нейтральная полоса узкая. Малейшая оплошность — и противник обнаружит. Работали лежа. Руки коченели от мороза. Но сапер в рукавицах не работает — это опасно. К счастью, противник вел себя спокойно, только изредка бросал осветительные ракеты. Установлена последняя мина. Засечены ориентиры, чтобы составить формуляр минного поля. Саперы собрались перед траншеями нашей пехоты, привели себя в порядок, немножко отдохнули. За противником все время ведется наблюдение.

— Товарищ старший лейтенант, гитлеровцы ползут к нашему переднему краю, — доложил наблюдатель Иван Фролов.

Корюкин всматривается. Да, враг, видимо, накапливает силы для удара в стык между полками. Только поздно. Командир взвода приказал подчиненным приготовиться к отражению атаки.

Вот фашисты приблизились к минному полю. Взрыв, еще взрыв, еще… Саперы довольны: их оружие разит врага. Немцы растерялись. Они не предполагали встретить здесь мины. Воспользовавшись замешательством фашистов, Корюкин приказал открыть огонь. Пущены в ход и гранаты. Да и стрелки поддержали саперов своим огнем. Вылазка врага была сорвана.

Накануне прорыва блокады Ленинграда в батальон с пополнением прибыл рядовой Иванов. Щупленький, малого роста, он казался совсем мальчиком. Но был бодрым, расторопным, находчивым и сразу завоевал уважение у старожилов батальона. Правда, над ним иногда шутили: тебе, мол, сынок, не воевать, а в прятки играть. Иванов все принимал с улыбкой, отвечал шутникам:

— Цыплят по осени считают.

Начались бои. Иванов заявил о себе и как боец. При выполнении заданий действовал смело, решительно. За короткое время установил и снял на переднем крае сотни мин, ходил на штурм вражеских дзотов, в разведку.

Группе наших саперов было приказано находиться в боевом охранении на танкоопасном направлении. Среди них был и Иванов. Саперы сидели в блиндаже впереди траншей стрелков. Задача ясна: преградить путь вражеским танкам гранатами, бутылками с горючей смесью, связками взрывчатки, управляемыми минами.

Фашисты обнаружили саперов, открыли по ним огонь из пушки прямой наводкой. Снарядом был разбит железобетонный колпак, поврежден блиндаж. Трое находившихся там саперов оказались засыпанными землей. Иванов бросился на выручку товарищей. Он откопал их, вынес в безопасное место, а сам вернулся на пост. Вражеская танкетка двинулась к нашим боевым порядкам. Видимо, хотела уничтожить смельчаков. Иванов не растерялся. Он сказал своему напарнику:

— Не стрелять, не выдавать себя. Подпустить танкетку поближе!

А когда та подошла на близкое расстояние, забросали ее гранатами. Танкетка вздрогнула, развернулась на месте и остановилась: на одной гусенице далеко не уедешь. Грудь Иванова за этот бой украсила первая награда — медаль «За отвагу».

С января по конец октября 1943 года батальон участвовал в боях под Синявином. В ночь на 30 октября 11-я стрелковая дивизия сдала обороняемый участок другим частям и покинула траншеи на Синявинских высотах. Батальон вместе с ней совершил марш через Шлиссельбург на правый берег Невы и расположился в районе деревни Морозовка на непродолжительный отдых.

12 ноября мы погрузились в железнодорожный эшелон и к вечеру прибыли в Ленинград. Это нас озадачило. А что дальше? Как всегда в таких случаях, среди бойцов и командиров пошли разговоры, сыпались предположения. В составе нашего батальона служили ленинградцы. Им была предоставлена возможность встретиться с родными, знакомыми, с теми, кто остался в живых после страшной блокадной зимы 1941/42 года.

Все предположения рассеялись, когда командир батальона майор А. Д. Дубов после возвращения от командира дивизии собрал офицерский состав и приказал срочно подготовить батальон к погрузке на баржи. Предстояло передислоцироваться на Ораниенбаумский плацдарм.

К вечеру на Неве у Канатной фабрики мы погрузились в самоходную баржу и к утру прибыли в Ораниенбаум. Для тех, кто служил в батальоне в первые месяцы войны, прибытие на плацдарм было волнующим событием: ведь мы участвовали здесь в ожесточенных боях в августе-октябре 1941 года. Особенно упорными они были у деревни Порожки, в Горбунках, в Новом и Старом Петергофе, на прудах у Английского дворца. Здесь, на рубеже Английские пруды — Старый Петергоф, в конце сентября 1941 года наша дивизия остановила гитлеровцев на пути к Ораниенбауму и Кронштадту, участвовала в отражении яростных атак врага, укрепляла оборону. Теперь мы прибыли сюда, чтобы принять участие в разгроме фашистов и окончательно снять блокаду с города Ленина.

От Ораниенбаума мы совершили марш и в середине ноября прибыли в деревню Мордовщина. Здесь получили пополнение, обучались в обстановке, близкой к боевой. В начале января 1944 года батальон сосредоточился у переднего края обороны в районе Порожки — Петровское. Саперы построили КП и НП командиру дивизии, провели подготовительные работы на переднем крае.

Накануне наступления меня вызвали в штаб дивизии. Начальник штаба полковник Тюриков и начальник инженерной службы подполковник Кучин поставили задачу: разведать и разминировать мост через речку Черную у деревни Порожки. О задании я доложил командиру батальона. Мы обсудили его, подумали, как лучше решить. Мост находился у самого переднего края противника. С заданием могли справиться лишь опытные, смелые, решительные саперы. Отобрали для этой цели рядовых Василия Кучина, Игоря Пелевина и Шишкина.

Вот что рассказал бывший сапер-минер Василий Никитич Кучин о выполнении задания. Тогда он действовал за старшего в этой группе.

— Январь был снежным. Стояли морозы. Днем мы вели наблюдение за передним краем противника, наметили путь движения к мосту. С наступлением темноты надели белые халаты и, получив добрые напутствия командиров и товарищей, отправились в траншеи нашей пехоты. Присмотрелись, прислушались, попросили пехоту не стрелять. Перебрались через бруствер на нейтральную полосу. Ползком добрались до первого препятствия — проволочного забора, поставленного в три ряда. Сделали проход. Действовали так тихо, что было слышно, как бьется сердце у товарища. Мост запорошен снегом, никто по нему не ходит и не ездит уже третий год. Ползем друг за другом, готовые ко всяким неожиданностям, проверяем снежную целину щупами: пока для нас главный враг — мины. Вот мы у моста. Берега реки очень крутые, напоминают противотанковый ров, только широкий. Пробираемся под мост. Главное — найти, как и чем он заминирован. Дальше саперу известно, что и как делать. Осматриваем мост при свете вражеских ракет: бревна выкрашены в белый цвет, запорошены снегом. Проходят минуты, полчаса, час, а мы не можем понять, почему не видно зарядов. Где они находятся? И есть ли они? Ползать у фашистов под носом не безопасно, а ведь утром наступление.

Трудно сказать, сколько бы мы еще ползали, если бы не обнаружили в снегу кусок провода, каким обычно фашисты пользовались для взрывных работ, производимых на расстоянии. Все ясно. Каждый подержал в руках этот кусок проволоки: сомнений нет, мост заминирован, подготовлен к взрыву. Но где расположены заряды? Осмотрели береговые опоры и пучки свай — ничего не нашли. Теперь нужно добраться до балок и настила моста. Лестницы, конечно, нет, а высота до двух метров. Принимаем решение: ставим Шишкина в боевое охранение у подхода к мосту со стороны противника. Пелевин садится на корточки, а я залезаю ему на плечи, становлюсь. Он поднимает меня до уровня моста. Так мы с ним передвигаемся под мостом. Через несколько минут обнаруживаем заряды. Быстро извлекаю взрыватели, без промедления вырезаю куски провода, соединяющего заряды, снимаю и выбрасываю в снег несколько пачек взрывчатки. Мост спасен, электросхема врага разрушена. Легонько постукиваю Пелевина по голове и плавно сваливаюсь в снег.

Прежней дорогой возвращаемся в траншеи нашей пехоты. Спешим в расположение батальона на доклад к начальнику штаба.

— Товарищ начальник штаба, задание выполнено, — докладываю я, — вот снятая техника.

Он крепко пожал нам руки, сказал, что всех представит к правительственным наградам, и отпустил отдыхать. Но отдохнуть не удалось. Началась артподготовка.

Когда наши войска пошли в наступление на вражеские позиции, то артиллеристы и танкисты успешно воспользовались мостом. С командного пункта мы следили за мостом до тех пор, пока первый наш танк не преодолел его.

Особое место в боевых делах саперов занимали минирование и разминирование, проделывание проходов в минных полях противника, его проволочных заграждениях. Каждое задание такого рода требовало выдержки, высокого мастерства. Обнаружить мину, обезвредить ее под носом у противника и не выдать себя, да еще в трудных погодных условиях, — это истинно героический подвиг.

Группа саперов-минеров батальона, возглавляемая старшим сержантом Голубевым, задолго до рассвета прибыла в боевые порядки пехоты. Внимательно изучила обстановку перед передним краем. Первым перевалил через бруствер траншеи опытный сапер Иван Николаевич Фролов. Он огляделся кругом и махнул рукой. Оставляя в снегу глубокие борозды, следом за ним, стараясь не звякать оружием, поползли по нейтралке остальные. Впереди стали заметны огневые точки противника. Перед ними ряды колючей проволоки, минные поля. Прошло несколько минут — и в снег брошены первые куски проволоки. Осторожно вывинчивая из мин взрыватели, начали свое дело саперы-минеры. Ошибаться нельзя — последует взрыв. Над головами свистят пули: боевое охранение противника периодически ведет огонь.

Проходы сделаны и обозначены. Боевая задача выполнена. Только саперы успели отползти к позициям наших пехотинцев, как начал брезжить рассвет. Доложили по команде о проделанных проходах. Через несколько минут, ахнув, раскололась земля — началась артподготовка. После ее окончания саперы опять в числе первых двинулись вперед — надо пропустить наступающих через минное поле да и более надежно огородить проходы.

А вот что рассказал бывший отличный минер старший сержант запаса Б. Д. Бухтеев:

— Мне приходилось встречаться с немецкими минами-сюрпризами. Зная, что они в основном натяжного действия с использованием приманки, мы всегда были предельно внимательны и осторожны. Однажды стрелки, продвигаясь вперед, обнаружили на кустах серо-белые мешки на высоте 60–70 см от поверхности земли. Я и еще двое саперов сопровождали пехотинцев в наступлении. Стрелки сразу же обратились к нам. Дал команду не трогать эти мешочки. Саперы внимательно присмотрелись к сюрпризам. Оказалось, что от мешочка протянута еле заметная проволока. Привязав к ней шпагат, мы из укрытия дернули. Раздался взрыв.

После освобождения Ропши и Волосова батальон имел один день для отдыха. Мы привели себя в порядок, пополнились боеприпасами, средствами инженерных заграждений, получили неприкосновенный запас, подготовились к дальнейшим боям. А с 23 января 1944 года батальон в составе дивизии двинулся в наступление по направлению Молосковицы — Ивановское — Веймара — Сланцы.

Зима в том году была снежная. Шли часто без дорог, иногда по колено в снегу. Усталость валила с ног, но никто не ныл. Бывало, на привалах сразу же засыпали, прямо в снегу или облокотившись на пенек, на дерево. Некоторые бойцы даже умудрялись, как они говорили, подремать на ходу. От снега одежда и валенки были мокрыми. Сушили их на кострах при остановках. Тылы наши часто отставали, пищу подвозили холодную, хлеб замерзший. Хлеб мы накалывали на палки, поджаривали на кострах. Он становился вкусным, поджаристым. Встречали в деревнях наших людей, освобожденных от оккупантов. К нам они относились с особой теплотой, угощали, чем могли.

Стрелковые части подошли к реке Луга. Мост через нее был взорван. Батальон получил приказ к утру на реке усилить лед для пропуска техники. За ночь настелили мост шириной 4 метра, длиной 15 метров поверх льда. Утром машины с боеприпасами и продовольствием, артиллерия и другая техника были переправлены по настилу, а пехота переходила по льду.

Прибыли на разъезд Туганы, что на железнодорожной ветке Веймарн — Сланцы. Здесь один старик нам рассказал, что железнодорожное полотно заминировано, но взорвать его фашисты не успели. Специальная команда гитлеровцев, узнав о приближении частей Советской Армии, забрала в деревне всех лошадей и убежала. На железной дороге через каждые 75-100 метров к рельсам были привязаны толовые заряды со взрывателями. Нам пришлось их снимать на протяжении до 10 километров.

Прошли город Сланцы, пересекли границу Эстонии. Бойцы и командиры батальона были, как никогда, сплочены, единодушны и целеустремленны, всегда и во всем проявляли взаимовыручку, действовали исключительно слаженно. Несмотря на то, что мы мало отдыхали, спали на снегу под открытым небом, никто из нас не болел. Сами удивлялись необъяснимой выносливости, устойчивости ко всем невзгодам.

В первой половине дня 3 февраля подошли к реке Нарва. Освободили от врага деревню Скорятина Гора. День солнечный, было хорошо видно, как на противоположном берегу длинная колонна гражданского населения, сопровождаемая гитлеровцами, уходила на запад. В деревне не осталось ни одного человека, ни одного домашнего животного или птицы. Все забрали фашисты.

Деревянный мост через Нарву взорван. О его восстановлении не могло быть и речи: нет времени, да и пристрелян он фашистами. Решено в ночь с ходу форсировать реку на подручных средствах, которые нужно изыскать на месте. Мы не имели необходимых материалов, а главное — времени. Река Нарва на этом участке не замерзла, течение быстрое. Было над чем задуматься.

В деревне нашли 15 рыбацких лодок, доски, смолу, войлок, тряпки. Лодки отремонтировали, из досок сколотили плоты. Со стрелками полка, назначенного к переправе первым, провели тренировочные занятия. А когда выдались свободные минуты, заместитель командира батальона по политчасти А. И. Цветков и парторг П. С. Поляков помогли провести в подразделениях партийно-комсомольские собрания.

В назначенный срок к месту переправы прибыли командир дивизии полковник В. И. Шкель и его заместители. Саперы нашего батальона для обеспечения переправы подразделений дивизии через Нарву были готовы.

Ночь с 3 на 4 февраля 1944 года была темная. Ветра почти нет. Мороз небольшой. Тихо. Передвигаемся по берегу бесшумно, распоряжения, команды — шепотом. Последние напутствия, советы, дружеские похлопывания по плечу, рукопожатия тем, кто отправляется в первый рейс. Бойцы спускают лодки и плоты на воду, саперы берутся за весла. Занимает место пехота. При подходе к вражескому берегу мы были обнаружены. Немцы открыли интенсивный огонь из автоматов, пулеметов, орудий. Но снаряды рвались уже позади нас. Огонь был не прицельным и потому большого ущерба не наносил.

Саперы подошли к берегу и высадили первую группу пехоты. Особенно отличились при этом старший сержант Катков, сержант Цыганков, красноармейцы Иванов, Коршунов, Юдин, Михайлов, Шаройко. Они действовали быстро и решительно, немедленно отправились обратно, за следующей группой пехотинцев. Красноармейцы Михайлов, Юдин, Коршунов, Иванов, когда их лодки пробило пулями, на ходу закрыли отверстия тряпками и благополучно добрались по назначению. За ночь саперы сделали несколько рейсов. На западном берегу Нарвы был захвачен плацдарм. С высадившимися подразделениями поддерживалась устойчивая связь.

Плацдарм, конечно, надо было расширять. Нам были срочно доставлены малые надувные лодки. В ночь на 6 февраля началась на них переправа. Исключительное мужество и отвагу, находчивость и выдержку проявил сержант-сапер комсомолец С. И. Суворов. Он одним из первых на надувной лодке с пулеметным расчетом отправился к вражескому берегу. На середине реки лодку пробило пулей. Сапер не растерялся. Подбадривая пулеметчиков, он быстро заделал пробоину и благополучно добрался до противоположного берега. У берега оказался лед, на который пехотинцы поставили свой пулемет. Но вдруг лед проломился, и пулемет погрузился в воду. Суворов, несмотря на огонь противника, выскочил из лодки в ледяную воду, помог вытащить пулемет на берег и только после этого отправился за следующей группой пехоты. На обратном пути в лодку попала разрывная пуля. Ликвидировать пробоину было невозможно. Комсомолец Суворов, сбросив, полушубок, валенки, бросился в воду и вплавь добрался до берега. Так же поступил сапер Коршунов, когда его лодку пробили две разрывные пули.

За мужество и отвагу, умелые действия, проявленные при форсировании реки Нарва, особо отличившиеся были награждены. Старший сержант Катков, сержант Суворов, красноармеец Иванов — орденами Отечественной войны I степени, красноармейцы Коршунов, Юдин — орденами Красной Звезды. Отмечены наградами были и другие воины батальона.

Так личный состав нашего батальона выполнял свой долг перед Родиной в годы Великой Отечественной войны.