Операция или война

Герцог Артур Веллингтон, победивший Наполеона при Ватерлоо, отбиваясь от назойливых борзописцев, однажды произнес: «Сражение, как и бал, описать невозможно». Так же невозможно с точностью до грана выверить логику тех людей, которые приняли решение о вводе «ограниченного контингента советских войск» в Афганистан. Уж если и необходимо было такое действие, то когда еще был жив товарищ Тараки, к слову, за две недели до своего печального конца побывавший в Москве и настоятельно просивший о военной помощи. Власть ускользала из его рук. Силы контрреволюции поднимали один за другим мятежи, в стране царил хаос, остановить который могла только твердая руки. Товарищ Амин, амбициозный и двуликий, на такую роль не подходил, а его собрат по высшему руководству НДПА Бабрак Кармаль авторитетом ни в стране, ни в армии не пользовался. И все же в Кремле сделали выбор в пользу Кармаля.

103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, за которой зорко следили в НАТО, в середине декабря 1979 года рассредоточилась по нескольким аэродромам в напряженном ожидании мирного разрешения афганской проблемы.

Собственно говоря, Министерство обороны само создало себе трудности, которых вовсе могло и не быть. В начале 1979 года в жизни Воздушно-десантных войск произошло два знаковых события. Был «причислен к лику святых», т. е. по достижении 70-летия зачислен в штат Генеральной инспекции Минобороны СССР, командующий ВДВ Герой Советского Союза генерал армии В. Ф. Маргелов. Сменил его на этом посту генерал-полковник Д. С. Сухорукое.

Новому командующему не удалось отстоять расформирования 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, в просторечии называемой Ферганской. Боевое соединение, сориентированное на действия в сложных среднеазиатских условиях, прекратило свое существование в угоду преобразованиям, затеянным Генштабом ВС СССР явно не ко времени. Части и подразделения «ферганцев» стали основой десантно-штурмовых бригад, создаваемых в округах в танковых и общевойсковых армиях. И только 345-й отдельный парашютно-десантный полк не затронули нововведения и он целиком, под видом технической помощи афганской армии был переправлен через границу СССР.

В. Ф. Маргелов не безмолвствовал. Однако от его попыток противостоять опрометчивому решению в Министерстве обороны отмахнулись. Впрочем, как и не приняли во внимание дельные предложения легендарного командующего. А они сводились к следующему: оседлать все горные проходы, ведущие из Пакистана в Афганистан и тем самым лишить мятежников подпитки вооружением и техникой.

Слово генералу Г. И. Шпаку.

24 декабря 1979 года министр обороны СССР Д. Ф. Устинов объявил о принятом руководством страны решении ввести войска в Афганистан.

Участие советских войск в боевых действиях директивой не предусматривалось, не был определен также порядок применения оружия и в целях самообороны. Имелось в виду, что войска расположатся гарнизонами и возьмут под охрану объекты, высвободив тем самым афганские части для активных действий против оппозиции. Таков был первоначальный план…

25 декабря прилетели и высадились в Кабуле. Правящий режим Амина переживал не лучшие времена, афганский правитель вынужден был прибегнуть к присутствию, по крайней мере, в Кабуле, иностранных войск. Выбору него был. И Советский Союз, и США предлагали ему свои войска для охраны его самого и контроля над важнейшими объектами афганской столицы. Он долго колебался и в результате принял решение в пользу советских войск. В этом вопросе хорошо поработали наши дипломаты. Так что мы легально садились на аэродромы Кабула и Баграма. Несколько часов спустя перед нами была поставлена боевая задача.

После ликвидации Амина бойцами нашей «Альфы» нам объяснили, что Амин был человек нехороший, собственноручно задушил подушкой своего предшественника Тараки, показывали фотографии, доказывающие это. Мы и сами увидели, что народ его не воспринимал. Когда мы ехали по кабульским улицам, все кричали: «Смерть Амину! Русские, давите Амина!»…

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА

КОМАНДИРА ВОЙСКОВОЙ ЧАСТИ – ПОЛЕВАЯ ПОЧТА 35919

(по строевой части)

№ 015

28 октября 1980 г. г. Кабул

«0 прибытии войсковой части – полевая почта 35919 на территорию Демократической Республики Афганистан»

26 декабря 1979 г. войсковая часть – полевая почта 35919 в полном составе прибыла для выполнения интернационального долга в ДРА. Ниже поименованный офицерский состав и прапорщиков полагать прибывшими в составе части.

128. Подполковник ШПАК Георгий Иванович – командир полка.

Командир войсковой части – полевая почта 35919 гвардии подполковник ШПАК

ВЕРНО: Начальник штаба части гв. майор ЧИНДА РОВ

Первые потери

…После приземления в Кабуле ко мне подбегает мой заместитель и докладывает о том, что разбился наш самолет.

– Откуда такие сведения?

– У нас не хватает одного борта, на котором 55 десантников, 3 машины, одна из них с боеприпасами.

Действительно, когда мы приземлились, начали выводить машины, отчетливо была видна вспышка взрыва. Погода была ясная. Когда я пришел на КПП, там о ЧП уже все знали. Кабул находится в котловине. Чтобы сесть, нужно сделать хотя бы один круг, и штурманы это рассчитывали, а предпоследний самолет не смог набрать высоту и врезался в гору. Так погиб мой комендантский взвод. И спаслось из взвода два человека: командир взвода и водитель – они летели со мной в другом самолете. Получается, спас им жизнь.

Ночью расчистили поле (снега было около 70 сантиметров) и стали ставить солдатские палатки, в них мы прожили двое суток, потом нам привезли большие спальные палатки, мы переместились на другое место и в течение нескольких часов организовали лагерь, где были более сносные условия.

Поставленную перед нами задачу мы выполнили

С 27 по 28 декабря – на задание. Полк был разбит на три части. Первый батальон шел прикрывать «городок», микрорайон в Кабуле с русскими жителями – врачами, дипломатами и их семьями.

Второй батальон получил задание блокировать афганскую бригаду в казармах, не допустить ее к технике, блокировать выход.

Третий батальон – его возглавлял я – получил приказ выйти к генеральному штабу афганской армии. В боевую задачу входило блокирование, уничтожение охраны, захват генштаба. Выдвижение начали ночью на боевых машинах десанта БМД-1.

Все части десанта сосредоточились в назначенных районах, где им были поставлены конкретные задачи. Они заключались, главным образом, в блокировании основных правительственных учреждений, воинских частей, верных оппозиции, и важных объектов как в Кабуле, так и вблизи него. Командиры частей и подразделений получили на аэродромах после высадки планы города и карты с нанесенной графически задачей и краткой пояснительной запиской. Эти документы были заблаговременно подготовлены оперативной группой штаба Воздушно-десантных войск. К тому времени обстановка в городе резко отличалась от той, что была двое суток назад. Активизировалась оппозиция, решив оказывать вооруженное сопротивление советским войскам. Первыми это ощутили на себе десантники.

Выдвижение к объектам, расположенным в городе, осуществлялось стремительно по кратчайшим маршрутам.

Подразделения, если позволяли условия, действовали, как правило, с двух направлений. Десантники быстро спешивались, через двери и окна врывались в здания и обезоруживали охрану. Очаги сопротивления подавлялись автоматным огнем и гранатами. Сильно укрепленные здания вначале блокировались, затем главные силы батальонов, используя скрытые подступы к объекту, атаковали и захватывали его, часть сил и средств выделяя для прикрытия.

Выполняя задачу по блокированию воинских частей, один из парашютно-десантных полков 103-й воздушно-десантной дивизии, совершив ночной рейд, вышел к расположению кабульских гарнизонов и решительными действиями воспрепятствовал выступлению афганских войск. Были взяты под контроль штабы пехотной дивизии, казармы, парк боевых машин и танков, склад горюче-смазочных материалов. Подразделения десантников, подавляя очаги сопротивления, вынуждали прекращать огонь и сдавать оружие. Командиры подразделений с помощью переводчиков убеждали афганских солдат в бессмысленности кровопролития и предлагали сдаваться.

Смело и решительно действовал, например, взвод старшего лейтенанта Кузякова, назначенного для ведения разведки. Взвод на большой скорости на БМД внезапно подошел к объекту, разогнал охрану, захватил штаб и узел связи танковой бригады, чем воспрепятствовал приведению ее в боевую готовность. Подразделения подошедшего затем парашютно-десантного батальона в короткие сроки блокировали штаб другой танковой бригады. Мы выполнили поставленную задачу.

Тем временем страна жила в неведении того, что вот уже несколько дней в Афганистане действуют советские войска. Вновь обратимся к центральным газетам конца «Года ребенка» (именно так именовали в печати 1979 год]. Прочитаем только заголовки.

Итак, «Красная звезда» в день начала операции: «Замечательный подарок москвичам» (ст. метро «Горьковская»]. Поздравления Л. И. Брежнева. Рубрика «Командир и современный бой»: «Когда задача усложнилась», «Повышая бдительность и боеготовность». Рубрика «Сегодня в мире»: «Подручные Израиля» (об израильско-египетском конфликте].

Командующий Воздушно-десантными войсками России генерал-полковник Георгий Иванович Шпак

Город Осиповичи

Антон Иванович и Анна Акимовна Шпак воспитали достойных сыновей. 1953 год

Братья Георгий, Николай и Валерий Шпаки – неразлучная троица

Братья Георгий, Николай и Валерий многого добились в своей жизни

Рязанское высшее воздушно-десантное училище. С 1972 года – Музей истории ВДВ

Генерал-майор Александр Степанович Леонтьев, первый начальник Рязанского высшего воздушно-десантного училища

Курсант РВВДКУ Георгий Шпак. 1965 год

Курсант Олег Шпак пошел по стопам отца

Лейтенант Олег Шпак – гордость генерала Георгия Шпака

Алла Григорьевна Шпак родилась и выросла в семье офицера

«Я пригласить хочу на танец Вас и только Вас…»

Георгий и Алла Шпак 20 лет спустя

Командир курсантского взвода лейтенант Г. Шпак. Рязань, 1967 год

Командир группы «голубых беретов» лейтенант 0. Шпак. Сербия, 1994 год

Самара, 1994 год. Елена Шпак получает лейтенантские погоны из рук отца

Командир курсантской роты старший лейтенант Г. Шпак

По главной улице Рязани со строевой песней

Г. И. Шпак – старший группы слушателей Военной академии им. М. В. Фрунзе. Москва, 1977 год

Офицеры штаба 350 гв. вдп. В центре – командир полка подполковник Г. И. Шпак. Боровуха-1, 1978 год

Дворец Амина. С его штурма началась 10-летняя война в Афганистане

Мохаммед Тараки, Хафизулла Амин, Бабрак Кармалъ

Командир 350 гвард. парашютно-десантного полка подполковник Г. И. Шпак. Афганистан, 1980 год

Орден Красного Знамени

Автограф на память. И. Кобзон в гостях у солдат и офицеров 350 гв. пдп

Командующий ВДВ генерал Д. С. Сухорукое представляет полковника Г. И. Шпака личному составу 76 гвардейской Псковской дивизии

«К торжественному маршу, поротно…» Комдив Георгий Шпак

Министр обороны СССР Д. Ф. Устинов на дивизионных учениях. 1983 год

Г. И. Шпак на встрече с ветеранами 76 гвардейской Черниговской воздушно-десантной дивизии

Офицеры и генералы – слушатели Академии Генштаба. В центре – Г. И. Шпак

Слева направо: главный хирург 40-й армии в Афганистане П. И. Зубарев, А. Г. Шпак, командующий 6-й армией генерал-лейтенант Г. И. Шпак, член военного совета В. А. Магда. Крайний справа – Президент Республики Карелия В. И. Степанов. Петрозаводск, 1991 год

Прием Военным советом Приволжского военного округа передовых военнослужащих в честь 100-летия Г. К Жукова. Начштаба ПриВО – генерал Г. И. Шпак. Самара, 15 ноября 1996 года

Образованность и патриотичность Г. И. Шпака признаны и отмечены на самом высоком уровне

Фотография на память о службе в Туркестанском военном округе. Ташкент, 1992 год

В дружбе со спортом

«Физкульт-npueem от нового моржа!»

«Правда» от 25 декабря 1979 года:

«Уходящему году – ударный финиш», «Великое знамя ленинизма», «Страна называет достойных», «Ради счастья детей».

И только 29 декабря, когда новости о вводе советских войск в Афганистан всколыхнули мировую общественность, «Правда» разродилась запоздалым сообщением, в котором тесно переплелись реальность и откровенная ложь:

«КАБУЛ, 28 декабря (ТАСС]. Кабульское радио передало сегодня заявление правительства Демократической Республики Афганистан.

В нем говорится:

«Правительство ДРА, принимая во внимание продолжающиеся и расширяющиеся вмешательство и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний Апрельской революции, территориальной целостности, национальной независимости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правительство Демократической Республики Афганистан ранее неоднократно обращалось к правительству Советского Союза.

Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны».

Радио отметило, что революционный суд за преступления против благородного народа Афганистана, в результате которых были уничтожены многие соотечественники, в том числе гражданские и военные члены партии, представители мусульманского духовенства, интеллигенции, рабочих и крестьян, приговорил X. Амина к смертной казни.

Приговор приведен в исполнение».

«Красная звезда», 29 декабря 1979 года:

«Генеральному секретарю ЦК Народно-демократической партии Афганистана, Председателю Революционного совета и Премьер-министру Демократической Республики Афганистан товарищу Кармалю БАБРАКУ.

Сердечно поздравляю Вас с избранием Генеральным секретарем Центрального Комитета Народно-демократической партии Афганистана и на высшие государственные посты в Демократической Республике Афганистан.

От имени Советского руководства и от себя лично желаю больших успехов во всей Вашей многогранной деятельности на благо дружественного афганского народа.

Уверен, что в нынешних условиях афганский народ сумеет защитить завоевания Апрельской революции, суверенитет, независимость и национальное достоинство нового Афганистана.

Л. БРЕЖНЕВ».

Обращение Бабрака Кармаля по Кабульскому радио (30.12.1979]:

«По случаю свержения режима X. Амина, этого кровожадного шпиона американского империализма, притеснителя и диктатора, шарлатана истории, палача и убийцы, приветствую вас, многострадальные соотечественники, достойные мусульмане…

Солдаты и офицеры героической родины, будьте бдительны, дисциплинированы и едины… и, где бы вы ни были, бесстрашно защищайте от все происков внутренних и внешних врагов великую Апрельскую революцию.

Под ее знаменем… вперед по пути всеобщего и полного единства, вперед к созданию нового, свободного и независимого Афганистана».

Комментарий корреспондента «Правды»:

«В ДУХЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ СОЛИДАРНОСТИ.

Опасные расчеты империализма и маоизма в Афганистане провалились… Поэтому Советский Союз, верный своим обязательствам, решил оказать ДРА в ответ на ее просьбу помощь, включая военную помощь.

СССР – подлинный друг афганского народа».

Генерал Георгий Шпак продолжает воспоминания.

Первый реальный бой

…Стараешься держать себя в руках, людей успокоить. Показать всем, что не нервничаешь. Огромная колонна, в колонне более ста машин, 350 человек плюс обслуживание (сорок человек). Колонну надо построить, наладить связь. В кромешной темноте красные габаритные огни – единственный ориентир для идущих за ними, остальное все заклеено, замазано.

Подъехали к Генеральному штабу афганской армии, там уже поработал наш спецназ. Группу возглавлял комдив генерал-майор Рябченко Иван Федорович. Им была поставлена задача арестовать начальника генштаба. При попытке к сопротивлению он был убит. Примерно в эти минуты подошли и мы. Вокруг двухэтажного дома около ста метров длиной – металлическая ограда, рядом высокое, этажей в двенадцать, только что отремонтированное здание. В двух километрах отсюда – дворец Амина. Заняли Генеральный штаб, расставили посты, патрули, и тут нас начали обстреливать. Стреляли отовсюду, стоял неимоверный гул, свистели пули. Казалось, весь город вел обстрел. Дважды к генштабу прорывались афганские танки, откуда – не понятно. Отбились. Однако основная угроза исходила из той самой свежепобеленной двенадцатиэтажки. Из окон здания на нас обрушился ураганный огонь. Долго продолжаться это не могло, я собрал храбрецов, человек десять, и говорю: «Ребята, надо захватить здание, все будете представлены к наградам». Вошли в здание, стали искать по этажам стрелявших, четверых убили, остальные убежали. Здание мы заняли, продержались ночь. В шесть часов утра получил команду: «С одной ротой выдвинуться к дворцу Амина для блокирования его и оказания «соседской помощи» нашим подразделениям». Прибыли на место, захожу во дворец Амина. Холл, посредине стол и человек двадцать наших. Я представился, один встает и говорит: «Налейте десантнику». Я: «Вы что, ребята, у меня задание боевое». – «Ты кончай, десант, пей, у нас люди погибли. Помяни». Это были бойцы группы «Альфа», бравшие в ту ночь дворец Амина. Один подарил мне пистолет дочери Амина, который я потом отдал товарищу, когда уезжал в Союз.

Я ходил по периметру дома, осматривал помещения и подходы. Подошел к офицеру без знаков различия, спецназовцы не называли друг друга по званию, только по имени-отчеству, и попросил показать, где погиб Амин. Он мне показал длинный коридор и стойку буфета, где Амин был убит.

Мы пробыли во дворце несколько часов. Когда прекратились атаки и стрельба, нам было приказано вернуться. Через сутки нас сменили мотострелки из Туркестанского военного округа. Нам сказали, что через несколько суток десант уедет в Россию. Мы вернулись в Кабул, в наш лагерь, в полной уверенности, что со дня на день нас должны отправить домой. И вот это «со дня на день» продлилось 10 лет.

Сначала срок пребывания увеличили до месяца, потом до нескольких месяцев. Где-то в апреле мы начали ходить в рейды, тогда и поняли, что мы здесь надолго.

Первым пошел под Джелалабад 317-й полк, уничтожать банду. Мы же вышли в первых числах мая на операцию по разведке и уничтожению бандформирований, проникших в горную провинцию Чаквардак. Преодолевали горы, перевалы, которые простирались порою на несколько километров, они даже в мае были засыпаны снегом. Приходилось и танками, и вручную делать специальные тоннели, чтобы пропускать колонны. Это была целая операция по преодолению препятствий. Например, проходим по дороге, справа высокая скала, потом дорога метра 2,5-3 шириной, дальше обрыв. Обойти невозможно. Трое суток полк собирал камни, а афганцы, сочувствующие нам, выкладывали стенку. Выслали танк вперед, за рычаги сел командир танковой роты, на пониженной передаче начал преодолевать эту промоину. Вдруг танк начал оседать назад, башня стала подниматься, я отвернулся, потому что в ушах у меня уже звенел грохот падающего в пропасть танка. Но грохота не произошло, я повернулся и вижу: танк выползает на ту сторону. Благодаря великолепному мастерству, хладнокровию этого капитана (если бы он тогда газанул, прокрутило бы гусеницы, и танк сполз бы), он просто аккуратно выполз на ту сторону. Когда танк оказался на той стороне, мы начали делать вторую стенку, укрепили ее, постелили деревья, сделали дорогу и перегнали все танки. Вот так мы преодолели этот опаснейший участок. Попадались засады, но они были мелкие и мы их отбивали. Застревали в грязи, мостили дороги. Прибыли в указанный район, там нас должны были ждать местные жители, которые вроде бы собирались организовать в провинции нечто похожее на советскую власть. Нашей задачей было в течение 20-30 дней помочь им в этом своим пребыванием. Но когда мы туда прибыли – никого нет, все разбежались. Последовал приказ – разбить лагерь. Была у нас громкоговорящая машина, мы крутили песни, уговаривали афганцев вернуться.

В конце концов афганцы оправились от испуга и потянулись к нам в лагерь. Среди них оказалось много больных. Отцы и матери приносили грудных младенцев, приносили девочек, мальчиков. У кого печень, у кого почки, болезни страшные… Принес старик завернутое в тряпку тельце. Начальник медицинской службы, майор, развернул эту тряпку и говорит: «Командир, подойдите, посмотрите». Там, не помню, мальчик или девочка была, но вся покрыта коростой, струпьями. Я спрашиваю «Что это?». Он отвечает: «Грязь». И вот из ящика сколотили ванночку, залепили глиной, чтобы не протекала, подогрели теплую воду, марганцовки насыпали туда и каждые два-три часа мыли этого ребенка. Потом завернули в чистые простыни из портяночного материала, деду дали буханку хлеба, кило сахара, консервов. Переводчица сказала, чтобы он пришел с ребенком на следующий день. Кто говорил – придет, кто – не придет. Пришел дед. Неделю возились с этим ребенком. Струпья исчезли, ребенок чистенький, агукает, ручками и ножками шевелит, живой ребенок. Полк радовался. И каждый день дед уходил с подарками. Мы за это время построили баню. Жили-то почти месяц. А потом команда: возвращаться на базу. Встал вопрос – возвращаться старой дорогой или обходить? На старой дороге нас не ждали, поэтому решили по ней. Однако дважды попадали в засады – море огня. Выдержали. Даже раненых не было.

В тишине газетного зала Российской национальной библиотеки я вновь перелистываю пожелтевшие подшивки советских газет периода вторжения наших войск в Афганистан и предлагаю читателям оценить весь драматизм и всю нелепость ситуации, в которой оказались воины «ограниченного контингента».

В памяти невольно всплывают картины отчаянного сопротивления Красной Армии отлаженной фашистской машине в 1941 году. Невзирая на неудачи на фронтах, подвиги солдат и офицеров находили должную оценку у руководства Советского государства, и указы о награждениях, о присвоении очередных воинских званий публиковались во всех центральных газетах…

В Афганистане военные действия приобретали все более широкий и непредсказуемый размах. Потомки солдат Великой Отечественной с не меньшим героизмом выполняли «интернациональный долг», но понадобились долгие месяцы, прежде чем страна узнала имена своих сыновей, кровью и потом укреплявших «дружбу и братство между советским и афганским народами». Так и орден Боевого Красного Знамени (Указ ПВ СССР от 21.10.1980] «за выполнение спецзадания по оказанию интернациональной помощи ДР Афганистан» и приказ о присвоении внеочередного воинского звания «полковник» застали Г. И. Шпака в должности начальника штаба «семерки», гвардейской воздушно-десантной дивизии, которая располагалась в Литве.

Между тем война в Афганистане шла своим чередом. Г. И. Шпак назвал ее «тягучей войной».

На втором этапе начального периода основными задачами частей и подразделений Воздушно-десантных войск являлись: оказание помощи правительству республики Афганистан в охране и обороне важных объектов, уничтожение формирований сил сопротивления и прикрытие государственной границы. Боевые действия проводились, как правило, совместно с частями афганской армии, народной милиции, отрядами защитников революции, местными активистами.

Характер действий формирований «непримиримых» обуславливал применение войсками особых способов борьбы с ними. Наиболее эффективными были рейдовые действия, блокирование районов с последующим уничтожением формирований оппозиции методом прочесывания, одновременное нанесение ударов по нескольким группировкам, уничтожение небольших группировок «непримиримых» и блокирование путей их движения тактическими воздушными десантами, засады на путях движения противника, уничтожение мелких групп противника.

В качестве примера типичных рейдов расскажу о действиях нашего полка. Ему была поставлена задача на проведение рейда по очистке от мятежников районов: Санги-Шанда, Шорав, Калашахи, Маланчхейлъ, Калаша-хан, города Турбат. Действовать предстояло с двумя пехотными батальонами афганской армии. Из разведывательных данных было известно, что в районах предстоящих действий отдельные группы моджахедов численностью от 20 до 80 человек находились в районе восьми населенных пунктов, удаленных друг от друга на расстояние порой до 25 километров.

Решено было совершить рейд по двум маршрутам, блокировать районы расположения мятежников и не допускать их выхода из занимаемых районов. Подразделения афганской армии должны были проводить прочесывание населенных пунктов, их окрестностей и разоружить «непримиримых». Совершив ночной рейд, к 6:00 подразделения полка блокировали указанные им районы и совместно с афганскими батальонами начали сужать периметр блокирования. В районе Санги-Шанда крупная группировка моджахедов оказала упорное сопротивление, но была подавлена огнем артиллерии и авиации. Батальон, выполнявший задачу по захвату склада оружия в Маланчхейле, продвигался в пешем порядке к назначенному объекту. Противник перед его фронтом укрылся в горах. Сначала сопротивления не оказывал, пропустил подразделения батальона в ущелье. Затем отряд численностью до шестидесяти человек попытался захватить оставленные возле дороги машины. Однако мы быстро обнаружили атакующую группу, подавили ее огнем артиллерии и вынудили поспешно скрыться. Полк к установленному времени, не понеся существенных потерь, выполнил поставленную задачу.

Участие десантников в боевых действиях вновь подтвердило их высокую боевую выучку, умение нестандартно и решительно действовать в сложных ситуациях. Чувство взаимовыручки, необходимости выполнить поставленную задачу любыми средствами зачастую подводило людей к той черте, за которой начинался подвиг.

…Это случилось в последние дни февраля 1980 года. Гвардии старший сержант Александр Мироненко и еще два десантника действовали в разведдозоре. Ведя наблюдение, они скрытно продвигались по намеченному маршруту. И все же первые выстрелы прозвучали для них неожиданно. Засада! Гвардейцы не растерялись. Открыв ответный огонь, они укрылись за грудой камней. К этому моменту разведчики были ранены. В короткие секунды затишья они наскоро перевязали друг друга. Бандиты вновь поднялись в атаку, рассчитывая захватить горстку отважных солдат. Но эта попытка была сорвана метким огнем разведчиков. Их было только трое. А душманов в десятки раз больше. Но мужественные гвардейцы показали, что воюют не числом, а умением. И когда бандиты – в который раз! – поднимались в атаку, они неизменно натыкались на разящий огонь отважных воинов.

Но силы были неравны. Вражеская пуля сразила одного из солдат, потом другого. Тяжело был ранен и Александр. Но он не выпускал оружия из рук и продолжал вести огонь до тех пор, пока не закончились патроны. Отложив уже ненужный автомат в сторону, он взял в руку последнюю гранату. Бросить ее во врага у него уже не было сил. И тогда Александр выдернул чеку и, прижав гранату к груди, лег на спину…

Взбесившиеся бандиты бросились на гвардейца. Когда они подбежали вплотную, Александр разжал пальцы… Около десятка душманов нашли свою смерть от этого последнего взрыва, эхо которого гулко прокатилось по горам.

Оставшиеся в живых головорезы надругались над телами двух советских солдат. А старшего сержанта не тронули. Видно, даже мертвый, с разорванной грудью, он был страшен им. Гвардии старшему сержанту Александру Григорьевичу Мироненко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Приказом министра обороны СССР он навечно зачислен в списки разведывательной роты части, под боевым знаменем которой служил и героически погиб.

Десантники своей отвагой, мужеством и героизмом вписали золотую страницу в историю не только своих войск, но и Вооруженных Сил в целом. При ведении боевых действий особо отличился личный состав 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Принимая участие практически во всех крупных операциях, дивизия выполнила все задачи. Действуя на острие ударов, десантники нанесли врагу существенный урон, понеся минимальные потери со своей стороны.

За десять лет афганской войны 17 десантников стали Героями Советского Союза, более 24 тысяч крылатых пехотинцев за проявленное мужество и героизм были отмечены государственными наградами.

СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

на подполковника ШПАКА Георгия Ивановича,

командира войсковой части 65581

1943 года рождения. Член КПСС.

Образование – Военная академия им. М. В. Фрунзе в 1978 году.

В Вооруженных Силах с 1962 года.

В должности командира парашютно-десантного полка с июня 1978 года.

За время командования полком подполковник Шпак Г. И. показал себя грамотным, дисциплинированным и требовательным офицером. Военная и общеобразовательная подготовка хорошая, что позволяет ему активно вникать в ход боевой и политической подготовки и политико-воспитательной работы в полку. Правильно руководит боевой учебой, знает состояние дел в каждом подразделении, своевременно принимает меры к устранению недостатков. Знает деловые, моральные и политические качества подчиненных и правильно строит свою работу с ними. Направляет работу штаба на решение задач боевой и политической подготовки. Штаб полка сколочен, работоспособен.

Хороший организатор и методист. Занятия проводит поучительно и интересно, материал излагает последовательно, используя примеры истории и жизни части. Может в равной степени доходчиво разъяснить всем категориям военнослужащих как элементарные вопросы, так и сложные вопросы боевой подготовки и вопросы внутренней и внешней политики нашего государства. Начитан, эрудирован.

Полк по итогам боевой и политической подготовки занимает ведущее место среди частей дивизии. Воинская дисциплина – удовлетворительная. Политико-моральное состояние личного состава здоровое. Боевая готовность полка отвечает требованиям Министра обороны СССР.

За время пребывания в ДРА по оказанию интернациональной помощи народу Афганистана в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией подполковник Шпак Г. И. получил хорошую практику в организации и управлении подразделениями при ведении боевых действий. Решения на боевые действия принимает грамотные, целесообразные и обоснованные. В ходе боевых действий управляет подразделениями уверенно, добивается выполнения поставленных задач.

Положения Уставов знает твердо, правильно применяет свои знания на практической работе.

В строевом отношении подтянут, опрятен. Физически развит хорошо. К службе в воздушно-десантных войсках годен.

Идеологически выдержан. Морально устойчив. Хороший семьянин.

Делу КПСС и Социалистической Родине предан.

За успехи в боевой и политической подготовке награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени. За умелое руководство боевыми действиями полка в Афганистане представлен к награждению орденом Красного Знамени.

ВЫВОД: Занимаемой должности вполне соответствует. Перспективный офицер. Достоин назначения на должность заместителя командира дивизии.

Командир войсковой части 07197

гвардии генерал-майор Рябченко,

24 апреля 1980 года

До всего доходить приходилось по ходу боевых действий. Главное, что я требовал от своих офицеров – не платить за афганские «горки» солдатскими жизнями. После каждого выхода, после каждой боевой операции тщательно обобщали боевой опыт. Приезжавшим потом по замене в Афган командирам было легче – они, как говорится, получали сведения из первых рук.

Чтобы бороться с засадами на горных дорогах я принял решение спешивать одну роту и налегке посылать ее вверх – прикрыть идущую внизу бронегруппу. Движение по горным дорогам – только гусеница в гусеницу и только после инженерной разведки. Если огонь с соседней скалы, колонна смыкается – машина плотно подходит к машине, тогда в промежутке между скалой и колонной передвигаешься как по траншее. Стволы в сторону противника и огонь по «зеленке». Научились лазать по горам при помощи веревки с узлами. То, что в сапогах в горах много не навоюешь, стало понятно сразу же. Не дожидаясь, когда эту проблему решат наверху, я попытался решить ее сам. Закололи свиней в оставшемся на «большой земле» подсобном хозяйстве, на вырученные деньги купили кеды и шерстяные носки.

Поначалу сильно доставали душманские снайперы, в первую очередь выбивавшие радиста и командира, лишая подразделения управления. Рации с согнутыми антеннами стали прятать в рюкзаки, а офицеры в горные рейды стали одеваться как солдаты. Ну а самое эффективное оружие против снайпера – растянувшись по фронту пойти на него: тут же пустится в бегство. Чтобы подразделения были более управляемыми и чтобы не оставить раненых в горячке боя, делились на боевые двойки и тройки. Ранило одного – второй его выносит. Эти и многие другие тактические идеи потом еще долго применялись в Афганистане и впоследствии в Чечне.

Память об афганских дорогах и погибших друзьях – орден Боевого Красного Знамени. Самая дорогая награда.

Уроки войны

Войну в Афганистане иногда называют войной упущенных возможностей. Разумеется, она в любом случае была бесперспективна в плане триумфальной победы. Однако ситуацию вполне можно было держать под контролем Москвы и обойтись практически без потерь. Разведгруппам десантников не составило бы особого труда «сесть» на караванные тропы, выявить базы непримиримой оппозиции, взять под свое наблюдение обширные территории. Оставаясь невидимыми, разведчики могли бы «засветить» любую цель, будь то отдельный отряд, караван с оружием, верблюд с наркотиками в мешках. А дальше бы наступал черед новейшей военной техники: управляемые бомбы, сброшенные из-под невидимых с земли космических высот, крылатые ракеты высокой точности, самонаводящиеся снаряды сами бы находили кого надо или что надо.

Никаких сокрушительных бомбоштурмовых ударов, никаких атак в полный рост, никакой лишней крови с той и другой стороны. Конкретный снаряд поражал бы конкретного осла на конкретной тропе, а ракета огромной разрушительной силы не просто бы падала в ущелье, а точно влетала в пещеру, где, к примеру, таился склад с оружием или наркотиками. И один Аллах бы ведал, откуда пришло возмездие. Но этого не случилось. Десантники так и не получили приказа реализовать на практике все свои уникальные возможности, а советское оружие высокой точности так и осталось пылиться в арсеналах.

Первые годы десантники осуществляли охрану трубопроводов, сопровождали колонны с различным грузом, охраняли штабы и даже ходили в атаку на вражеские позиции, чего они не должны были делать в принципе… Однако, когда примерно с середины афганской эпопеи спецподразделения десантников удалось несколько обособить, хотя бы частично направить их деятельность в разведывательно-диверсионное русло, результаты не замедлили сказаться. Десантники, действуя небольшими формированиями, стали давать результаты, сравнимые с теми, что приносили дивизии, проводя дорогостоящие кровопролитные операции с участием авиации, артиллерии, бронетехники. Быстро выяснилось, что моджахеды, против которых оказались бессильны регулярные части Советской Армии и правительственные войска Кабула, сами бессильны против десантников. С мобильными полевыми подразделениями моджахедов сошлись в поединке столь же мобильные и неуловимые спецгруппы.

Однако не сразу десантники, несмотря на свою профессиональную выучку, стали той грозной силой, которой опасались душманы. Прибывшие из казарм в европейской части СССР, десантники не знали секретов антипартизанской войны и не были готовы к сражениям в тяжелых условиях Афганистана. Примером может служить трагедия асабадского батальона. Обученные в белорусских лесах атаковать ракетные базы и командные пункты НАТО, они не видели в моджахедах опасного противника. Когда под Мараваром после атаки десантников душманы стали быстро отходить в ущелье, разгоряченные погоней десантники оказались запертыми в ущелье превосходящими и хорошо размещенными афганскими силами. Из тридцати солдат, оборонявшихся до конца, спаслись только двое. Победители надругались над трупами, добили раненых. Лишь на следующее утро до советских постов добрались солдат и раненый сержант. Со временем десантники, как и другие подразделения, приобрели опыт, оплаченный кровью. Десантники поняли тактику душманов, научились избегать их засад и успешно с ними сражаться, используя иные, еще более изобретательные приемы.

Частые засады против караванов со снабжением для душманов стали поводом называть десантников «охотниками за караванами». В конце ноября 1989 года состоялась типичная операция такого рода. Джелалабадский батальон десантников вместе с небольшой группой пуштунов из племени моманд заняли позиции вдоль сухого русла реки недалеко от границы с Пакистаном. Ожидание длилось двое суток. Все это время при ночных холодах нельзя было зажигать костры или двигаться в дневную жару. Разведчики дали сигнал о приближении каравана. Передовые патрули их пропустили и открыли огонь только тогда, когда в русле оказался весь караван: сотни вьючных животных, нагруженных ракетными снарядами, коробками с боеприпасами и т. п. Среди мертвых верблюдов и ослов впоследствии насчитали свыше 220 убитых моджахедов. Десантники потерь не понесли.

Не все операции были столь простыми. Приходилось прибегать к нестандартным действиям. На контролируемые противником территории солдаты проникали, выдавая себя за гражданских лиц – торговцев в традиционной афганской одежде с бородами и крашеными волосами. Поскольку советские базы и близлежащие дороги постоянно находились под наблюдением, десантники не могли незаметно выехать на операцию. Поэтому вопреки директивам начальства десантники не отдавали захваченные «Тойоты» и «Симурги». Скрытые внутри «ЗИЛов» и «КРАЗов», эти машины покидали базы в виде обычного хозяйственного конвоя. Затем в подходящем месте машины выезжали на дороги, приобретали признаки «партизанского каравана» и двигались в нужный район.

Десантники атаковали и с воздуха. Четыре вертолета – два Ми-8 со штурмовыми группами и два Ми-24 в качестве поддержки вылетали по два-три раза в сутки. Иногда они на 15-20 км углублялись внутрь Пакистана, а затем возвращались в Афганистан. Несколько минут пограничных нарушений оставались незамеченными пакистанцами. А за это время вертолеты атаковали отдыхающих от боев душманов. В ходе одной из таких операций кандагарские десантники захватили ракетный комплекс «Стингер», крайне опасный для вертолетов и мало известный тогда советским специалистам. Впоследствии вертолеты и десантники совершали рискованные рейды, чтобы спровоцировать операторов «Стингеров» и ликвидировать их.

Часто применялся способ «ловли на приманку». Примером может служить операция асабадского батальона десантников, проведенная в 25 км от Асабада на высоте 1915 метров над уровнем моря (провинция Кунар). Ночью рота десантников скрытно заняла позиции на горе, возвышающейся над несколькими кишлаками, в которых находились сильные группировки душманов. Атака на них привела бы к большим потерям. Вместо этого десантники укрепились на вершине, приготовили противопехотные и управляемые мины и разместили крупнокалиберные пулеметы. За день до этого вертолет высадил там девять человек. Их, конечно, заметили душманы, которые двинулись в горы, чтобы уничтожить «малочисленный» пост. Сначала они попали на минные поля, а затем под массированный огонь целой роты. Дело завершили вертолеты, и на афганской стороне осталось очень немного душманов, способных к новым боям.

Действия десантников были успешными почти всегда. Моджахеды боялись их больше, чем мощных, но малоподвижных подразделений с тяжелым вооружением, больше, чем вертолетов и самолетов.

Как правило, спецподразделения десантников действовали группами по 9 человек; ротами по 37-40 солдат каждая, разделенными на четыре группы во главе с командиром; батальонами (три роты плюс подразделение поддержки – пулеметы, минометы, тяжелые гранатометы АГС-17) – всего около 150 человек. Хорошая подготовка часто позволяла советским десантникам выигрывать сражения даже с превосходящими силами противника. В одном таком случае группа из 16 десантников, возвращаясь с задания, была окружена 250 душманами. В группе погибли и получили ранения 11 человек, но она вырвалась из окружения, не оставив на поле боя ни одного раненого, при этом погибли свыше 100 моджахедов.

Афганистан стал для нас не только источником тактического опыта. Это был еще и повседневный опыт. В схватках, особенно в ближнем бою, хорошо действовал пистолет Стечкина АПС, снабженный глушителем. На больших расстояниях, в горах десантники охотнее применяли превосходные карабины СВД, калибр 7,62 мм (собирая их на поле боя и накапливая без разрешения командования), чем АК-74 калибра 5,45 мм. Очень пригодились прицелы и бинокли ночного видения – меткий, как днем, огонь десантников вызывал страх и панику среди душманов. Каждый солдат стремился достать трофейный пистолет – дополнительное оружие в боевой обстановке.

Ряд недостатков был обнаружен у стандартного советского обмундирования. На время операции мы нередко обменивали его на трофейное. Американские шнурованные ботинки, английские куртки, китайские нагрудные патронташи и т. д., которые доставлялись моджахедам через Пакистан с Запада. Мы охотно пользовались также западными биноклями и очками ночного видения, коротковолновыми радиостанциями. Многие из подобных фактов впоследствии оказали влияние на тактику и оснащение советских подразделений специального назначения.

Прошло более двадцати лет с той поры, когда под бравурные марши, с распущенными боевыми знаменами покинули афганскую землю последние солдаты Советской Армии. Все «лавры» от этого действа, которые записные доброхоты называли то «несмываемым позором СССР», то «болью и трагедией Афганистана», достались 40-й армии и ее командующему генералу Б. В. Громову.

Как-то само собой позабылось, что части 40-й армии вошли в ДРА только в январе 1980 года, что почти месяц ее руководство располагалось в месте дислокации оперативной группы ВДВ, а сама армия в боевых действиях участия не принимала; что первым комендантом столицы Афганистана был полковник-десантник Ю. И. Двугрошев. Приведу небольшой отрывок из его замечательной книги «Воспоминания первого коменданта Кабула».

«Десантникам обещали, что сразу после переворота они вернутся в Союз, но, видя их выучку и боеспособность, Бабрак Кармаль поставил условие перед Л. И. Брежневым: «Если выведете десантников из Кабула, то я откажусь управлять страной»».

В военные действия в Афганистане втягивались все новые и новые силы, и Воздушно-десантные войска стали подлинной кузницей кадров для 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, 345-го отдельного парашютно-десантного полка, 56-й десантно-штурмовой бригады. Цифры безвозвратных потерь, которые понесли десантники в Афганистане известны, количество награжденных орденами и медалями СССР нетрудно подсчитать – их более 24 тысяч человек, среди них 17 Героев Советского Союза. Для многих офицеров ВДВ Афганистан стал «вторым домом». Поскольку рассуждать в армии не принято, в «служебную командировку» в ДРА по второму заходу направлялись офицеры либо закончившие академии, либо добившиеся серьезных успехов в служебной деятельности и уже побывавшие в этой «горячей точке» планеты.

15 февраля 1989 года Афганистан покинул последний советский солдат, но еще долгие годы не будет утихать скорбь по павшим, еще долгие годы будут безуспешно обивать пороги госучреждений ветераны Афгана, требуя элементарного человеческого уважения.

…Бег времени стремителен и неумолим, и подтверждением тому – поздравление воинам-интернационалистам Председателя Фонда «Профессиональная Российская армия XXI века» полковника запаса Владимира Савицкого:

«Ровно 30 лет назад личный состав 103 вдд, поднятый по тревоге 11 декабря 1979 года, выдвинулся в районы ожидания, которые находились рядом с аэродромами в Белоруссии. Затем полки дивизий были переброшены на аэродромы «подскока» вблизи границ Советского Союза, а 25 декабря приземлились на аэродромах под Кабулом и Баграмом в Демократической республике Афганистан. Так началась необъявленная война.

Поздравляю всех участников, жен, детей и родителей воинов-интернационалистов, которые молились за наше благополучное возвращение. Почтим память погибших в первые часы операции и в ее ходе. Выразим соболезнование родным и близким членов экипажа Ил-76 и десантникам, погибшим в авиационной катастрофе при заходе самолета на посадку.

Успешное выполнение задачи десантниками и летчиками военно-транспортной авиации обеспечило их высокое воинское мастерство и героизм.

Слава ВДВ!»

Домой!

Перед самым отъездом из Афганистана на родину я подхватил какую-то тамошнюю лихорадку. Температура резко подскочила и врачи не знали, что со мною. С такой болезнью сталкиваться им еще не приходилось. Достаточно сказать, что в те дни я похудел на восемнадцать килограммов.

В таком вот плачевном состоянии сел на самолет и, совсем даже не бравый с виду, приземлился в Ташкенте. Прошел таможенный досмотр. Отобрали пять зажигалок, которые я тогда коллекционировал. А больше ничего ценного у меня при себе и не было.

Из Ташкента прилетел в Москву, оттуда гражданским самолетом на Витебск. В штабе дивизии мне дали машину, чтобы добраться домой в Боровуху. Едем ночью. Идет навстречу машина с прицепом, а мой «уазик» вдруг пошел на полосу встречного движения. Смотрю – солдат заснул. Все решилось за секунды. Я схватился за руль и выправил его. Водитель встречной машины тоже вильнул и этим спас нам жизнь.

…В конце 1980 года Приказом министра обороны СССР я был назначен на должность начальника штаба 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, штаб которой располагался в Каунасе. Комдивом был генерал-майор Владислав Алексеевич Ачалов. По возрасту он был моложе меня, но человек опытный, три с половиной года командовал дивизией. Командовал уверенно и у него была мощная поддержка в Москве. Он никого и ничего не боялся. Его спокойствие передавалось и нам, мы работали уверенно, слаженно.

И вот тогда мне пришлось впервые по-настоящему окунуться в хозяйственную деятельность. Ибо начальник штаба крупного воинского подразделения должен быть хозяйственником посильнее, чем иной нынешний градоначальник или губернатор.

В одной только нашей дивизии было шесть гарнизонов. А что такое гарнизон? Это строительство и ремонт жилья, казарменного оборудования, это обеспечение теплом, водой и продуктами питания, это работа школ, госпиталя. Это работа с молодежью, с молодыми семьями, это работа по ремонту квартир. Все, что в обычном городе ложится на плечи мэра, здесь ложится на плечи начальника гарнизона. А таких гарнизонов у меня, повторюсь, было шесть. И естественно, мне приходилось помимо боевой учебы, это тоже не мало, заниматься хозяйственной деятельностью. Многие говорят, мол, военные ничего не понимают в экономике. Ничего подобного!

Начальник штаба, он же заместитель командира дивизии, должность хлопотная, но именно она давала понять, что мелочей в воинской службе не существует и за каждой из них – человеческая жизнь. Это то самое мерило, на котором основывает свою деятельность офицер, тем более имеющий за своими плечами боевой опыт.

Г. И. Шпак продолжает вспоминать.

Командовал ВДВ в то время генерал Дмитрий Семенович Сухорукое. Однажды вызывают меня в Москву, мол, будут выдавать новую форму, какую, правда, не сказали. Как оказалось, это был только предлог для вызова.

Сухорукое говорит:

– Георгий Иванович, мы предлагаем тебе командовать дивизией в Афганистане.

И смотрит на меня.

– Товарищ командующий, я военный человек. Надо – поеду.

– А как семья? – спрашивает Сухорукое.

– Моя жена – дочь военного.

Это ему понравилось. Проверял мою моральную устойчивость. Говорит:

– Поедешь командовать дивизией в Псков. Согласен? Псков считался элитным местом.

– Товарищ командующий, большое спасибо за доверие, я буду стараться.

– Да не стараться надо, а работать.

– Я буду работать!

Потом меня вызвали в ЦК партии. Молодой человек, лет на десять моложе меня, полтора часа инструктировал, как мне надо командовать дивизией, хотя сам не командовал даже отделением солдат. Я, в общем, согласно кивал головой, соглашался с ним, где-то пытался спорить, в конце концов мы пришли к единому мнению. Затем беседа в Главном управлении кадров. И, наконец, приказали мне явиться на прием к министру обороны СССР, Маршалу Советского Союза Дмитрию Федоровичу Устинову.

С этой встречей у меня связан очень забавный момент, который мы до сих пор любим вспоминать в нашей семье. Дело в том, что в то время я, как и сейчас, носил усы. И перед встречей с министром мне сказали: «Если хочешь командовать дивизией, то усы ты должен сбрить». Устинов якобы страшно не любил бородатых и усатых. И пришлось мне сбривать усы. Как раз в момент бритья с работы позвонила Алла. Трубку взяла дочка Лена и кричит маме в трубку: «Наш папа теперь без усов!» Алла переполошилась, столько привыкали ко мне усатому после возвращения из Афганистана, после моего объяснения пошутила: «А гарантии тебе дали? Не получится ли так, что ни должности, ни усов?» У нас появилась новая семейная шутка. Теперь перед каким-либо изменением в нашей судьбе мы шутим: «Как насчет усов?»

…Войдя в огромный кабинет министра обороны, я, как полагается, доложил о себе. Дмитрий Федорович располагающим жестом пригласил за стол, на котором вскоре появился чай, печенье… Беседа с министром обороны продолжалась более получаса. Я обстоятельно отвечал на вопросы, а сам невольно думал об этом незаурядном и знаменитом человеке. В 38 лет стать министром вооружения в годы Великой Отечественной войны!

Благожелательный тон министра придал уверенности, и в завершение беседы я сказал: «Ваше доверие оправдаю». «Желаю удачи!» – пожал мне руку Д. Ф. Устинов.

27-го апреля 1983 года Указом Президиума Верховного Совета СССР я был назначен командиром 76-й Псковской дивизии ВДВ.

1 сентября 2009 года 76-я гвардейская десантно-штурмовая Черниговская Краснознаменная дивизия торжественно и с размахом отметила 70-летие своего существования. Прославленное соединение Красной Армии прошло славный боевой путь, побывав в горниле Сталинградской битвы, принимая участие в сражениях за Ростов, Орел, в освобождении белорусских городов Пинска, Калинковичей, Бреста. Завершила дивизия Великую Отечественную войну на Балтике, а в 1947 году вошла в состав Воздушно-десантных войск, которыми в то время командовал Герой Советского Союза генерал-полковник В. В. Глаголев.

В 1948 году дивизию возглавил Герой Советского Союза генерал-майор В. Ф. Маргелов. В Пскове он совершил первый парашютный прыжок, а став командующим ВДВ, неизменно доверял соединению выполнение самых ответственных задач. И вовсе не случайно, что в деле становления молодых офицеров-десантников прославленное соединение сыграло свою важную роль. Курсанты Рязанского высшего воздушно-десантного училища в конце обучения на третьем курсе неизменно проходили стажировку во Пскове. В 1965 году свой первый экзамен на зрелость в 234 полку держал и сержант Георгий Шпак. И вот новая встреча.

3 мая 1983 года командующий ВДВ генерал Д. Ф. Сухорукое представил меня личному составу дивизии во Пскове. А уже через месяц мне предстояло начать подготовку к крупным дивизионным учениям. Намечалось десантирование в полном составе, включая боевые машины десанта, автомобили, различные грузы… Сегодня само это количество боевой техники кажется запредельным. Учения проходили на территории БССР, под Барановичами. Руководил учениями министр обороны Д. Ф. Устинов.

Десантировалось около пяти тысяч десантников, в том числе и я. Приземлился на полигон. Тут же подогнали мне мою «сороку»[6], я в нее прыгаю и по полю на бешеной скорости подлетаю к огромной трибуне, где располагалось руководство. Все расступаются, я взлетаю наверх по крутой лестнице. Докладываю: «Товарищ министр обороны! Гвардейская воздушно-десантная дивизия успешно десантировалась, приступила к сбору, выполнению ближайших боевых задач. Командир дивизии полковник Шпак». Устинов произнес: «Ну вот, старый знакомый. Приветствую!» И говорит командующему войсками генералу Сухорукову: «Вот видишь: молодой, а уже на дивизионных учениях командует».

Далее министр сделал незаметное движение рукой. Слышу шлепок чего-то твердого о его ладонь и вижу у него в руке коробочку.

– Я награждаю вас, полковник, именными часами. Благодарю за службу, желаю удачи.

– Есть! Служу Советскому Союзу!

Итак, я – командир дивизии. Беспрерывные занятия, сборы, учения. Некогда было даже иногда лишний час поспать, к тому же к собственной работе прибавилась и общественная. Наверное, это уже стало традицией, но во всех местах дислокации десантников командира назначают и начальником гарнизона, в котором, как правило, находятся части разных родов войск и живут семьи военнослужащих. До сих пор храню как реликвию депутатское удостоверение за № 33 Псковского областного Совета народных депутатов.

Работы хватало, работать было интересно, но, несмотря на загруженность, успевали семьей и в театр сходить, и на экскурсию съездить. Особенно любили бывать в Пушкинских Горах. В то время еще был жив хранитель Пушкиногорья Семен Степанович Гейченко, великий патриот и знаток Пушкина. После освобождения в 1943 году Псковской области от фашистов, которые не только разрушили заповедные места, но и заминировали могилу самого Пушкина, Семена Степановича разыскали для восстановления пушкинских мест. Его нашли в госпитале в Ташкенте, где он находился на лечении. Во время Великой Отечественной Семен Степанович был сапером, после ранения остался без руки, что не помешало ему всю жизнь посвятить восстановлению пушкинских мест. Знал практически всего Пушкина. Рассказывал, что во время первой мировой войны был издан сборник Пушкина, который раздавали в окопах солдатам! Семену Степановичу было за восемьдесят, а он мог приехать за 120 километров к нам, посмотреть солдатскую самодеятельность. Говорил, что после этих встреч у него поднимается настроение. Великий человек!

Вернусь к службе. Три раза досылали на меня представление на звание генерала. В те времена получить звание генерала было сложно.

Первый раз сразу вернули. Говорят: молодой совсем, подождет. Затем, спустя время, дивизия успешно проходит очередную проверку. В это же самое время наверх ушло второе мое «генеральское» представление. Я хожу, радуюсь: в октябре проверку сдал, тут и генерала в ноябре получу. Давали тогда, чаще всего, к праздничным датам, а ближайшая – очередная годовщина Революции, 7 ноября. Хотел я генералом быть. Очень хотел!

И вдруг, как на грех, случилось в моей дивизии ЧП. Два моих «гвардейца» ночью, сломав замок, вскрыли автопарк и буквально вынесли на руках из бокса автомобиль химической разведки. Выкатили, не заводя двигателя, эту машину, чтобы не слышал дежурный по парку. Вырезали в заборе ножовкой пролет. А по периметру парка мы прокопали траншею, чтобы в «самоволки» не ездили, даже грузовик не пройдет. Пролет положили на траншею, получился своего рода мостик. Перекатили руками, здоровые хлопцы были, закатили машину в лесок, завели. Один был водитель, а второй – его командир, старший сержант. Так вот этот старший сержант ехал к барышне. Он говорит водителю: «Ты, солдат, сиди, а я поведу». Это их и сгубило. Он развил большую скорость по трассе Ленинград – Киев, отъехал от Пскова километров тридцать, деревня Соловьи. Дорога ровная, сухая. И вдруг машина пошла вправо, срезала по пути дерево, перевернулась и упала в канаву. А в канаве сантиметров семьдесят воды было. От удара оба потеряли сознание и захлебнулись. Вот такая страшная не боевая потеря!

После такого ЧП ни о каком генеральстве в ближайшее время речи быть не могло. Мол, ну куда ему сейчас генерала? Отставить!

Вновь послали представление лишь через год и три месяца. Присвоили только 18 февраля 1986 года, ко дню Советской Армии. Я был в тот момент на учениях, мне звонят: «Товарищ командир, срочно к телефону – командующий». Я на машину, приезжаю на КП. «Товарищ командующий, по вашему приказанию вышел на связь»

«Тебе присвоили сегодня звание генерал-майор. Поздравляю!».

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

к присвоению очередного воинского звания ГЕНЕРАЛ-МАЙОР полковнику Шпаку Георгию Ивановичу, командиру 76 гвардейской воздушно-десантной дивизии

Число, месяц и год рождения: 8 сентября 1943 года

Партийность: чл. КПСС с 1964 г.

Служба в Вооруженных Силах: с 22 августа 1968 года

Образование:

а) гражданское: 10 классов в 1962 году;

б) военное (военно-специальное): Военная академия имени М.В.Фрунзе в 1978 г.

Предыдущее воинское звание присвоено: 16 сентября 1980 г. приказом МО СССР № 0950

Имеет ли неснятые взыскания: не имеет

Полковник ШПАК Г. И. по службе в Вооруженных Силах СССР характеризуется положительно. Дисциплинированный, исполнительный офицер. Получил боевой опыт, командуя парашютно-десантным полком в Демократической Республике Афганистан. За успешное командование полком в боевой обстановке 21.10.1980 года награжден орденом Красного Знамени. Имеет высокую оперативно-тактическую, военно-техническую и воздушно-десантную подготовку. Обладает хорошо развитыми командирскими навыками, твердой волей. Лично много работает над созданием учебно-материальной базы, строительства и обустройства войск. Характер современного боя и операции понимает правильно. В армейской операции разбирается свободно. Применение воздушных десантов в бою и операции понимает. Подготовить дивизию к десантированию может.

Решения на учениях принимает целесообразные, твердо и настойчиво руководит войсками. Задачи частям ставит грамотно и четко, добиваясь полного выполнения их. Получил опыт проведения батальонных и полковых учений, в том числе и с боевой стрельбой. Части дивизии неоднократно принимали участие в учениях с войсками округов. Все задачи выполнялись успешно.

По итогам боевой и политической подготовки дивизия полного состава, дислоцированная в г. Пскове, оценивалась в 1984 году – хорошо, а в 1985 году – удовлетворительно.

К подчиненным взыскателен и строг, умело сочетает требовательность с заботой о них. По характеру рассудителен, выдержан. Пользуется деловым авторитетом, активен в партийно-политической и воспитательной работе. Физически развит.

Вывод по последней аттестации за 1982 год: «Должности начальника штаба – заместителя командира дивизии соответствует. Достоин выдвижения на должность командира дивизии в 1983 году».

Вывод: Достоин присвоения воинского звания ГЕНЕРАЛ-МАЙОР.

Командующий Воздушно-десантными войсками

генерал армии Д. Сухорукое,

14 декабря 1985 г.

Желание двигаться вверх по служебной лестнице, именуемое в армии военной карьерой, для человека, не лишенного дара Божьего и умеющего трезво оценивать свои силы, мыслить неординарно и не терять здравый смысл в наисложнейших ситуациях, естественно и непредосудительно. Офицер, лишенный этих качеств, но имеющий вескую подпору в лице высокопоставленной родни в Минобороны или Генштабе, шествует по ступенькам военной карьеры стремительно, с легкостью мотылька порхает из кабинета в кабинет, а на его погоны, по Высоцкому, «дождем падают звезды», лишен всякой морали. Такие, как правило, теряют чувство меры, а вседозволенность порождает тип личности высокомерный, напыщенной и попросту пустопорожней, которая в армейской среде – сущая беда. И никакие академии исправить сие не в силах.

С генералом Георгием Ивановичем Шпаком случай иной. Не имел он ни всемогущего родства, ни «волосатой руки», а вот природной хваткой, целеустремленностью и умением опереться на подчиненных, завоевать их доверие и, что немаловажно, доверие командования ВДВ, обладал вполне.

Однажды меня вызвали в Москву в Управление ВДВ и предложили учиться в Академии Генерального штаба. Отказаться от такого предложения я не посмел.

Академия Генштаба, помимо того, что элитное учебное заведение для офицера – это еще и очередная ступень в служебной лестнице. Все мы тогда были карьеристами, в хорошем смысле этого слова.

Учеба давалась мне сравнительно легко. В основном материал преподносили более развернуто, нежели в Академии имени Фрунзе. В Академии Генерального штаба собран коллектив, который по праву считается умом и совестью профессорско-преподавательского коллектива военных. Туда отбирались лучшие из лучших. Лекции по философии, литературе, искусству, экономике гражданской и военной, обороноспособности страны и государства (а эти два понятия обязательно увязывались с экономикой). Мы глубоко изучали географию страны, ресурсы. Все это в совокупности расширяет кругозор любого человека, будь он штатский или военный. В подтверждение этому у нас в Академии учились на трехмесячных курсах десятки гражданских министров.

В годы учебы у меня снова появилась возможность много читать. Для нас это было великолепное время. Я учился и одновременно отдыхал. Вместе с супругой мы регулярно ходили в столичные театры, на кинопремьеры. В Академии работала касса по продаже билетов, часто организовывались экскурсии, если ты хотел повысить свой культурный уровень, то возможностей было много.

У каждого человека есть хобби. Мое хобби – учиться. Однажды совершенно случайно я присутствовал в Самаре на защите кандидатской диссертации по педагогике. Защищалась молоденькая девочка, учительница сельской школы. Она рассказывала такие небылицы, что у меня все внутри обрывалось. И она защитилась! Вот тогда и подумал: я обладаю колоссальным педагогическим опытом, все время работаю с людьми. И почему этот опыт не передать людям? Так что именно та девочка и толкнула меня на этот труд. Тему я избрал актуальную во все времена: «Социально-педагогическиеусловия адаптации молодого офицера в воинской среде». А проще: как себя чувствует молодой офицер, только-только покинувший стены военного училища и сразу же окунувшийся в солдатскую среду. Он должен быть и воспитателем, и отцом-командиром, и хозяйственником. Очень интересная тема. Мною были перелопачены сотни книг по педагогике, психологии, истории.

По рекомендации друзей я решил защищаться в гражданском вузе. Поехал в Казань, познакомился с директором Казанского социально-юридического института Гузелъю Валиевной Мухамедзяновой. Говорю ей: «Хочу у вас защищаться!» На кандидатском совете она заметила: «Интересно. За всю историю совета у нас защищался только один военный. У Вас есть какая-нибудь работа? Принесите». Она внимательно прочитала мой опус, дала прочитать коллегам, заместителям, докторам наук. Среди них ученый, который написал учебник по истории Татарстана. Конечно, без замечаний не обошлось, но в целом моя работа им понравилась. Стержень, говорили, хороший. Я еще с полгода поработал над диссертацией и пошел на предзащиту.

Обычно предзащита всегда проходит тяжелей, чем сама защита. Волновался, естественно. Я – генерал-лейтенант, а там, в очереди, стоят другие кандидаты на защиту, все молодые. К тому же весь цвет педагогической мысли Казани сбежался смотреть, как будет генерал защищаться. Это накладывало такой отпечаток ответственности! Предзащита прошла успешно, хотя и был отмечен ряд недостатков. Устранил недостатки, отпечатал работу и в апреле приехал в Казань. Все поездки за счет моего отпуска. Защитился. Это был 1994 год. Поздравления, шампанское.

В тот момент я подумал: «Чтоб еще раз… никогда! Напряжение колоссальное, каверзные вопросы задают, ужас!». Но через несколько дней после защиты, снова пошел к директору института. Она мне говорит: «Я тебе один совет дам: Георгий Иванович, понимаю – тяжело, но ты стал ученым. Если хочешь называться истинным ученым, то должен развиваться дальше. Я тебе советую по приезде домой – берешь папочку и пишешь: «Докторская диссертация на тему… А потом начинай собирать материалы». Отвечаю ей: «Может, мне достаточно, я кандидат. Может, хватит?» – «Нет, – отвечает, – не хватит!» Через месяц я все-таки достаю папку и пишу: «Докторская диссертация на тему (две точки)» – и папку в стол. Выписал себе научные журналы и вновь начал собирать материал.

У меня начали накапливаться горы материала, горы! Начал его систематизировать. Главу напишу – отправляю на проверку. Руководитель все «покромсает». Снова пишу. Так работал почти пять лет. Сколько нового я почерпнул за это время! Докторскую диссертацию обозначили так: «Педагогические основы при подготовке курсантов в Рязанском училище». В те годы я снова продолжил заниматься процессом обучения и воспитания. В принципе, что в гражданском институте, что в училище понятия абсолютно одинаковые, все они основываются на определенных методических разработках, на законах. Но, конечно, в военном учебном заведении добавляются военные аспекты.

Начал готовиться к защите. Причем работал с пятью высшими учебными заведениями, то есть получал информацию, чтобы сравнивать результаты. Передо мной открылась в достаточной степени объективная картина. Несколько раз переделывал диссертацию. Многие говорят: «Знаем, как вы, генералы, пишете». Я даже сейчас всем могу показать оставшиеся после защиты горы собственноручно написанных материалов. В то время, повторюсь, я был начальником штаба округа. Приезжал на службу в 8 часов утра, заслушивал доклады, ставил задачи и до 19 часов решал служебные вопросы. После семи вечера штаб замирал, а я еще два часа каждый день работал над диссертацией. Это был стандартный распорядок дня на протяжении нескольких лет. Этих двух часов в день мне вполне хватило, чтобы в результате защитить докторскую диссертацию.