Их было тринадцать

В детстве мне приходилось слышать от своего отца Алексея Борисовича Ершова рассказы о деятельности советских и норвежских разведчиков на территории Северной Норвегии во время Великой Отечественной войны. В то время отец работал в УНКВД Мурманской области и являлся непосредственным участником тех событий. Его рассказы были интересными, захватывающими, но он не называл дат, участников событий и мест, где они происходили. Поэтому невозможно было увидеть целостную картину того, что происходило в военное время в норвежской губернии Финнмарк, находящейся на полуострове Варангер в Северной Норвегии. Я стал искать книги, в которых рассказывалось о том времени. Прочитал мемуары разведчиков 181 особого разведывательного отряда разведывательного отдела штаба Северного флота — дважды Героя Советского Союза капитана 2 ранга В. Н. Леонова и Героя Советского Союза полковника М. А. Бабикова, подполковника ФСБ в отставке А. Б. Ершова, очерки и дневники военного корреспондента К. М. Симонова. Кроме того, я ознакомился с выпущенными в Мурманске и подаренными моему отцу сборниками очерков о работе мурманских чекистов в предвоенное и военное время, в которых также описывались события, происходившие с участием моего отца. Каждая из этих книг была по-своему интересна. В то же время в них имелись противоречия в описании одних и тех же событий, которые касались дат, а также участников этих событий и ряда других моментов. И эти противоречия, казалось, неустранимы. Но…

В один из мартовских дней 2010 года в моей квартире, находящейся в доме на бульваре Разведчика в Петергофе (пригородный район Санкт-Петербурга), прозвучал телефонный звонок из Мурманска. Ранее, до своей смерти в 2004 году, в этой квартире жил мой отец, Алексей Борисович Ершов, вместе со своим средним сыном Борисом. Всего в семье Ершовых было три сына: старший Геннадий (умер в 2002 году), средний Борис (умер в 2006 году) и я, младший. Звонивший представился Геннадием Александровичем Гурылевым, председателем некоммерческого фонда поддержки сотрудников и пенсионеров ФСБ Мурманской области «Щит». Сказал, что хорошо знал моего отца, с которым познакомился в начале 90-х годов. В то время сотрудники отдела кадров Управления ФСБ по Мурманской области, собирая для своего музея информацию о работниках УНКВД Мурманской области предвоенного и военного периода, вышли на моего отца, который там работал с июля 1938 по октябрь 1947 года. По приглашению руководства УФСБ отец стал практически ежегодно приезжать в Мурманск. Там он встречался с сотрудниками управления, рассказывал им о той большой работе, что велась чекистами Мурманска в предвоенный и военный периоды, о вкладе сотрудников УНКВД Мурманской области в победу над врагом. А делалось ими немало: еще в предвоенный период, при непосредственном участии отца, в Северной Норвегии после ее оккупации немцами была создана разветвленная разведывательная сеть, благодаря которой советские чекисты получали информацию о составе, численности, месторасположении и деятельности немецких оккупационных сил на территории Северной Норвегии. Во время войны УНКВД Мурманской области совместно с разведотделом штаба Северного флота забрасывало на норвежскую землю разведгруппы, в составе которых и мой отец не менее двух раз высаживался в тылу врага. Геннадий Александрович от имени Фонда предложил мне вместе с моими сыновьями в канун Дня Победы в составе делегации мурманских ветеранов посетить Северную Норвегию и возложить венки к памятникам, возведенным в честь событий, которые произошли в то военное время на норвежской территории. Это предложение нами было с благодарностью принято. Правда, младший сын, Михаил, поехать не смог, и нашу семью в майской поездке 2010 года в Северную Норвегию представляли я и мой старший сын Дмитрий. В дальнейшем весенние поездки в Мурманск и Норвегию для нашей семьи стали традиционными. В ходе этих поездок мне довелось познакомиться с Якобом Миккельсеном — сыном Альберта Миккельсена, Лейфом-Эрлингом Ульсеном — сыном Хенри Ульсена и племянником Гудвара Ульсена. Альберт Миккельсен и братья Ульсен были активными участниками норвежского Сопротивления. Якоб Миккельсен и Лейф-Эрлинг Ульсен рассказывали мне о борьбе норвежского народа с немецким фашизмом, об участии их родственников в этой борьбе. В то же самое время в Мурманске я ознакомился с книгами норвежских исследователей движения Сопротивления в Северной Норвегии — Мортена Йентофта, Рюне Раутио, Ханса Кристиана Эрик- сена. И, читая произведения на русском языке норвежских журналистов и воспоминания советских участников событий той поры, снова столкнулся с тем же: описание одних и тех же событий в воспоминаниях А. Б. Ершова, М. А. Бабикова, К. М. Симонова, норвежских исследователей и разведчиков, а также потомков разведчиков несколько различается. Еще больше захотелось узнать, как же все было на самом деле? Понятно, что наиболее объективную картину тех событий можно получить только в архивах. Геннадий Александрович предложил мне поработать с документами Военно-морского архива — филиала Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (город Гатчина, Ленинградская область) и затем, опираясь на все собранные мной материалы, написать небольшой очерк о событиях того времени. Согласившись на предложение, я должен был найти документальное подтверждение рассказов отца, уточнить неясные моменты, связанные с высадками на норвежскую землю, убрать нестыковки в его рассказах и воспоминаниях других очевидцев этих событий. Для получения доступа к материалам Военно-морского архива на имя начальника архива были оформлены необходимые документы. Параллельно с этим я смог ознакомиться с материалами, хранившимися в музее Северного флота (г. Мурманск).

В апреле 2013 года началась моя работа в Военно-морском архиве с документами фондов Северного флота за период 1941–1945 годов в поисках материалов, касающихся разведывательной деятельности разведывательного отдела штаба Северного флота и Управления НКВД Мурманской области на территории Северной Норвегии. В документах архива и музея мною была собрана документальная информация о составах разведывательных групп, способах высадок разведчиков на норвежскую землю (самолетами, торпедными катерами, подводными лодками) и условиях, в которых производились высадки и снятия разведчиков, об информации, поставляемой разведчиками командованию СФ. В результате изучения архивных документов удалось установить точные места высадок и снятий разведгрупп за весь период военных действий на Северном театре, узнать, кто из норвежских патриотов был награжден орденами и медалями Советского Союза за активное участие в борьбе с немецким фашизмом. Собранный мной материал помог уточнить некоторые моменты деятельности наших разведчиков в период Великой Отечественной войны, устранить неясности и неточности в изложении событий, происходивших в губернии Финнмарк (Северная Норвегия). Мной была воссоздана картина первых двух высадок советско-норвежских разведывательных групп на норвежскую землю с сентября 1941 по январь 1942 года, составленная на основании документальных материалов Военно-морского архива, музея Северного флота, личного дела А. Б. Ершова (архив УФСБ России по Вологодской области) и документов Центрального архива Министерства обороны и Российского государственного военного архива, выложенных в открытый доступ в сети Интернет (обобщенный банк данных «Мемориал» — https://www.obd-memorial.ru/html/index.html и портал документов Второй мировой войны «Память народа» — http://www.podvig-naroda.ru/?#tab=navHome), а также воспоминаний советских и норвежских очевидцев событий той поры, рассказов родственников норвежских патриотов и исследований норвежских и российских специалистов. В этих высадках принимал участие и мой отец. При этом я постарался максимально устранить встречавшиеся в различных источниках несоответствия при описании тех далеких событий. Таким образом, все нижеизложенное является наиболее достоверным описанием высадок, снятия и деятельности первых советско-норвежских разведгрупп на территории Северной Норвегии. Итак …

8 июля 1938 года в штат УНКВД Мурманской области в качестве помощника оперуполномоченного Полярного районного отделения был зачислен Алексей Ершов[61], сыгравший впоследствии немалую роль в создании партизанского движения в Северной Норвегии (в дальнейшем звания, занимаемые должности и перемещения по службе А. Б. Ершова даны по его Личному делу). Уже первого февраля 1939 года Алексея Ершова перевели на должность оперуполномоченного УНКВД Мурманской области. Вчерашний токарь с Кировского завода Ленинграда был направлен в органы НКВД по комсомольской путевке и стал чекистом, не имея специальной подготовки. Всю премудрость оперативной работы он постигал на практике под руководством своих непосредственных начальников. Время, в которое Алексей Ершов прибыл для прохождения службы в Мурманск, было напряженное: сначала была финская кампания 1939–1940 годов, а 9 апреля 1940 года немецкие войска под предлогом защиты Норвегии от военной агрессии со стороны Великобритании и Франции вторглись на ее территорию. Большая и лучшая часть норвежского вооружения была потеряна уже в первые 24 часа после немецкого вторжения. 9 июня 1940 года норвежские войска капитулировали. 17 июня немецкий флаг взвился над Киркенесом, а в июле немецкие войска взяли под контроль границу Норвегии с Финляндией. Дольше всех норвежский флаг развевался над крепостью Вардёхус в городе Вардё губернии Финнмарк. Но и он был спущен 20 июля 1940 года. Оккупация Норвегии фашистской Германией началась. Для жителей губернии Финнмарк, особенно для членов компартии Норвегии и сочувствующих ей, настали тяжелые времена. После того как в августе 1940 года немецкие полицейские стали обыскивать дома коммунистов, а штаб-квартиры и печатные органы компартии Норвегии были захвачены немцами, здешним коммунистам и им сочувствующим стало ясно, что надо бежать, и бежать надо именно в СССР. Правда, бегство норвежцев в Советский Союз началось еще в мае 1940 года, но это были единичные случаи. А в августе 1940 года начался массовый исход. Норвежцы уходили на своих рыбацких шхунах целыми семьями, так как понимали, что оставшимся не поздоровится. Основная масса бежавших — порядка двух третей от всего количества — была из Киберга и других селений, находившихся на западном побережье Варангер-фьорда. Остальные почти все были из коммуны Сёр-Варангер, пограничной с Финляндией. Руководство УНКВД Мурманской области прекрасно понимало, насколько важна для безопасности нашей страны информация о деятельности немецких оккупационных войск в Северной Норвегии и их планах относительно Советского Союза. Поэтому летом 1940 года оно обозначило в качестве приоритетной задачу сбора информации о действиях немецких оккупационных сил в Северной Норвегии. Беглецы рассказывали Алексею Ершову и другим сотрудникам УНКВД Мурманской области, принимавшим участие в опросах норвежских эмигрантов, о концентрации в Северной Норвегии немецких войск, строительстве дорог и аэродромов, о перевозке большого количества вооружения и продовольствия. Алфред Халвари, например, сообщил, что немцы собираются размещать военный гарнизон в Сванвике. Из рассказов перебежчиков четко вырисовывалась картина надвигающейся угрозы Советскому Союзу, и в частности советскому Заполярью, от немецких вооруженных сил со стороны Норвегии. При этом практически все мужчины- норвежцы и на официальных опросах в НКВД, и в личных беседах с сотрудниками госбезопасности твердо заявляли, что прибыли в Россию не под защиту штыков Красной Армии, а для активного участия в борьбе с гитлеровскими захватчиками. При этом беглецы хорошо знали многих жителей Финнмарка.

Для оперативной работы на норвежском направлении в самом Управлении НКВД была создана специальная группа. В нее вошли: Алексей Борисович Ершов, оперативный уполномоченный (с 28 ноября 1940 года — старший оперуполномоченный) УНКВД Мурманской области; Филипп Антонович Савченко, оперативный уполномоченный Управления; Артур Ялмарович Ойен, норвежец, имевший советское гражданство, житель Цыпнаволока, переводчик Управления. Цыпнаволок — это норвежское поселение на полуострове Рыбачий, появившееся там еще в XIX веке. Старшим оперативной группы был назначен зам. начальника 3 отдела УГБ НКВД сержант Зак. Начальник Управления НКВД Мурманской области поставил перед группой задачу — совместно с прибывшими в Советский Союз норвежскими патриотами в короткий срок создать в приграничных городах и поселках норвежской губернии Финнмарк (Киркенес, Варде, Киберг, Нейден, Берлевог) мобильные разведывательные ячейки, способные собирать нужную советской разведке информацию о германских оккупационных войсках. Это следовало сделать там, где ранее не велось никакой разведывательной работы. В качестве оперативной базы в поселке Вайда-Губа (северная оконечность полуострова Рыбачий) группе Ершова выделили трехкомнатный дом. Для высадки разведчиков на норвежское побережье требовалось судно, сходное по внешнему виду с норвежскими рыбацкими мотоботами. В то время рыболовные боты России и Норвегии по внешнему виду конструктивно отличались друг от друга, поэтому для выходов в море группе был выделен один из ботов, на которых норвежцы прибыли со своей родины в Мурманск. Капитаном и бывшим хозяином бота являлся коммунист из поселка Киберг Улаф Ларсен, помогал ему его брат Отто Ларсен. Мотористом стал Рейдар Ялмарович Ойен (брат Артура Ялмаровича Ойена). Мотоботу, переданному группе Ершова, были разрешены круглосуточное, без досмотра пограничниками, плавание близ берегов полуострова Рыбачий, бездосмотровый выход в нейтральные воды Баренцева моря и возвращение обратно. Так как бот был оснащен рыболовным снаряжением, то в нейтральных водах экипаж занимался рыболовством.

Бот ничем не отличался от других норвежских рыбацких судов. В 1940 году пограничный контроль норвежского побережья Варангер-фьорда со стороны немецких оккупационных сил осуществлялся еще недостаточно. Поэтому подойти к норвежскому берегу и высадить на берег с мотобота людей было относительно нетрудно. На побережье с мотобота сроком на 15–20 дней высаживались группы норвежцев до трех человек. Их первоначальной задачей было искать среди местного населения людей, которые согласятся собирать и передавать советской разведке информацию о составе и дислокации немецких войск, строительстве аэродромов и дорог, планах немецкого командования. Норвежцы, согласившиеся помогать Советской России в сборе столь необходимой информации, передавали собранные ими сведения связным. Последние, в свою очередь, передавали их сотрудникам НКВД. Для этого они под видом рыбаков выходили в Баренцево море, где встречались с ботом Улафа Ларсена и находившимися на его борту чекистами. Встреча двух рыболовных норвежских ботов в открытом море не вызывала подозрений. После встречи и переговоров боты отправлялись к себе домой — один в Норвегию, а второй в Вайда-губу, откуда полученная информация передавалась в Мурманское УНКВД. Одним из наиболее активных связных был Алфред Матисен, руководитель разведывательной ячейки поселка Киберг. Как рыбак Матисен мог выходить в море чаще других и встречаться там с мурманскими чекистами. Алфред Матисен завербовал Рикарда Эриксена (Линдт), который был учителем, а до немецкой оккупации служил во флоте Норвегии. Как человек, служивший в армии, Рикард Эриксен хорошо разбирался в военной технике, а как учитель он имел возможность перемещаться по территории Финнмарка, не вызывая излишних подозрений. Все это делало Рикарда Эриксена очень полезным разведчиком.

Так как все полеты советской авиации над территорией, прилегающей к норвежскому побережью, а также плавание советских военных судов в районе, прилегающем к норвежским территориальным водам, были запрещены, то информация, передаваемая норвежскими патриотами мурманским чекистам, имела чрезвычайную важность. Все полученные сведения из УНКВД Мурманской области оперативно передавались в Москву в Управление НКВД и штабы Северного флота и 14-й армии. На основании этой информации, а также данных войсковой разведки и средств радионаблюдения разведывательным отделом штаба Северного флота составлялись разведывательные сводки, представляемые руководству Северного флота и пересылаемые в штаб 14-й армии и в Главный штаб флота в Москву. Все получаемые мурманскими чекистами от норвежских разведчиков данные указывали на активную подготовку немецкими оккупационными властями к наступательным, а не оборонительным действиям. Благодаря активной работе норвежских патриотов еще до начала войны удалось достаточно точно установить численность и вооружение дислоцированных в норвежской губернии Финнмарк германских оккупационных войск, количественный — по каждому типу самолетов и по местам их дислокации — состав немецкой авиации, места и характер ведущихся немцами военно-строительных и дорожных работ. Все это помогло штабам Северного флота и 14-й армии подготовиться и отразить наступление противника в самом начале войны.

20 июня 1941 года при очередной встрече в Баренцевом море, Алфред Матисен сообщил Алексею Ершову, что немецкие войска спешно перебрасываются через Киркенес и Петсамо к границе Советского Союза, а немецкие офицеры говорят, что они идут воевать с СССР.

Как только мотобот Улафа Ларсена вернулся в Вайда-губу, Алексей Ершов поспешил с докладом в Мурманск, и в 23 часа 30 минут 21 июня доложил полученную от норвежских патриотов информацию начальнику Управления майору госбезопасности Алексею Федоровичу Ручкину. Все полученные сведения тут же были переданы по «ВЧ» в Москву в Управление НКВД СССР и, параллельно, командующему Северным флотом контр-адмиралу Арсению Григорьевичу Головко и командующему 14-й Армией генерал-лейтенанту Валериану Александровичу Фролову. Благодаря оперативной реакции командования на полученную от руководства Мурманского НКВД информацию, в первые дни войны флот смог избежать серьезных потерь при налетах немецкой авиации.

Начавшаяся 22 июня 1941 года война поставила крест на встречах норвежских связных и работников НКВД в открытом море. С началом боевых действий против Советского Союза немцы резко ужесточили контроль за побережьем Варангер-фьорда и его населением. Теперь на каждый выход в море надо было оформлять специальный пропуск. Из-за такого пропускного режима Управлению НКВД Мурманской области и штабам Северного флота и 14-й армии стало невозможно получать оперативную информацию с норвежской территории. Надо было искать другие пути для связи и передачи теперь уже вдвойне необходимых сведений о планах немецкого командования, местах дислокации и количественном и качественном составе немецких войск в Северной Норвегии. Разведывательный отдел УНКВД Мурманской области (начальник отдела капитан госбезопасности Сергей Максимович Филин) совместно с разведотделом Северного флота (начальник отдела капитан 3 ранга Павел Александрович Визгин) в июле 1941 года решили подготовить советско-норвежскую группу разведчиков, имеющую радиоаппаратуру для связи с Мурманском, к парашютному десанту в Норвегию. Группа была сформирована и успешно прошла ускоренный курс теоретической подготовки к прыжкам с парашютом на военном аэродроме Африканда. К сожалению, при выполнении тренировочного прыжка с высоты 1200 метров случилось несчастье: у Ивара Эриксена, норвежского участника группы, во время исполнения тренировочного прыжка не раскрылся парашют, и он погиб. Судебно-медицинская экспертиза установила, что в момент прыжка у Ивара произошел сердечный приступ (судорога сердечной мышцы), который привел к смерти еще в период свободного падения. Похоронили Ивара с установленными в советской авиации почестями: прощальной панихидой, оркестром, салютом, пропеллером самолета на могильном памятнике. Он стал первым, но, к сожалению, далеко не последним, из погибших норвежцев. Его смерть вызвала у участников группы недоверие к парашюту и резко отрицательное отношение к десантированию с его помощью. Пришлось заниматься поиском другого способа. Тогда-то и появилась идея высадить десант на норвежскую землю с помощью подводной лодки Северного флота. Такой вариант норвежские патриоты, потомственные моряки, встретили с одобрением. Ведь море их родная стихия! Разведывательные отделы УНКВД Мурманской области и Северного флота совместно разработали и согласовали с соответствующими инстанциями УНКВД и штаба Северного флота конкретный план этой операции. В результате была создана русско-норвежская десантная группа разведчиков из 14 человек в следующем составе:

командир — старший лейтенант Георгий Васильевич Кудрявцев, 1911 года рождения, в Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА) с 1932 года. Командир морского пункта связи разведотдела Северного флота, окончил военно-командное училище[62];

заместитель командира по разведке и контрразведке — старший оперуполномоченный УНКВД Мурманской области Алексей Борисович Ершов, 1916 года рождения;

старший радист — мичман Михаил Георгиевич Баранов, 1912 года рождения, в РККА с 1934 года. Старший радист морского пункта связи разведотдела СФ[63];

радист — краснофлотец Сергей Николаевич Щетинин, 1922 года рождения, в РККА с 1941 года. Радист морского пункта связи разведотдела СФ[64];

лейтенант (младший политрук) Геннадий Ильич Сметанин, 1914 года рождения, в Военно-Морском флоте с 1941 года. Командир оперативной группы МПС разведотдела СФ, специалист военно-подрывного дела[65];

переводчики, советские норвежцы из селения Цыпнаволок, родные братья — Хокун Ойен, 1911 года рождения, сотрудник УНКВД Мурманской области,

Коре Ойен, 1917 года рождения, в ВМФ с 1941 года, краснофлотец 4-го добровольческого отряда моряков Северного флота (впоследствии знаменитый 181 особый разведывательный отряд РО ШСФ)[66];

разведчики, норвежские патриоты, эмигранты 1940 года —

Рикард Юхансен (Йохансен), 1919 года рождения, из Бугойфьорда (Сёр-Варангер), от УНКВД Мурманской области;

Хокун Халвари, 1905 года рождения, из Киберга, от УНКВД Мурманской области;

Франц Юоппари, 1902 года рождения, из Киберга, от разведотдела СФ;

Хилмар Хейккиля, 1906 года рождения, из Киберга, от УНКВД Мурманской области;

Гуннар Берг, 1912 года рождения, из Якобснеса под Киркенесом, родом из Вардё, этот поход для него будет третьим посещением родных мест после бегства в СССР, от УНКВД Мурманской области;

Рагнвалд Миккелсен, 1920 года рождения, из поселка Крамвик, от УНКВД Мурманской области;

Ингвалд Миккелсен, 1908 года рождения, из поселка Комагвер, от разведотдела СФ.

Рангвалд и Ингвалд Миккелсены были сводными братьями.

Чтобы установить более широкие контакты с населением, для первой разведывательной группы из норвежских эмигрантов специально подбирали тех, кто ранее проживал в районе, определенном заданием. Для организации надежной связи с радиоцентром советского командования в местечке Лавна (западный берег Кольского залива напротив Мурманска) группу разведчиков обеспечили двумя десантными радиостанциями и четырьмя персональными шифрами (для Кудрявцева, Ершова, Баранова и Щетинина). В целях затруднения поиска и обнаружения немцами разведчиков передачи из Мурманска необходимо было вести строго в заранее оговоренное время, но радисты десанта могли связываться с радиоцентром в любое время суток. Для приема их радиопередач в радиоцентре круглосуточно работали четыре радиостанции. Все участники разведгруппы получили автоматы ППД, гранаты и запас патронов. Северный флот взял на себя обязанности по их доставке на норвежскую землю с последующим снятием оттуда с помощью подводной лодки, а также по переброске с помощью авиации флота дополнительного продовольствия, боеприпасов и другого снаряжения, необходимого разведчикам во время пребывания в тылу врага.

Перед группой были поставлены задачи:

• активировать деятельность норвежской разведывательной сети в Восточном Финнмарке, снизившей свою активность в связи с началом войны;

• провести активную разведку прибрежных норвежских населенных пунктов и передать в Мурманск собранную информацию о находящихся там германских оккупационных войсках;

• рассмотреть возможности для ведения в Северной Норвегии партизанской деятельности на постоянной основе и провести ряд диверсионных актов в отношении немецких военных объектов.

Для проведения разведывательной деятельности были определены норвежские города, в первую очередь крупные портовые центры Варангер-фьорда, такие как Киркенес, Вадсё и Вардё. Но сначала требовалось проверить поселки Комагвер и Киберг. Местом высадки десанта выбрали мыс Лангбунес, находящийся неподалеку от Киберга между поселками Крамвик и Комагвер. Первоначально высадку разведчиков на мыс Лангбунес предполагалось произвести в конце августа, но из-за слишком светлой поры ее пришлось перенести на более поздний срок. И в последующем, в целях обеспечения скрытности производимых операций, все боевые походы подводных лодок с задачей высадки / снятия разведгрупп производились только в период со второй половины сентября до середины апреля.

Во второй половине сентября северные ночи стали длиннее и темнее. Подготовка к высадке разведчиков на норвежский берег вступила в решающую фазу. Для выполнения этой задачи из 15 подводных лодок, имевшихся в составе Бригады подводных лодок Северного флота (лодки типа «М», «Щ» и «К»), была выбрана лодка типа «М» XII-й серии («Малютка»). В надводном положении она имела осадку 2,85 метра, что позволяло максимально близко подходить к берегу. Штаб Северного флота предоставил десантникам для высадки подводную лодку М-173 под командованием капитан-лейтенанта Ивана Андреевича Кунца. Отмечу, что в дальнейшем для производства высадок и снятий разведгрупп командованием Северного флота использовались подлодки всех типов. Перед самым выходом в поход заболел Франц Юоппари, и его пришлось оставить в Мурманске. Подготовить ему замену уже не успевали, поэтому было принято решение отправить на норвежскую землю не четырнадцать, а тринадцать разведчиков.

В ночь на 24 сентября 1941 года на главной базе Северного флота в Полярном разведчики со всем своим снаряжением погрузились на подводную лодку М-173. В 6 часов 24 минуты 24 сентября 1941 она покинула базу, чтобы выполнить поставленные перед ней задачи: основной была боевая задача — вести неограниченную подводную войну против транспортов и боевых кораблей противника с целью прекращения подвоза ими питания и вооружения в порты Варангер-фьорда; а дополнительной задачей стало осуществление высадки десанта на мысе Лангбунес[67]. Это означало, что при встрече с противником командир лодки должен был в первую очередь атаковать его, не думая о высадке десанта. Таким образом, высадка разведчиков могла быть сорвана из-за ведения подлодкой боевых действий. Лодка могла погибнуть на минном поле или во время боя с противником. Понятно, что разведчики испытывали большую психологическую нагрузку, находясь под водой в замкнутом пространстве. Для экипажа подводной лодки это была повседневная служба, люди привыкли к нахождению на глубине, к ведению боевых действий и ликвидации различных чрезвычайных ситуаций. Каждый из них во время боевой тревоги был занят своим конкретным делом, не оставляющим лишнего времени на размышления. Но пассажиры… Ведь разведчики на лодке находились в качестве пассажиров. Им во время тревоги ничего не оставалось, как сидеть и ждать.

Вот только две иллюстрации к сказанному.

1. Подводная лодка К-21 Северного флота, командир лодки капитан 2 ранга Николай Александрович Лунин. Во время боевого похода подводной лодки в период с 10 февраля по 23 февраля 1943 года (боевые задачи, поставленные перед лодкой: 1) ведение неограниченной подводной войны; 2) постановка минных заграждений; 3) высадка на норвежский берег разведгруппы) 12 февраля произошел пожар на подстанции пятого отсека (энергетический отсек лодки). Подстанция выгорела. Лодка была вынуждена всплыть, и, на время тушения пожара, оказалась уязвимой для боевых кораблей и самолетов противника[68]. На борту лодки в это время находилось 3 разведчика и 5 сопровождающих их лиц. В задачу 4-х сопровождающих входило обеспечение высадки разведчиков и груза на берег. Пятым сопровождающим был представитель разведотдела Штаба СФ, руководивший операцией[69].

2. Подводная лодка С-56, командир лодки капитан-лейтенант Григорий Иванович Щедрин. Во время боевого похода с 31 марта по 19 апреля 1943 года, после проведения лодкой атаки немецкого транспорта, в течение трех часов подвергалась бомбежке кораблями противника. При этом лодка провалилась на глубину 105 метров, хотя рабочая глубина погружения ПЛ такой серии — 80, а предельная — 100 метров. На борту подлодки в это время находились три снятых с норвежского берега разведчика-норвежца и представитель разведотдела ШСФ[70].

И это далеко не все случаи. Так что разведчикам приходилось переживать смертельные опасности не только на норвежской земле, но и во время их доставки и возвращения. Но, несмотря на все риски, люди уходили в боевые разведывательные походы, возвращались и шли снова… Следует отметить, что и в последующих, почти во всех (но все же не во всех!), боевых походах задача высадки или снятия разведывательных групп перед командирами подводных лодок ставилась в качестве дополнительной к основной задаче. Понятно, что основными задачами считались неограниченная подводная война и минирование морских путей прохождения боевых кораблей и транспортов неприятеля.

Из-за особого характера поставленной задачи вместе с командиром подлодки капитан-лейтенантом И. А. Кунцом в море вышел командир 4 дивизиона бригады подводных лодок Северного флота капитан 2 ранга Николай Иванович Морозов в качестве обеспечивающего боевой поход. На лодке кроме экипажа из 19 человек находились еще как минимум 13 человек. К слову, экипаж подводных лодок этой серии первоначально состоял из 18 человек, но в 1941 году в штат лодок ввели должность старшего рулевого, а в конце 1941 — вахтенного командира. Так что в 1942 году в штате таких подлодок состояло уже 20 человек. На подлодке также находилось боевое снаряжение: 2 торпеды и 195 снарядов к 45-миллиметровой пушке. Обычно во всех боевых походах, где высаживали или снимали разведывательные группы с норвежского берега, на лодках присутствовали представители направлявшей разведчиков на выполнение боевого задания службы либо разведывательного отдела штаба Северного флота либо разведывательного отдела УНКВД Мурманской области. В данном случае информации об их присутствии на борту подлодки я не нашел. Но и так кроме разведгруппы здесь находилось еще ее снаряжение, значительно больше тонны весом. Поэтому, учитывая водоизмещение подлодки (206 тонн / 258 тонн) и ее малые габариты, она, очевидно, была перегружена, а экипаж из-за тесноты с трудом выполнял свои боевые обязанности. Разведчиков разместили в различных отсеках лодки: в концевых (торпедном и электромоторном) — по 3 человека, в дизельном и двух аккумуляторных — по 2. На центральном посту находился старший лейтенант Кудрявцев. Из-за тесноты в отсеках весь переход разведчики вынуждены были провести полусидя-полустоя. Стало очевидно, что в первую очередь необходимо высадить десант, а уж потом приступать к выполнению основной задачи.

Время и место высадки десантников указано в донесении командира подводной лодки капитан-лейтенанта Кунца командиру Бригады подводных лодок СФ капитану 1 ранга Н. И. Виноградову[71]. О присутствии на лодке во время этого боевого похода командира 4 дивизиона БПЛ СФ капитана 2 ранга Н. И. Морозова сказано там же, в выводах по боевой деятельности ПЛ М-173 временно исполняющего обязанности командира бригады подводных лодок Северного флота капитана 2 ранга Магомета Имадутдиновича Гаджиева. Фамилии членов экипажа подводной лодки, принимавших участие в высадке разведчиков, взяты из очерка С. Ковалева «Высадки разведывательно-диверсионных групп Северного флота с подводных лодок в годы Великой Отечественной войны»[72] и уточнены по карточкам личного состава СФ[73], хранящимся в Военно-морском архиве. Координаты точки высадки на побережье Северной Норвегии первой разведывательной группы в донесении командира лодки не указаны. К сожалению, в Военно-морском архиве я не обнаружил вахтенного и навигационного журналов подводной лодки М-173 за весь период ее боевой деятельности (в свой последний боевой поход лодка вышла 08 августа 1942 года в район Вардё, из которого уже не вернулась). Эти сведения определены по навигационному журналу подводной лодки М-176, приходившей в двадцатых числах октября 1941 года забирать разведчиков в точке их высадки — 70°14’,8 с. ш. и 30°45’,1 в. д.[74] В основу описания событий, происходивших во время боевого похода подводной лодки М-173, взяты отчет командира лодки капитан-лейтенанта И. А. Кунца[75], Исторический журнал подводной лодки М-173 и приложения к нему[76]. В Историческом журнале ПЛ М-173 даны выписки из вахтенных журналов лодки по всем ее боевым походам, кальки маневрирования подводной лодки во время ее боевых столкновений с кораблями противника и обоих высадок десантов на норвежский берег (вторая высадка с ПЛ М-173 была произведена 4 апреля 1942 года в бухте Итре-Сюльтевик в Сюльте-фьорде), а также легенды[77] к боевым столкновениям ПЛ М-173 с кораблями противника и к двум операциям по высадке с подводной лодки десанта.

Итак, 24 сентября 1941 года подводная лодка М-173 вышла из главной базы в 06.24 утра. В 07.11 была закончена дифферентовка[78] в губе Оленья, и лодка легла на боевой курс. В район зарядки аккумуляторных батарей лодка пришла в 20.30 того же дня. 25 сентября в 05.30 утра подводная лодка погрузилась и до 21.34 шла под водой. В 21.34 всплыла и под электромотором подошла, благодаря малым размерам и небольшой осадке, вплотную к берегу мыса Лангбюнес. В 22.27 на глубине 12 метров лодка встала на якорь на расстоянии 20-ти метров от мыса, после чего началась высадка десанта. Для обеспечения безопасности, подлодка на якорь не становилась, чтобы в случае необходимости его смогли бы выбрать в короткое время, а якорная цепь была потравлена только до касания грунта. Переправа людей и груза осуществлялась на двух резиновых шлюпках авиационного типа. Под руководством командира БЧ-I–IV старшего лейтенанта Арсения Михайловича Гаврилова и старшего группы рулевых главного старшины Михаила Ивановича Кулешова были подготовлены две резиновые шлюпки, назначены гребцы, погружены припасы и оружие. На первую шлюпку (гребец-краснофлотец Павел Александрович Люлин — рулевой лодки) погрузились 3 разведчика. На случай обнаружения их противником был оговорен сигнал — взрыв гранаты. Через четверть часа к берегу пошла вторая шлюпка. Вскоре первая вернулась и снова отправилась к берегу. Затем также пришла и ушла обратно вторая шлюпка. В 23.30 от борта подводной лодки отошла последняя шлюпка с остатками вещей и двумя краснофлотцами, посланными доставить шлюпки обратно. В 23.50 к борту подлодки переправили обе шлюпки.

За полтора часа все 13 человек с оружием и имуществом выгрузились на берег. Последним на берег вышел командир группы старший лейтенант Кудрявцев. Высадка десанта, по мнению руководства подводной лодки и Северного флота, прошла успешно — быстро и скрытно. Погода благоприятствовала высадке: видимость — 20 кабельтовых (один кабельтов равняется примерно 185 метрам), ветер северо-восточный силой 3 балла, волнение на море — 2 балла. После того как шлюпки погрузили в лодку, она выбрала якорь, отошла от берега на восток и легла на курс следования в район Перс-фьорда — своей боевой позиции на этот военный поход. Во время несения службы, экипажу подлодки противник так и не встретился. А вот во время возвращения на главную базу было замечено одиночное судно противника. Но при попытке его атаковать, субмарина из-за ошибки личного состава (неправильно задраили кольцевой зазор торпедного аппарата) получила дифферент на нос, и цель была пропущена. 5 октября в 11.10 лодка вернулась на базу. В подразделе «Подводными лодками» раздела II «Разведка, проводимая Северным флотом» отчета начальника разведывательного отдела штаба Северного флота капитана 3 ранга П. А. Визгина о войсковой разведке на Северном театре в 1941 году отмечено: «Впервые в истории было использование ПЛ типа “М” для высадки на норвежскую территорию разведгруппы в составе 13 человек. Операция была проведена скрытно и показала широкие возможности использования ПЛ в этих целях»[79].

Сразу же после высадки разведчики пересекли шоссе, соединяющее города Вардё и Вадсё, и пошли долиной реки Лангвик-Эльв в направлении местечка Кироянки (в переводе с финского языка означает «Проклятое болото»), находящееся в долине Комагдален. Здесь они остановились в Фростбю, в одном из летних домиков, используемых местным населением во время покоса. В качестве места базирования разведгруппы дома выбрали еще в Мурманске, во время планирования операции. Перед ночевкой разведчики сделали тайники, куда спрятали часть диверсионного имущества (запасные батареи, одежду, оружие и боеприпасы), и укрыли их камнями и сеном. Развернув радиостанцию, они связались с Мурманском и сообщили, что обосновались в Кироянки и готовы к выполнению задания.

На следующий день сводные братья Рангвалд и Ингвалд Миккельсен пошли в Комагвер. Побывали они еще и в поселке Крамвик. Вернувшись через двое суток, братья принесли много важной информации. Так, выяснилось, что в маленьких поселках немцев нет, только временами приезжают патрули на мотоциклах или приходят на катерах. Они проверяют у жителей документы и уезжают. На ночевку немцы никогда не остаются. Норвежцам разрешается в маленькие поселки приезжать или приходить без пропусков, но если появляются незнакомцы, жители обязаны докладывать о них ленсману (полицейский чин в сельских местностях Норвегии). В связи с этим жители держатся настороженно, приглядываются друг к другу, в разговор не вступают. Для поездок в Киркенес, Вардё и Вадсё требуется пропуск, который можно получить в комендатуре и у ленсмана. Также разведчики сообщили, что 1 октября к ним придет Хилмар Миккелсен из Комагвера, брат Ингвалда, который хочет сотрудничать с русскими. Гуннар Берг посетил Вардё, где встретился со своими товарищами по компартии Норвегии, которые рассказали об обстановке в городе и районе. Гуннар пообещал обеспечить их оружием для диверсионной работы.

Братья Хокун и Коре Ойен посетили Киберг, где встретились с Сигвардом Эриксеном. Гуннар Берг и братья Ойен должны были вернуться 5 октября. 30 сентября Хокон Халвари ушел в Киберг на встречу с Алфредом Матисеном. Встреча не состоялась, но Хокон Халвари оставил для Матисена записку о необходимости встречи в определенном месте.

Кудрявцев и Ершов провели разведку в окрестностях Киберга. 1 октября Хилмар Миккелсен вместе с еще одним норвежцем пришел на встречу с Ершовым. У Хилмара имелся ряд документов, необходимых для свободного перемещения на всей территории полуострова — от Вадсё до реки Тана, и постоянный пропуск по западному побережью Варангер-фьорда. Документы были выданы комендатурой оккупационных властей. Он мог ездить по побережью и ходить на рейсовых ботах и катерах довольно свободно, были бы деньги и время. Конечно, такой человек был очень важен для разведчиков. Кудрявцев и Ершов обговорили с ним маршрут его поездки. Условились, что он сначала отправится в Вадсё, оттуда в Кибю, а затем, если все сложится благоприятно, побывает в поселках, расположенных по реке Тана. Затем он постарается добраться до Тана-фьорда и посмотрит, есть ли там немецкие гарнизоны, и, если есть, то какие и чем занимаются. Разведчики прикинули, что на такую поездку ему понадобится не менее двух недель. Хилмару посоветовали путешествовать без спешки — пусть знакомые и их соседи принимают его за человека, который решил немного отдохнуть после летней и осенней путины. Но в то же время они предупредили Хилмара Миккелсена, чтобы гостил он в меру, не надоедал хозяевам, все расходы на встречи и застолья принимал на себя, для чего снабдили его деньгами.

1 октября к разведчикам также пришли Рикард Эриксен и его племянник Ингольф Эриксен. На вопрос Ершова, как они нашли базу разведчиков, Эриксен сказал, что о появлении на полуострове Варангер советских десантников ему сообщили люди, встречавшиеся с нашими бойцами. Прикинув, где разведчики могли находиться, Эриксен пришел к выводу, что они обосновались в Кироянки, и решил с племянником прийти сюда. В одном месте норвежцы увидели следы и поняли, что идут правильно. Рикард Эриксен передал разведчикам много важной информации о дислокации немецких войск, в том числе о начале большого строительства на мысе Кибергнес, куда завезено немало цемента, железной арматуры, стальных балок и металлических дверей с поворотным замковым устройством (немцы устанавливали там дальнобойную артиллерийскую батарею). Кроме того, Рикард Эриксен порекомендовал им сменить место базирования, так как оно пользовалось популярностью у местного населения: здесь были хорошие грибные, ягодные и охотничьи угодья. Учитывая, как легко их нашли Эриксены, разведчики решили покинуть обжитое место. Устроив в Кироянки землянку для встреч со связниками и спрятав здесь б?льшую часть продовольствия. По совету Рикарда Эриксена, они отправились вглубь долины Комаг, и обосновались в избушке в местечке Бьёрнескар, в 25 километрах от моря.

Уже 2 октября с разведывательными целями Рикард Эриксен отправился в Вардё, а его племянник Ингольф — в Вадсё. В результате такой активной деятельности разведчики в короткий срок получили и передали в Мурманск подробные сведения о находившихся в губернии Финнмарк немецких сухопутных и военно-морских силах: местах их расположения, численности, вооружении, об артиллерийских батареях на мысе Скаген, складах боеприпасов в местечке Ворбергет, а также данные о концлагере для советских военнопленных под Киркенесом. 5 октября Кудрявцев, Ершов и Хокун Халвари из Бьернескар отправились в Кироянки, так как туда должны были вернуться Гуннар Берг и братья Ойены. Встретившись со своими товарищами, они вместе вернулись в Бьёрнескар. 6 октября в Кироянки на встречу с разведчиками должен был явиться Альфред Матисен. С новой базы в Бьёрнескар туда пошли четверо — Алексей Ершов, Георгий Кудрявцев, Хокун Халвари и Хокун Ойен. В то время, когда Матисен в условленном месте ожидал советских разведчиков, сюда же неожиданно пришел норвежский финн Беньямин Хагала из Комагвера. У Алфреда Матисена не нашлось повода выпроводить Хагала с условленного места, и поскольку они были знакомы, у них завязалась беседа. И тут появились советские разведчики, перед которыми встала непростая задача. Что делать с незнакомцем? Застрелить его или завербовать? Они решили сделать вид, будто случайно наткнулись на местных жителей. И чтобы не выдать Матисена, инсценировали вербовку обоих. Разведчики разделились на пары — Ершов с Хокуном Халвари и Кудрявцев с Хокуном Ойеном, и развели встреченных норвежцев так, чтобы они видели друг друга, но не слышали, о чем их спрашивают. Для большей убедительности разведчики угрожали им оружием. Ершов вел «допрос» Матисена, Кудрявцев — незнакомца. Матисен рассказал Ершову, что с детства знает Хагала, жителя соседнего с Кибергом поселка. На вопросы о его политических взглядах, не станет ли Хагала предателем и как правильно с ним поступить, Матисен ответил: мол, это беспартийный человек, который никогда принародно не высказывал своих политических взглядов. Никаких причин для предательства со стороны Хагала он не видел, поэтому рекомендовал сделать вид, что встреча с разведчиками произошла случайно, и предложить помогать подпольной организации норвежских патриотов, ведущих борьбу с оккупантами. Хагала отпустили после того, как тот письменно обязался молчать и собирать информацию о строительстве немцами укрепсооружений в Киберге. С ним также договорились о встрече 20 октября на мысе Лангбунес. После «допросов с пристрастием» разведчики остались в Кироянки, так как на следующий день туда должны были прибыть Рикард и Ингольф Эриксен. Это, конечно, было ошибкой с их стороны, но ведь они не имели возможности предупредить Эриксенов о смене места встречи. Да и со стороны всегда легко судить о действиях людей в тех или иных обстоятельствах, тем более в военное время, когда любое решение принимается в стрессовой ситуации. А ведь у войны свои законы… Хагала был очень напуган неожиданной встречей с русскими. Он понимал, что чудом избежал смерти. Поэтому, придя домой, Хагала рассказал жене и брату о беседе с советскими разведчиками. Так как и он, и его близкие боялись репрессий со стороны немцев за связь с русскими, брат Хагала решил донести о случившемся. Ленсман принял телефонное сообщение из Комагвера и передал его начальнику местного отделения полиции безопасности старшему сержанту СС Мюнху. Тот, в свою очередь, позвонил в Киркенес своему руководителю младшему лейтенанту СС Вилли Лаква и местному армейскому руководству в Вардё. На следующий день, 7 октября, старшие сержанты СС Мюнх и Хюбер и сотрудник полиции безопасности из Вардё поехали в Киберг, взяв с собой солдат из 11-й роты 193-го пехотного полка. В качестве проводников с ними поехали направленные ленсманом норвежские полицейские Йян Олсен и Олаф Марстокк. В Киберге они арестовали Алфреда Матисена и посадили его под арест, а сами поехали в Комагвер, где допросили звонившего норвежца, а затем направились в Кироянки.

Они подошли туда в три часа дня, разделились на две группы и стали окружать избушку с севера и юга. В доме с Рикардом Эриксеном и его племянником Ингольфом, вернувшимися из Вардё и Вадсё с информацией о составе немецких гарнизонов в этих городах, как раз беседовали Кудрявцев, Ершов и Хокун Ойен. Выставленный разведчиками часовой увидел немцев и поднял тревогу. Разведчики решили прорываться из окружения с боем. В случае если придется рассеяться, договорились встретиться в Бьёрнескаре. Отстреливаясь, они начали уходить через болото, на котором стали хорошей мишенью для врагов. Тем не менее им почти удалось перейти болото, когда пуля попала под колено Хокуну Ойен, и тот не смог идти самостоятельно. Хокун прекрасно понимал, что будет обузой для боевых товарищей, поэтому хладнокровно принял решение остаться и прикрывать отход разведчиков. Ему дали две ручные гранаты в дополнение к имевшемуся боезапасу, а остальные продолжили отход. Хокун Ойен, прикрывая своих товарищей, принял бой с врагом, а когда немцы подошли вплотную, застрелился. Это была первая потеря советских и норвежских разведчиков на территории Финнмарка. К сожалению, далеко не последняя… Немцы тоже понесли потери: шестеро убитых и двое раненых. К тому же партизаны, перейдя болото, оказались в лучшем положении. Да и погода вдруг испортилась — пошел мокрый снег, стала плохой видимость, и немцы прекратили преследование разведчиков.

На следующий день от 400 до 500 солдат 193-го пехотного полка, присланных из Вардё, прочесывали долину Комагвер и находящиеся там поселки. Они обыскали все дома, но никого не нашли. Их добычей стали только запасы продовольствия, найденные в Кироянки. Немцы решили, что русские ушли вглубь полуострова Варангер, в горы, и, считая, что из-за наступившей плохой погоды и отсутствия продовольствия русским все равно придется спуститься оттуда, 12 октября они прекратили широкомасштабные поиски и оставили только патрули. Тело Хокуна Ойен из Кироянки перевезли в Киберг. Там полиция безопасности с целью опознания тела показывала его местным жителям. Но никто его не опознал: кто мог знать норвежца из Цыпнаволока, находящегося на полуострове Рыбачий в России? Вечером убитый был похоронен немцами за пределами поселка (сегодня предполагаемое место его захоронения найдено).

Уйдя от преследования, партизаны вернулись в избушку в Бьёрнескар. Рикард и Ингольф Эриксены, понимая, что теперь им домой дороги нет, остались с ними. Так как теперь это место тоже стало небезопасным, Рикард Эриксен предложил перебраться на гору Шипскьёлен, в самую высокую часть Финнмарка. Там в 30-е годы норвежская энергетическая компания построила для своих нужд избушку, которая в настоящее время пустовала.

8 октября Рикард Эриксен, Алексей Ершов и Рангвалд Миккелсен отправились в разведку. Найдя искомую избушку, Ершов и Эриксен отправились обратно за товарищами, а Рангвалд Миккелсен остался ее протапливать. Только благодаря Рикарду Эриксену обессиленные разведчики все же добрались до Бьёрнескара. И 9 октября уже вся группа отправились на Шипскьёлен. В тот день северный ветер усилился до бури, началась сильная метель, и разведчиков спасло только то, что Рикард прекрасно ориентировался на местности. Почти без сил они добрались до избушки, где их ждал взволнованный Рангвалд Миккелсен.

10 октября в Восточном Финнмарке установилась настоящая зима. Из-за утраты в Кироянки запасов продовольствия и одежды положение разведчиков становилось критическим. 11 октября они запросили Мурманск переслать им продовольствие, одежду и боеприпасы. Поскольку партизаны в это время укрывались в горах центральной части полуострова Варангер, в районе наиболее приметной высоты 637, они попросили сбросить груз в трех километрах на север от горной вершины. 12 октября дважды, по двое, самолеты Пе-2 5-й авиаэскадрильи 72-га авиаполка ВВС СФ вылетали на сбрасывание разведчикам оружия, боеприпасов и продуктов[80]. С аэродрома в Ваенге самолеты взлетали в 10.33 и 17.15, подлетное время до назначенного места было примерно 40–50 минут. В первом вылете груз не был сброшен из-за того, что с самолета не увидели условных сигналов с земли. Во втором полете груз был сброшен в 16.30 с высоты 200 метров по расчетному времени, не дожидаясь сигналов с земли. Оба раза разведчики видели пролетавший над ними самолет, но выброс какого-либо груза не зафиксировали. Получив из Мурманска сообщение о том, что груз сброшен, разведчики активно искали его, но ничего не нашли. Причины происшедшего выяснились только по возвращении их в Мурманск. Анализируя события того дня со старшим лейтенантом разведывательного отдела штаба Северного флота Николаем Васильевичем Лобановым, выполнявшим операцию по переброске груза, Рикард Эриксен, бежавший из Финнмарка вместе с нашими разведчиками, выяснил, что советские карты этого района не соответствуют фактическому состоянию местности. Через несколько лет после окончания войны он нашел разорванные мешки в нескольких километрах от того места, где их должны были выбросить.

Продукты у разведчиков закончились, они начали болеть, их мучил голод, вынуждавший использовать для питания различные виды подножного корма. Не решало проблему и оленье мясо (в дни удачной охоты), так как, сваренное без соли и употребленное в пищу без хлеба, оно вызывало расстройство желудка. Разведывательную деятельность в это время пришлось прекратить. В связи с этим 17 октября разведчики вышли на связь с Мурманском и попросили забрать их. В ответ услышали, что смогу это сделать в ночь с 18 на 19 октября или с 19 на 20 октября с мыса Лангбунес в том месте, где их высадили.

18 октября ранним утром 14 человек (12 разведчиков и примкнувшие к ним Рикард и Ингольф Эриксен) покинули свое укрытие в Шипскьёлене и направились к мысу Лангбунес. Пройти предстояло порядка 35 километров. Чтобы не проваливаться в снег, они смастерили из обломков досок что-то наподобие лыж. Идти на этих досках как на настоящих лыжах было нельзя, но в снег они провалиться не давали. Разведчики пришли на мыс Лангбунес около полуночи с 18 на 19 октября и обосновались на берегу Варангер-фьорда в заброшенном летнем домике, принадлежавшем семье Хейккиля (по другим источникам — Алберту Миккелсен), который находился на расстоянии приблизительно одного километра от шоссе Вардё — Вадсё. Там они получили сообщение из Мурманска, что за ними из Полярного вышел торпедный катер. Разведчики ждали его до утра 19 октября, но он так и не появился. В следующую ночь, на 20 октября, катера опять не было. Правда, разведчики увидели, что мимо проплыл какой- то катер. Решив, что именно этот катер послан за ними, они стали жечь бумагу, найденную в домике, чтобы привлечь к себе внимание, но тот прошел мимо. Ранним утром 20 октября разведчикам сообщили, что катер не смог за ними прийти из-за шторма, и снимут их утром 21 октября (подтверждение этому есть в вахтенном журнале торпедного катера ТК-12 за период 01.08–31.10.41[81]).

Согласно вахтенному журналу ТКА-12 с базы торпедных катеров, что находилась в проливе Кувшинская салма, 18 октября вечером вышел торпедный катер в направлении бухты Пумманки, расположенной на юго-западном берегу губы Большая Волоковая полуострова Средний. В военное время бухта использовалась в качестве маневровой базы торпедных катеров Северного флота. Здесь торпедные катера заправлялись топливом перед выходом в боевой поход и пережидали непогоду, отсюда же выходили в море на выполнение боевых заданий. По пути в Пумманки катер действительно попал в шторм, во время которого у него были залиты моторные аккумуляторы и аккумуляторы радиостанции, и поэтому его экипаж не смог даже добраться до Пумманки и, соответственно, выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Катер был вынужден утром 19-го октября вернуться в Цыпнаволок, а в полночь с 20 на 21 октября перейти для замены аккумуляторов в Кувшинскую салму. Примерное время перехода из Кувшинской салмы до Пумманки — порядка 2–2,5 часа, а от Пум- манки до мыса Лангбунес — 2,5–3 часа. Значит, при нормальной погоде, торпедный катер к 4–6 часам утра 19 октября вполне мог подойти к мысу Лангбунес и забрать разведчиков. Начиная с середины октября, из-за постоянных штормов и обледенений корпусов выход торпедных катеров в море для поиска и уничтожения кораблей противника был закрыт.

20 октября ранним утром после переговоров с Мурманском разведчики приняли решение остаться в домике на берегу еще на сутки. Ингвалд Миккелсен и Рикард Юхансен были направлены в Комагвер за едой. А Хокун Халвари, Рангвалд Миккелсен и Рикард Эриксен получили задание пробраться в Киберг, чтобы купить у кого-либо из местных жителей рыболовный бот, чтобы, в случае новых осложнений в деле снятия их с норвежского берега, самостоятельно возвратиться на полуостров Рыбачий. По дороге к Киберг было небольшое селение Крамвик, где жил старший единокровный брат Рангвалда Миккелсена Алберт Миккелсен. Разведчики зашли к Алберту и попросили его помочь найти бот, чтобы переправиться в Россию, а также место в горах поблизости от моря, где можно было бы на время укрыться. Альберт пообещал им помочь и предупредил, что в Киберге сейчас много немцев и туда лучше не ходить. Кроме того, он попросил Эрлинга Малина, жившего неподалеку от Крамвика в местечке Груннес, передать разведчикам, остававшимся на берегу, продовольствие и показать им место недалеко от берега, где можно было бы временно укрыться.

Ингвалд Миккелсен и Рикард Юхансен побывали в доме Ингвара Миккелсена, брата Ингвалда, где им дали капусту и картошку, и разведчики с продуктами вернулись на Лангбунес. Они принесли также и тревожную весть о том, что ночью в Комагвере ночевал чуть ли не взвод солдат. Около 12 часов дня на берег мыса Лангбунес к разведчикам пришел Эрлинг Малин: он принес еще еды и указал им место в горах, в северо-западной стороне дороги Вардё — Вад- сё, где была расщелина, в которой можно было бы переждать пару дней. Ершов и Кудрявцев приняли решение дождаться ушедших разведчиков и всем вместе перебраться в горы. Малин ушел около двух часов дня. Хокун Халвари, Рангвалд Миккелсен и Рикард Эриксен по предложению Алберта Миккелсена воспользовались его гостеприимством, и, до разрешения вопроса о приобретении мотобота, остались у него в доме. Однако во второй половине дня со стороны мыса послышалась сильная стрельба, разведчики поняли, что возвращаться небезопасно, и спрятались в подвале у Алберта Миккелсена.

Анализируя все имеющиеся материалы, можно сделать ряд предположений о появлении немцев на мысе Лангбунес. Под утро 20 октября мимо разведчиков морем прошел какой-то катер (норвежский источник утверждает, что это был немецкий сторожевой катер), с него могли видеть световые сигналы, подаваемые с берега, и сообщить об этом в береговую службу. Кроме того, Беньямин Хагала сообщил оккупационным властям о том, что русские разведчики назначили ему 20 октября встречу на мысе Лангбунес. Некоторые норвежские источники сообщают, что Матисен признался в связях с советскими разведчиками только по прошествии более месяца после своего ареста, а чтобы спасти своих товарищей, он все взял на себя, и твердо заявил, что один помогал русским. Другими словами, он не сказал немцам о возможном нахождении русских на мысе Лангбунес 20 октября. Отсюда следует, что немцы сопоставили два источника информации, которые получили от команды сторожевого катера о каких-то огнях на берегу мыса и от Хагала, рассказавшего о назначенной на 20 октября встрече). Из рассказа Рюне Раутио[82]следует, что для проверки на мыс Лангбунес были направлены две группы солдат: первая — патруль 10-й роты 193 пехотного полка из Комагвера (по приказанию из штаба в Вадсё), вторая — патруль 11 роты того же полка из Вардё. В любом случае, немцы проводили в этом районе активные действия по поиску русской группы. Учитывая то, что из-за снегопада дороги были засыпаны, и по ним было трудно проехать, немцы дали указание организации, отвечающей за чистоту дорог, расчистить 19 октября дорожное полотно от Вадсё до Киберга. Из рассказа водителя снегоуборочной машины Карла Густава Линдсета следует, что в субботу 18 октября он и его напарник, водитель второй машины, Кристоферсен пришли в Вадсё в офис региональной организации, обеспечивающей и поддерживающей должное состояние дорог на территории губернии Финнмарк. Там они встретились с инженером Иргенесом, который сообщил, что они должны начать уборку снега на день позже, поскольку организация получила от немцев специальное задание о расчистке к 20 октября участка дороги от Вадсё до Киберга. На следующий день, в воскресенье, 19 октября в 15.30 они, каждый на своей машине, начали уборку снега в Вадсё, постепенно продвигаясь к Кибергу. За ними следовали две грузовые машины с немецкими солдатами. Колонна прошла до Киберга, где все заночевали. 20 октября машины двинулись в Комагвер. Там Кристоферсен днем видел, как немецкие солдаты входили в дом Беньямина Хагала, после чего, ближе к 16 часам дня, колонна немцев направилась на Лангбунес. Впереди шла снегоуборочная машина, за рулем которой сидел Карл Густав Линдсет, а за ней две автомашины с солдатами. Водителю Кристоферсену было приказано выехать в Вадсё и оттуда привести в Комагвер шесть грузовиков с немецкими солдатами.

Вскоре после ухода Эрлинга Малина, около четырех часов дня, в уже наступающих сумерках, разведчики увидели, как на шоссе напротив летнего домика остановилась колонна автомобилей, из которых вышли немцы, примерно 40–45 человек (по норвежской версии, 15–20 человек), и, развернувшись в цепочку, медленно стали приближаться к домику. Это была группа немецких солдат, посланная из Комагвера. В это время в домике находилось одиннадцать человек: десять разведчиков и Инголф Эриксен, племянник Рикарда Эриксена. Утром 20 октября 1941 года в домике на мысе Лангбунес всего было 12 человек — 10 разведчиков, плюс примкнувшие к ним после боя в Кироянки Рикард и Инголф Эриксен. Хокун Халвари, Рангвалд Миккелсен и Рикард Эриксен в это время все еще находились в гостях у Альберта Миккелсена. Итак, отсюда следует, что в домике на берегу Варангер-фиорда находились Георгий Кудрявцев, Алексей Ершов, Геннадий Сметанин, Михаил Баранов, Сергей Щетинин, Коре Ойен, Рикард Йохансен, Гуннар Берг, Хильмар Хейкиля, Ингвалд Миккелсен и Инголф Эриксен. Последний не имел боевой выучки, поэтому в бою не участвовал, и по приказанию командира группы Георгия Кудрявцева прятался на чердаке домика. Дозорный, выставленный разведчиками, увидев немцев, поднял тревогу. Кудрявцев отдал приказ всем оставаться на местах, держаться спокойно, и приготовиться к бою, но не стрелять, чтобы подпустить солдат как можно ближе, и ударить всем сразу. Вероятно, это было ошибкой не имевшего боевого опыта командира. Но снова отметим, что легко судить, когда не несешь ответственности за совершенные действия. Ведь немцы могли просто подойти к берегу и повернуть назад.

Немецкие солдаты и руководившие ими два офицера сначала стали осматривать территорию вокруг домика. На берегу моря они остановились, и стали что-то рассматривать: видимо, остатки жженой бумаги, оставшейся от костра, которым разведчики пытались привлечь к себе внимание катера. Посовещавшись, несколько солдат и один офицер подошли вплотную к домику. Офицер открыл дверь и переступил через порог. В полумраке он увидел человека и выстрелил в него. Это был Геннадий Сметанин, погибший на месте. Сергей Щетинин, стоявший у дверей с ножом в руке, набросился на немца и несколько раз ударил его ножом[83]. Офицер упал с криками на ломаном русском «Не надо! Не надо!» и выполз из домика. И тут разведчики открыли по врагам огонь из всех автоматов и забросали их гранатами. Это буквально ошеломило немцев. Часть приблизившихся к домику солдат и второй офицер были убиты, остальные поспешили отбежать, и начали вести огонь на расстоянии. Георгий Кудрявцев и Гуннар Берг выскочили на улицу и оттуда открыли стрельбу по противнику. Бой продолжался до полной темноты и только потом постепенно прекратился. Немцы отступили (норвежские же источники говорят, что немцы бежали с поля боя). Причиной этого отступления стало неожиданное появление второй группы немецких солдат, прибывших из Киберга. И те, и другие, посчитали, что перед ними советские партизаны, и открыли огонь друг по другу. После короткой перестрелки обе группы покинули мыс. Одни удалились в Комагвер, другие в Киберг.

Наши разведчики об этом не знали и, воспользовавшись передышкой, подсчитали свои потери: убитыми оказались командир разведгруппы Георгий Кудрявцев, а также Геннадий Сметанин и Гуннар Берг, раненых среди разведчиков не было. Алексей Ершов принял на себя командование группой. Положение казалось безнадежным: они были прижаты к морю, а немцы, как в том момент логично считали разведчики, остались на берегу и блокировали их численно превосходящими силами. Было очевидно, что на рассвете следующего дня противник получит подкрепление, и тогда все будет кончено. Алексей Ершов собрал оставшихся десантников, призвал всех продолжать бой до последнего патрона, который, чтобы не попасть в плен, надо израсходовать на себя. На это Рикард Юхансен заметил: «Яршев, у нас есть еще один шанец» (эту фразу Алексей Ершов запомнил на всю жизнь и часто повторял ее, сохраняя норвежский акцент). Рикард пояснил, что сейчас на море отлив, большая вода ушла, обнажив многие камни, скрытые водой во время прилива. Он предложил осторожно обойти блокирующую цепь вражеских солдат между этих камней, перейти дорогу Вардё — Вадсё, и уйти в горы в расщелину, которую днем указал им Эрлинг Малин. Торпедный катер или подводную лодку, по его словам, здесь ждать нельзя — место снятия разведчиков с норвежского берега раскрыто. Немцы в любое время могут начать повторный штурм, и тогда они все погибнут, надо немедленно уходить. Ершов одобрил предложение Рихарда, но внес небольшие коррективы. Они договорились, что Алексей Ершов, Сергей Щетинин, Михаил Баранов и Рикард Юхансен пойдут в горы, а затем отправятся в Перс-фьод к Гудвару Улсену, норвежскому связному, рекомендованному Рикардом Эриксеном, к тому же Рикард Юхансен знал Гудвара Ульсена, что облегчало возможность связаться с ним. Ингвалд Миккелсен и Коре Ойен пойдут в Крамвик к спрятавшимся у Альберта Миккелсена разведчикам, и сообщат о случившемся, затем на добытом ими мотоботе все они должны самостоятельно добраться до Мурманска, и сообщить командованию флотом и руководству УНКВД Мурманской области о произошедшем. Про Инголфа Эриксена, сидевшего на чердаке, впопыхах все забыли. Через некоторое время, когда разведчики уже ушли, он вылез с чердака и, никого не обнаружив, пошел в Груннес к Эрлингу Малину, а потом объединился с разведчиками, скрывавшимися у Альберта Миккельсена. Хилмар Хейккиля во время боя сбежал и спрятался в Киберге у родственников. Приняв непростое решение, разведчики разбили и оставили в домике одну из двух имевшихся у них радиостанций, для того чтобы немцы решили, что у них больше нет радиосвязи, и, собрав оставшиеся патроны и гранаты, выбросили в море затворы автоматов погибших. После этого они вошли в воду и между выступавшими из воды камнями скрытно обошли, как они думали, блокировавшую их на берегу цепь противника.

Благополучно миновав дорогу Вардё — Вадсё, разведчики разделились. Четверо устремились в горы, к расщелине, а двое — в Крамвик. Начавшийся снегопад надежно скрыл их следы.

Около 23 часов 30 минут 20 октября Кристоферсен и захваченный в собственном доме немцами норвежец русского происхождения Александр Ширнов выехали из Комагвера на мыс Лангбунес на снегоуборочной машине с колонной солдат, прибывших из Вадсё. Там немцы заставили Кристоферсена и Ширнова идти к домику впереди них. После обстрела дома, немцы заставили войти туда норвежцев и все осмотреть. Тем временем немцы обследовали местность, прилегающую к домику, и обнаружили там трупы своих солдат и советских разведчиков. После того, как Кристоферсен и Ширнов вышли из домика, немцы сами осмотрели его и нашли там убитого Геннадия Сметанина, валявшееся на полу оружие и разбитую рацию. Погрузив с помощью Кристоферсена и Ширнова тела погибших в грузовик, немцы покинули мыс Лангбунес. Все это происходило во втором часу ночи 21 октября. По словам Кристоферсена, в это время с ними было около сотни немецких солдат, а водители снегоуборочных машин отмечали, что той ночью на грузовике немцы, кроме своих убитых и раненых, вывезли и тела наших разведчиков. По информации норвежских источников, в бою погибло не менее шести немецких солдат.

Около 9 часов вечера 21 октября немцы вновь вернулись на мыс, теперь уже с бензином, и сожгли домик для того, чтобы советские разведчики не могли больше использовать его в качестве укрытия.

Четверо наших десантников, немного отдохнув и обсохнув в указанной Эрлингом Малином расщелине в горах, направились в Перс-фьорд к Гудвару Улсену, куда прибыли вечером 21 октября. Сначала в дом Гудвара вошел только Рикард Юхансен, его тепло встретили братья Улсен, а потом зашли и остальные. В доме они смогли, наконец, помыться, как следует поесть и выспаться. О произошедшем бое, гибели боевых товарищей, разделении группы, своей передислокации и о том, где будут ждать подводную лодку, разведчики сообщили в Мурманск утром 22 октября. Связь из-за подсевших элементов была плохой, практически односторонней. Но все-таки Мурманск их услышал, и руководство флота направило в Перс-фьорд подводную лодку М-176 под командованием капитан-лейтенанта Иосифа Лукича Бондаревича[84].

В течение нескольких дней немцы усиленно искали разведчиков, обыскивали все дома в близлежащих селениях. Заглядывали они и к Эрлингу Малину и Алберту Миккелсену, но, к счастью, нигде ничего подозрительного не обнаружили. Эрлинг Малин и Алберт Миккелсен все это время поддерживали постоянную связь со своими товарищами в Перс-фьорде, Киберге и Комагвере, и получали от них информацию о происходящих там событиях. Одновременно они готовились к отправке разведчиков в Советский Союз на полуостров Рыбачий — подбирали им теплую одежду, обустраивали лодку, запасали продовольствие на время путешествия. В качестве плавсредства Алберт Миккелсен предоставил разведчикам свою старую трехвесельную лодку «Нордланд» (Nordland) с парусом, швартовыми и рубкой в кормовой части. В качестве компенсации за лодку и закупленные для них еду и теплую одежду разведчики, в свою очередь, передали Алберту Миккелсену 600 крон. 22 октября Эрлинг Малин получил весточку от Гудвара Улсена, что остальные разведчики благополучно добрались до Перс-фьорда и находятся у него. Также Улсен сообщил, что они просят сбросить им продовольствие и питание к рации на склон горы Штейнфилет в нескольких километрах от его дома. Обо всем этом Эрлинг Малин рассказал прятавшимся у Алберта Миккелсена разведчикам.

22 октября в десятом часу вечера Рангвалд и Ингвалд Миккельсен, Коре Ойен, Хокун Халвари, Рикард и Инголф Эриксен, поужинав, покинули гостеприимный дом Алберта Миккельсена и пошли к эллингу, где стояла приготовленная для них лодка. Их провожали Алберт Миккелсен и братья Эрлинг и Эйнар Малины. За руль лодки сел Хокун Халвари, много лет рыбачивший в этих местах. Остальные гребли и управляли парусом. Доплыв до острова Стурскьярет, разведчики приняли на борт балласт для большей устойчивости лодки во время волнения на море, и в час ночи 23 октября взяли курс на Вайда-губу, расположенную на полуострове Рыбачий. Первую часть пути из-за очень слабого ветра им пришлось идти только на веслах. Но вскоре ветер резко усилился, погода испортилась. Лодка под парусом пошла веселее, однако у разведчиков появились опасения за свои жизни. Тем не менее, примерно в 7 часов 30 минут утра, они увидели берег. Их заметили, и фонариком показали, куда подойти. Преодолев в штормовую погоду расстояние порядка 60 километров, наши герои все же достигли советского берега. В Вайда-губе их встретили пограничники 100 Озерковского погранотряда под руководством майора Ивана Иустиновича Каленикова, обогрели, накормили и сообщили о них в Мурманск. Оттуда дали команду переправить разведчиков в Мотка-губу, где их заберет катер и перевезет в Полярный. Разведчиков на лошадях отвезли в Мотка-губу, откуда на катере доставили в Полярный. В день прибытия наших разведчиков в Вайда-губу в расположении погранотряда находился военный корреспондент Константин Михайлович Симонов. Он встретился с разведчиками, побеседовал с ними, и изложил их историю в своих военных заметках. Время было военное, и не все можно было называть своими именами, да и судьба оставшихся на норвежской земле разведчиков была неизвестна, а о прибывших на советскую землю не стоило открыто говорить, поэтому Симонов изменил их имена, состав группы и обстоятельства их деятельности. Время, повторюсь, было военное. Гораздо хуже, когда, несмотря на возможность посетить архивы и собрать проверенный материал, некоторые современные исследователи прошедшие события излагают, опираясь только на чьи-то, не всегда достоверные рассказы.

Утром 23 октября Алберт Миккельсен пошел в Киберг, чтобы позвонить в Вардё ленсману и сообщить о пропаже лодки. Это он сделал специально, для того чтобы снять с себя подозрения в пособничестве русским. Ленсман связался с полицией в Вадсё и попросил их проверить, не объявлялась ли у них или в Северном Варангере пропавшая лодка. 27 октября ленсману сообщили, что ее нигде не видели.

После прибытия в Мурманск разведчики доложили командованию Северного флота и руководству УНКВД Мурманской области о том, что с ними произошло в Норвегии, и передали просьбу Ершова о выброске продовольствия в Перс-фьорде.

Руководство Мурманского УНКВД и командование Северного флота придавали большое значение первой высадке советских разведчиков на норвежскую землю. И налаженные ими контакты с местным населением, и собранная информация о противнике, и накопленные опыт десантирования, и полученные навыки работы в условиях сурового климата и столь же суровой природы, — все это было необходимо как для определения точек ударов по врагу, так и для планирования следующих высадок разведывательных групп в Северную Норвегию.

В связи с вышесказанным командование Северного флота сразу откликнулось на просьбу десантников о снятии их с норвежской земли. На подлодке, отправленной за ними, в том числе находился и командир 4-го дивизиона подводных лодок бригады подлодок Северного флота капитан 2 ранга Н. И. Морозов, присутствовавший при высадке разведчиков на норвежский берег. И это очень важно, поскольку он знал место высадки и мог правильно сориентировать других.

Разные источники указывают неодинаковые даты выхода подводной лодки М-176 —и 19 октября и 20 октября 1941 года. Так, какая же из этих дат верна? В рукописном отчете командира подводной лодки М-176[85] говорится, что она вышла из Екатерининской гавани (Полярное, база подводных лодок Северного флота) в боевой поход с задачей снятия советских разведчиков с норвежского побережья 19 октября 1941 года. Но в этом отчете отсутствует описание событий, происходивших 21 октября. После 21 часа вечера 20 октября в нем сразу следует рассказ о событиях, происходивших 22 октября.

Следующим документом, с помощью которого можно установить дату, является вахтенный журнал подводной лодки М-176 за данный период времени[86]. Особенности порядка заполнения вахтенных журналов таковы: в любом случае, вне зависимости от того, сколько на листе осталось места, запись событий нового дня начинается с первой строки левой страницы разворота журнала; под датой следует указание места нахождения корабля; далее в последовательном порядке идут подробные описания событий, где для каждой записи указывается время; в нижней части левой страницы делаются записи о состоянии погоды в районе нахождения корабля, а в нижней части правой страницы, в разделе «Занятия и работы», — краткие записи о событиях текущего дня. Согласно записям в вахтенном журнале подводной лодки М-176 за период с 10 октября 1941 года по 22 ноября 1941 года[87], утром 19 октября она была пришвартована к плавучей мастерской «Красный горн» в Пала-Губе, неподалеку от Полярного. В 17 часов 20 минут она снялась со швартовых, а в 17.45 того же дня лодка отошла от «Красного горна» и в 18.09 ошвартовалась в Полярном. Затем, после записи о смене в 19.00 вахтенных офицеров, сразу идет запись о выходе в 16.00 из Екатерининской гавани и далее все последующие записи в журнале соответствуют отчету командира подводной лодки. Таким образом, в вахтенном журнале, как и в отчете командира лодки, не только отсутствует запись о событиях, происходивших 21 октября, но и нарушена хронология событий — 19 октября 1941 года после 19 часов стоит время 16 часов уже следующего дня.

Чтобы докопаться до истины, возьмем навигационный журнал подводной лодки М-176 с периодом его ведения 02.10.41–30.11.41[88]. Основное отличие навигационного журнала от вахтенного заключается в том, что вахтенный журнал описывает все происходящие на корабле события, а навигационный — только события, связанные с движением корабля. И вот в навигационном журнале мы видим хронологическую последовательность всех событий, происходивших с подводной лодкой в период с 19 октября по 25 октября 1941 года.

19 октября в 17.20 подлодка снялась со швартовых в Пала-Губе и в тот же день в 18.10 ошвартовалась левым бортом к барже в главной базе Полярное. А 20 октября в 15 часов 51 минуту лодка снялась со швартовых и в 16 часов 40 минут, после окончания дифферентовки, пошла на выполнение боевого задания. Затем в навигационном журнале следуют последовательные подробные записи ее перемещений за весь период боевого похода, без каких-либо изъятий. При этом время, когда происходили те или иные события в период с 19 по 22 октября, в вахтенном и навигационном журналах полностью совпадает. Исключение составляют только даты с 19 по 21 октября. Начиная с 22 октября, и даты и время в обоих журналах совпадают. Если взять за основу записи навигационного журнала, получается, что подлодка 19 октября в 17.20 вышла из Пала-Губы и в 18.10 ошвартовалась в Полярном. Точно такая же запись имеется в вахтенном журнале. Далее, согласно навигационному журналу, 20 октября в 15.51 подводная лодка снялась со швартовых в Полярном и отправилась на боевое задание, а согласно вахтенному журналу, это событие произошло 19 октября в 15 часов 51 минуту.

По результатам каждого боевого похода командир Бригады подводных лодок делал письменные выводы, прилагавшиеся к отчету командира лодки. Этот боевой поход подлодки М-176 исключением не был. Вот дословно «Выводы по боевой деятельности ПЛ М-176 в районе № 5 с 20 октября 1941 г. по 25 октября 1941 года:

1. ПЛ М-176 под командованием капитан-лейтенанта Бондаревича поставленную задачу не выполнила по причинам:

а) предвидя все необходимые мероприятия по поиску людей, последних не нашла, так как они переменили место;

б) на указанном новом месте встреча не состоялась из-за штормовой погоды, не позволяющей лодке установить связь с берегом.

2. Все действия подлодки по выполнению поставленной задачи являются правильными. Командир БПЛ капитан 1 ранга Николай Игнатьевич Виноградов»[89].

То есть в выводах командира бригады, как и в навигационном журнале подлодки, сказано, что боевой поход М-176 проходил в период с 20 по 25 октября 1941 года, а не с 19 октября. Кроме того, в подпункте (а) пункта 1 сказано, что когда подводная лодка прибыла в точку встречи, то разведчиков там уже не оказалось, — они сменили место своего нахождения.

В журнале боевых действий Северного флота, в деле, где описываются события с 19 октября по 21 ноября 1941 года[90], имеются следующие записи: «19 октября 18 часов 00 минут п/л М-176 перешла из Пала-Губы в Полярное; 20 октября 16 часов 10 минут — п/л М-176 вышла через перейму[91] на север».

Это полностью подтверждает вывод о том, что М-176 вышла из Полярного в свой боевой поход за разведчиками не 19, а 20 октября 1941 года. Ее командир капитан-лейтенант Бондаревич, при написании своего отчета, воспользовался вахтенным журналом и не обратил внимания на несоответствия в записях. Отметим с сожалением, что в начальный период войны вахтенные журналы на многих подводных лодках велись небрежно. Неоднократно приходилось читать на полях гневные записи командиров дивизионов и бригады подводных лодок Северного флота, проверяющих ведение журнала. Чего не скажешь о навигационных журналах. С учетом вышеизложенного еще раз вернемся к событиям, наиболее вероятно происходившим с 18 по 22 октября 1941 года.

Итак, 18 октября командование Северным флотом приняло решение направить за разведчиками торпедный катер ТК-12, который в тот же день в 21.46 вышел с места своей стоянки в Кувшинской салме по направлению в Пумманки для дозаправки и дальнейшего следования к норвежским берегам. На море разыгрался шторм (6–7 баллов). Так как торпедные катера этой модели не были приспособлены к плаванию в таких условиях, а в холода катера сильно обледеневали, то командир принял решение переждать шторм в бухте Корбеевская, куда и зашел в 04.15 19 октября 1941 года. Но шторм не ослабевал, на катере залило моторные аккумуляторы и аккумуляторы радиостанции, и она вышла из строя. Командир был вынужден принять решение вернуться в бухту Цыпнаволок. В 08.46 19 октября катер вышел из бухты Корбеевская и в 12.15 зашел в бухту Цыпнаволок. Для подстраховки 19 октября из Пала-Губы в Полярное в 18.09 была переведена подводная лодка М-176 под командованием капитан- лейтенанта Бондаревича. А 20 октября, поскольку у торпедного катера были залиты аккумуляторы и ему требовались восстановительные работы, командование флотом окончательно решило направить за разведчиками подлодку. В 15.51 подводная лодка М-176 снялась со швартовых, а в 16 часов 20 октября вышла из Екатерининской гавани в боевой поход с задачей — снять с норвежского побережья разведывательную группу. Обеспечивающим в поход направили командира 4 дивизиона бригады подводных лодок Северного флота капитана 2 ранга Н. И. Морозова, принимавшего участие в высадке разведчиков в сентябре с М-173, и знавшего отличительные признаки места высадки. Чтобы переправить разведчиков на подлодку, на ней от разведотдела штаба Северного флота находились краснофлотцы, бойцы 4-го добровольческого отряда моряков СФ (впоследствии 181 Особый разведывательный отряд разведывательного отдела штаба СФ) Поляков и Сафонов, а также руководитель операции старший лейтенант Герман Александрович Изачик, командир оперчасти Морского пункта связи разведотдела СФ. 21 октября в 04.20 лодка подошла к мысу Лангбунес, всплыла в позиционное положение и под электромоторами начала подходить к берегу. При осмотре берега с лодки ничего не было обнаружено. Сигналы с берега также не поступали. Подчеркнем, их и не могло быть, так как и разведчики, и немцы к этому времени уже покинули берег. Так как темного времени уже оставалось мало, то командир дивизиона капитан 2 ранга Н. И. Морозов принял решение днем осмотреться и произвести операцию вечером. В 05.00 лодка погрузилась под перископ и, изучая берег, маневрировала под водой до 15.45. В 16.25 лодка легла на грунт на глубине 17 метров для кратковременного отдыха. В 18.37 была дана команда на всплытие. В 18.45 на лодке отдраили рубочный люк, и в позиционном положении на расстоянии от берега 30–40 метров началась операция по поиску и снятию с берега разведчиков. Для их поиска на двух резиновых шлюпках были направлены в полном вооружении краснофлотцы Поляков и Сафонов. Шлюпки отошли к берегу. С подлодки наблюдали, как бойцы высадились на берег и пошли по направлению к дому. Краснофлотцы обследовали дом и отправились вдоль берега на запад. В 20.40 бойцы, ничего не обнаружив, прибыли на подлодку. В 20.50 на лодке был задраен рубочный люк. Она погрузилась и начала отходить на восток из Варангер-фьорда.

22-го октября на подлодке получили РДО от командующего флота — следовать на позицию № 5[92]. Но в тот же день в 20.20, после получения информации о новом месте нахождения оставшихся на норвежской земле разведчиков, командующий флотом приказал отправиться за ними в Перс-фьорд (РДО от 22.10 № 1430, время 20.20).

23 октября в 02.20 лодка прибыла в район Перс-фьорда и начала подходить к берегу. Видимость у берегов была до одного кабельтова, наблюдались туман, снежные заряды, ветер — 5 баллов, море — 4 балла. Командир дивизиона капитан 2 ранга Н. И. Морозов решил к берегу не подходить, днем определиться с местом нахождения и только тогда войти в Перс-фьорд. Но днем ветер усилился. Его направление и сила не позволяли производить операцию. Тогда командир дивизиона послал командующему флотом радиограмму о невозможности выполнить задачу. В ответ 24 октября в 22.05 был получен приказ начальника штаба флота контр-адмирала Степана Григорьевича Кучерова возвратиться в Полярное. 25 октября в 13.49 подлодка вернулась на базу.

Теперь о группе Ершова.

Пару дней разведчики укрывались в доме Гудвара Улсена, после чего перешли в его землянку на берегу Перс-фьорда. Им нельзя было попадаться на глаза посторонним, чтобы не поставить под удар семью Улсена. 24 октября, около половины третьего дня, с самолета Че-2 118-го авиаполка Северного флота в районе горы Штейнфилет разведчикам сбросили продукты и необходимое питание для рации[93]. Радиосвязь с Мурманском снова заработала, разведчики получили новую одежду и продовольствие, снова появилась возможность для получения сведений о составе и действиях немецких вооруженных сил, — одним словом, жизнь наладилась. В Мурманск активно пошла информация, ранее собранная разведчиками, а также Гудваром Улсеном и его братьями с товарищами. 26 октября к ним пришел Хилмар Хейккиля, прятавшийся до этого у родственников в Киберге. Разведчиков стало пятеро.

29 октября в 06.52 за ними из Екатерининской гавани (главная база Полярное) по приказанию командования флотом снова отправилась подводная лодка М-176[94]. На ее борту опять находился командир дивизиона капитан 2 ранга Н. И. Морозов. В 22.55 в перископ открылся берег Перс-фьорда. Видимость была до 5 кабельтовых, шли постоянные снежные заряды, дул ветер силой 6–7 баллов, волна на море достигала 5 баллов. Командир дивизиона решил не заходить в Перс-фьорд, так как местонахождение лодки не было точно определено — лаг не работал, огонь маяка на мысе Харбакен не горел. Пришлось отойти на север и ходить в районе позиции № 5 вблизи Перс-фьорда. 30 октября в 18.03 лодка всплыла в позиционное положение и вошла в Перс-фьорд. При подходе к предполагаемому месту снятия разведчиков, на расстоянии 2–3 кабельтовых и от западного берега один кабельтов были обнаружены корабли противника — сторожевой корабль и два малых охотника. К тому же на берегу горело слишком много огней. На мостик лодки вызвали разведчиков, которым полагалось обеспечить переправку десантников с суши. Разведчики усомнились в правильности сигналов, подаваемых с берега, поскольку некоторые из них походили на свет малых прожекторов. А потому в 19.43 подлодка развернулась и начала погружаться, чтобы уйти из фьорда. 31 октября в 05.30 была получена радиограмма от командующего флотом: необходимо сделать еще одну попытку снять разведчиков. Но через несколько часов, в 12.47, пришла радиограмма от начштаба Северного флота о необходимости возвратиться на базу. В 18.47 того же дня подводная лодка ошвартовалась в Полярном.

Разведчики не очень огорчились тем, что их опять не перевезли на родную землю. Продукты у них были, условия для жизни казались сносными. И главное — благодаря Гудвару Улсену, его братьям Лейфу и Эрлингу Улсенам, Инголфу Йоханнессену, к ним постоянно поступала столь необходимая для командования Северным флотом и 14-й армией информация. Разведчики получали от норвежцев и передавали в Мурманск сведения о численности и базировании немецких сухопутных войск, ВВС и флота. В один из дней они увидели в море немецкий караван, шедший в направлении Киркенеса. Это произошло как раз тогда, когда разведчики выходили на связь с Мурманском. Воспользовавшись удобным случаем, они сообщили об этом командованию. В ответ получили благодарность и просьбу впредь обязательно сообщать о движении немецких кораблей. 6 ноября около 14 часов дня им опять с самолета Че-2 118-го авиаполка Северного флота[95] сбросили продукты, которыми разведчики, как и в первый раз, поделились с семьей Гудвара Улсена. А вскоре им сообщили, что 13 ноября за ними в Перс-фьорд придет подводная лодка.

Подводная лодка М-172 под командованием капитан-лейтенанта Израиля Ильича Фисановича 10 ноября пришла из боевого похода, проходившего в районе Петсамо (позиция № 6). В 07.35 утра она ошвартовалась в Полярном. А уже 12 ноября в 05.25[96] лодка вышла в боевой поход. Перед экипажем стояли задачи — снять группу разведчиков в Перс-фьорде и при встрече топить корабли противника (то есть основной целью было снятие разведчиков с норвежского берега, а дополнительной — уничтожение кораблей противника). Обеспечивающим на поход, как и во всех предыдущих случаях, связанных с разведчиками, был командир 4 дивизиона бригады подводных лодок Северного флота капитан 2 ранга Николай Иванович Морозов. Лодка пришла на позицию в 8 утра 13 ноября. Но снять разведчиков в этот вечер не удалось, так как в Перс-фьорде находились посторонние суда, а сигналов с берега не было. 14 ноября подлодка пришла к обусловленному месту днем. В перископ были обнаружены домик и рядом с ним человек, но в оговоренное время сигналы снова отсутствовали. После переговоров с командованием флотом удалось определиться с порядком снятия разведчиков. 15 ноября подлодка снова всплыла в определенном месте (70°27’,1 с. ш.; 30°45’,6 в. д.) в условленное время.

На тот случай, если с подводной лодки нельзя будет подойти к берегу на резиновой шлюпке, Гудвар Улсен предоставил разведчикам свой мотобот. Моторист-норвежец уже спустился к боту и зашел в рубку, чтобы завести его двигатель, когда в сторону берега с моря был дан двойной световой сигнал. Это вызвало недоумение у разведчиков, так как его полагалось посылать только в ответ на сигнал с берега. Тем не менее они на него ответили, спустились к мотоботу и поплыли в сторону подводной лодки. Из-за путаницы с сигналами на лодке возникли сомнения в том, что это плывут разведчики. Лучший выход для спасения от появления непрошенных гостей — срочно уйти с места встречи. Но командир лодки и командир дивизиона все же решили дождаться прибытия бота. Ведь разведчиков уже столько раз не удавалось снять с берега! Они стояли на мостике, поставив к единственному орудию артиллерийский расчет, и напряженно ждали. На мостике также находились два автоматчика, а верхний и нижний входные люки были готовы к задраиванию воздухом из центрального поста. Услышав команду «Носовое орудие, товсь!», Алексей Ершов закричал, чтобы не стреляли, потому что они разведчики, и сообщил пароль. При этом, как он сам впоследствии рассказывал, свою речь он украсил такими русскими словами, что моряки сразу поняли — перед ними свои, а не немцы. После опознавания светом и голосом в 19.40 всех пятерых разведчиков (Ершова, Баранова, Щетинина, Юхансена и Хейккиля) подняли на борт. А в 22.10 на базу с подводной лодки был передан сигнал «Оля», означавший, что операция успешно завершена. В 01.10 ночи на лодке получили приказание возвратиться на базу. И 16 ноября 1941 года в 11.15 подлодка пришла в Полярный. За все время боевого похода она ни разу не встретилась с кораблями противника. В пункте 3 выводов командира бригады подводных лодок по боевому походу М-172 сказано: «Операция была проведена смело и решительно. ПЛ трижды подходила к берегу противника. После того, как в первую ночь рандеву не состоялось, была произведена разведка днем, уточнено рандеву, и на третий раз операция была закончена успешно».

Таким образом, первая в истории Северного флота десантная операция с использованием подводных лодок для высадки на берег и снятия с него разведывательных групп была закончена. Она началась в 6 часов утра 24 сентября, когда подводная лодка М-173 с разведчиками на борту вышла с базы, и завершилась в 11 часов дня 16 ноября, когда на подводной лодке М-172 разведгруппа возвратилась в Полярный. То есть, с учетом морских переходов, она продолжалась 54 дня и 5 часов.

Итоги похода были двойственные. С одной стороны, было получено и оперативно передано командованию флота и 14-й армии много важной информации, частью которой сразу же воспользовались; с другой — группа потеряла четырех человек и двух очень важных для нашей разведки норвежских помощников. Алфреда Матисена арестовали и впоследствии казнили. Рикард Эриксен был вынужден бежать из Норвегии в Россию. А его опыт морского офицера и широкие связи среди населения очень пригодились бы в Норвегии, а не в России. При этом нельзя сбрасывать со счетов и то большое психологическое воздействие, которое оказал этот боевой поход на жителей Северной Норвегии. Ведь слух о русских и норвежцах, высадившихся на Варангере в тяжелейшее время, когда решался исход сражения за Москву, облетел не только всю провинцию Финнмарк, но и достиг западного побережья — докатился до Хаммерфеста и Тромсё. К тому же услышанное норвежцами по радио сообщение о прошедшем в Москве 7 ноября параде в честь празднования годовщины Октябрьской революции прибавило им уверенности, что оккупантов можно победить. Ведь немцы уже вовсю заявляли, что в начале ноября возьмут Москву. Норвежские патриоты поверили, что заря возмездия занимается не только в Советском Союзе, но и здесь, у порога их дома.

По итогам боевой деятельности разведывательной группы стало ясно, что в скалистой и малолюдной местности Северной Норвегии большим группам нецелесообразно вести разведку и, тем более, вести партизанскую деятельность. Небольшие селения местных жителей находятся на берегу Баренцева моря. Далее, вглубь полуострова — голые скалы и бездорожье. Каждый новый человек легко обнаруживается. Одежду, продовольствие, оружие можно доставлять только морем на подводных лодках или сбрасывать с самолетов. Все эти способы сложны в исполнении и легко привлекают внимание и местного населения, и немцев. Нужно посылать маленькие группы разведчиков численностью в 2–3 человека и, учитывая удачный опыт донесения в штаб Северного флота сведений о движении немецких военных кораблей и транспортов, сместить акцент их деятельности на наблюдение за морем. Используя данные разведчиков, наши авиация и подводные лодки могли успешно атаковать корабли противника. Информацию о местах дислокации и вооружении немецких войск, а также о планах немецкого командования должны были собирать норвежские разведчики, имеющие в Финнмарке родственные и иные связи среди местного населения. Благо, как выяснилось, норвежцев, желающих бороться с оккупантами, было достаточно. Разведгруппы необходимы в первую очередь для наблюдения за морем и передачи в Мурманск оперативной информации о прохождении военных и торговых судов и караванов противника в зоне наблюдения, чтобы советские подводные и надводные корабли, а также авиация могли нанести удар по этим судам и уничтожить их. Недаром в ряде донесений командиров подводных лодок о высадках на норвежский берег и снятии с него разведчиков, последних называли наблюдателями.

На основании этих выводов было принято решение разделить сферы деятельности разведотделов. Разведотделу Северного флота была поставлена, как основная, задача по наблюдению за прохождением торговых караванов и военных кораблей противника по морю, а сбор информации о составе и намерениях немецких вооруженных сил — как дополнительная. Разведотделу Мурманского УНКВД, наоборот, основной задачей стал сбор информации о деятельности немцев в Финнмарке, а наблюдение за морем — дополнительной. Было принято решение посылать разведгруппы в количестве не более трех человек. При этом каждый разведывательный отдел посылал свою разведгруппу, например, чекисты отправляли своих разведчиков, а моряки — своих. Но это не означало, что разведчики, находясь на норвежской земле, не взаимодействовали и не помогали друг другу.

В связи с тем, что в Перс-фьорд находилась наиболее мощная норвежская разведывательная ячейка, то и основной своей базой для высадок и работы разведчиков мурманские чекисты выбрали Перс-фьорд (мыс Сеглудден, оконечность западного берега фьорда).

Всего вместе с первым походом разведотделом УНКВД Мурманской области было совершено не менее 8 походов в Северную Норвегию на подводных лодках с задачами высадки и снятия разведчиков. Один, возможно девятый, поход ПЛ М-176 (длился с 31.12.41 по 07.01.42, командир лодки капитан-лейтенант Иосиф Лукьянович Бондаревич) с высадкой разведчиков в районе города Киркенес завершился неудачно из-за погодных условий (шторм, плохая видимость, туман, берегов не видно). На данный момент мне не удалось определить принадлежность разведгруппы: может быть, она была от РО СФ, а может быть, от РО УНКВД, но, скорее всего, это была разведгруппа РО СФ.

Из восьми походов из-за погодных условий также без высадки закончился поход ПЛ М-171 (01.12.41–06.12.41, командир капитан-лейтенант Валентин Георгиевич Стариков)[97]. В этом краткосрочном походе разведчики должны были получить собранную за вторую половину ноября информацию и забрать с собой Гудвара Улсена для обучения его работе на рации. Для целей высадки и обратного приема на борт разведчиков, на лодку погрузили 2 резиновые шлюпки и 2 пары весел. Но из-за сильной волны и тумана, стоявшего в Перс-фьорде, высадка разведчиков не состоялась. Забрать Гудвара Улсена удалось в январе 1942 года, когда 05 января с ПЛ С-102 (03.01.42–20.01.42, командир капитан-лейтенант Леонид Иванович Городничий) была высажена сначала разведгруппа разведотдела УНКВД Мурманской области под руководством старшего оперуполномоченного НКВД А. Б. Ершова, а 18 января снята вместе с Гудваром Улсе- ном той же подлодкой.

Об этом походе я расскажу немного поподробнее.

3 января 1942 года в 00.50 из Полярного в район № 5 (район Вардё) отправилась подводная лодка С-102 под командованием капитан-лейтенанта Леонида Ивановича Городничего. Экипаж должен был выполнить две задачи: главную — вести неограниченную подводную войну с боевыми и транспортными кораблями противника и дополнительную — высадить и снять разведгруппу на побережье в районе Перс-фьорда. Старшим в походе был командир 2 дивизиона бригады подводных лодок Северного флота капитан 3 ранга Михаил Федорович Хомяков, а лоцманом — Улаф Ларсен, который знал норвежское побережье как свои пять пальцев. В разведывательную группу вошли три разведчика Управления НКВД Мурманской области: Алексей Ершов, Хокун Халвари и Рихард Юхансен. Все трое уже были в Северной Норвегии в сентябре — ноябре 1941 года. Перед разведчиками поставили определенные цели: уточнить информацию о местах дислокации немецких войск, их численности, вооружении, национальном и возрастном составе; узнать о местонахождении и охране немецких штабов; о наличии в портах Вардё, Вадсё и Киркенес боевых кораблей противника по типам и об их количестве, а также о береговой и морской охране портов и об их оборудовании. Кроме того, разведчикам предстояло проверить данные о наличии в Вардё химического оружия, и забрать с собой в Мурманск Гудвара Улсена для обучения его работе на радиостанции. Задач было много, а сроки короткие — не более двух недель. И снова неоценимую помощь нашим разведчикам оказали их старые норвежские друзья — братья Улсены, их родственник Ингольф Йоханнессен, Альфред Миккельсен, Эрлинг Малин и другие. Эти неразговорчивые, с виду даже угрюмые, люди, невзирая на опасность расправы за сотрудничество с русскими, делали все для приближения победы над немцами и освобождения своей Родины.

2 января в 20.30 в целях подготовки к боевому походу на подлодку С-102 с подлодки М-171 передали 2 резиновые шлюпки и 2 пары весел, остававшиеся там еще со времен первого похода в период с 1 по 6 декабря 1941 года. А вскоре на лодку погрузились и разведчики с сопровождающими их лицами.

Из Полярного лодка вышла 3 января 1942 года в 00.50. 4 января в 00.00 она была уже на месте. Подлодка вошла во фьорд, осмотрев предполагаемое место высадки разведчиков, она пошла на поиск кораблей противника. Примерно в 10.20 был обнаружен караван вражеских кораблей, но при развороте для выхода в атаку произошло касание грунта. На карте глубина в этом месте значилась достаточная — 25 метров, а фактически оказалась 10,5 метра. В 10.26 в шестом отсеке вспыхнул пожар, но за четыре минуты его ликвидировали. Далее поход проходил без происшествий, и вражеских кораблей они больше не встретили.

5 января днем подлодка вернулась к месту высадки, его снова осмотрели, и в 15.20 лодка легла на грунт на глубине 32 метра в точке с координатами 70°27’,5 с. ш. и 30°47’,7 в. д., дожидаясь наступления темноты. В 17.47 подлодка всплыла, подошла поближе к берегу, и в 17.53 началась выгрузка разведгруппы. В вахтенном журнале[98] имеется запись: «19.49. Высажены на берег пассажиры в количестве 3 человек». В отчете командира лодки[99] сказано, что выгрузка продолжалась 2 часа 15 минут. То есть она закончилась в 20.08. Правда, в отчете написано, что выгрузка закончилась в 21.08, но, исходя из расчета времени и записи в вахтенном журнале, — это явная описка. Несоответствие в документах времени окончания выгрузки разведчиков — 19.49 или 20.08 — вполне можно объяснить тем, что в журнале указан момент окончания непосредственно выгрузки людей и груза (к лодке вернулись уже пустые шлюпки с гребцами), а в отчете командира значится время начала погружения подлодки, когда шлюпки уже приняли на борт и был задраен рубочный люк.

После окончания операции, лодка отправилась на поиск противника. 6 января она неудачно атаковала немецкий конвой. 10 января в 15.23 подлодка атаковала транспорт противника, но результат этого боя неизвестен. 14 января в 10.27 в устье Сюльте-фьорда подлодка обнаружила конвой, состоящий из трех транспортов, сторожевого корабля и четырех сторожевых катеров. Водоизмещение транспортов было следующим: первый — 7–8 тысяч тонн, второй — 5 тысяч, третий — 2 тысячи тонн. Все три транспорта шли с большой осадкой, то есть груженые. В 10.38 минут подводная лодка атаковала четырьмя торпедами и потопила транспорт «Тюркхайм» водоизмещением 2 тысячи тонн. В отместку немцы, начиная с 10.40 и до 17.00, активно преследовали ее и бомбили. Всего на лодку, по подсчетам подводников, было сброшено 150 глубинных бомб (по немецким данным — 198). В результате она получила серьезные повреждения[100]: закоротило и вышло из строя аварийное освещение; отказали 28 из 32 пусковые сопротивления главного левого электромотора; линии валов грелись в подшипниках, в носовом подшипнике левого главного электромотора появились вибрация, в дейдвудах — скрежет; кормовые муфты «Бамаг» сильно шумели и тяжело включались; были разбиты ГОН (главный осушительный насос) и путевой магнитный компас; цистерна с соляром (дизельное топливо для подводной лодки) дала трещину, и соляр начал вытекать, из-за чего цистерну пришлось продуть, и вылить за борт 40 тонн соляра. В ответ на доклад руководству Северного флота о полученных повреждениях командиру дивизиона капитан- лейтенанту Хомякову было приказано обязательно снять 18 января разведчиков с побережья Перс-фьорда. Подлодка ушла в район зарядки аккумуляторных батарей и до 17 января производила ремонт своими силами, а затем вернулась в Перс-фьорд за разведгруппой.

Разведчики же тем временем выполняли свои задачи. В качестве жилья они использовали ту же землянку, где Алексей Ершов с товарищами жили в ноябре, когда ожидали подводную лодку, продолжая при этом вести разведывательную деятельность. Перетаскав туда свое снаряжение, разведчики пошли к Гудвару Улсену, домик которого стоял в нескольких километрах от землянки, на окраине поселка. Там их радушно встретили Гудвар и его брат Эрлинг. Покормили, дали возможность обсушиться и положили спать. Утром братья передали Алексею Ершову собранную информацию о дислокации немецких войск, настроении солдат противника (в Северной Норвегии оккупационные войска в то время в основном состояли из австрийцев). Ершов объяснил братьям, какая информация сейчас интересует советское командование в первую очередь. После этого все разошлись выполнять свои задачи. Для перемещения на оккупированной территории норвежские патриоты сделали разведчикам подлинные документы со всеми необходимыми печатями и подписями, но могла возникнуть одна проблема — Алексей Ершов хоть и понимал норвежский язык, говорил на нем с сильным акцентом и ошибками, которые неизбежно выдали бы его при встрече с патрулем. Ввиду этого было решено, что при встрече с патрулем Ершов прикинется глухонемым. Выполняя свою работу, разведчики не задумывались о том, что высадившая их подводная лодка может не прийти в условленный срок. К 18 января они собрали всю нужную информацию, в том числе подтвердились данные о наличии в порту Вардё баллонов с химическим оружием. Гудвар Улсен, в свою очередь, сделал все необходимое, чтобы впоследствии объяснить знакомым причины своего отсутствия в течение нескольких недель, и приготовился отбыть с разведчиками в Мурманск.

18 января в 17.05 подводная лодка после осмотра берега Перс-фьорда легла на грунт в точке 70°27’ с. ш., 30°46’,0 в. д. В 20.14 она всплыла и, подойдя к берегу, приступила к снятию разведгруппы. С берега на лодку прибыло 4 человека: Алексей Ершов, Хокун Халвари, Рикард Юхансен и Гудвар Улсен. Вся операция заняла 48 минут. В 21.02 подлодка развернулась электромоторами на север и, немного отойдя от берега, дала ход дизелями. Командованию флота было доложено, что разведгруппа Ершова взята на борт, в ответ они получили добро на возвращение на главную базу. И 20 января 1942 года в 22.15 подлодка вернулась домой.

09 февраля 1942 года с ПЛ Щ-401 (05.02.42–26.02.42, командир капитан-лейтенант Аркадий Ефимович Моисеев) на мыс Сеглудден было высажено два разведчика Мурманского НКВД для сбора развединформации. В ночь с 24 на 25 февраля они были благополучно сняты той же подлодкой[101].

16 марта 1942 года Гудвар Улсен был благополучно высажен с ПЛ С-102 (02.03.42–27.03.42, командир капитан-лейтенант Леонид Иванович Городничий) на родную землю для продолжения разведдеятельности в пользу СССР[102].

10 апреля 1942 года с ПЛ К-1 (01.04.42–22.04.42, командир капитан 2 ранга Михаил Петрович Августинович) на берег острова Сёрёйя были высажены три норвежца, бойцы-разведчики УНКВД Мурманской области[103]. Из-за практического отсутствия радиосвязи (слабый радиопередатчик) группа без особой пользы находилась там в течение почти полутора лет. 16 сентября 1943 года они ушли в Швецию, где сдались шведским властям. При допросах они сообщили следователям, что работали на СССР. По окончании войны все трое вернулись домой. Второго августа 1945 года они, приехав в Мурманск, были арестованы и осуждены за измену Советскому Союзу.

Второго января 1943 года с ПЛ М-171 (31.12.42–06.01.43, командир капитан 3 ранга Валентин Георгиевич Стариков) на мыс Сеглудден была высажена разведгруппа из трех норвежцев, бойцов-разведчиков УНКВД Мурманской области[104]. Первого апреля 1943 года с помощью ПЛ С-55 (28.03.43–03.04.43, командир капитан 3 ранга Лев Михайлович Сушкин) была произведена замена радистов — норвежца Бьерна Йостада сменил русский Василий Есипов[105]. В июле 1943 года в результате успешной немецкой спецоперации по поиску и разгрому норвежских групп сопротивления 28 июля на мысе Сеглудден наши разведчики были уничтожены, братья же Улсены и их помощники схвачены, и в августе 1943 года казнены.

Как же сложилась дальнейшая судьба участников этих событий? Вот что известно о них в настоящее время.

Кудрявцев Георгий Васильевич — командир разведгруппы. Родился в 1911 году (точная дата неизвестна) в Москве. Русский. Старший лейтенант, командир МПС разведотдела штаба СФ. Погиб 20 октября 1941 года в бою с немцами на мысе Лангбунес в Северной Норвегии. Решением Военного совета Северного флота (приказ командующего Северным флотом от 15 января 1942 года № 06) посмертно награжден орденом Красного Знамени[106]. У Кудрявцева остались жена и два сына. Их судьба пока неизвестна. Место захоронения Кудрявцева на данный момент неизвестно. На месте же его гибели установлен обелиск.

Ершов Алексей Борисович — заместитель командира разведгруппы. Родился 26 января 1916 года в деревне Кикенка под Санкт-Петербургом. Русский. Старший оперуполномоченный УНКВД Мурманской области. По итогам двух боевых походов (сентябрь — ноябрь 1941 года и январь 1942 года) руководством Мурманского УНКВД и военного совета 14-й армии Карельского фронта представлен к награждению орденом Красного Знамени. Решением Военного совета Карельского фронта (приказ командующего Карельского фронта от 24.04.42 № 0218) награжден орденом Красной Звезды[107]. 10 мая 1943 г. назначен заместителем начальника отделения УНКГБ Мурманской области. 10 октября 1943 г. переведен на должность начальника отделения УНКГБ Мурманской области. После освобождения г. Киркенес был назначен заместителем коменданта города. В октябре 1947 года переведен на должность заместителя начальника отделения УМГБ Владимирской области, а в июле 1948 — на должность начальника отделения УМГБ Владимирской области. С апреля 1950 года по сентябрь 1955 года был начальником отделения УМГБ — УМВД — УКГБ при СМ СССР по Вологодской области, с сентября 1955 по март 1960 года — уполномоченным УКГБ при СМ СССР по Вологодской области в г. Сокол. 30 апреля 1960 года уволен в запас в звании подполковника. После выхода на военную пенсию вернулся на родину в Ленинград и работал мастером на опытном производстве в конструкторском бюро, затем мастером на Кировском заводе, позднее — мастером производственного обучения в школе. Умер 18 февраля 2004 года. Похоронен на Стрельнинском кладбище Петродворцового района города Санкт-Петербург. В нашей семье отец считается полковником, так как согласно приказу № 2 от 27.04.2000 года Верховного главнокомандующего ВС РФ В. Путина ФСБ РФ (как МО РФ), это звание присваивается гражданам Российской Федерации, являющимся участниками ВОВ с 1941 г. по 1945 г. и имеющим воинские звания офицеров, очередное воинское звание до полковника включительно.

Баранов Михаил Георгиевич — старший радист разведгруппы. Родился 3 ноября 1912 года в с. Комнево Новодугинского района Смоленской области. Русский. Мичман, старший радист особой группы связи МПС РО ШСФ. По итогам похода в Северную Норвегию в сентябре — ноябре 1941 года решением Военного совета Северного флота (приказ командующего Северным флотом от 15 января 1942 года № 06) награжден орденом Красного Знамени[108]. После возвращения из боевого похода служил в радиоузле особого назначения РО ШСФ. В состав разведгрупп более не включался. Приказом командующего СФ от 09 марта 1942 года ему присвоено звание младшего лейтенанта, а 9 января 1953 года — воинское звание майора. В феврале 1956 года уволен в запас с правом ношения военной формы. Дальнейшая судьба неизвестна.

Берг Гуннар — член разведгруппы. Родился 13 февраля 1912 года в Норвегии в городе Вардё (позже переехал в Якобснес). Норвежец. Бежал с семьей осенью 1940 года в СССР. Боец-разведчик разведотдела УНКВД Мурманской области. Еще до начала войны направлялся в Северную Норвегию (в частности, в Киберге примерно 10 декабря 1940 года, вместе с Харалдом Утне). Погиб 20 октября 1941 года в бою на мысе Лангбунес. В настоящее время его останки захоронены на кладбище в Вардё. На месте гибели Берга установлен обелиск.

Миккелсен Ингвалд — член разведгруппы. Родился 10 сентября 1907 года в Киберге. Решением Военного совета Северного флота (приказ командующего СФ от 01.12.42 № 040) за участие в разведывательных операциях в Северной Норвегии в сентябре — октябре 1941 года и весной — осенью 1942 года награжден орденом Красной Звезды[109]. Был убит в 1943 году на острове Арнёй во время своего третьего похода в Северную Норвегию. Место захоронения неизвестно.

Миккелсен Рангвалд — член разведгруппы. Родился 28 февраля 1920 года в Индре Киберг. Единокровный брат Алберта Миккелсена. Боец-разведчик разведотдела УНКВД Мурманской области. Вместе с Эмилем Исаксеном и Отто Ларсеном (старший группы) снова был заброшен в Северную Норвегию на остров Серойя, У-фьорд, к западу от города Хаммерфест (координаты высадки 70°12’,4 с. ш., 22°20’,0’’ в. д.). После почти восемнадцатимесячного пребывания на острове разведчики были вынуждены покинуть его 16 сентября 1943 года, затем они совершили 13-дневный переход в Швецию, где их интернировали шведские власти. После окончания войны, летом 1945 года они вернулись на родину, а 8 августа 1945 года поехали за своими вещами в Мурманск, где они были арестованы и осуждены за то, что, находясь в Швеции, раскрыли военные сведения. Рангвалд получил 10 лет лагерей. 18 августа 1946 он был застрелен при попытке бегства из Каргопольского лагеря, Обозерского участка Архангельской области. Похоронен на лагерном кладбище под Архангельском.

Ойен Коре — член разведгруппы. Родился в 1917 году (точная дата неизвестна) в селении Цыпнаволок Полярного района Мурманской области. Норвежец советского происхождения. Краснофлотец 4-го добровольческого отряда моряков разведотдела ШСФ (в дальнейшем 181 особый разведывательный отряд РО ШСФ), переводчик с норвежского языка. В 1943 году был в составе разведгруппы в Сюльте-фьорде. После начала поисковых действий немецким патрулем в этом районе, разведчики бежали в Перс-фьорд (16 километров от Сюльтевик) и присоединились к разведгруппе Мурманского УНКВД. Там их тоже обнаружили немцы, и вместе с Хокуном Халвари и Оскаром Йоханом Йонсеном он погиб в бою 28 июля 1943 года. Место захоронения неизвестно.

Ойен Хокун — член разведгруппы. Родился в 1911 году (точная дата неизвестна) в селении Цыпнаволок Полярного района Мурманской области. Норвежец советского происхождения. Сотрудник разведотдела УНКВД Мурманской области, переводчик с норвежского языка. Погиб 7 октября 1941 года в Северной Норвегии в бою с немцами. Примерное место захоронения — рядом с селением Киберг. Решением Военного совета 14-й армии Карельского фронта (приказ командующего 14-й армией от 27.12.1941 года № 0141) посмертно награжден орденом Красного Знамени[110].

Сметанин Геннадий Ильич — член разведгруппы. Родился в 1914 году (точная дата неизвестна) в дер. Озерко Приозерного района Архангельской области. Русский. Младший политрук, командир оперативной группы МПС РО ШСФ, специалист подрывного дела. Погиб 20 октября 1941 года в бою на мысе Лангбунес. Место захоронения неизвестно. На месте его гибели установлен обелиск.

Щетинин Сергей Николаевич — радист разведгруппы. Родился в 1922 году (точная дата неизвестна) в городе Ядрин Чувашской АССР. Русский. Краснофлотец, радист особой группы связи МПС РО ШСФ. По итогам похода в Северную Норвегию в сентябре — ноябре 1941 года руководством разведывательного отдела штаба СФ был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Решением Военного совета Северного флота (приказ командующего Северным флотом от 15 января 1942 года № 06) награжден медалью «За отвагу»[111]. Во время своего второго похода в Северную Норвегию при высадке с подводной лодки Щ-403 на норвежский остров Магерей в районе местечка Опнан (западное побережье Камей-фьорда, 10 километров от мыса Нордкап) 14 февраля 1942 года промок в ледяной воде, простудился и через несколько дней умер (по другим данным — утонул при высадке). Место захоронения неизвестно.

Халвари Хокун — член разведгруппы. Родился 9 июня 1905 в Киберге. Норвежец. Боец-разведчик разведотдела УНКВД Мурманской области. За участие в двух разведывательных походах в Северную Норвегию (сентябрь — октябрь 1941 года и январь 1942 года) решением Военного совета 14-й армии Карельского Фронта (приказ командующего 14-й армией от 24.04.42 № 0218) награжден орденом Красной Звезды[112]. Халвари одним из первых оказался в СССР после оккупации Норвегии, потому что его во время рыбной ловли 30 августа 1940 года арестовали советские пограничники в российских прибрежных водах. Его жена Гудрун была сестрой братьев Олафа и Отто Марениуса Ларсенов. Она бежала с дочерьми в СССР 25 сентября 1940 года (в этот день бежало еще 35 жителей Киберга). Не менее трех раз Хокун участвовал в разведывательных походах в Северную Норвегию. Он был руководителем разведгруппы в Перс-фьорде в 1943 году, обнаруженной летом того же года. Погиб 28 июля 1943 года в Перс- фьорде вместе с Оскаром Йоханом Йонсеном и Коре Ойеном в бою с немцами. Место захоронения неизвестно.

Хилмар Хейккиля— член разведгруппы. Родился 17 декабря 1906 года в Норвегии в Киберге. Финн норвежского происхождения. Боец-разведчик разведотдела УНКВД Мурманской области. После возвращения в Мурманск был осужден за нарушение воинской дисциплины — самовольный уход с поля боя. Умер в лагере 17 марта 1942 года[113].

Рикард Юхансен— член разведгруппы. Родился в 1919 году (точная дата неизвестна) в Норвегии в Бугойфиорде. Норвежец. Боец-разведчик разведотдела УНКВД Мурманской области. За участие в двух разведывательных походах в Северную Норвегию (сентябрь — октябрь 1941 года и январь 1942 года) решением Военного совета 14-й армии Карельского Фронта (приказ командующего 14-й армией от 24.04.42 № 0218) награжден орденом Красной Звезды[114]. Не менее трех раз участвовал в разведывательных походах в Северную Норвегию. В июле 1943 года в Перс-фьорде вступил в составе разведгруппы в бой с фашистами, но ему удалось сбежать. 22 августа 1943 года в бою с немецким патрулем погиб при пересечении советской границы в районе реки Малая Киешъяурйоки. Точное место захоронения неизвестно.

Инголф Эриксен. Родился 14 января 1917 года в Норвегии в селении Киберг. Норвежец. Участвовал в сборе информации для разведгруппы Кудрявцева. Вынужден был бежать из Норвегии вместе с частью разведгруппы Кудрявцева в октябре 1941 года в Мурманск. Прошел подготовку в качестве радиста. В основном работал в радиоцентре Мурманска. Умер в 11 апреля 1945 года по дороге в тамбовский госпиталь, место его захоронения неизвестно.

Рикард Эриксен (Линд). Родился в мае 1899 года в Киберге, активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Занимался сбором разведывательной информации о германских оккупационных силах в Северной Норвегии с осени 1940 года. Принимал участие в деятельности разведгруппы Кудрявцева в октябре 1941 года. Был вынужден бежать в СССР вместе с частью этой разведгруппы 22 октября 1941 года. В Мурманске преподавал советским разведчикам норвежский язык. После освобождения Северной Норвегии вернулся на родину.

Инголф Йоханнесен — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Родился в июне 1921 года. Входил в разведывательную ячейку Гудвара Улсена. В июле 1943 года вместе с Гудваром Улсеном, Эрлингом Улсеном, Лейфом Улсеном и другими норвежскими патриотами был арестован немцами. 18 августа 1943-го вместе со своими братьями и товарищами по борьбе с оккупантами (всего одиннадцать человек) был зарублен немцами саперными лопатками на стрельбище под Киркенесом. Там и был захоронен оккупантами. После войны прах его и братьев перезахоронен на кладбище в Вардё. На месте его казни поставлен памятник.

Эйнар Малин — брат Эрлинга Малин. Оказывал помощь советским разведчикам. Родился 17 июня 1911 года в Крамвике. Место и время смерти неизвестно.

Эрлинг Малин — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Собирал информацию о немецких войсках и оказывал помощь советским разведчикам. Родился 10 сентября 1917 года в Крамвике. Место и время смерти неизвестно.

Алфред Матисен— активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Связной между норвежскими патриотами и советскими разведывательными органами. Из-за предательства был арестован 7 октября 1941 года, и после жестоких пыток расстрелян в Вардё 18 июня 1942 года.

Алберт Миккелсен оказывал активную помощь советским разведчикам. Родился 1 ноября 1911 года в Крамвике. Находился в родстве с Ингвалдом и Ранг-валдом Миккелсенами. Умер после войны. Его сын, Якоб Миккелсен, является смотрителем партизанского музея в Киберге.

Гудвар Улсен — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Родился 8 мая 1898 в местечке Хауген Перс-фиорд. 18 января 1942 на подводной лодке С-102 прибыл из Норвегии в Мурманск для обучения работе на рации. Вернулся домой 16 марта 1942 года на той же С-102. Руководил норвежской разведывательной ячейкой в Перс-фьорде. Активно передавал в Мурманск важную разведывательную информацию. Поддерживал связь с советскими разведгруппами, находящимися в Сюльте-фьорде и Перс-фьорде. В июле 1943 года вместе с Эрлингом Улсеном, Лейфом Улсеном, Хенри Улсеном, Инголфом Йоханнессеном и другими норвежскими патриотами был арестован немцами. 18 августа 1943 года вместе со своими братьями и товарищами по борьбе с оккупантами (всего одиннадцать человек) был казнен варварским способом: зарублен немцами саперными лопатками на стрельбище под Киркенесом. Там и захоронен оккупантами. После войны прах его и братьев перезахоронен на кладбище в Вардё. На месте их казни поставлен памятник.

Хенри Улсен — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Родился 25 сентября 1915 года. Брат Гудвара Улсена. Входил в его разведывательную ячейку. В июле 1943 года вместе с Гудваром Улсеном, Эрлингом Улсеном, Инголфом Йоханнессеном и другими норвежскими патриотами был арестован немцами. Сидел в концентрационном лагере. После войны был освобожден. В 1985 году был награжден норвежской медалью за активное участие в движении Сопротивления. Умер 25 января 1990 года. Похоронен на кладбище в Вардё. В Вардё сейчас живет его сын Лейф-Эрлинг Улсен.

Лейф Улсен — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Родился 17 марта 1918 года. Брат Гудвара Улсена. Входил в его разведывательную ячейку. В июле 1943 года вместе с братьями Улсенами и другими норвежскими патриотами был арестован немцами. 18 августа 1943-го вместе со своими братьями и товарищами по борьбе с оккупантами (всего одиннадцать человек) был казнен варварским способом: зарублен немцами саперными лопатками на стрельбище под Киркенесом. Там и захоронен оккупантами. После войны прах его и братьев перезахоронен на кладбище в Вардё. На месте их казни поставлен памятник.

Эрлинг Ольсен — активный участник борьбы с немецкими оккупантами. Родился 25 августа 1920 года. Брат Гудвара Улсена. Входил в его разведывательную ячейку. В июле 1943 года он вместе с братьями Улсен и другими норвежскими патриотами был арестован немцами. 18 августа 1943-го вместе со своими братьями и товарищами по борьбе с оккупантами (всего одиннадцать человек) был зарублен немцами саперными лопатками на стрельбище под Киркенесом. Там и похоронен оккупантами. После войны прах его и братьев перезахоронен на кладбище в Вардё. На месте их казни поставлен памятник.

На сегодня это самая полная открытая информация о начале активной разведывательной деятельности на территории Северной Норвегии сотрудников разведывательных отделов УНКВД Мурманской области и штаба Северного флота. Придет время и информация о работе советских разведчиков и норвежских патриотов откроется полностью, и тогда настоящую статью можно будет пополнить новыми фактами. Ведь память о подвигах наших отцов должна храниться для последующих поколений.

Литература

1. Бабиков М. А. Их не называли в сводках. М.: ДОСААФ, 1987.

2. Бабиков М. А. Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты. М.: Эксмо, 2009.

3. Госбезопасность — наш долг: сб. Мурманск: МИПП «Север», 2007.

4. Ершов А. Б. Норвегия — страна моих побратимов // На страже безопасности Кольского Заполярья: сб. Мурманск: Борей, 2010.

5. Йентофт М. Люди Приграничья. Тайная война на Севере. Мурманск: Рекламная полиграфия, 2007.

6. Кто мы: сб. Мурманск: АО «Мурманское морское пароходство», 1994.

7. Леонов В. Н. Лицом к лицу. М.: Воениздат, 1957.

8. Леонов В. Н. Уроки мужества. М.: Молодая гвардия, 1975.

9. Отныне несекретно: сб. Мурманск: МИПП «Север», 1995.

10. Симонов К. М. В скалах Норвегии // Там, где мы бывали: сб. М.: Московский рабочий, 1964.

11. Симонов К. М. Разные дни войны. Дневник писателя: в 2 т. М.: Художественная литература, 1982.

12. Чекисты Мурмана: сб. Мурманск: Мурманское книжное изд-во, 1990.

13. Щедрин Г. И. В перископе — корабли врага // Через фиорды: сб. М.: Воениздат, 1969.

14. Эриксен Х. Хр. Партизаны в Финнмарке / сокращ. пер. И. С. Елисеева. Осло, 1969.