14 декабря. Первый ультиматум «Ставка требует срочной ликвидации противника в городе Клин»

Действия 30-й А на правом фланге. Ставка требует объяснений по поводу задержки со взятием Клина. Борьба к западу от города. Контрудары немецкой танковой группы. На восточной окраине Клина. Предъявление ультиматума. Продвижение бригад центра и левого фланга 1-й Уд А. Бой 64-й сбр за Троицкое. Группа Ремизова прорывается через рубеж р. Катит. 16-я А пытается форсировать р. Истру и Истринское водохранилище.

К исходу 14 декабря на правом фланге 30-й А, по данным Генштаба, «185 сд овладела районом Козлове – Рабочий Поселок; 379 сд вела бой на рубеже Воловниково – Гологузово – Васильково; 82 кд с приданными частями вышла в район 3 км северо-восточнее Дятлово и продолжала наступление в направлении района Теряева Слободег»[919].

Положение на правом фланге Западного фронта 14 декабря 1941 г.

Подвижная группа 30-й А (группа Чанчибадзе, в которую и входила упомянутая в сводке 82-я кд) находилась еще довольно далеко от Теряевой Слободы. Ее продвижение пока еще непосредственно не угрожало этому пути отступления немецких войск, и противник оценивал эту группу как слабую. Накануне в сводке командования вермахта отмечалось: «В полосе 3-й танковой группы танки противника успешно атаковали с южного направления населенный пункт Некрасино. Более слабые силы продвинулись с севера до Теряево» [920].

В дополнение к этому нужно отметить, что нацеленная на Теряеву Слободу группа Чанчибадзе не имела достаточных сил для удержания за собой захваченной территории. Поэтому она перерезав одну из дорог, по которой отходили немцы из Клина (в районе Васильково – Некрасино), даже не попыталась там закрепиться и выполняя требование перерезать Волоколамское шоссе устремилась дальше, создав для противника только временные трудности[921].

Так «в 14.30 ч. находящийся на пути в Копылово 2-й батальон 1-го сп (1-й тд – Прим. автора) докладывает, что дорога Третьякове, Василково занята врагом. Батальон запрашивает туда части пто и зенитное орудие. Враг, частично оснащенный санями, продвинулся дальше на запад.

Тем самым проход дивизии одним эшелоном вплоть до Яузы не возможен. Сначала она собирается в районе Некрасино – Третьякове, чтобы освободить дорогу»[922].

1-я тд подтянула затребованные подкрепления и после полуночи приступила к активным действиям. Около 4.00 дорога была освобождена. Немцы сообщили, что численность подразделения их противника составляла около 200 человек, которые ушли на запад[923]. Естественно, с такими силами противостоять даже одному немецкому батальону было невозможно, да и вряд ли ставилась задача удержать этот рубеж. Все устремления П.Г. Чанчибадзе были направлены к Теряевой Слободе. Таким образом, в погоне за журавлем в небе, была упущена птица покрупнее синицы. Тем самым не была использована возможность нанести Клинской группировке врага еще более серьезный урон.

Задержка под Клином серьезно беспокоила Верховное командование: и фронт, и Ставку. Поэтому в ночь на 14-е в штаб Западного фронта был направлен запрос, оформленный в виде приказа Ставки В ГК. В этом приказе всего одно предложение:

«Ставка Верховного Главнокомандования приказывает к 2 часам 14.12 донести взят ли 30 и 1 ударной армиями Клин, и если нет, то почему?»[924].

Поэтому в тот же день Г. К. Жуков передал Сталину запись своих переговоров с командующим 30-й А, где присутствует полный отчет о положении под Клином. Никак иначе, как своеобразной попыткой оправдаться, этот документ назвать нельзя. Он содержит доклад Д.Д. Лелюшенко и следующие указания Жукова: «Здравствуйте, товарищ Лелюшенко! Вы сделали очень большое дело. Все это очень хорошо, но с ликвидацией противника в Клину получилась недопустимая затяжка, могущая отразиться на развитии нашего успеха.

Ставка требует срочной ликвидации противника в городе Клин и быстрейшего разгрома противника западнее Клина с тем, чтобы не дать противнику закрепиться где-либо на рубежах в районе Теряева Слобода или Волоколамск. Нам нужно гнать противника, не давая ему опомниться, организоваться, гнать до полного разгрома.

По данным авиационной разведки, противник очень много сил и средств отводит из района Клин на Теряева Слобода. Пора бы крепко перехватить дорогу на Теряева Слобода и не допустить отхода по ней противника»[925].

Командующий 30-й А обещал завершить операцию по овладению Клином в течение суток. Вся тяжесть боев по блокированию противника в городе легла на подвижную группу П.А. Ротмистрова. Противник все время пытался оттеснить советские войска с дороги на Высоковск.

А. В. Егоров вспоминает о контратаках со стороны Клина.

«Раннее утро 14 декабря. Бригада в составе подвижной группы армии продолжает наступление в направлении Клина. Немцы стремятся любой ценой не дать нам замкнуть кольцо окружения. К участку прорыва они перебросили танки и артиллерию и в течение дня пять раз переходили в контратаку. Нашим танкам пришлось отойти в боевые порядки пехоты. Однако нашей подвижной группе удалось отвлечь на себя основные силы противника. Это позволило частям 365, 371 и 348-й стрелковых дивизий продолжать теснить гитлеровцев с северо-востока и востока»[926].

Обстановка в районе действия подвижной группы осложнялось не только из-за ожесточенного сопротивления окруженной группировки. Противник пытался деблокировать ее и ударом извне кольца окружения.

По воспоминаниям П.А. Ротмистрова, «чтобы расчистить себе путь на запад и северо-запад, фашистские танки с мотопехотой при мощной поддержке многочисленной артиллерии нанесли встречные удары из Клина и Высоковска. Разгорелся исключительный по ожесточению и упорству бой. Удар гитлеровцев, наступавших со стороны города Клин, приняли на себя 2-й моторизованный полк и 8-я танковая бригада, имевшая к тому времени всего несколько исправных танков. Но танкисты сражались героически, умело взаимодействовали с ними мотострелки. Только в бою под Першутино было убито до 600 вражеских солдат и офицеров, уничтожено 30 автомашин, минометная батарея и 4 танка.

На редкость жестокий бой вел 46-й мотоциклетный полк, отражая настойчивые атаки противника из района Высоковска. В полку не было танков и достаточного количества противотанковых средств. Но личный состав бился отважно. Пал смертью храбрых командир полка майор Миленький. Был тяжело ранен комиссар Гуцелюк. Они лично водили бойцов в контратаки. 150 воинов этой героической части в тот день сложили свои головы в сражении за Клин»[927].

В списках потерь датой гибели командира 46-го мцп названо 15 декабря. Наверняка эти разночтения связаны с запутанностью обстановки в это время. Майор Миленький мог погибнуть в любой из дней с 13 до 15 декабря. Ведь противник осуществлял операции по деблокированию Клина в течение всего этого периода.

К утру 14 декабря восточный периметр обороны Клина удерживали части 14-й мтд и 1-й тд немцев. В 06.00 ч. штаб последней издал приказ № 32, который определял порядок отступления из Клина и выход в район западнее Некрасино. Отрыв от наседавших советских частей предусматривался 15 декабря в тесной связи с 14-й мтд. Транспортные средства, кроме тяжелого оружия, должны отправиться уже в течение 14 декабря в Третьяково. Планировалось использовать не только дорогу Клин – Некрасино, но и северный маршрут через Голяди. Для этого была спланирована операция по очистке этого пути силами батальона бронетранспортеров Крита и танкового батальона Грампе. Затем они должны были прикрывать из Голядей отход пеших частей боевой группы ф. Витерсхайма.

В 6.25 штаб немецкой дивизии получил сообщение о появлении русских танков в районе Тетерино, т. е. уже значительно южнее дороги, которую надо было освободить. В 9.00, когда батальон Грампе выступил из Клина на запад, запланированная операция началась. В 11.10 западнее Першутино немцы вошли соприкосновение с противником, которого назвали слабым. Оставив здесь роту 1-го сп для обороны фронтом на север батальон двинулся дальше и очистив дорогу в 13.15 свернул к Тимонино, которого достиг в 14.12. Чуть раньше, в 13.00 батальон Крита выступил из этого населенного пункта на север. В 13.55 в 1 км северо-восточнее Полушкино он имел боевое столкновение с советскими частями, но смог продолжить движение в направлении Голядей. Туда же двинулся и батальон Грампе. В 16.20 обе части достигли населенного пункта ив 17.00 совершили вылазку на север от него, чтобы оттеснить находившиеся там советские части и облегчить отступление из Клина войск оборонявшихся севернее города и к северо-западу от него. После 21.00 они стали стягиваться к Голядям. При этом в 19.00 немцы вновь отметили появление наших подразделений возле дороги на Некрасино[928].

Из отрывочных сведений мемуарной литературы трудно определить, какие наши части и где сражались в этот день. Только из документов 21-й тбр выясняется, что она боролась на западном фронте нашего вклинения: «Лес западнее Голяди наполнился финнами-автоматчиками и в течение ночи (с 13 на 14 декабря – Прим. автора) не представлялось возможности через них пробиться на шоссе. На рассвете 14.12.41 МСПБ бригады уничтожил автоматчиков пр-ка достиг железной дороги в лесу и дальше продвинуться не мог. Противник к этому времени из Высоковска подбросил 12 танков. Отряд державший шоссе под натиском превосходящих сил пр-ка также отошел в этот район, соединившись с правой группой 21 МСПБ»[929]. Здесь, похоже, описан рейд немецкого танкового батальона, но с нашей стороны.

К этому моменту наши части повсеместно выходили к окраинам Клина. Группа Г.И. Хетагурова вплотную приблизилась к городу.

Приказ о награждении парламентеров.

«К утру 14 декабря поступило донесение от командира 24-й кавалерийской дивизии А.Ф. Чудесова. Под покровом ночи конники стремительно ворвались на южную окраину Клина, спешились там и завязали бой в самом городе. На помощь им поспешила 348-я стрелковая дивизия: она овладела юго-восточной окраиной. С севера наступали части 371-й стрелковой дивизии». Но противник все еще сопротивлялся. Кризис разрешился лишь в упорном ночном бою»[930].

Увы, здесь мы встречаемся с явным случаем аберрации памяти или попыткой приукрасить действительное положение дел. В предыдущей главе было рассказано, как обстояли дела с действиями кавалерии. Конница появилась у южной окраины Клина, но, двигаясь большей частью по тылам 29-й сбр, которая вышла к городу гораздо раньше.

Согласно донесению 14-й мтд ее арьергарды оставленные на линии восточная окраина Мал. Щапово – западнее Золино в 04.30 еще не были атакованы [931]. Из немецких источников также известно, что 37-й рб, отступавший перед нашей 29-й сбр отошел на восточную окраину Клина в 09.25. Но сообщения с нашей стороны о выходе к городу относятся только к послеполуденным часам. «29 стр. бригада с 1 олсб в 14.30 овладела кирп. (это кирпичный завод на окраине города – Прим. автора) и выдвинулась на юго-вост. окраину Клина вела упорный бой отбив несколько контратак противника. В 17.00 ворвалась с боем в Клин»[932]. Это означает, что немцы оставили в качестве прикрытия мелкие группы, которые смогли сдерживать наступление наших войск довольно продолжительное время.

В промежутке между указанными в нашей сводке двумя временными отметками в «15.00 русский парламентер требует сдачи Клина, так как он якобы окружен. Парламентер удерживается до 19.00 ч. и эвакуируется затем через переднюю линию на восток»[933].

По воспоминаниям командующего армией, «это был первый с начала Великой Отечественной войны случай окружения немецких войск.

Чтобы избежать ненужных потерь при атаке города, командование армии приказало командиру

29- й стрелковой бригады полковнику М.Е. Ерохину направить к коменданту Клина парламентеров с предложением сдать город без боя»[934].

Случаи окружения немецких войск бывали и раньше. Однако они оканчивались благополучно для противника. Под Клином, видимо впервые, дело дошло до предъявления ультиматума со стороны нашего командования. Хотя части

30- й армии уже почти неделю вели бои непосредственно за город, эту миссию довелось выполнять представителям 1-й УдА.

По советской версии событий парламентерам удалось добраться до коменданта города. Неизвестно на каком уровне исполнителей приказа Жукова она возникла. По немецким сведениям нашу делегацию не пустили дальше передовой, и документ принял капитан Хингст, командовавший 9-й ротой 3-го тп[935]. Он же пообщавшись с полковником Хауезером, видимо, и составил ответ на ультиматум. «Каштан Хингст встретил русского гостеприимно, доложив полковнику Хаузеру, и испросив распоряжения, отослал назад в 14.00 с ответом, что… ситуация для обороняющихся отнюдь не безнадежная»[936].

Однако немецкий историк, так же как и наши отечественные исследователи, отмечает тот факт, что это был первый ультиматум от командования Красной Армии в ходе этой войны.

Независимо от того, кто общался с парламентерами, сам факт выполнения задания с риском для жизни неоспорим. Их было трое, и все они были награждены орденами «Красного Знамени» в соответствии с приказом Западного фронта № 0419 от 21.12.1941 г. с формулировкой «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество»[937]. Фамилии участников этих событий подверглись искажениям. То, что немецкий историк сильно переврал в своем рассказе фамилию полковника Ерохина, назвав его «Юхвин», удивления не вызывает. Однако и в книге Г.И. Бердникова, воевавшего в 1-й УдА, ни один из парламентеров не носит своей настоящей фамилии. Поэтому сейчас нужно сказать, что это были: помощник командира роты 310-го опб младший лейтенант Берге Владимир Романович, сержант того же батальона Лямин Дмитрий Самойлович и боец 1-го олсб красноармеец Развадовский Евгений Николаевич.

После отклонения ультиматума бои продолжились, и к концу дня 29-я сбр, овладев кирпичным заводом восточнее Клина, выдвинулась на юго-восточную окраину города. Однако бои, скорее всего вообще не прекращались. Возможно в частях соседней 30-й А вообще ничего не знали об ультиматуме. Вот как описывает события этого дня летописец 1229-го сп 371-й сд.

«Боевые события за ночь с 13 на 14 и за день 14 декабря завершились огромными успехами для всех полков нашей дивизии. 1231 стрелковый полк в результате длительных и трудных боев овладел населенными пунктами Селюхино, Плюсково, Губино и вступил в бой за деревню Мал. Щапово. Сосед слева (348-я сд – Прим. автора) тем временем овладел деревнями Воронино и Опалево и развивая свой спех продвинулся к городу Клину, а части 365-й сд достигли рубежа Майданово и Маланино, вступив в бои за эти населенные пункты.

Наш полк в это время ведет бой за деревню Праслово. Первые две атаки не дали положительных результатов. Под сильным давлением огня противника наши подразделения вынуждены были несколько податься назад. В это время на данный населенный пункт ударил 1233 с.п. и овладел им. В 14.00 наш полк совместно с 1233 с.п. ведет сильный бой за деревню Белавино, который длился до 23 часов. В результате этого напряженного, длительного боя населенный пункт был очищен от немцев. Таким образом, упорство, сила натиска, героизм обеспечили путь в город Клин. За это время 1231 с.п. овладел всей деревней Мал. ТЦапово. Противник стремительно откатывался назад оставляя многочисленное количество техники на всем пути отступления. Все дороги были завалены автомашинами, мотоциклами, подбитыми танками и прочей техникой. Наше наступление было столь стремительным, что враг не мог сколько-нибудь закрепиться на новых рубежах»[938].

К сожалению, натиск не был столь стремителен, как хотелось бы. К тому времени, когда было взято Белавино, основные силы врага уже покидали Клин.

К середине дня 14 декабря маневр двух других бригад 1-й УдА, который выводил их к Клину, был близок к завершению.

«84 стр. бр. в 14.00 овладела Акулово и вела бой наступая на совхоз Демьяново, Бородино приближаясь к южной окраине Клин.

50 стр. бр наступает совместно с 84 стр. бр.» [939].

Основная дорога, которая использовалась немцами для отхода шла через Першутино на Высоковск, и, достигнув указанных рубежей, находившихся южнее этой дороги, 84 и 50-я бригады никак не воздействовали на отступавшего противника. Чтобы создать более действенную угрозу требовалось пройти еще несколько километров. Но вовремя совершить это не удалось, а главное, что этого и не пытались сделать.

Накануне командующий Западным фронтом счел, что окружение Клина удалось осуществить силами одной 30-й А. В результате появилась соответствующая запись в журнале боевых действий фронта. Действительно танковые бригады армии Д.Д. Лелюшенко вышли на путь отступления противника. Но в силу своей слабости и отсутствия достаточной поддержки пехоты они могли лишь кратковременно нарушать коммуникации врага и причинять ему некоторые потери огнем танковых орудий. Создать же прочный заслон на пути мощной группировки противника не удалось. Однако в штабе фронта об этом не знали и приказы армиям готовили исходя из самой оптимистичной оценки обстановки.

В частности от генерала Кузнецова требовалось: «Командарму 1 – частью сил содействовать 30 армии в окружении КЛИН с юга; главными силами армии 16.12 выйти на фронт ТЕРЯЕВА СЛОБОДА, НИКИТА»[940]. Это распоряжение и привело к появлению приказа № 025, который изменил задачи правофланговым бригадам 1-й УдА. В результате 50, 84 и 47-я бригады только приблизились к городу в последний день боев, а в Клин вошла лишь 29-я сбр, которая не стала ограничиваться сковыванием противника и тем самым несколько «превысила свои полномочия».

Части врага, находившиеся южнее Клина, отступали на запад, и им охват не угрожал. Здесь армия просто выталкивала противника.

47-я сбр в 6.00 подошла к Фроловскому, где была встречена огнем противника. Фроловское занимало до батальона пехоты. После боя деревня была занята. Затем подразделения вошли в соседнее Никитское. Продолжая наступление, бригада вышла на опушку леса южнее Сохино. Потери за день составили 18 человек убитыми и 69 ранеными. К исходу дня пришел приказ № 025 о преследовании противника. В 22.30 авангардный батальон выступил по маршруту указанному в приказе.

44-я сбр с 8-м олсб в 14.30 с боем заняла д. Елина, а в 18.00 также после боя освободила Михайловское. Противник отошел на Мисирево и Иевлево. В Елина были захвачены семь автомашин, один танк, два орудия, один мотоцикл и два прицепа. Кроме того, в лесу в одном километре западнее Замятино бригада обнаружила склад отечественных боеприпасов и три автомашин ЗИС-5 требующие ремонта. Командир бригады решил использовать часть снарядов (соответствующих калибров) и автотранспорт для нужд своих частей. Остальные боеприпасы он просил принять на армейский склад[941].

Командир 25-го тп 7-й тд Э. Хаузер.

Согласно приказу армии N025 44-я сбр была выведена в резерв командующего. Она получила указание остановиться на достигнутых рубежах и приводить подразделения в порядок. Южнее ее «56 стр. бр. в 14.30 не имея соприкосновения со стороны пр-ка, вышла в районе отд. домов в 2 км западнее Замятине продолжала наступать на Кононово, Бакланове»[942].

Еще две бригады 1-й УдА оказались в полосе наступления соседней 20-й А. Потребовалось некоторое время, чтобы вернуть 71-ю сбр на «правильный» путь «71 стр. бр. имея гл. группировку в р-не Головково выводила свои два бат. из р-на Субботино и Мартиново для последующего наступления Настасино. Ввиду перерыва связи положение уточняется»[943]. В отличие от 71-й сбр 55-я не только действовала в полосе соседней армии, но и была ей подчинена. Правда большую часть времени она шла за 64-й сбр.

Сама бригада полковника И.М. Чистякова провела в этот день бой за Троицкое. Со стороны врага село оборонял 239-й пп 106-й ид. К нему присоединился также и ее разведывательный батальон. Первоначально он направлялся для занятия промежуточной позиции в тылу дивизии. Вынужденный из-за заносов следовать по дороге через Троицкое, он втянулся в бой за населенный пункт. Уже в ходе боя командиру батальона ротмистру Росенову пришлось заменить раненого командира 239-го пп майора Бредера. Немцы считали, что оборона населенного пункта имеет хорошие перспективы, поскольку русские танки не смогут преодолеть русло реки Катиш и придется считаться только с их огнем из Надеждино. Правда, и он приносил ощутимые потери. Поэтому противник планировал удерживать эту позицию только до вечера. Но даже при всех благоприятных условиях немцам с трудом далось избежать разгрома: «В 19.00 239-й пп должен оставить Троицкое, так как противнику почти удалось окружить населенный пункт. В последнюю минуту полку удается удержать открытой дорогу на Ситниково. За полком саперы закрывают подготовленные заграждения»[944].

Время оставления немцами Троицкого соответствует данным, изложенным в журнале боевых действий 64-й стрелковой бригады.

«Пр-к, имея выгодный естественный оборонительный рубеж, удерживает Троицкое. Бригада имеет большие потери. К исходу дня 14.12.41 г. части бригады овладели Троицкое.

Трофеи в Троицкое: 22 автомашины, 8 пушек, 6 cm. пулеметов, 50 ящиков патронов, 15 ящиков снарядов, 25 компл. конской амуниции, 12 мотоциклов. Убито около 100 немцев»[945].

Бой за Троицкое был тяжелым. Так, здесь были ранен начальник оперативного отдела штаба бригады капитан Шаклеин и командир мотострелкового батальона 24-й тбр майор Масленников. Именно действия войск, которыми они командовали, оказали решающее воздействие на ход боя.

На следующий день штаб Западного фронта, озабоченный медленным продвижением войск 20-й А (к вечеру 14 декабря она находилась в 8—10 км от указанного ей рубежа), потребовал от командующего армией объяснить причину невыполнения приказа. Первые два пункта донесения 20-й А собственно и являются объяснением причин медленного движения войск. Третий пункт касается непосредственно Троицкого

и, видимо, призван показать, что для ускорения темпов наступления армией принимаются все меры вплоть до самых экстраординарных.

«Медленное продвижение войск 20-й армии вызвано следующими причинами: первое – на рубеже р. Катыша от Троицкое до истринского водохранилища противник оказывает сильное сопротивление, организовав оборону этого рубежа; второе – противник при отступлении взрывает мосты, минирует дороги, устраивает заграждения, вследствие чего наступление по лесу приходится производить крайне медленно, преодолевая снег, производя разграждения, подтягивая артиллерию и боеприпасы; третье – Военный Совет лично организовал наступление частей 64-й сбр и водил в атаку батальон, который в 21.30 14.12 прорвал оборону противника и захватил Троицкое, уничтожив до двух рот пехоты; 5 орудий ПТО, орудия и автомашины»[946].

Военный совет – это командарм, начальник штаба и комиссар. Если понимать этот текст буквально, то атаку бригады возглавляла вся троица, в том числе и генерал А.А. Власов. Значит он появился в армии не после взятия Волоколамска, как это обычно утверждается, а значительно раньше.

После оставления Троицкого 106-я пд организовала силами своего 4-го дивизиона 107-го ап заградительный огонь по дороге ведущей из Троицкого, и непосредственно по населенному пункту. Но 64-я бригада за 106-й пд не последовала. Немцы отсюда отступили строго на запад, а маршрут движения бригады пролег в юго-западном направлении.

На левом фланге 20-й А добилась успеха 28-я сбр, одним батальоном форсировав по льду Истринское водохранилище в районе Бережки[947]. Центр армии (331-я сд и 35-я сбр) вышел на р. Катиш. 352-я сд двигалась во втором эшелоне выйдя в район Замятине, Субботино, Мартынове.

В течение всего дня войска 16-й А продолжали вести бои за переправы на Истринском водохранилище и р. Истра. На отдельных участках части 18-я сд и 9-я гсд форсировали реку и вели бой за западный берег. Напротив 354-я сд, неоднократно пытаясь форсировать водохранилище, успеха не имела и в конце дня отошла на исходные позиции. Группа Ремизова после ожесточенных боев овладела рубежом Рахманово, Соскино. Соединения группы действовали с разной степенью успеха. 145-я тбр несмотря на бомбежки противника овладела Рахманово. 44-я кд потерпела неудачу пытаясь взять Никольское. 17-я сбр освободила Соскино, где взяла много трофеев, в том числе 38 орудий различного калибра [948]. Однако по данным противника части 35-й пд отошли из названных пунктов только в ночь на 15 декабря и утром этого дня[949]. Немецкая дивизия перешла к обороне в районе Екатериновка, Гречнево, Кузнецове. Так или иначе, но все названные пункты находятся на рубеже р. Катиш или западнее. Таким образом, части группы Ремизова действуя в полосе 20-й армии преодолели, в конце концов, этот важный рубеж. Это создало возможность обхода Истринского водохранилища, что дало результат на следующий день.