Бородинское сражение. 7 сентября
Бородинское сражение. 7 сентября
Самое страшное из всех моих сражений — это то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские оказались достойными быть непобедимыми.
Наполеон
29 августа М.И. Кутузов прибыл в Гжатск и принял командование русскими войсками. Весть об этом облетела армию. «Приехал Кутузов бить французов», — говорили солдаты. Облегченно вздохнули офицеры. Армию возглавил человек, которому верила страна, кончился период разногласий и исканий. Все ожидали, что французов остановят и не допустят к Москве, до которой было уже рукой подать.
Однако Кутузов, осмотрев позицию при Цареве-Займище, отказался от сражения и приказал отходить на восток, стремясь сблизиться с резервными войсками, формируемыми под Москвой. По сведениям, полученным от генерал-губернатора Ростопчина, к действующей армии должно было присоединиться более 100 000 человек. Но вместо обещанных Ростопчиным 31 000 человек резервов и 70 000 ополченцев в Гжатск прибыли под командой генерала Милорадовича всего 15 500 рекрутов, и на марше было около 25 000 ополченцев.
Всего, таким образом, насчитывалось около 135 000 войск. А по сведениям русского штаба, Наполеон выступил из Смоленска со 190 000 войск при 1000 орудий. Сам Кутузов, однако, считал, что у императора не более 165 000 солдат. Но зато каких! На знаменах этих частей можно было прочитать: «За Аустерлиц», «За Иену», «За Баграм». Русских же войск было меньше, на треть они состояли из новобранцев и ополченцев. Правда, все они горели желанием бороться за свое Отечество.
Кутузов, принимая армию, знал, что Барклай-де-Толли прав, что Наполеона погубят, если вообще что-нибудь его может погубить, отдаленность от базы; невозможность длительной, долгими месяцами ведущейся войны и нескольких тысячах километрах от Франции, в пустынной, враждебной громадной стране; недостаток продовольствия; непривычный климат. Но еще более точно Кутузов знал, что отдать Москву без генеральной битвы не позволят и ему, как не позволили это сделать Барклаю-де-Толли. И он решил дать эту битву — ненужную, по его глубокому убеждению. Излишняя стратегически, она была неизбежна морально и политически. В этом мнении сходились и иностранные наблюдатели: «Кутузов, наверное, не дал бы Бородинское сражение, в котором, по-видимому, не ожидал одержать победы, если бы голос двора, армии, всей России его к этому не принудил. Надо полагать, что он смотрел на это сражение как на неизбежное зло. Он знал русских и умел с ними обращаться».
Итак, сражение было неизбежно. Кутузов это знал твердо, с этим обязательством он и получил верховное командование.
К генеральному сражению стремился также и французский император. После Смоленска и окончательного решения не растягивать войну на два года, а кончить все в один год, главной, непосредственной целью для Наполеона было войти в Москву и оттуда предложить царю мириться. Но как ни жаждал император овладеть Москвой, он ни за что не хотел получить ее без боя; истребление русской армии, вот чего нужно было достичь какой угодно ценой, а не гоняться за русскими, если они вдруг вздумают уйти за Москву, к Владимиру или к Рязани, или еще дальше. Оттого-то Барклай-де-Толли и Кутузов, в отличие от Наполеона, и не хотели сражения. Император же полагал, что разгром главных сил противника повлечет за собой мир, выгодный и почетный. Мир становился все более необходим. Как ни велики были силы, с которыми Наполеон пришел в Россию, но их становилось все меньше. Из 440 000 первого эшелона «Великой армии» Наполеон потерял убитыми, ранеными и больными около 160 000 человек. После того как пришлось оставить почти 200 000 для обороны флангов и тыла, к Смоленску он смог привести около 200 000 солдат.
Французская армия уже устала, нуждалась в длительном отдыхе и, главное, она с самого начала войны не понимала, зачем нужен русский поход и верно ли, что границы Франции нужно защищать под Москвой? Еще в Витебске маршал Дарю докладывал императору: «Эта война непонятна французам, непопулярна во Франции, не народна». Наполеон тогда ответил, что «заключение мира ожидает меня у московских ворот», если нужно для этого генеральное сражение, то «я пройду до Москвы, до святого города Москвы, в поисках этого сражения, и я выиграю это сражение».
Для Наполеона смена Барклая-де-Толли, ставшая ему тотчас известной через лазутчиков, была сигналом, что русские решились, наконец, на генеральное сражение. 31 августа обе армии оставили позицию у Царева-Займища и, отойдя за Гжатск, остановились у деревни Ивашково. Однако и эта позиция оказалась неприемлемой, и русская армия продолжала отход к Колоцкому монастырю. Здесь Кутузов намеревался остановиться для боя, но у него было слишком мало времени для подготовки. Кроме того, от полковника Толя прибыло известие, что им обнаружена позиция, полностью отвечающая принципам тактики колонн и рассыпного строя. Выбрать позицию, позволяющую разместить большие массы войск и обеспечивающую возможность маневрировать ими в ходе сражения, было нелегким делом в лесистой местности. Но такая позиция обнаружилась в 12 километрах западнее Можайска, после осмотра Кутузов решил остановиться на ней. В донесении царю он дал ей положительную оценку: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине... одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».
Наступление наполеоновской армии 24 июня - 2 октября 1812 года
Бородинская позиция седлала две дороги, ведущие к Москве: новую Смоленскую, проходившую через Бородино, Горки, Татариново и старую Смоленскую, идущую через деревню Утица к Можайску. Правый фланг позиции примыкал к Москве-реке у деревни Маслово, левый — к труднопроходимому Утицкому лесу. В тылу находились лес и кустарник, что позволяло скрытно расположить войска и осуществлять маневрирование резервами. Район Бородинского поля представлял собой слегка всхолмленную местность, местами покрытую кустарником. С фронта поле прорезала река Колоча с пологим левым берегом и крутым правым. В Колочу впадали речки Война, Семеновская, Стонец, образовавшие довольно большие овраги. Господствующие высоты, как и населенные пункты Маслово, Горки, Семеновское и Утица, можно было использовать в качестве опорных пунктов. Позиция занимала 10 километров по фронту и до 5 километров вглубь.
На правом фланге, хорошо защищенном высокими берегами Колочи и, по существу, неприступном для неприятеля, а также в центре Кутузов решил расположить значительные силы: три пехотных и три кавалерийских корпуса и казаков атамана Платова. Располагая таким образом свои войска, русский полководец стремился заставить французского императора вести фронтальное наступление главными силами в узком дефиле между Колочей и Утицким лесом, исключая возможность охвата флангов русской армии. Войска правого фланга, занимая позицию вблизи новой Смоленской дороги, представляли собой сильную группировку, создававшую серьезную угрозу для левого крыла наполеоновской армии. Вместе с тем эти силы могли быть использованы и как резерв. Кутузов приказал построить мосты, переходы через ручьи и овраги для того, чтобы можно было перевести войска правого фланга на левый в тот момент, когда противник предпримет там наступление основными силами. Лежащую впереди позиции деревню Шевардино фельдмаршал решил превратить в передовой опорный пункт и приказал построить у деревни редут, «чтобы лучше открыть истинное направление неприятельских сил, а если возможно, то и главное намерение Наполеона».
Император, заняв Гжатск, дал двухдневный отдых своим войскам. На перекличке к началу сражения французская армия насчитывала 135 000 человек, «готовых к бою», и 587 орудий. Значительные отряды были выделены для охраны растянувшихся коммуникаций и обеспечения флангов основных сил, наступавших на Москву. Но зато это были отборные солдаты, наиболее сильные, стойкие, закаленные в боях, уверенные в собственной непобедимости, в выдающихся качествах своих командиров и в блестящем военном таланте своего вождя. Они верили Наполеону, который обещал, что им предстоит последний сокрушительный удар по русским, после чего их ждет богатая добыча в Москве, хорошие квартиры, щедрые награды и счастливое возвращение домой. Настроенная таким образом, хорошо обученная и организованная, французская армия под Бородином была грозной силой. Она рвалась в бой, чтобы опрокинуть последнее препятствие на пути к победе и миру. Наполеон привел на Бородинское поле 1-й, 3-й, 4-й и 6-й корпуса, резервную кавалерию, а также элиту — императорскую гвардию, возглавляемую маршалами Мортье и Бессьером.
В рядах русских войск также царил подъем. Армия долго ждала решительного боя с врагом и роптала, жалуясь на постоянные отступления. Когда же всем стало ясно, что сражение будет действительно дано, русские стали готовиться к решительному бою. Они клялись умереть, но не пропустить французов к Москве. Офицеры просили Кутузова разрешения одеться для боя в парадные мундиры. Солдаты чистили и точили оружие, одевали чистое белье.
В эти дни боевые действия велись лишь авангардами, стремившимися овладеть выгодными позициями для развертывания главных сил, которые стягивались к Бородину к середине дня 5 сентября. Осмотрев с возвышенности у деревни Валуево расположение русских войск, Наполеон убедился в невозможности атаковать их правый фланг и приказал овладеть левофланговым русским укреплением у Шевардино, чтобы перевести свои силы на правый берег реки Колочи.
Бой за Шевардинский редут стал прелюдией генерального сражения. Его защищал отряд русских войск (8000 пехоты, 4000 кавалерии и 46 орудий) под командованием генерала Горчакова-второго. Наполеон направил против них больше 35 000 отборных войск, в числе которых были три великолепных дивизии из корпуса Даву. Не довольствуясь этим, уже в разгар боя император послал атакующей колонне подкрепления. Всего в штурме участвовали 40 000 французов при 186 орудиях. К вечеру, после яростного боя, редут и деревня Шевардино были ими взяты. Причем русские артиллеристы стреляли до последней минуты, а когда французы все же ворвались в ретраншементы, они не бежали, а вступили в рукопашную схватку и были переколоты у своих орудий. Вечером Багратион послал к Шевардино подкрепления, и упорные бои возобновились. Лишь незадолго до полуночи Кутузов приказал своим войскам прекратить сопротивление и отойти к позициям левого фланга русских войск. Шевардинский бой дал русским выиграть время для завершения оборонительных работ на Бородинской позиции, позволил уточнить группировку противника и направление его главного удара.
6 сентября обе стороны уточняли свои замыслы и готовили войска к бою. Наполеон оставил на левом берегу Колочи лишь один итальянский корпус Евгения Богар-не; главные силы — корпуса Даву, Нея, Жюно и Мюрата — сосредоточились на правом берегу реки и, кроме того, в обход русского левого фланга пустил корпус Понятовского. В резерве у него оставалась Старая и Молодая гвардия. Таким образом, для атаки центра и левого фланга противника Наполеон сосредоточил 86 000 человек и 467 орудий. Французские войска имели глубокое построение, что позволяло им наращивать силу удара из глубины. Наполеон, сознавая, что охват русской армии с флангов затруднен, планировал массированным ударом пехоты и конницы при поддержке мощного огня артиллерии расстроить левое крыло русских, а затем ударом по центру и флангу выйти в тыл армии Кутузова, прижать ее к Москве-реке и уничтожить. Большое внимание император уделил инженерной подготовке поля. Видимо, он не исключал того, что перед ним может возникнуть необходимость перейти к обороне. Он приказал укрепить батареи и сделать несколько полевых укреплений на левом фланге — против села Бородина — и в центре своего боевого порядка. «Его узнать нельзя, — писал Кутузов, — как осторожен, теперь закапывается по уши».
Еще более значительной была подготовка поля сражения у русских. Позиция была разделена на армейские и корпусные участки, на которых создавались укрепленные пункты. На правом фланге, от Москвы-реки до села Бородина, была возведена система укреплений — редутов и люнетов на 24 орудия — так называемые Масловские укрепления. На высотах севернее, западнее и южнее деревни Горки были устроены 5 полевых укреплений на 48 орудий. В центре, на высоте Курганная, оборудован центральный редут для 18-орудийной батареи — батарея Раевского. На левом фланге были возведены Семеновские флеши — три земляных укрепления на 36 орудий. В Утицком лесу были устроены засеки, завалы, «боевые» поляны и просеки.
К началу сражения русская армия имела в отрою 112 000 регулярных войск и 624 орудия. Кроме этого, около 11 000 казаков и 28 000 ополченцев. Боевой порядок русских войск включал четыре группировки. На правом фланге, от деревни Маслово до Горок, располагались 2-й, 4-й пехотные и 2-й кавалерийский корпус при 120 орудиях под общим командованием генерала Милорадовича. Действия этих войск на крайнем правом фланге прикрывали четыре казачьих и три егерских полка. В центре, от деревни Горки до высоты Курганная, находились 6-й пехотный и 3-й кавалерийский корпуса при 84 орудиях, возглавляемые Дохтуровым. Все эти войска входили в состав 1-й Западной армии Барклая-де-Толля.
В резерве армии на ее правом крыле скрытно размещались 1-й кавалерийский корпус Уварова и отдельный казачий корпус Платова при 24 орудиях.
Левое крыло боевого порядка, между батареей Раевского и Утицким лесом, занимали войска 2-й Западной армии под общим командованием Багратиона, 7-й, 8-й пехотные и 4-й кавалерийский корпуса с 64 орудиями. За открытым левым флангом находился резерв армии — 2-я гренадерская и 2-я кирасирская дивизии с 80 орудиями. Район Утицы находился под наблюдением отряда генерала Карпова, Московского ополчения генерала Маркова и Смоленского ополчения генерала Лебедева.
Общий резерв русской армии состоял из 5-го пехотного корпуса, 1-й кирасирской дивизии и артиллерийского резерва в 186 орудий; располагался он за центром позиции в районе деревни Князьково. Кроме того, Кутузов на основе данных, полученных после Шевардинского боя, решил усилить свой левый фланг и 6 сентября вывел из резерва 3-й пехотный корпус Тучкова и поставил его на старой Смоленской дороге в районе Утицы с задачей быть готовыми действовать во фланг и тыл французских войск.
Боевой порядок русских войск был глубоким, устойчивым и обеспечивал маневр силами на поле боя. Его первую линию составляли пехотные, вторую — кавалерийские корпуса, третью — резервы. В первой линии находились 334 орудия, во второй — 104, в третей — 186. Боевые порядки пехотных корпусов строились в линии пехотных дивизий, дивизии — в две линии полков, полки — в батальонные колонны. Впереди пехоты были развернуты цепи егерей. Кавалерийские корпуса строились в 300—400 шагах позади пехоты в две линии полков, развернутых для атаки. За кавалерией на дистанции 800 шагов располагались резервы. Общая глубина боевого порядка составляла 3—5 километров.
Штаб Кутузова размещался в деревне Татариново, а сам главнокомандующий в день сражения — в деревне Горки. «В сем боевом порядке намерен я привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно его движениям», — разъяснял Кутузов в диспозиции. План его сводился к тому, чтобы упорным сопротивлением ограниченных сил нанести противнику возможно большие потери на направлении его главного удара и расстроить его. В то же время сохранить полную свободу маневра своих резервов, расположив их во время сражения вне досягаемости противника. Накануне битвы главнокомандующий объехал войска, ободряя их и призывая к доблестной защите веры, царя и Отечества.
Целый день 6 сентября Наполеон не сходил с коня, руководя размещением войск, и каждые несколько минут вскидывал глаза на русский лагерь. Там шло какое-то движение и доносился долгий гул. В середине дня французы узнали, что Кутузов объезжает войска, что по лагерю провозят вывезенную из Смоленска икону Смоленской Богородицы. Наполеон подъехал к Шевардинскому редуту и поинтересовался у генерала своей свиты: «Сколько вчера взято в плен русских?» — «Они не сдаются в плен, государь!» — «Не сдаются? Хорошо, так мы будем их убивать!» — сказал Наполеон и поехал дальше. Он был простужен и неважно себя чувствовал. Вечером император ушел в свою палатку, но не спал сам и не давал спать своим адъютантам. Каждые час-полтора он выходил посмотреть: не ушел ли Кутузов? Видны ли огни на русских биваках? Огни горели. Кутузов не снимался с места. Внезапно Наполеон спросил у дежурного генерала Раппа: «Верите ли вы в завтрашнюю победу?» — «Без сомнения, Ваше величество, но победа будет кровавая». В постель император так и не ложился. Уже светало. Наконец, в палатку явился ординарец от маршала Нея, который спрашивал повеления, начинать ли бой, так как уже пробило 5 часов утра. Русские стоят на месте. Наполеон вскричал: «Наконец, мы их держим! Вперед! Откроем ворота Москвы!» Заря занялась, туман рассеялся, блеснул первый луч солнца. «Это солнце Аустерлица!» — воскликнул император.
В войсках зачитывался приказ, в нем говорилось: «Воины! Вот сражение, которого вы так ждали. Победа зависит от вас. Она необходима для вас, она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в Отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске, Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
Ранним утром 7 сентября началась самая кровопролитная битва всей наполеоновской эпопеи.
Бородинское сражение 7 сентября 1812 года.
Около шести часов утра разгорелась канонада с обеих сторон. Бой начался атакой корпуса Богарне на село Бородино, в котором находился русский передовой отряд. С запада действовала дивизия Брусье, с северо-запада — дивизия Дельзона- Солдаты лейб-гвардии егерского полка и морской экипаж, входившие в Бородинский отряд, вступили в перестрелку с противником, а после и в рукопашный бой. В своем донесении Александру I Кутузов позже напишет, что мужество егерского полка остановило неприятеля и что более часа они на виду всей армии сдерживали натиск французов. Тем не менее русским пришлось отойти за Колочу. Французы на плечах отступающих ворвались в их расположение, но в этот момент на помощь лейб-гвардии подоспел 1-й егерский полк. Соединившись с отступавшими, он бросился на врага. Русские не только прогнали неприятеля со своих позиций, но и отбросили его за Колочу и уничтожили мост. Село осталось за французами.
Овладев Бородином, Богарне прекратил наступление. Он должен был начать активные действия в центре позиции после того, как будет достигнут успех на левом фланге русских. Пока Богарне приказал соорудить юго-западнее Бородина батарею на 38 орудий и открыть огонь по батарее Раевского, а также навести через Колочу четыре моста для выдвижения войск к центру русской позиции. К местам переправы были стянуты итальянская гвардия, дивизии Жерара и Брусье и конница Груши. Для охраны тыла и наблюдения за русскими войсками у Бородина была оставлена дивизия Дельзона. Ни Наполеон, ни Богарне не считали возможным нападение русских войск на свой левый фланг.
Наступление на Бородино носило демонстративный характер, так же как и наступление 5-го корпуса Понятовского на деревню Утица по старой Смоленской дороге. Вообще-то Понятовский имел конкретную задачу — «обойти неприятельскую позицию». Но его силы для этого были явно недостаточными. Густой лес и плохие дороги затрудняли движение и, хотя Наполеон настойчиво требовал от Понятовского поторопиться, тому удалось выйти к Утице только к 8 часам утра.
Главные события развернулись у Семеновских флешей и высоты Курганная. В 6 часов утра Даву начал атаку флешей. Они оборонялись сводной гренадерской дивизией генерала Воронцова и 27-й пехотной дивизией Неверовского — всего около 8000 человек и 50 орудий. Французские дивизии Дессе и Кампака — более 25 000 солдат — построившись в две линии батальонных колонн на опушке Утицкого леса, пошли в атаку под прикрытием огня 102 орудий. Их встретили с фланга — огнем егерей, а с фронта — картечью орудий, расположенных на флешах. Французы не выдержали огня и отхлынули к лесу.
В 7 часов Даву вновь повел свои дивизии в атаку. Ценой больших потерь ему удалось захватить левую флешь Семеновоких укреплений. По приказу Багратиона несколько батальонов контратаковали противника во фланг, а гренадеры Воронцова выбили его из укрепления. Французы были отброшены, а русская кавалерия преследовала их до леса. В этом бою был контужен Даву и оба командира его дивизий. Наполеон был поражен упорным сопротивлением русских. Усилив Даву корпусом Нея и кавалерией Мюрата, он отдал приказ возобновить натиск.
В это же время на крайнем левом фланге солдаты Понятовского захватили деревню Утица. Генерал Тучков со своими войсками отошел на Утицкий курган, закрепился там и не позволил Понятовскому выйти в тыл армии Багратиона. План Наполеона осуществить фланговый маневр оказался сорванным.
На фронте 2-й Западной армии Багратион, чтобы сдержать удар 35-тысячной группировки французов, стянул к флешам все свои силы. Он выдвинул на передовую из резерва 2-ю гренадерскую и 3-ю кирасирскую дивизии. Сюда же он направил восемь батальонов из 7-го корпуса Раевского, который оборонялся севернее флешей и, кроме того, поставил у деревни Семеновское 3-ю дивизию Коновницына. Кутузов, убедившись, что французы имеют у села Бородина слабые силы, приказал перебросить на левое крыло 2-й пехотный корпус Багговута, 4-й кавалерийский корпус и часть 3-го корпуса при 100 орудиях. Однако переброска этих сил могла быть закончена не ранее, чем через 1,5—2 часа. Поэтому при отражении очередной атаки французов Багратиону пока приходилось рассчитывать на собственные силы, а в данный момент он располагал 15 000 человек и 164 орудиями.
В 8 часов после артиллерийской подготовки из 160 орудий французы начали третью атаку. Выйдя из леса, они построились в несколько густых колонн и двинулись на Семеновские флеши: в этой атаке участвовали пять пехотных дивизий и три кавалерийских корпуса. Русские артиллеристы, выждав, когда неприятель приблизится на расстояние картечного выстрела, открыли по нему смертоносный огонь. Одновременно пехота дала несколько залпов. Французы валились десятками, но под жестоким огнем продолжали невозмутимо двигаться к флешам, куда им ценой неимоверных усилий удалось ворваться. Главную тяжесть удара приняла на себя дивизия Воронцова, которую французы истребили почти полностью. Командир дивизии и весь его штаб были либо перебиты, либо жестоко изранены в штыковом бою. «Она исчезла не с поля сражения, а на поле сражения», — вспоминал Воронцов, замертво вынесенный с поля боя. Французы овладели флешами, но ненадолго. Подоспевшие русские резервы и остатки гренадер Воронцова ударили в штыки. Сильный натиск смешал ряды наполеоновских солдат и заставил их отойти назад в замешательстве. Тогда французы попытались лихим наскоком кавалерии вновь овладеть только что отбитыми у них флешами. Стремительно бросившаяся на русских конница была встречена лейб-гвардии Измайловским, Литовским и Финляндским полками, которые, построившись в каре и ощетинившись штыками, ждали неприятеля. Подпустив врага на ружейный выстрел, они открыли огонь и заставили его ретироваться.
Около 9 часов Даву и Ней начали четвертую атаку флешей силами шести пехотных дивизий. Кроме того, Мюрат направил часть конницы для захода в тыл русским. Больше часа защитники флешей отражали эту атаку. Но удар французской пехоты был настолько силен, что ей удалось захватить все три укрепления. Более того, части дивизии Фриана ворвались в деревню Семеновское. Но в это время ко второй армии уже начали прибывать войска 2-го и 4-го пехотных корпусов. Французский генерал Пеле вспоминал об этом моменте так: «По мере того, как войска Багратиона получали подкрепления, они с величайшей решимостью шли вперед, чтобы возвратить потерянные позиции. Мы видели, как русские массы маневрировали подобно подвижным редутам, унизанные железом и извергавшим огонь». Командир 8-го корпуса Бороздин повел в контратаку 2-ю гренадерскую дивизию и восемь батальонов корпуса Раевского.
Стремительным ударом они опрокинули французов и обратили их в бегство. Конница Мюрата, бросившаяся в атаку для прикрытия своей пехоты, была также смята, и сам Мюрат едва не попал в плен.
В это время Понятовский пытался несколько раз взять Утицкий курган. Окружив его со всех сторон, поляки вели атаку на 1-ю гренадерскую дивизию. В своем донесении Кутузов писал: «Храбрые гренадеры, выждав неприятеля, открыли по нему наижесточайший огонь и, не медля нимало, бросились на него в штыки. Неприятель не мог выдержать столь стремительного нападения, оставил с уроном место битвы и скрылся в близлежащие леса. Генерал-лейтенант Тучков при сем ранен пулею в грудь, и генерал-лейтенант Алсуфьев принял по нему команду».
Итак, первый этап сражения завершился незначительными успехами французов на вспомогательных направлениях и решительной неудачей на направлении главного удара. Наполеон видел, что все его попытки опрокинуть левый фланг русской армии парализуются тем, что Кутузов все время направлял подкрепления Багратиону, снимая войска с правого фланга. Вот почему он решил начать также атаку центра, чтобы сковать здесь русские силы. Однако первая атака Курганной батареи, обороняемой 7-м корпусом Раевского, не принесла французам успеха. С тяжелыми потерями дивизии Брусье и Морана должны были откатиться и укрыться в оврагах нижней Семеновки и Колочи.
В 10 часов утра Даву и Ней, поддержанные кавалерией Нансути и Латур-Мобура, предприняли очередную, пятую по счету, лобовую атаку Семеновских флешей. Штурмовые колонны, потеряв больше трети людей от русского огня, снова захватили флеши. Гренадеры Воронцова и 27-я дивизия Неверовского сначала отошли, но, когда к месту боя подоспела 3-я пехотная дивизия Коновницына и части 2-й гренадерской дивизии, снова бросились на укрепления. Дружная контратака русской пехоты, поддержанная 1-й и 2-й кирасирскими дивизиями, имела полный успех. Французы вынуждены были оставить флеши, бросить захваченные 12 орудий и отойти к опушке леса.
Потери русских были также огромны. В 11 часов, когда Неверовский собрал свою дивизию, оказалось, что в живых осталось 700 человек. Другие дивизии, оборонявшие флеши, были не в лучшем положении.
В начале двенадцатого Наполеон, стремясь во что бы то ни стало овладеть Семеновскими флешами, бросил войска в шестую атаку. На этот раз Даву и Ней силами пяти дивизий атаковали укрепления с фронта, а Жюно с двумя дивизиями пытался обойти их с юга. Но русская артиллерия оказалась на высоте и на этот раз. Построенные в пять линий батальонных колонн, войска Даву и Нея не смогли преодолеть губительного действия картечи и остановились у флешей. «Действие наших батарей, — вспоминал Левенштейн, — было ужасно. Колонны приметно уменьшились, несмотря на подкрепления, одно за другим следующие, и чем более неприятель стремился, тем более увеличивалось число жертв». Контрудар 2-й гренадерской и 27-й пехотной дивизий во фланг Нею заставил французов отхлынуть назад. Был сорван и обходной маневр Жюно: пехотные дивизии из корпуса Багговута ударили во фланг его войскам. Атака трех кирасирских полков корпуса Голицына завершила этот удар. Французы вновь были отброшены к Утицкому лесу.
Очередная, седьмая атака, проведенная силами тех же семи дивизий в 11 часов 30 минут снова не увенчалась успехом, и снова французы были отброшены в исходное положение. В лобовых атаках наполеоновские маршалы теряли лучшие свои войска. За два часа, с 9 до 11, русские отразили четыре атаки.
Местность вокруг Семеновских флешей была завалена трупами. Французы атаковали беспрерывно. Пехоту, которую русские опрокидывали штыковыми ударами, сменяла конница, по ней вели огонь несколько уцелевших русских пушек. В то время как французская конница и пехота перестраивались и запасались боеприпасами, русские позиции беспрестанно обстреливала французская артиллерия. Положение войск так стремительно менялось, и атакуемые французами пункты так быстро переходили из рук в руки, что артиллерия обеих сторон не всегда успевала приноровиться и иногда по несколько минут обстреливала своих.
В это же самое время Богарне начал вторую атаку батареи Раевского. На ней были израсходованы все запасы ядер, и она не могла вести огонь против наступающих на нее трех французских колонн. Первой к батарее подошла дивизия Морана. Она сбила защитников батарей и захватила ее. Вслед за ней подошли дивизии Брусье и Жерара. Французы стали подтягивать на батарею свои пушки, чтобы закрепиться на этом важном пункте, позволявшем вести фланкирующий огонь по русским войскам. Положение последних становилось угрожающим.
В это время генерал Ермолов и начальник артиллерии 1-й армии Кутайсов, направлявшиеся к батарее, увидели, что позиция захвачена французами, а русские отступают. Понимая опасность создавшегося положения, Ермолов бросился к 6-му корпусу, ближайшему к высоте, взял там батальон, с помощью которого остановил бегущие егерские полки и повел их в контратаку. После кровавой схватки, стоившей французам и русским около 5000 человек, батарея вновь была освобождена. Ермолов вспоминал позднее: «Телами неприятеля покрылась батарея и отлогость холма до вершины. Все сопротивлявшиеся заплатили жизнью, один только взят в плен генерал Бонами, получивший двенадцать ран штыками. Потерянные наши орудия все возвращены, но урон со стороны моей по части людей был ужасный». Во время этого боя погиб генерал Кутайсов.
Около 12 часов в последнюю восьмую атаку на флеши Наполеон бросил 45 000 человек, поддержав их усилия огнем 400 орудий. Им противостояли 30 000 русских при 300 орудиях. Вся эта масса войск столкнулась на фронте протяженностью в 1,5 километра. Русские ударили в штыки, и завязался встречный рукопашный бой, точнее, бойня. Участник сражения Глинка писал: «...Ужасная была картина той части поля Бородинского около деревни Семеновское, где сражение кипело, как в котле. Густой дым и пар кровавый затмили полдневное солнце. Какие-то тусклые, неверные сумерки лежали над полем ужасов, над нивой смерти... все левое крыло наше, во всей длине своей, двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки. Сошлись!.. У нас нет языка, чтобы описать эту свалку, этот сшиб, этот протяжный треск, это последнее борение тысячей! Всякий хватался за чашу роковых весов, чтобы перетянуть их на свою сторону...»
Русская атака была отброшена, и Даву отвечал контратакой. Французские гренадеры с ружьями наперевес бросились на флеши. Они не отстреливались, чтобы не терять момента, и русские пули косили их. «Браво, браво!» — с восторгом перед храбростью врага кричал им Багратион. Град картечи ударял с французских батарей по защитникам флешей. Багратион был тяжело ранен осколком гранаты и вывезен с поля сражения. В русских войсках наступило замешательство. «В мгновение пронесся слух о его смерти, и войско невозможно удержать от замешательства... одно общее чувство — отчаяние!» — свидетельствовал Ермолов. Ценой огромных потерь французы взяли флеши. В тот же час корпус Нея и конница Нансути и Латур-Мобура бросились в образовавшийся прорыв. Русские под натиском неприятеля отходили к Семеновским высотам.
Временное командование всем левым крылом принял на себя Коновницын. Он остановил беспорядочно отступавшую пехоту и, собрав артиллерию, огнем задержал наступление французов у Семеновского оврага. Оставшихся в его распоряжении сил — около 10 000 человек — было слишком недостаточно, чтобы контратаковать. Коновницын отвел войска левого фланга за Семеновский овраг и здесь построил их для обороны.
После падения Багратионовых флешей русская армия оказалась в тяжелом положении. Левое крыло было сломлено. Багратион и его начальник штаба генерал Сен-При тяжело ранены. Кутузову доносили с разных пунктов о тяжких потерях. Были убиты два генерала — братья Тучковы, а также Буксгевден, Кутайсов, Горчаков. Солдаты дрались с поразительной стойкостью и погибали тысячами.
Как только французские войска вышли к Семеновским высотам, Наполеон решил, что левое крыло русских расстроено и перенес главные усилия на высоту Курганная. Казалось, что император был уже близок к победе, оставалось только сломить сопротивление в центре и овладеть батареей Раевского. Но во время подготовки атаки Наполеону доложили о появлении русских на его левом фланге. В критический момент Кутузов, надеясь перехватить инициативу, послал в обходной рейд корпуса Платова и Уварова с целью разгромить тылы противника.
Конница Уварова захватила Беззубово, но здесь была задержана итальянскими частями. Казаки же, ворвавшись в тыл французов, произвели там замешательство. Наполеон остановил атаку на центр и движение Молодой гвардии и поехал на левый фланг выяснить обстановку. На это он потратил около двух часов. И хотя русской кавалерии не удалось полностью осуществить замысел Кутузова, за это время русский главнокомандующий успел произвести перегруппировку войск и усилить свой центр и левый фланг. Пока внимание Наполеона было отвлечено рейдом русской конницы в его тыл, Коновницын устроил войска левого крыла на Семеновской позиции.
Положение 2-й армии было тяжелым, но не настолько, чтобы она была не в состоянии продолжать борьбу. Части 7-го корпуса стали в колоннах на правом фланге левого крыла. Радом расположились три каре 27-й пехотной дивизии. 2-я гренадерская дивизия встала на высоте у деревни Семеновское, которая теперь была главным опорным пунктом позиции. Левее расположились войска 3-й пехотной дивизии. Левый фланг занимали Литовский, Измайловский и Финляндский гвардейские полки, построенные в каре, между которыми располагалась сильная артиллерия; за ними помещались остатки сводно-гренадерской дивизии. Позади пехоты на правом фланге встал 4-й кавалерийский корпус, а на левом — 1-я и 2-я кирасирские дивизии. И хотя численность войск у Коновницына была невелика, он имел около 300 орудий, которые держали под обстрелом весь Семеновский овраг.
Французы располагали на этом участке около 25 000 солдат. Тем не менее Даву и Ней не решались без подкрепления двигаться дальше. Но Наполеон берег гвардию и приказал действовать наличными силами. Французы установили в районе флешей артиллерию и выстроились в мощные колонны для прорыва русской позиции. На правом фланге расположился корпус Нансути, на левом — корпус Латур-Мобура. Первую атаку деревни Семеновское французы начали после полудня. Корпус Нея и дивизия Фриана ударили на войска 2-й гренадерской дивизии. Русская артиллерия отбросила французов еще до того, как их кавалерия построилась для атаки.
В это время в командование над левым крылом русских войск вступил генерал Дохтуров. Он нашел 2-ю армию истекающую кровью, но готовую драться до конца. Приняв команду, Дохтуров объявил войскам: «За нами Москва, умирать всем, но ни шагу назад».
Неудача первой атаки Семеновской позиции заставила французов изменить тактику. Они решили усилить артиллерийскую подготовку и затем нанести удар, главным образом силами кавалерии. Даву и Ней выдвинули вперед орудия и начали обстреливать русские каре с дистанции в 600 метров. Огонь 200 орудий нанес серьезный урон русским гвардейцам. Вслед за этим в атаку на деревню Семеновское пошла французская пехота, а кавалерийский корпус Нансути атаковал гвардейцев. Несколько позднее начала атаку кавалерия Латур-Мобура. Но русские войска отразили ее. Тогда Ней снова обратился к Наполеону с просьбой дать подкрепления. Наполеон медлил. Лишь после вторичной просьбы Нея он отдал приказ дивизии Клапареда из Молодой гвардии двинуться к Семеновскому, но тут же отменил этот приказ. Его беспокоил ход событий в центре и на его левом фланге. Маршалам он ответил, что не может на таком расстоянии от Франции отдавать свою гвардию, что он «еще недостаточно ясно видит шахматную доску».
Трижды кавалерия Мюрата атаковала русских гвардейцев, но тщетно. Гвардия проявила редкую неустрашимость и железную стойкость. Кавалерийский корпус Нансути был совершенно истощен и обескровлен. Корпусу Латур-Мобура удалось перейти речку Семеновку и атаковать русскую пехоту с севера. Дивизия Лоржа из этого корпуса отбросила пехоту 2-й гренадерской дивизии к востоку от деревни Семеновское и вышла в тыл гвардейских полков, но здесь попала под удар драгун 4-го корпуса Сиверса, кирасир и ахтырских гусар. Понеся крупные потери, дивизия Лоржа в беспорядке отступила.
Крупным успехом французов на данном участке фронта было взятие дивизией Фриана деревни Семеновское.
Бородинская битва
Собственно, французам удалось овладеть только шанцами, так как сама деревня осталась в руках русских гренадер. Но большие потери вынудили Дохтурова в целях сокращения фронта отойти на новую позицию и оставить деревню. Не имевшие сил для развития успеха Даву и Ней ограничились в дальнейшем артиллерийской дуэлью. Цвет французской конницы лег костьми у Семеновского оврага.
Теперь центр тяжести битвы сосредоточился в центре.
Около 14 часов французы в третий раз атаковали батарею Раевского силами корпуса Богарне и кавалерии. Заняв утром Бородино, а затем Семеновские флеши, они получили возможность вести перекрестный огонь по Курганной высоте. Этот страшный огневой приступ буквально косил русские войска. Ядра рыли землю, сметая людей, лошадей, орудия. Разрывные гранаты выбивали по десятку человек каждая. Никогда до этого дня русские солдаты и командный состав не проявляли такого полнейшего пренебрежения к смерти. Барклай-де-Толли поехал вперед, к месту, где страшнее всего был огонь, и остановился там. «Он удивить меня хочет!» — крикнул Милорадович солдатам, перегнал Барклая-де-Толли еще далее по направлению к французским батареям, остановился именно там, где скрещивался огонь, слез с лошади и, сев на землю, объявил, что здесь он будет завтракать. Солдаты бросались в бой, часто не ожидая приказов. Русская артиллерия также вела по противнику убийственный огонь.
Богарне решил, что настало время нанести последний решающий удар. В атаку пошли три пехотные и три кавалерийские дивизии. Пехота Брусье, Морана и Жерара штурмовала батарею с фронта, кавалерия Коленкура, Лоржа и Ранецкого обходили ее с правого фланга, а с левого наступала дивизия Шастеля. Преодолев огонь русской артиллерии, французские пехотинцы подошли к батарее и завязали рукопашный бой. Защитники штыками опрокинули атакующих в ров, но на смену им приходили новые и новые части. Во время этого страшного побоища в плен не брали ни с той, ни с другой стороны. Французы потеряли Мобрена и Коленкура, но уже не считались ни с какими потерями. «Неприятельская пехота взбиралась на вал со всех сторон; ее опрокидывали штыками в ров, наполнившийся трупами убитых; свежие колонны заступали место и с новой яростью лезли умирать; наши встречали их с равным ожесточением и сами падали вместе с врагом», — рассказывал Михайловский-Данилевский, бывший адъютантом Кутузова в течение всего боя. Однако силы противника в четыре раза превосходили силы 24-й пехотной дивизии генерала Лихачева, оборонявшей батарею. Русские геройски отражали все атаки, но их подавила численность атакующих. Перебиты были почти все солдаты. Сам Лихачев весь в крови от нескольких тяжелых ран упал на землю, теряя сознание; он был поднят и только потому не прикончен французским кирасиром, что признан по мундиру за генерала. Его, израненного, понесли перевязывать, а затем представили Наполеону, который тот час же вернул ему шпагу. В начале четвертого часа батарея была захвачена французами.
Русские, сохраняя порядок, отошли на 800 метров за Горецкий овраг. Французы сделали попытку преследовать их кавалерией, но были отражены контратакой войск 2-го и 3-го кавалерийских корпусов. Войска центра и левого фланга русских устроились на второй позиции и были готовы продолжать борьбу.
Узнав о взятии батареи Раевского, Понятовский снова повел свой корпус в наступление и снова был отброшен. Но положение Утицкого отряда осложнилось, так как после отхода левого фланга к Семеновскому оврагу образовался большой разрыв в расположении войск. Опасаясь обхода с севера корпусом Жюно и удара с фронта корпусом Понятовского, генерал Багговут приказал оставить Утицкую позицию и отойти к Семеновскому оврагу.
К концу дня русские прочно занимали позицию от Горок до старой Смоленской дороги, отойдя в общем на 1— 1,5 километра от главной позиции. Но они не уходили с поля битвы, и их артиллерия не умолкала, а скорее, наоборот, усилила свой огонь. Русские ядра уже начали падать вблизи императора. Наполеон тогда приказал выдвинуть ближе к русскому огню несколько новых батарей гвардейской артиллерии. Но прошло немного времени, и русские ядра снова стали пролетать над императором и его свитой. Некоторые ядра на излете подкатывались к ногам Наполеона. «Он их тихо отталкивал, как будто отбрасывал камень, который мешает во время прогулки», — говорил дворцовый префект де Боссэ, бывший в эти дни в свите. Угрюмое настроение и плохо скрываемое беспокойство императора не проходили, и ни гибель Багратиона, ни взятие Семеновских флешей, ни победа над редутом Раевского не улучшали его настроения. В течение всего сражения Наполеон не садился на лошадь. Он шел пешком со свитой офицеров и не переставал следить за движением на поле битвы. Адъютанты беспрестанно получали от него приказания и отъезжали прочь. Позади императора стояли гвардия и несколько резервных дивизий.
Очевидцы никогда не могли забыть бородинских ужасов. «Трудно себе представить ожесточение обеих сторон... — свидетельствует история лейб-гвардии Московского полка. — Многие из сражавшихся побросали свое оружие, сцепились друг с другом, раздирали друг другу рты, душили один другого в тесных объятиях и вместе падали мертвыми. Артиллерия скакала по трупам, как по бревенчатой мостовой, втискивая трупы в землю, упитанную кровью. Многие батальоны так перемешались между собой, что в общей свалке нельзя было различить неприятеля от своих. Изувеченные лошади и люди лежали группами, раненые брели к перевязочным пунктам, покуда могли, а выбившись из сил падали, но не на землю, а на трупы павших раньше. Чугун и железо отказывались служить мщению людей; раскаленные пушки не могли выдерживать действия пороха и лопались с треском, поражая заряжавших их артиллеристов; ядра, с визгом ударяясь о землю, выбрасывали вверх кусты и взрывали поля, как плугом. Пороховые ящики взлетали на воздух. Крики командиров и вопли отчаяния на десяти разных языках заглушались пальбой и барабанным боем. Более нежели из тысячи пушек с обеих сторон сверкало пламя и гремел оглушительный гром, от которого дрожала земля на несколько верст. Батареи и укрепления переходили из рук в руки. Ужасное зрелище представляло тогда поле битвы. Над левым крылом нашей армии висело густое черное облако дыма, смешавшегося с парами крови; оно совершенно затмило свет. Солнце покрылось кровавой пеленой...»
Наступал вечер. Величайшая битва всей наполеоновской эпопеи шла к концу, но как назвать этот итог? Это не было ясно ни Наполеону, ни маршалам. Чувство победы решительно никем не ощущалось. Маршалы были недовольны. Мюрат говорил, что не узнавал весь день императора, Ней — что император забыл свое ремесло.
С обеих сторон до вечера гремела артиллерия и продолжалось кровопролитие, но русские и не думали уходить. Уже сильно стемнело. Пошел мелкий дождь, Наполеон спросил: «Что русские?» — «Стоят на месте, Ваше величество». — «Усильте огонь, им, значит, еще хочется, — распорядился император. — Дайте им еще!»
Угрюмый, ни с кем не разговаривая, сопровождаемый свитой, Наполеон объезжал вечером поле битвы, глядя воспаленными глазами на бесконечные горы трупов. Французские и русские мертвецы так густо устилали землю, что императорская лошадь должна была искать место, куда бы опустить копыто меж горами тел людей и трупами лошадей. Стоны и вопли раненых неслись со всех концов поля. Пленных русских оказалось всего 700 человек.
С наступлением темноты Наполеон отвел свои войска на ночлег на исходные позиции к реке Колоче, оставив занятые им укрепления русских. Бородинский бой закончился.
На первый взгляд исход сражения как будто не был решен, так как обе стороны сохраняли положение, которое занимали до его начала. Вечером Кутузов был полон оптимизма и обещал утром продолжить битву, и это заявление было с радостью встречено русскими войсками. Никто из солдат и офицеров не считал сражение проигранным. Всю ночь к сигнальным огням подходили и подползали израненные люди, всю ночь шел приблизительный подсчет потерь. К утру общая картина была ясна. Действительность оказалась страшнее худших опасений.
«Под Бородином русских выбыло из строя около 58 000 человек, половина сражавшейся армии. От гренадерской дивизии Воронцова из 4000 человек уже к трем часам дня осталось 300 человек. В Ширванском полку из 1300 человек осталось 96 солдат и трое офицеров». Были батальоны и роты, истребленные почти целиком, дивизии, от которых осталось несколько человек, корпуса, походившие по своей численности на батальоны, 6-й, 7-й и 8-й корпуса были почти полностью уничтожены. Убитыми и ранеными выбыли 29 генералов. При этом русская армия потеряла значительную часть именно кадрового состава, возместить которую сразу не представлялось возможным.