«Священная война»

«Священная война»

Операции в Лаосе начинались как война разведок. В соответствии с соглашениями, подписанными сверхдержавами и их союзниками, предполагалось, что все иностранные войска должны покинуть эту страну. Недавно прибывший американский посол Уильям Салливан лично помог в достижении этих договоренностей. Но Ханой держал на севере тысячи солдат, поддерживая коммунистические силы Патет Лао, а у ЦРУ на территории Лаоса имелись собственные шпионы и солдаты. Резидентам и подчиненным им офицерам был отдан приказ вести войну тайно, не выплескивая наружу дипломатических ухищрений и фактов боевых действий.

Летом 1965 года, когда Линдон Джонсон направил во Вьетнам уже десятки тысяч американских солдат, войной в Лаосе «управляли» от силы тридцать офицеров ЦРУ. Получая перебрасываемое воздушным путем военное оборудование и снаряжение, они вооружали соплеменников народности хмонг, которые выслеживали партизан, совершали инспекторские поездки на участки Тропы Хо Ши Мина и наблюдали за подготовкой тайских коммандос, которой руководил Билл Лэйр.

Лэйр управлял военными действиями в Лаосе с секретного аэродрома на базе Удорн, построенном при участии ЦРУ и Пентагона. Аэродром располагался в Таиланде, на противоположном берегу Меконга. Лэйру было сорок лет, и он работал на ЦРУ в Юго-Восточной Азии уже в течение четырнадцати лет. Предки его жили в Техасе со времени памятной осады Аламо, но сам он был женат на тайской женщине, питался липким рисом со жгучим перцем и пил «огненную воду» хмонгов. Когда дела в Лаосе пошли наперекосяк, все важные документы он запер у себя в сейфе. Когда в бою погибал кто-нибудь из коллег-офицеров, Лэйр никаких сведений никому не сообщал. Война, как предполагалось, велась «настолько незаметно, насколько это было возможно, – говорил Лэйр. – Идея состояла в том, чтобы держать все в тайне, потому что на тот момент, когда мы пришли туда, мы, по большому счету, понятия не имели, что США собирались здесь делать… А как только начали придерживаться тактики секретности, то отвыкать было уже довольно трудно».

Отважнее всех в Лаосе сражался Энтони Пошепни, известный всем как Тони По. В 1965 году ему, так же как и Лэйру, было сорок лет. Еще юнгой получив ранение в боях за Иводзиму, а впоследствии став ветераном военизированных миссий ЦРУ в корейской войне, он был в числе пяти офицеров ЦРУ, которые в 1958 году бежали с острова Суматра на подводной лодке, когда в Индонезии провалилась попытка государственного переворота. По жил на базе ЦРУ в долине Лонг-Тьенг в центральной части Лаоса, в 100 милях к северу от столицы страны. Редко расстававшийся с бутылкой виски или рисовой водки хмонгов, Тони По был действующим полевым командиром тайной войны, вместе со своими солдатами из числа тайцев или хмонгов он продирался по горным тропам и долинам. По почти полностью перенял местные привычки и обычаи и, по утверждению многих, немного тронулся.

«Он мог творить совершенно непонятные вещи, – говорил Лэйр. – Я знал, что, если вы отправите Тони домой, он не протянет там и пяти минут. Без агентства он себя не представлял. Внутри нашего ведомства было немало парней, которые восхищались им, но это потому, что они никогда не сталкивались с ним лично, хотя он был способен и на кое-что хорошее… А крупные воротилы в агентстве… те-то уж точно знали, что с ним происходит, но держали язык за зубами».

Своим пехотинцам По приказывал отрезать уши у тех, кого они убили, в качестве доказательства своих побед в боях. Он складывал их в зеленый целлофановый пакет, а летом 1965 года принес в резидентуру ЦРУ во Вьентьяне и вывалил на стол заместителя начальника. Несчастным получателем бесценного груза оказался Джим Лилли. Если целью Тони По было встряхнуть и шокировать очередного выходца из Лиги плюща, то ему удалось это с блеском.

Лилли вступил в ряды ЦРУ, едва закончив Йельский университет в 1951 году. Он вошел в состав Дальневосточного отделения и во время корейской войны занимался переброской агентов в Китай и вступал в сомнительные сделки с китайскими националистами. Затем он продолжил службу в Пекине, сначала в качестве резидента ЦРУ, а затем – американского посла в Китайской Народной Республике.

В мае 1965 года Лилли приехал в Лаос в качестве заместителя шефа местной резидентуры и, когда его босс, как говорится, сошел на нет, занял его место. Он сосредоточился на организации политической войны в столице. Деньги ЦРУ втекали сюда «как часть наших общих усилий по формированию нации», сказал он в интервью, и «мы закачали довольно большую сумму в адрес политических деятелей, которые должны были прислушиваться к нашим советам». Результаты очередных выборов в Национальное собрание Лаоса полностью оправдались: пятьдесят четыре из пятидесяти семи мест заняли кандидаты, выбранные по указке ЦРУ. Но Вьентьян все равно оказался крепким орешком.

«Мы стали свидетелями гибели наших молодых парней в вертолетных авариях, – вспоминал Лилли. – У нас случались государственные перевороты, наводнения и масса других неприятностей, с которыми приходилось иметь дело. Мы видели, как некоторые из наших соотечественников ломались, не в силах это выдержать».

Типичные пороки энергичных американцев, дислоцированных в тропических зонах боевых действий, – секс, алкоголь, безрассудство, – проявились и во Вьентьяне, чаще всего они выплескивались наружу в ночном клубе под названием «Белая роза». Лилли вспомнил, что как-то раз «один из офицеров сообщил членам делегации конгресса о секретной войне внутри страны. В тот же вечер делегацию привезли в «Белую розу» для «разоблачения» бурной ночной жизни американских военных во Вьентьяне. Члены делегации воочию увидели, как крупный американец, совершенно голый, валялся на полу в баре и вопил: «Хочу сейчас!» Хозяйка задрала юбку и уселась к нему прямо на голову. Оказалось, что на полу лежал тот самый офицер, который проинформировал делегацию о ситуации в стране».

Резидентура ЦРУ стремилась выявить коммунистические цели в Лаосе, засечь и распознать все дорожки и тропинки, которые переплетались вместе и сливались в Тропу Хо Ши Мина, и вести активную охоту за противником. «Мы пытались сформировать племенные группы, – сказал Лилли. – Они сообщали нам об очень высокой статистике потерь со стороны северовьетнамцев, которая, мне кажется, была частично завышена». Они также намечали будущие цели для американских бомбардировщиков. Четырежды в 1965 году американцы разрушали гражданские объекты в Лаосе. Один раз они разбомбили дружественную деревню, которую за день до этого благословил своим визитом посол Салливан. О бомбардировке распорядился Билл Лэйр, пытавшийся спасти пилота ЦРУ, который приземлился с парашютом в тылу противника и был захвачен в плен солдатами Патет Лао. Бомбы же упали в 20 милях от намеченной цели; пилот, Эрни Брейс, провел восемь лет в качестве военнопленного в тюрьме «Ханой Хилтон»[25].

В июне 1965 года один из лучших офицеров Ванг Пао был убит наземным огнем, когда оказался у открытой дверцы вертолета, пытаясь визуально во время полета отыскать сбитого американского пилота на территории Северного Вьетнама, в 40 милях от южной границы. В августе вертолет компании «Эр Америка» упал в Меконг за пределами Вьентьяна; в результате этой катастрофы погибли Льюис Оджибуэй, шеф базы ЦРУ в Северо-Западном Лаосе, а также полковник лаосской армии, который работал вместе с ним. В память об Оджибуэе на мраморной площадке в штабе ЦРУ поместили медную звезду. В октябре в джунглях у кампучийской границы разбился еще один вертолет; погибли Майк Дьюел и Майк Мейлони, двое молодых сыновей видного офицера ЦРУ. Были высечены еще две мемориальных звезды.

Война ЦРУ в Лаосе начиналась скромно, с «большого воодушевления, с ощущения того, что нам наконец удалось найти людей, которые будут бороться с коммунистами и время от времени даже побеждать их в партизанской войне, – сказал Лилли. – Это была священная война. Хорошая война».

Затем небольшой аванпост ЦРУ в Лонг-Тьенге начал расти вширь: появились новые дороги, склады, казармы, грузовики, джипы, бульдозеры; большая взлетно-посадочная полоса, увеличилось количество полетов, усилилась огневая мощь и поддержка наземных сил с воздуха. Хмонги прекратили заниматься сельским хозяйством, ведь рис стал в буквальном смысле слова падать с неба – в виде грузов, сбрасываемых самолетами ЦРУ. «Мы увеличили численность персонала, удвоив или даже утроив его», – сказал Лилли. Вновь прибывающие офицеры ЦРУ «и в самом деле рассматривали Лаос как проблему, которая успешно решается путем создания полувоенных формирований. У них не было глубокого понимания общей обстановки… Все стало немного напоминать то, что произошло во Вьетнаме. И именно в этот момент ситуация начала постепенно выходить из-под контроля».

В октябре 1965 года в Лаос прибыл Билл Колби, который вылетел с инспекционной миссией в Лонг-Тьенг. Война во Вьетнаме теперь уже шла полным ходом; к концу года численность дислоцированных там войск составляла 184 тысячи. Ключ к победе над Севером все еще лежал где-то на Тропе Хо Ши Мина в Лаосе, по которой коммунисты перемещали свои войска и боевую технику и бросали их в бой быстрее, чем Соединенные Штаты успевали их уничтожить. Колби пришел в уныние: противник контролировал стратегические позиции на всей территории Лаоса, даже в предместьях Вьентьяна.

Билл Колби хотел видеть на посту шефа резидентуры нового человека – хладнокровного и авторитетного командира. Подходящим кандидатом для такой работы был Тед Шекли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.