СНОВА НЕВСКАЯ ДУБРОВКА

СНОВА НЕВСКАЯ ДУБРОВКА

«Ивановский пятачок» — так по солдатскому почину вошло в историю место, где 19 августа 1942 года завязались бои, повлекшие за собой целую серию осенних операций, явившихся в свою очередь боевой увертюрой к прорыву блокады.

Замысел Говорова — наступать через Усть-Тосно на Мгу вдоль левого берега Невы — оказался нереальным из-за соотношения сил. Командующий фронтом убедился в этом быстро, бывая почти ежедневно на наблюдательном пункте.

Вначале как будто оправдался общий расчет на внезапность броска десанта на маленьких катерах для захвата мостов. Под прикрытием дымовой завесы, артиллерийского огня и штурмовой авиации отряд лейтенанта А. Е. Кострубо высадился в самом устье речки Тосна, провел быстротечный рукопашный и гранатный бой с эсэсовцами в паутине траншей и колючей проволоки. Были захвачены и разминированы мосты на шоссе. 268-й стрелковой дивизии полковника С. И. Донскова предстояло использовать этот бросок десанта и пустить вслед через речку пехоту и танки.

Но с этого момента и пошли беспокойные донесения.

У немцев плотность артиллерийского огня оказалась настолько велика, что первые же танки 220-й бригады, рванувшиеся на захваченный десантами шоссейный мост, были подбиты на нем и создали пробку для других.

Командир 942-го полка дивизии майор А. И. Клюканов донес, что захватил плацдарм па восточном берегу реки Тосна, но добавил, что сразу встретил бешеные контратаки.

Говоров и командарм Свиридов с наблюдательного пункта увидели затем сами, как на боевые порядки дивизии Донскова обрушились одна за другой крупные группы пикирующих бомбардировщиков, а вслед за ними стала долбить и тяжелая артиллерия из районов, где она сосредоточивалась в предвидении наступательной операции Манштейна.

Атака и прорыв 268-й дивизии у села Ивановского за рекой Тосна захлебнулись. Долгое время на «ивановском пятачке» дрался лишь один полк Клюканова.

Говоров мог только угрюмо молчать. Той артиллерией, какая была у Свиридова, нельзя подавить мощную, явно наступательную группировку противника. И усилить Свиридова за счет пулковского участка нельзя: и там ведь можно ждать обострения обстановки.

Остается затяжной бой в ожидании, когда Мерецков начнет операцию со своей стороны, из-за Ладоги.

Так продолжалось семь суток. Войска Волховского фронта начали наступление на Синявино 27 августа. К этому времени у Свиридова под Усть-Тосно шел лишь огневой бой и мелкие схватки на «пятачке».

А разведотдел штаба фронта продолжал получать все новые сведения. В составе армии Манштейна 24-я, 170-я пехотные и 28-я легкопехотная дивизия; в районе Тосно, Вырица объявилась 5-я горнострелковая, 61-я пехотная, 250-я испанская «голубая» дивизии; в Гатчине появились 12-я танковая дивизия и 185-й специальный самоходный дивизион штурмовой артиллерии. Некоторые из этих частей лишь недавно обнаружились на Волховском хг Северо-Западном фронтах.

8-я армия Волховского фронта наступала в направлении Синявино как раз в тот день, когда Манштейн завершал сосредоточение своих войск под Ленинградом и уже рассматривал с наблюдательного пункта в районе Пушкина очертания города, который он должен взять штурмом. Части 8-й армии генерала Ф. Н. Старикова в первые же дни прорвали позиции 18-й армии Линдемана, ослабленной перегруппировками в сторону Ленинграда. Прорыв, хотя и медленно, расширялся в сторону Синявино.

Удар Волховского фронта опрокинул все расчеты Манштейна и Линдемана. Синявинская гряда холмов среди торфяных болот огромной приладожской низины, занятая гитлеровцами с осени 1941 года, являлась их ключевой позицией в системе блокады Ленинграда. Если падет она, неизбежно и падение Мги — главного узла коммуникаций на фланге 18-й армии. Удар волховчан направлен по тылам сосредоточенной группировки Манштейна.

4 сентября, когда полоса наступления войск Волховского фронта расширилась до 15—20 километров, в ставке Гитлера забили тревогу. В своих мемуарах Манштейн писал, что уже 27 августа он вынужден был повернуть часть своих сил, подготовленных для штурма Ленинграда, против Мерецкова. А 4 сентября Гитлер вызвал Манштейна к аппарату и потребовал немедленно вмешаться всеми имеющимися у него и Линдемана силами, чтобы предотвратить угрозу развала фронта 18-й армии. Это и дало потом Манштейну повод преподнести в мемуарах провал штурма Ленинграда как операцию по спасению Линдемана.

Именно в эти дни наши станции радиоперехвата засекли рацию подвижного командного пункта Манштейна. Было отлично слышно, как, подстегнутый разъяренным Гитлером, Манштейн прямо из своей машины отдавал приказы командирам дивизий, разворачивая их и вводя в бой для локализации прорыва войск Волховского фронта.

Для Говорова это обернулось новым решением.

Панорама левого и правого берегов Невы в районе Московской и Невской Дубровки. Снимок сделан с правого берега Невы

В личном архиве автора этих строк, непосредственно руководившего инженерным обеспечением боевых действий войск Ленинградского фронта, сохранились многие записи, относящиеся к описываемым событиям, в том числе и о 5 сентября 1942 года. В этот день Леонид Александрович вызвал к себе начальника штаба фронта и начальников родов войск и отдал приказание немедленно разработать план удара через Неву в районе Невской Дубровки силами трех-четырех дивизий. Он получил указание об этом из Москвы.

Оказалось, что поворот крупных сил Манштейна против войск Волховского фронта затормозил наступление 8-й армии. Сейчас ей требовалась неотлагательная помощь силами Ленинградского фронта. И вот то, чего хотел Говоров избежать месяц назад — форсирования Невы на старом, избитом и пристрелянном участке в районе Невской Дубровки, — не миновало его теперь. И вступал в силу один из неписаных, но непреложных законов войны: ты должен оказать помощь соседу в бою своевременно, иначе она будет бесцельна.

Для подготовки действий на новом направлении давалось трое суток. Их могло хватить только на переброску войск из полосы 55-й армии (район Усть-Тосно). Без прямого ущерба устойчивости обороны города Говоров смог перебросить 3 дивизии и стрелковую бригаду, выделить 300 орудий и около 100 самолетов.

Арифметически эти силы могли бы считаться и не такими уж малыми. У противника на участке намеченного форсирования реки, на левом берегу, зарылась 227-я пехотная дивизия, и близко от нее располагалась еще полицейская эсэсовская дивизия.

Но это пока элементарная математика. Коэффициентов к такому расчету было больше, чем хотелось. Штатная численность немецкой дивизии почти в два раза превышает численность нашей. Прорыв с форсированием широченной быстрой реки и атакой сразу же крутого берега, укреплявшегося целый год, — двойная сложность боя. Выделенные дивизии — 46-я (генерал-майора Е. В. Козина), 86-я (полковника Н. С. Федорова) и 70-я (генерал-майора А. А. Краснова) длительное время не вели наступательного боя; в эти дивизии лишь недавно пришло пополнение молодых казахов, совсем не владеющих русским языком. Они не умели ни плавать, ни управлять лодкой.

Тревожило Говорова и то, что на Неве нет армейского штаба. Штаб Невской оперативной группы — чуть покрупнее корпусного управления. Командует группой комбриг И. Ф. Никитин. И он и его штаб всю зиму и лето занимались только оборонительными работами.

А сам он, Говоров, и его штаб разве обладают опытом руководства такой сложной операцией, как прорыв с форсированием реки?

Говоров выехай в район Невской Дубровки вместе с Одинцовым и со мною. И Говоров и Одинцов до этого не видели вблизи места, где ровно год назад генерал армии Жуков, командовавший в ту пору фронтом, предпринял первые контратаки через Неву. Вслед за этим 180 суток не затихали кровопролитнейшие бой на захваченном плацдарме. А потом обе стороны зарылись глубоко на противоположных берегах, окутав свои позиции колючей проволокой и минными полями.

Сейчас прибывшие на Невскую Дубровку слышали лишь вялую перестрелку через Неву и только в стереотрубу или бинокль изредка замечали мелькнувшую немецкую каску или вспышку выстрела из темной щели амбразуры. На крутом обрывистом участке вражеского берега мрачно высилась серая громада главного корпуса 8-й ГЭС с земляными насыпями эстакад. Железобетонные стены электростанции избиты снарядами настолько, что куски бетона свисают на прутьях арматуры, словно клочья изорванной одежды. Но он, этот израненный железобетонный монолит, скрывает за стенами и земляными валами много орудий и минометов. Оттуда отлично просматривается и река, и наш правый берег, и будущий плацдарм. Этот бастион будет поражать точным прицельным огнем несколько километров окружающего пространства, оставаясь сам трудноуязвимым. Так уже было осенью 1941 года.

— Осиное гнездо... Измаил какой-то, — зло проворчал Одинцов, отрываясь от стереотрубы. — Тут и шестидюймовым снарядом не раздолбишь. Разбомбить надо, иначе не возьмешь.

Говоров не ответил. Господство в воздухе было пока у немцев. Осматривая берега, он думал о другом: о времени суток для начала форсирования реки. С рассветом? Тогда таится угроза быстрого массированного налета пикирующих бомбардировщиков в самом начале операции. Ночью? Но это сложнейший вид боя и управления высадившимся десантом, это неточный огонь нашей артиллерии...