30. Снова бои

30. Снова бои

Первого декабря мы начали учебные полеты на летном поле у Хайфы, в зоне Хайфского залива, которое было гораздо просторнее аэродрома в Рамле. Здесь была бетонная взлетная полоса. Условия полета были иными, главным образом, из-за близости горы Кармель, моря и нефтеперерабатывающих заводов, но мы достаточно быстро приспособились к новым условиям. Знали, что время учебы весьма ограничено, и потому старались использовать его до предела.

Газеты сообщали обо все увеличивающейся волне нападений на евреев. В Иерусалиме арабские погромщики напали на еврейский торговый центр и сожгли его. На границе между Тель-Авивом и Яффо, и в Хайфе арабские снайперы вели огонь по еврейским кварталам. По дорогам арабы атаковали еврейский транспорт, особенно вблизи арабских поселений или при проезде через сами эти поселения. Прекратилось движение одиночных автомобилей. По дороге в Иерусалим, в Негев и в отдаленные еврейские поселения машины ехали колоннами в сопровождении бойцов Хаганы. Пальмах взял на себя охрану транспорта по дороге на Иерусалим, ибо она проходила по территории, где проживали арабы. На первых страницах газет печатались в черных рамках имена евреев, погибших в этих нападениях и столкновениях. Силы безопасности британцев, которые несли ответственность за порядок на дорогах, предпочитали стоять в стороне, и даже пальцем не шевелили, чтобы остановить нападения арабов. Чаще всего они останавливали транспортные колонны евреев, арестовывали сопровождавших еврейских охранников и отбирали у них оружие. Такое поведение британцев подхлестывало наглость фанатиков в среде арабов, вовлекая в действия против евреев все большее число арабского населения.

После нескольких дней учебных полетов на Хайфском летном поле, мы получили приказ перевести самолеты на летное поле в Лод, ибо наша летная часть была единственной военно-воздушной силой Хаганы, и должна была находиться в центре еврейского анклава, вблизи штаба. После недолгого пребывания в Лоде, решено было перевести нас на взлетное поле "Электрической компании", севернее Тель-Авива, рядом с электростанцией Риддинг. Аэродром у Лода не подходил, ибо находился в окружении арабских поселений, и поездка туда была сопряжена с опасностью. Первая атака с жертвами после решения Ассамблеи ООН, была совершена у аэродрома Лода. Место не подходило еще потому, что находилось под командованием британцев, и вся наша летная деятельность была перед ними, как на ладони. В любой момент они могли конфисковать наши самолеты, а нас арестовать. Перелет из Лода в Тель-Авив был совершен тайно от диспетчерской башни аэродрома, в вечерние часы, чтобы британцы не остановили этот перелет в последний миг.

После перелета в Тель-Авив, летная часть перешла из командования Пальмаха под командование Хаганы, которое решило создать "авиационную службу", как подразделение военно-воздушных сил, и сконцентрировать в его рамках всех летчиков и все самолеты, находящиеся в стране. В это подразделение вошли пилоты, служившие в военно-воздушных силах Британии и союзников, летный отряд Пальмаха, и летчики, проходившие учебу в рамках "Летного клуба Израиля:, всего 40 летчиков, 11 легких самолетов и один двухмоторный.

Это было первое ядро будущего военно-воздушного флота Израиля.

Жили мы в "Доме членов профсоюза (Гистадрута)", на севере Тель-Авива. Там впервые мы встретились с пилотами, служившими в британской военной авиации, среди которых был Эзер Вейцман и другие. Они налетали в воздухе много часов, в отличие от нас, накопили опыт в ведении боевых и транспортных самолетов. Рядом с ними мы были начинающими курсантами, но принесли с собой боевой дух Пальмаха, желание и устремленность сражаться. Встреча между нами и ними принесла в будущем большие достижения "авиационной службе" в боевых действиях войны за Независимость.

В начале декабря я провожал в последний путь мою подругу Мириам Шхор, которая вместе с еще пятью бойцами Пальмаха выехала 9 декабря охранять водопровод в западном Негеве, у кибуца Нирим. У них был всего один автомат "Стен" в разобранном виде, чтобы скрыть его от британцев. Банда арабов атаковала их и расстреляла всех шесть человек группы охраны, не успевшей собрать автомат. Я расстался с Мириам 30 ноября, перед перелетом из кибуца Наан в Ягур. В ту же ночь взвод их уехал в Негев на охрану линий водопровода, несущего влагу жизни еврейским поселениям на юге. В этой акции Мириам погибла. Она с товарищами была похоронена на военном кладбище в Нахалат-Ицхак.

"Авиационная служба" находилась в стадии организации. Потому в течение декабря не было учебных полетов. Не мог я сидеть, сложа руки. Обратился к командиру подрывников Пальмаха Хаиму Зингеру с просьбой включить меня в боевые действия подрывников, пока прекращены полеты.

Подрывная деятельность стала главной в наших атакующих акциях против арабов, и ощущался явный недостаток в профессиональных офицерах-подрывниках. Я участвовал во многих подрывных акциях, превратившись в летчика-подрывника.

Из-за недостатка в Т.Н.Т. химики в Хагане создали новый сорт взрывчатки, из калия. Эту взрывчатку называли "шедит" (чертовка). Она была весьма чувствительной, попадание в нее пули могло вызвать взрыв, что представляло смертельную опасность для подрывника и окружающих его. В одну из суббот мне пришло сообщение — немедленно прийти к Хаиму Зингеру. Выяснилось, что решено провести акцию против отряда снайперов, укрывающегося в доме в цитрусовом саду, на окраине арабского села Саламе, откуда они обстреливали квартал южного Тель-Авива — Шхунат Атиква. В этой акции было решено впервые — ввести в действие новую взрывчатку.

Я вышел с группой подрывников. Акция должна была быть произведена в вечерние часы, когда солнце было за нашими спинами и ослепляло арабов.

Два пехотных отделения из Тель-Авива открыли огонь по позиции арабов, и я во главе подрывной группы приблизился к дому, со двора которого раздавались в нашу сторону одиночные выстрелы. Больше всего я боялся, что пуля попадет во взрывчатку, и от всей нашей группы и памяти не останется. Но все прошло нормально. Огонь прикрывающих нас отделений заставил замолчать стрельбу со стороны врага. Мы побежали к арабской позиции, я прикрепил взрывчатку к угловому столбу, поддерживающему дом, зажег бикфордов шнур. Мы рванули бегом с места. Через тридцать секунд оглушительный взрыв потряс всю окрестность. Дом со всеми столбами и снайперами рухнул, мгновенно превратившись в груду развалин. Моя белая субботняя рубаха, которую я надел, собираясь на акцию, стала черной от копоти. Новая взрывчатка доказала себя с лучшей стороны. Многие месяцы, до получения Т.Н.Т., новая взрывчатка сослужила нам отличную службу.

Большое арабское село Яазур (сегодня Азур), восточнее сельскохозяйственной школы Микве-Исраэль, стояло на центральном шоссе, ведущем из Тель-Авива в Иерусалим и к южным поселениям. Это было село бесчинствующих погромщиков, все время нападавших на еврейский транспорт, движущийся по шоссе. Было немало жертв. 22 января арабы села атаковали "тендер" еврейских охранников, нарвавшийся на мину, и все шесть пассажиров тендера погибли. Силы Хаганы и Пальмаха, отвечающие за безопасность движения еврейского транспорта всей этой территории, провели несколько операции против убийц из этого села. В конце января 1948 в качестве командира отряда подрывников я вышел на операцию против бандитов Яазура. Подразделение Пальмаха под командованием Нахума Ариели атаковало три цели в селе. Это были позиции, с которых арабы нападали на транспорт евреев на шоссе. Две цели были на северной стороне шоссе, пересекавшем село. Третья цель была по южную сторону шоссе. Моей группе следовало взорвать эту позицию и дом, из которой с юга арабы вели свои атаки. С наступлением темноты мы вышли из цитрусовых садов Микве-Исраэль. В нашей группе было 20 бойцов. В 150 метрах от цели арабы нас обнаружили и открыли по нам оружейный огонь. Мы ответили сильным огнем в сторону дома, с крыши которого шла стрельба. Я швырнул в дом гранату, и мы ворвались на первый этаж. Закладка взрывчатки, зажигание бикфордова шнура и отход взяли несколько минут. Мы отдалились на сорок метров от цели, когда раздался взрыв. Дом превратился в груду развалин, все арабы, занимавшие эту позицию на крыше, погибли.

У израильской строительной компании "Солель-Боне" были большие каменоломни рядом с арабским селом Маджел-Садек, на иврите Мигдал Цедек, что означает — Башня справедливости, расположенные восточнее Петах-Тиквы. Бесконечные атаки арабов заставили компанию прекратить работы и оставить каменоломни ночью, чтобы арабы этого не заметили. На меня было возложено — взорвать все оборудование по добыче камня для строительства. Я добрался до каменоломни в день, когда собирались ее оставить, вместе командиром роты Дани Даноном, два отделения которой защищали место. В течение нескольких часов я подготовил все к взрыву. Рота оставила место пешим ходом. Остались трое, командир роты, водитель броневика и я. Огни электричества горели на месте, как обычно. Перед тем, как покинуть место, я вложил патроны взрывателя во взрывчатку, поставил пехотную мину у входа на боевой взвод. Мы приехали на броневике в Петах-Тикву. Около лагеря Рош Аайн в нашу сторону раздались выстрелы. Ночью все сооружения и оборудование каменоломни были взорваны.

Арабский город Рамле превратился в центр банд Хасана Саламе, которые атаковали еврейские поселения и транспорт по дороге на Иерусалим. Силы Хаганы осуществили несколько операций против баз этих банд в Рамле и его окрестностях, но нападения арабов продолжались. Из разведки было передано в штаб Пальмаха, что есть возможность внедрить бомбу, замаскированную в корзине овощей, в место сбора бандитов. На меня и Йегуду Венеция, тоже офицера-подрывника при штабе Пальмаха, была возложена миссия — подготовить взрывное устройство. После поисков арабской корзины, выяснилось, что их изготовляют в Яффо, но с начала декабря еврей не может туда войти. Я собирался вернуться без корзины в лагерь Сарона, к складу наших подрывных средств, и тут встретил старика-еврея, в руках которого была нужная нам корзина. После просьб и увещеваний старик согласился отдать мне корзину, но ни за что не хотел взять за нее плату. По хитрой стариковской улыбке, с которой он протянул мне корзину, было ясно, что он догадывается: корзина предназначена не для обычной цели.

Мы приготовили в корзине взрывчатку весом в 3 килограмма, обложив ее гвоздями и винтиками. Приделали ловушку. Любой, кто попытается разрядить "бомбу", приведет к ее взрыву. Сверху все прикрыли овощами. Встреча с нашими разведчиками была в цитрусовом саду около Ришона-ле-Циона. Поехали туда на мотоцикле Йегуды Венеция, я сидел сзади него и держал в руках корзину с взрывчаткой. Ехали мы по проселочной дороге до места встречи, через цитрусовые сады Микве-Исраэль, Моледет, Ришона-ле-Циона, чтобы обогнуть шлагбаумы британцев. Дорога была полна кочек и выбоин, каждый толчок мог привести к сдвигу взрывчатки, к включению запала и печальному концу. Мы вздохнули с облегчением, доехав до назначенного места и передав бомбу тем, кто должен был ввести ее в действие. Вечерние газеты сообщили огромными заголовками о десятках убитых членах банд Рамле от взрыва бомбы в месте их сбора.

Я был послан вести инструктаж по подрывному делу объединенному курсу Пальмаха и пехотных подразделений в Рамат-Адар около Раматаима. На этом курсе мы впервые изучали закладку минных полей против пехоты и танков. Мы знали, что с уходом британцев 15 мая нам предстоит сражаться против армий арабских государств, и в отсутствие у нас танков и противотанкового оружия, необходимо было воспользоваться минными полями для защиты. На этом курсе я познакомился с Михаль, красивой светловолосой девушкой, не представляя себе, что она станет моей женой. Встретил ее на пути, когда вел группу курсантов на учебную акцию по уничтожению вражеского моста, а она возвращалась с дежурства на станции скорой помощи Хаганы. Встреча была короткой, но возникла первая связь на долгие годы жизни.

6 марта, в пятую годовщину выхода "группы Швенченис" из гетто в лес, мы встретились в Тель-Авиве, члены группы, что отметить эту дату. Встреча была назначена до 29 ноября, и мы решили ее провести, несмотря на все события в стране. Пришли все члены группы, находящиеся в Израиле: Мотка Бошкениц, Саул Михельсон, Моше Шутан, Моше-Юдка Рудницкий, Иосиф Флексер, Рувин Левин, Мотка Фейгель и другие. По сути, здесь собралось большинство товарищей, вышедших пять лет назад, в дождливую ночь, из гетто, обреченного уничтожению. Явился и Мотка Зайдель, который сбежал с группой заключенных, сжигавших трупы из ям Понар, и Сендер Коварский, воевавший в рядах Красной армии, трижды раненный на восточном фронте. С некоторыми я раньше встречался в Израиле, другие репатриировались недавно, и это была наша первая встреча после леса. Большинство пришло прямо с оборонительных позиций Тель-Авива-Яффо. Другие — с позиций у арабской Кфар-Сабы, из водительских кабин колонн, везущих продовольствие в Негев. Одежда и оружие в наших руках напоминали партизанский отряд. Сидели допоздна и вспоминали подполье в гетто, партизанскую жизнь, помянули погибших товарищей.

Атаки местных арабских банд и нерегулярных войск, вторгшихся в страну из арабских стран, множились и усиливались. Была необходимость защищать сотни еврейских поселений, частью отдаленных, по всей территории страны. Было трудно поддерживать с ними связь. Делалось это с помощью транспортных колонн под охраной, которые все время подвергались нападениям. Война велась по дороге на Иерусалим, а оттуда далее, на пути в Гуш-Эцион в Хевронских горах. То же происходило на южных дорогах, в Негеве, и в других районах. Эту связь с отдаленными поселениями осуществляли наши легкие самолеты, поставляя необходимую срочную помощь в медицинском оборудовании, продовольствии, боеприпасах. Посадочная площадка около электрической станции на севере Тель-Авива все еще охранялась британскими и арабскими полицейскими, и полеты эти проводились, как спортивные учебные. В те дни у нашей летной части было первое боевое крещение. Пиня бен-Порат повез на самолете врача в отрезанное от анклава поселение Бейт-Эшель. Когда он там приземлился, ему стало известно, что соседнее поселение Набатим атакуют арабы. Пиня взял в Бейт-Эшеле автомат "Брен" и гранаты, взлетел вместе с одним из товарищей из Бейт-Эшеля в сторону Набатим. Появившись над бандой атакующих арабов, обстрелял их из автомата и швырнул гранаты. Бандиты в панике разбежались. В феврале я летел вместе с Ади Коэном, летчиком-добровольцем из Южной Африки, в Гуш-Эцион. Ади вел самолет, а я бросал ящики с боеприпасами людям поселения, ожидавшим нас внизу.

27 марта из Иерусалима выехала транспортная колонна в Гуш-Эцион, везущая стройматериалы для укреплений и людское подкрепление, чтобы Гуш-Эцион мог выстоять против атак арабов. Колонну составляли сорок грузовиков с кабинами шоферов, обшитыми броней, сопровождаемых несколькими броневиками охраны. Колонна, заставшая арабов врасплох, благополучно прибыла в Гуш-Эцион, разгрузилась и, спустя несколько часов, двинулась обратно в Иерусалим, увозя с собой из поселения женщин и детей. Колонна наткнулась на преграду в виде огромных груд камней, преградивших дорогу, и на тысячи сельчан арабских сел, поддерживающих банды, которые устроили засаду и открыли по колонне огонь. Колонна застряла на шоссе. Часть грузовиков сгорела, часть перевернулась, совсем забив дорогу. Охрана вела ответный огонь прямо из машин и дома, который захватили не обочине. Число убитых и раненых среди людей колонны росло с каждым часом. Силы британской армии прибыли в район, но стояли в стороне, не вмешиваясь в бой. Из колонны пришло сообщение в Иерусалим и в штаб Пальмаха в Тель-Авиве с просьбой о помощи. Из-за невозможности помочь наземной операцией, решено было ввести в действие наши легкие самолеты, произвести бомбардировку банд, чтобы облегчить положение застрявшей колонны. Всю ночь мы работали по монтажу некого подобия бомб в складе подрывников Пальмаха в центре Тель-Авива, в домах Кирии, заполняя небольшие баки газом и взрывчаткой. Вес бомбы составлял 3 килограмма. За ночь мы приготовили 15 таких бомб. Как летчик и подрывник, я требовал, чтобы мне дали возможность вести самолет в Наби-Даниель и сбросить бомбы. Утром мы загрузили на самолет 4 бомбы и вылетели к цели. Обнаружили десятки машин колонны южнее Бейт-Лехема (Вифлеема). Людей мы не видели и предположили, что они находятся вблизи машин или внутри их. При инструктаже перед взлетом нам передали, что атакующие арабы находятся на холмах, господствующих над шоссе, вокруг колонны, и на них мы должны были сбросить бомбы. Мой товарищ вел самолет, а я зажег бикфордов шнур спичкой, время горения которого было 12 секунд, и бомбы частично взорвались в воздухе, частично на земле. Это было, очевидно, первая бомбардировка в войне за Независимость, но она не изменила трудность обстановки с застрявшей колонной. Вмешательство британцев и безвыходное положение заставило людей колонны им сдаться. Оружие и бронированные машины были конфискованы. Вопреки обещанию этого не делать, британцы передали эти машины арабам.

Нам было по секрету передано, часть пилотов улетела в Чехословакию, пройти там летную подготовку на самолетах типа "Мессершит", которые прибудут в страну после ухода британцев. До отъезда все мы прошли медицинскую проверку, и тогда мне стало известно, к полному моему удивлению, что я дальтоник, и потому не смогу выехать на курс в Чехию. Так завершилась боя летная одиссея. Командир "авиационной службы" предложил мне службу в штабе, который находился в процессе организации. Я ответил, что в трудные дни войны я не буду служить в штабе. Несколько дней колебался, что делать: продолжать летать на легких самолетах или вернуться в Пальмах, к моей второй профессии — офицера-подрывника. Операция "Нахшон" отбросила мои колебания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.