16-го сентября

16-го сентября

На фронте спокойно, хотя за последние дни обозначились: подход 48 дивизии к левому флангу 2-ой армии – юго-восточнее Киги, и 49 тур. дивизии к 3-й армии, севернее Сивасского шоссе. В 3-й армии, в некоторых дивизиях, с предположением, что это распространится на все корпуса этого фронта, происходит преобразование слабых полков в батальоны, див. в полки, корпуса в дивизии сильного состава, с сохранением их и с прибавлением к ним названия «кавказских». Подтверждают это перебежчики и агентурные сведения. Удивительного в этом нет. С моей точки зрения, турки поступают мудро, отказываясь от числа и переходя на качество. У нас этому верят плохо. Излишек офицеров, унтер-офицеров, вероятно, если эта мера осуществится у турок, пойдет в кадры на новые формирования или против нас, или в Европу.

Мысль эта верно Брэлисара{192}.

Если это верно, ожидать сейчас решительных действий на западном фронте не следует. Суровое время года в этом году наступило рано. На фронте снег, дождь, мороз. Однако сравнивая это время года с тем, что было в 1877 году, думаю, еще будет тепло. Наши войска остались почти в том же положении: 123-й и 127-й дивизии 5-ого Кавказского корпуса, 4-й и 5-й Туркестанских дивизий (без 14-го Туркестанского полка) вероятно 2 пластунских батальона, 3-го полка 39-й дивизии все это на западе. 5-й корпус сформировал новый стрелковый полк (кажется, 23-й) Донская бригада уменьшившаяся на 2 батареи (было 6 батарей) переводится на юг, 1-я пластунская бригада в район Карджили к югу.

Затем в районе Киги и западнее бывший отряд Крутеня с отрядами хана Иомудского{193}, 4-й и 5-й Кавказские стрелковые дивизии, 2 пластунских бригады, 5-й Кавказский стрелковый полк, 20-й и 14-й Туркестанские стрелковый на прежних местах, определившихся августовскими боями, причем часть отряда Крутеня (левый фланг) 4-й и 5-й стрелковых дивизий и 2 пластунских бригады, прилепившихся к турецким расположениям на массиве 2260.

Отодраться от турок не можем, атаковать тоже.

После 28-го VIII Юденич все обольщал, что будем атаковать. Но наконец 13-го телеграфировал, что отказывается от атаки, а желает брать Битлис. Вокруг этого вопроса затеялась телеграфная переписка с главнокомандующим, который на дело смотрит иначе и вчера 15 вечером решительно отвергнута Битлийская операция и приказано выделить в район Огнота сильный резерв.

Какие течения привели великого князя к этому решению, дело внутреннее, но оно им выражено определенно и правильно.

Неудачи наши над Огнотом (23–28 августа), о чем писал раньше, к сожалению, бесспорны. Мы шли бить 2-ю армию, исполнили это по детски, и, кроме потерь, ничего не приобрели.

Правда, турки остановлены здесь, и добавлю, что, вероятно, наши упорные атаки имели и моральное значение, но нас-то они расстроили потому, что для нас они были неудачны. Я виню в этом Юденича – пожалуй, не столько его лично, сколько всю канцелярскую манеру управления. Бой велся из Эрзерума за 120–140 верст по телеграфу. Войска в командном отношении не были объединены. На приглашение придвинуться к войскам Юденич отказался из-за телеграфной связи. Как будто сии последние важнее выигрыша сражения. Та к у нас все работают и не удивительно, что ничего, кроме потерь, у нас не выходит и притом с войсками, которые дают доказательства удивительного бесстрашия и мужества. Та к же и здесь, так это на западе. А мы хотим еще победить. Пока у Юденича таилась надежда на атаку (думаю, что это было с виду, сведения из штаба армии от конца августа указывали, что они растеряны и подавлены) оставаться 4, 5 дивизиям и пластунам на местах вечера 28-го августа было возможно и целесообразно, но раз возможность атаки отпадала, оставаться там было бесцельно, неумно и опасно. Однако они торчат там по cиe время, и, оставаясь в этом положении, несмотря на подход к туркам 18 дивизий, Юденич все-таки задумывает, взяв 3 полка (12 бат.) с фронта у Огнота, перевести их на Битлис, атаковать, взять Битлис, продвинуться до Хана, и для чего, для того, чтобы получить лучшие зимние квартиры.

Все это так непоследовательно, что я думаю, что кто-то спутал Юденича и направил его на путь легких лавров, пренебрегая важным.

Экзамена полководца Н. Н. Юденич не выдержал, как давно уже не выдержал экзамена разумного организатора своего тыла и хозяина. Обстоятельства и счастье создают ореол вокруг лиц, которые того не заслуживают.

Я совсем не охаиваю Николя Николаевича, у него много военных качеств, но только не полководческих, а частного начальника. Как частный начальник под Сарыкамышем он был хорош и мужествен в своих решениях.

Та к ли это было в июне 1915 года, не знаю. Как частный начальник до Эрзерума он проявил тоже много качеств, но на этом все кончилось, а с конца июля правильно принятое им решение проведено было без всякой организации управления, самонадеянно, и кончилось неудачей. Битлиская же затея, на мой взгляд, указывает, что он не оценивает положения своей армии, сбился с толку и попал под чье-то неразумное влияние.

Но надо добавить, что создавшееся положение трудное, сложное, хотя и интересное. Все-таки главный его грех, что он не хозяин, не организатор, а сибарит, хотя работает в канцелярии много – не как командующий армией, а как начальник штаба, но без командующего.

Приговор этот довольно суров и расходится с тем, что думает масса. Но я разбираю не героя, как теперь говорят, а человека, мне известного, с которым говорил, работал и над которым наблюдал, как бывший его начальник, избравший его на место генерал-квартирмейстера Кавказской армии.

Повторяю, у него большие достоинства сравнительно с тем, что вертится вокруг него. Это человек умный по природе, но без должной подготовки и школы, которые облегчили бы ему его трудную работу. Он мужествен и в тяжелые минуты настойчив.

Это большие качества. Он как все – удачные в счастье – беспомощны в трудных положениях. Его создали события и счастье, но он далек от того, чтобы создавать их и управлять событиями. Но покончу с этим и занесу, что происходит у нас в оперативном и административном отношении. Неладица и в том, и в другом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.