Краткая справка о действиях в Восточной Пруссии

Краткая справка о действиях в Восточной Пруссии

В связи с вышеизложенным, не входя ныне в подробное рассмотрение всех действий ген. – ад. Ренненкампфа за время командования им 1-й армией на Восточно-Прусском фронте, как не составляющих прямой задачи Высочайше порученного мне Вашим Императорским Величеством расследования, – я полагаю, однако, необходимым остановиться, хотя бы вкратце, на тех тяжелых обстоятельствах, при которых завершались в конце августа 1914 г. наши военные действия в Восточной Пруссии, так как в них именно имеются данные, характеризующие поведение самого ген. – ад. Ренненкампфа в это трудное время.

Прискорбная неудача наступления 2-й армии генерала Самсонова, сопровождавшаяся гибелью 2,5 наших корпусов, поставила войска 1-й армии в крайне тяжелое положение, создав для неприятеля возможность глубокого обхода левого фланга этой армии. Хотя начальник штаба армии генерал-лейтенант Милеант, предвидя эту опасность, письменным докладом 25 августа убеждал ген. – ад. Ренненкампфа начать немедленно еще своевременный отвод армии, ген. – ад. Ренненкампф с этим не согласился. Когда же к 27 августа 1914 г. положение 1-й армии сделалось действительно очень тревожным и к этому времени ясно уже обозначился обход ее левого фланга со стороны Мазурских озер, последовало распоряжение ген. – ад. Ренненкампфа об отступлении армии по всему фронту.

Около 11 часов вечера 29 августа, когда штаб армии находился уже в Сталупенене, ген.-л. Милеант получил от командира 2-го Железнодорожного батальона, полковника Козлянинова, и начальника этапного отдела, подполковника Аджиева, сведение о занятии неприятелем в 7–8 часов вечера станции Гольдап. Хотя известие это, по словам генерала Милеанта, и было крайне важное, но лично ему оно представлялось тогда мало правдоподобным ввиду предполагаемого им нахождения у Гольдапа войск XX корпуса. Тем не менее генерал Милеант, имея в виду требование самого ген. – ад. Ренненкампфа о том, чтобы все приезжавшие из передовых частей офицеры лично являлись к нему с докладами, предложил полковнику Козлянинову и подполковнику Аджиеву отправиться к командующему армией. Вскоре затем ген. – ад. Ренненкампф, потребовав через полковника Меньчукова генерала Милеанта к себе, в резких выражениях заявил, что последний «ведет против него интригу» и умышленно желал «взволновать» его посылкой важного сообщения через других лиц. После этого он немедленно же устранил названного генерала от должности начальника штаба.

Справедливость обязывает признать, что полученные мной от генералов Жилинского, Милеанта и Якова показания содержат в себе многочисленные свидетельства того, что в наступивший затем трудный и ответственный момент командования армией ген. – ад: Ренненкампф не проявил, к сожалению, должного самообладания, утратив, по-видимому, душевное свое равновесие.

В частности, о прискорбной растерянности ген. – ад. Ренненкампфа и подавленном его душевном состоянии свидетельствуют следующие обстоятельства. Сложившаяся тяжелая для армии обстановка требовала личного присутствия ген. – ад. Ренненкампфа в наиболее опасном для армии месте, т. е. в районе левого ее фланга, где велся угрожающий обход неприятеля, где требовалось энергичное руководство войсками и где, оставаясь в Сталупенене, уже находился ген. – ад. Ренненкампф. Тем не менее, не отдавая каких-либо распоряжений, кроме указания забаррикадировать все выходы в Сталупенен во избежание появления в последнем блиндированных автомобилей, ген. – ад. Ренненкампф в 3 часа ночи с 29-го на 30 августа возможным выехать на автомобилях, вместе со своей свитой и квартирмейстерской частью, в Инстербург, где в то время было совершенно тихо и спокойно. В Сталупенене он оставил распоряжаться армией от своего имени генерала Янова. Эта совершенно бесцельная поездка генерала Ренненкампфа в Инстербург представляется тем более странной, что, предприняв ее, он одновременно потерял всякую связь со штабом фронта и корпусами, так как штаб армии со всей оборудованной связью сосредоточивался тогда в Сталупенене. Одновременно с этим поездка эта явилась и прямым нарушением приказа Главнокомандующего, воспрещавшего начальнику штаба армии под угрозой военного суда переезжать в какое-либо другое место, впредь до устройства связи со штабом фронта. Об этом приказе и. д. начальника штаба генералом Баиовым было доложено ген. – ад. Ренненкампфу, который заявил, однако, что «обстановка» заставляет требовать, чтобы ген.-м. Баиов его сопровождал.

30 августа в 3 часа дня ген. – ад. Ренненкампф вернулся в Сталупенен, откуда со всем штабом через 3 часа уехал дальше в м. Вержболово. Здесь появление его, по словам генерала Милеанта, вызвало немалую тревогу, особенно ввиду нахождения в м. Вержболове многих полевых учреждений, не ожидавших такого быстрого отхода. Из Вержболова ген. – ад. Ренненкампф уехал на сформированном для него с большим трудом особом поезде сначала в м. Вильковишки, а затем в кр. Ковно.

Свидетельствуя о тех же вышеизложенных обстоятельствах, бывший Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта, генерал от кавалерии Жилинский, между прочим, показывает, что ген. – ад. Ренненкампф, получив 29 августа сведение о появлении неприятельской кавалерии в Гольдапе, находившемся в 40 верстах от Сталупенена, немедленно же, якобы за слишком поздний о сем доклад, отчислил генерала Милеанта от должности начальника штаба, а сам со всем штабом с крайней поспешностью уехал на автомобилях в Инстербург, в расположение III корпуса. Прибыв сюда, генерал Ренненкампф оказался хозяином только III и XXVI корпусов, против которых неприятель напирал очень слабо. Связь же его с войсками левого фланга – II, IV и XX корпусами, которые были в опасности и крайне нуждались в руководстве командующего армией, была совершенно потеряна, так как войска эти не знали о переезде штаба армии в г. Инстербург.

Около полудня 29 августа генерал Жилинский получил сведение, что неприятель энергично продолжает обход и что со стороны ген. – ад. Ренненкампфа не сделано никаких распоряжений ни для отступления главных сил, ни для перехода к наступлению левым флангом. При такой бездеятельности положение становилось, по словам генерала Жилинского, критическим и главным силам грозило окружение в Инстербурге. Поэтому в 1 час 5 мин дня 29 августа генерал Жилинский послал генералу Ренненкампфу телеграмму за № 3158 следующего содержания: «Отведите войска центра и правого фланга возможно быстрее. Так как ночь упущена, то, сделав крайнее напряжение и переход не менее 45 верст, войска выйдут из трудного положения». Благодаря этому распоряжению III и XXVI корпуса были спасены от окружения и спокойно отошли от Гумбинен.

Что касается остальных корпусов – II, IV и XX, то на запрос начальника штаба армии фронта, генерала Орановского, какие указания даны этим корпусам, и. д. начальника штаба армии генерал-майор Баиов ответил: «Указаний II, IV и XX корпусам никаких не дано, но войска знают, что если им не дано приказания наступать или отступать, то они должны оставаться на месте». Однако если бы три левофланговых корпуса действительно оставались бы на своих местах, то несомненно были бы окружены обходящим неприятелем. К счастью, этого не случилось, так как, видя все развивающийся обход и под сильным напором неприятеля с фронта и левого фланга, эти корпуса, неся большие потери, сами стали постепенно отступать. При этом, не получая никаких указаний относительно распределения путей, они направляли свои обозы, а затем и сами стали отходить на шоссе Гумбинен– Сталупенен – Вержболово, куда были направлены генералом Ренненкампфом также III и XXVI корпуса. Таким образом, благодаря отсутствию распорядительности со стороны ген. – ад. Ренненкампфа, получилось неизбежное скрещивание колонн обозов, пехоты и артиллерии, последствием чего было крайне беспорядочное отступление армии.

30 августа, около 10 ч вечера ген. – ад. Ренненкампф, получив сведение о том, что из Роминтенской пущи показались пехотные неприятельские колонны, с крайней поспешностью уехал со всем своим штабом из Вержболова в кр. Ковну.

В общем, по свидетельству генерала Жилинского, начиная с ночи на 29 августа как в командующем 1-й армией, так и в его штабе замечен был полный упадок энергии и деятельности.

Обстоятельство это удостоверяется также и нижеследующими телеграммами от 30 августа за № 3165 и 3170, из коих первая, посланная генералом Орановским в м. Барановичи на имя генерала Данилова, имеет следующее содержание: «Только теперь получил кой-какие сведения о первой армии, положение которой очень меня беспокоило и беспокоит еще теперь. Штаб армии за последние сутки четыре раза менял свое место и, наконец, утвердился в Вержболове… Главнокомандующий приказал донести, что командующий 1-й армией чрезвычайно поздно уяснил себе опасное положение, в котором очутилась его армия, и вместо того, чтобы усиленными переходами вывести армию из-под ударов по ее флангу и тылу, сам переезжал с места на место, теряя при этом связь с корпусами. Благодаря этому было упущено много времени, и даже теперь еще нельзя сказать, насколько отход 1-й армии произойдет благополучно; во всяком случае известно, что II корпус понес большие потери. Вообще в распоряжениях по 1-й армии была заметна известная растерянность».

Во второй телеграмме, отправленной генералом Жилинским на имя генерала Янушкевича, говорится: «Бездействие генерала Ренненкампфа в ночь на 29 августа, когда армия стояла, вместо того, чтобы спешно отходить, поставило ее в критическое положение. Я приказал одним переходом отойти, приблизительно к линии Тракенен-Катенау. Туда отошли III и XXVI корпуса. Остальные три корпуса, из коих II и XX составляли заслон к югу, отходили с боем, но Ренненкампф, положительно лишившийся самообладания, потерял с ними всякую связь. На мой вопрос, было ли им дано указание об отходе, получил от штаба ответ, что указаний не дано. Я приказал отыскать эти корпуса посылкой офицеров и летчиков, но положение их и до сих пор Ренненкампфу неизвестно, хотя они не могут быть далее 30 верст от Вержболова. Сейчас, получив известие, что из Роминтенского леса выходят пехотные колонны, Ренненкампф немедленно бежал в Вильковишки, потеряв связь со мною по телеграфу. Он прямо объят паникой и управлять армией не может».

Эта справка из операций в Восточной Пруссии служит свидетельством того, что образ действий ген. – ад. Ренненкампфа во время операций на Варшавском фронте не является чем-либо случайным, новым или неожиданным. Проявленные им здесь отрицательные качества в деле управления войсками, констатированные ген. – ад. Рузским, ему, очевидно, присущи и уже с достаточной рельефностью обнаружились еще на Восточно-Прусском фронте.

СОСТАВЛЕНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЗАПИСОК И ТЕЛЕГРАММ генерал-адъютанта Ренненкампфа по оперативной части

Для более полной характеристики генерал-адъютанта Ренненкампфа в деле командования войсками считаю необходимым коснуться также тех приемов и средств, к которым ген. – ад. Ренненкампф прибегал для того, чтобы переносить всю ответственность за собственные боевые неудачи на своих непосредственных начальников.

После отчисления ген. – ад. Ренненкампфа от командования 1-й армией Военным Министром в середине декабря 1914 г. получена была записка о действиях 1-й армии с 12 июля по 12 октября 1914 г., составленная, по имеющимся сведениям, ген. – ад. Ренненкампфом и распространяемая им среди некоторых лиц в целях оправдания неудачных боевых действий этой армии.

На обращенный Военным Министром к ген. – ад. Ренненкампфу вопрос по поводу появления этой записки последний отозвался полным незнанием таковой записки, отрицая какое-либо свое участие в ее составлении. Одновременно с этим ген. – ад. Ренненкампф представил Военному Министру другую записку «О Брезинской операции», по заявлению самого ген. – ад. Ренненкампфа, составленную им. В этой записке ген. – ад. Ренненкампф, приводя краткое описание действий 1-й армии и Ловичского отряда, стремится доказать, что причинами неудачи Брезинской операции были: а) невозможно медленное наступление начальника Ловичского отряда генерала Слюсаренко, удаленного за это командующим армией от командования отрядом; б) назначение, по выбору Главнокомандующего, вместо генерала Слюсаренко, генерала Васильева, виновного в потере связи между колоннами; в) совершенное бездействие правофланговых частей 2-й армии.

По объяснению ген. – ад. Ренненкампфа, эту записку он составил, имея в виду возбудить ходатайство о расследовании причин его отчисления от командования армией, ему точно неизвестных, хотя он и предполагает, что они коренятся в неудаче так называемой Брезинской операции. Он желает поэтому представить указания с доказательствами действительных причин этой неудачи.

Насколько оказались основательными доводы этой записки ген. – ад. Ренненкампфа, свидетельствует произведенное расследование этих боевых операций.

Первая записка была озаглавлена: «1-я армия с 12 июля по 12 октября 1914 г.». В ней не только излагается ход наших военных операций на Восточно-Прусском фронте, но и заключается резкая критика распоряжений Главнокомандующего армиями северо-западного фронта, генерала Жилинского. Так, в записке указывается, между прочим, на полное отсутствие с его стороны объединяющего руководства действиями 1-й и 2-й армий с самого начала перехода в наступление, отмечается преждевременность распоряжения его о переходе в наступление 1-й армии и резко осуждается «измена слову», выразившаяся будто бы в отказе Главнокомандующего от обещанной заранее поддержки войскам XXII корпуса левому флангу 1-й армии, во время отступления последней, что это де едва не привело к ее окружению неприятелем и повлекло за собой тяжелые потери.

В этой же записке автор ее касается вопроса о пополнении армии, причем указывает, между прочим, на недостаток в Империи запаса ружей, малочисленность тяжелой артиллерии и малое количество снарядов к ней, на отсутствие походных кухонь в резервных войсках, плохую постановку авиации и другие недочеты в деле военной обороны страны.

Обращаясь далее к изложению сентябрьских операций 1-й армии, автор записки утверждает, что главными причинами неудачи послужили: «непонятное устранение себя от твердого и определенного руководства действиями 1-й и 10-й армий со стороны вновь назначенного Главнокомандующим ген. – ад. Рузского», а также неумелые и неправильные действия командира II Кавказского корпуса ген. – ад. Мишенко, явившегося будто бы «злым гением сентябрьской операции».

Таким образом, записка эта содержит в себе не только сведения, относящиеся до хода военных операций наших войск и не подлежащие ныне соглашению, но и заключает в себе указания на некоторые недостатки в деле военной обороны Империи, секретный характер коих не подлежит сомнению.

По предъявлении мною ген. – ад. Ренненкампфу этой записки он категорически заявил, что не только не имел какого-либо отношения к ее составлению, но даже и не подозревал об ее существовании. Кто мог быть ее автором и какая именно цель преследовалась при составлении записки, ему решительно неизвестно. Вместе с тем ген. – ад. Ренненкампф объяснил, что хотя записка и составлена лицом, видимо, ему сочувствующим, но тем не менее с некоторыми отдельными местами ее он даже не может лично и согласиться.

Между тем полковник Генерального штаба Меньчуков, состоявший при ген. – ад. Ренненкампфе в качестве штаб-офицера для поручений и пользовавшийся особым его доверием, удостоверил, что означенную записку о действиях 1-й армии с 12 июля по 12 октября 1914 г. составлял лично он, по поручению самого ген. – ад. Ренненкампфа.

По утверждению полковника Меньчукова, вскоре после отступления 1-й армии из Восточной Пруссии, т. е. по окончании первого периода военных действий, генерал Ренненкампф поручил ему наедине в м. Олите составить записку о действиях 1-й армии. Первоначально полковник Меньчуков, по его словам, предполагал составить эту записку в виде простого хронологического перечня военных событий и даже прочел ген. – ад. Ренненкампфу часть составленной таким образом записки; ген. – ад. Ренненкампф, однако, объяснил ему, что в записке должны быть изложены не только внешние события, но и приведены все те обстоятельства, которые воспрепятствовали выполнению возложенной на 1-ую армию задачи. Одновременно с этим ген. – ад. Ренненкампф дал полковнику Меньчукову ряд указаний, коими он должен был руководствоваться при составлении записки.

Записка эта была составлена без ведома штаба 1-й армии и лично напечатана полковником Меньчуковым в шести экземплярах на пишущей машинке, причем один экземпляр он оставил у себя, и один был передан Свиты генерал-майору князю Белосельскому-Белозерскому. Полученный впоследствии Военным Министром экземпляр записки, по утверждению полковника Меньчукова, составляет, судя по внешнему его виду, уже дальнейшую ее перепечатку.

Это объяснение полковника Меньчукова относительно составления им записки именно по личному приказанию ген. – ад. Ренненкампфа находит себе подтверждение и в показании князя Белосельского, который к тому же подтвердил, что один экземпляр этой записки он взял себе для передачи Свиты ген.-м. князю Орлову, а другой экземпляр генералом Ренненкампфом был передан некоему князю Андроникову, обещавшему представить его Председателю Совета Министров.

Впоследствии, когда генералу Ренненкампфу сделалось известным о том, что полковник Меньчуков не скрыл при его опросе факта составления им упомянутой записки, он письмом на мое имя подтвердил правильность этого заявления полковника Меньчукова, объясняя, что он, ген. – ад. Ренненкампф, ранее умолчал об этом обстоятельстве, считая себя связанным словом, данным им в этом отношении полковнику Меньчукову. Это признание ген. – ад. Ренненкампфа, объясняя нежелание назвать полковника Меньчукова, никак не может, однако, оправдать его первоначальное показание, где он столь решительным образом отрицал какую-либо свою собственную прикосновенность к этой записке.

Вместе с тем и самое содержание приведенной записки вызывает веские возражения против нее и по существу. Так, генерал от кавалерии Жилинский, ознакомившись с этой запиской, высказал, что большая часть изложенного в таковой записке, написанной, очевидно, с целью оправдания ген. – ад. Ренненкампфа путем обвинения его начальников и других лиц, не соответствует действительному положению вещей. В подтверждение правильности своего мнения генерал Жилинский в своем объяснении сослался на преподанные ему штабом Верховного Главнокомандующего директивы и свои собственные распоряжения оперативного характера, коими действительно удостоверяется, что фактические обстоятельства изложены в записке не всегда правильно, почему и сделанные из них выводы оказываются неосновательными.

Затем при ближайшем расследовании факта составления и распространения записки о действиях 1-й армии с 12 июля по 12 октября 1914 г. выяснилось, что такая попытка дискредитировать действия и распоряжения бывших Главнокомандующих – генерала Жилинского, а после него ген. – ад. Рузского – представляется со стороны ген. – ад. Ренненкампфа не единичною.

Как ныне совершенно определенно установлено расследованием, еще во время командования ген. – ад. Ренненкампфом 1-й армией на Восточно-Прусском фронте, состоявшим при штабе этой армии капитаном Толузаковым посылались, с ведома ген. – ад. Ренненкампфа, Свиты генерал-майору Орлову, частью непосредственно, а частью при посредстве Свиты генерал-майора Джунковского, шифрованные телеграммы, в которых приводились и опорочивались некоторые распоряжения сначала генерала Жилинского, а затем и его заместителя генерал-адъютанта Рузского.

Одна из таких телеграмм, содержавшая в себе критику распоряжений ген. – ад. Рузского и его штаба, со ссылками при том на секретные документы этого штаба, была, между прочим, получена Свиты ген.-м. Джунковским 17 сентября 1914 года. В телеграмме этой говорилось, что отступление 1-й армии за Неман произведено-де по приказанию ген. – ад. Рузского без всякого напора со стороны немцев. Помимо деморализирующего влияния на наши войска оно повлекло за собой оголение шоссе Вильковишки-Мариамполь-Сувалки, по которому неприятель мог легко передвигать свою тяжелую артиллерию. Это, по словам телеграммы, была «единственная, прямая, точная директива нового Главнокомандующего ген. – ад. Рузского». Затем в телеграмме указывалось, что с началом движения вперед 10-й армии была получена телеграмма (№ 4070), начальника штаба Главнокомандующего генерала Орановского, рекомендовавшая начать дальнейшие действия, по возможности, по взаимному соглашению командующих 1-й и 10-й армиями, при этом в той же телеграмме пояснялось, что этой директивой «штаб Главнокомандующего, отказавшись от прямых указаний, как бы упразднил себя на время боев и обнаружил отсутствие гражданского мужества принять на себя ответственность за то или другое решение». Далее отмечались, со ссылкой на другую телеграмму штаба фронта, частые перемещения конницы с одного фланга армии на другой и сильное заматывание лошадей, особенно во 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Телеграмма эта была передана в штаб Верховного Главнокомандующего и затем препровождена отсюда генерал-адъютанту Рузскому, по распоряжению которого и было произведено особое расследование. Тогда же выяснилось, что автором указанной телеграммы был капитан Толузаков, причем он по занимаемому им служебному положению мог ознакомиться с секретными документами штаба не иначе, как незаконным путем.

Указывая на эти обстоятельства в своем письме от 16 октября 1914 г. за № 167 на имя ген. – ад. Ренненкампфа, генерал-адъютант Рузский относительно существа отправленной капитаном Толузаковым телеграммы, между прочим, сообщал, что приведенные в ней «выдержки из телеграмм извлечены крайне тенденциозно, а частью с искажениями, не говоря уже о том, что вообще все содержание телеграммы обличает в авторе не только непонимание военного дела, но и попытку к интриге».

Одновременно с этим ген. – ад. Рузский считал недопустимым, чтобы капитан Толузаков оставался бы более при ген. – ад. Ренненкампфе, и предписал отчислить названного обер-офицера от штаба 1-й армии.

Донося ген. – ад. Рузскому об исполнении этого предписания письмом от 22 октября 1914 года, ген. – ад. Ренненкампф между прочим объяснил, что лично для него – способ добывания Толузаковым секретных документов представляется непонятным, а сношения Толузакова со Свиты ген.-м. Джунковским являются совершенной новостью.

Между тем бывший капитан, ныне ротмистр, Толузаков при опросе его мною, показал что все отправляемые телеграммы – как Свиты ген.-м. Джунковскому, так и Свиты ген.-м. князю Орлову, он предварительно показывал ген. – ад. Ренненкампфу, а последний, в свою очередь, читал ему иногда телеграммы штаба фронта и, в частности, сообщил ему и те телеграммы, которые им, с ведома же ген. – ад. Ренненкампфа, приведены в упомянутой выше телеграмме от 17 сентября 1914 года.

При этом в подтверждение своих слов, ротмистр Толузаков представил мне отправленную им Свиты ген. – ад. Джунковскому 17 августа 1914 года телеграмму о положении 1-й армии, с собственноручной отметкой на этой телеграмме ген. – ад. Ренненкампфа: «Немедленно отправить».

Все вышеизложенное относительно записок и телеграмм приводит к тому тягостному заключению, что ген. – ад. Ренненкампф не только считал возможным в целях оправдания своих боевых неудач прибегать к таким средствам, как распространение анонимной записки и тайные телеграммы не по команде, но и не счел для себя недостойным утверждать заведомую неправду в своих по этому поводу объяснениях как Военному Министру, так и лицу, командированному по Высочайшему Вашего Императорского Величества повелению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.