ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ТОЙ НОЧЬЮ Я РАСПОЛОЖИЛСЯ рядом со съемочной группой и нашими "надзирателями" там, где по утверждению Макнаба была их точка высадки. Вечер был жарким, лунный свет ярким, и после наступления темноты траву наводнили скорпионы и пауки — их было больше, чем я видел когда-либо раньше. Эти существа появляются из-под их камней только когда жара становится невыносимой, так что в ледяной зимней пустыне они не были проблемой для Браво Два Ноль. Большинство скорпионов впрыскивают яд местного действия, вызывающий болезненную опухоль, но некоторые несут нервнопаралитический яд, столь же сильный, как у кобры, который может убить человека за четыре часа. Чтобы провести время, Аббас организовывал среди военного эскорта соревнование по стрельбе, используя поставленную в 100 шагах пластиковую бутылку. Единственным, кто всякий раз попадал в нее, был сам Аббас.

Утром я бодро прошагал десять километров по все той же равнине, а затем снова свернул на север, пока на моем пути не оказался скат длиной в несколько сотен метров, ведущий в глубокую каменистую долину. Почти наверняка это было место, где Браво Два Ноль повернула на север, маршрут, определявшийся скорее рельефом местности, нежели временем и расстоянием. Здесь в долине местность была более пересеченной, с гребнями, впадинами и оврагами, способными предоставить им более надежное укрытие, застигни их здесь восход солнца. Кроме того, по крутым склонам не смогли бы спуститься никакие машины, что должно было сбросить с хвоста любых возможных преследователей; наш конвой Аббасу пришлось вести вокруг окольным маршрутом. Там внизу, в долине, было даже еще жарче. Перебравшись через россыпь валунов, я, медленно поджариваясь, присел в песчаном вади перекусить и выпить кружку воды. Продолжая двигаться на север, каждый час или около того я видел, как из пустыни, раскачиваясь, появлялся пикап Аббаса, следящего за моими успехами.

Где-то между этим местом и лежащей к северу дорогой ночью 24 января Браво Два Ноль разделились. Где именно, невозможно было точно определить из-за несоответствий во времени и расстояниях, указанных в отчетах Макнаба и Райана, но я получил подсказку из совершенно неожиданного источника. Когда я был примерно в трех километрах к югу от дороги, Аббас появился снова и остановил меня. Он указал на насыпь на склоне подковообразного гребня, где, было что-то, выглядящее как маленькая пирамида из камней. Взяв с собой AK47, он повел меня к насыпи, образующей своего рода плоскую платформу величиной, по крайней мере, десять квадратных метров, расположенную на южном склоне гребня. Если бы ветер дул с севера, это место, даже будучи высоко расположенным, было бы вполне неплохо защищено с трех сторон. "Спустя несколько дней после нашей перестрелки с коммандос", сказал Аббас, "полиция нашла здесь оружие. Я приехал позже, и толком не видел его, но думаю, что это был пулемет. Он был сломан и негоден к использованию, и мы предположили, что его оставили здесь те же люди, с которыми у нас была перестрелка возле фермы".

Я почесал голову. "Это невозможно", сказал я. "Британский патруль не оставил бы свое оружие. Это было бы позором".

Аббас пожал плечами. "Я всего лишь говорю вам, что они нашли", сказал он. "Были также признаки, что здесь останавливались люди. Из камней было сделано своего рода убежище, и там были окурки и бумажки".

Это был звонок, и я заглянул в свой экземпляр книги Макнаба, в поисках какой-нибудь ссылки. Макнаб отмечает, что утром 25 января, его часть патруля решила залечь на одиноком холме, на вершине которого была пирамида из камней, окруженная стеной из сложенных на сухую камней. Я искал что-нибудь об оставленном оружии, но ничего не нашел. Я знал, что где-то уже читал об этом, и просмотрел также книгу Райана, но без успеха. Это расстроило меня, и заставило задаться вопросом, а не вообразил ли я это. Тогда мне неожиданно пришло на ум, что обе книги заканчивались воспоминаниями других членов патруля, которыми они обменялись, собравшись после задания в Великобритании. Я вернулся к окончанию "Единственного вышедшего" и быстро нашел нужное место. Согласно Райану, Макнаб сказал ему, что, устраиваясь 25 января на дневку, они уничтожили шифровальный блок радиостанции и шифроблокноты. Они также разобрали Миними Стэна, который Макнаб нес с тех пор, как тот свалился с тепловым ударом, и разбросали части вокруг.

Внезапно во всем этом оказался смысл. У Макнаба было две единицы оружия, а после того, как Стэн вместе с остальными исчез, нести с собой дальше его Миними не имело никакого смысла. Никто кроме Рембо не сможет одновременно стрелять больше чем из одного вида оружия. Это было еще и ключевой географической подсказкой, понял я. Макнаб, разумеется, не бросил бы оружие Стэна до разделения группы и при условии, что найденное здесь оружие принадлежало Стэну, я теперь знал, что миновал место, где произошло разделение.

Меня беспокоил единственный вопрос — могло ли это быть местом дневки патруля, поскольку на схеме Макнаба оно было показано, по крайней мере, в двадцати пяти километрах дальше. Если они действительно провели здесь день 25 января, это значило, что предыдущей ночью они прошли не более сорока пяти километров — это похоже на расстояние, данное Макнабом в тексте, но не соответствует, ни его схеме, ни данным Райана. Согласно Райану, патруль отшагал шестнадцать километров к югу, и всего десять к западу, в то время как у Макнаба дается двадцать пять и пятнадцать соответственно. Карта же Райана указывает, что расстояния были еще меньшими. Учитывая еще около семи километров на марш на север, получаем в общей сложности только тридцать четыре километра (приблизительно двадцать одна миля). Более того, из-за сомнений в рассказе Макнаба касательно места встречи с вертолетом, я до этого пункта следовал тексту Райана. То, что место, где было оставлено оружие, оказалось рядом с моим маршрутом, позволяло судить, что рассказ Райана был более точным.

Ночь была очень темна, условия ужасны, земля под ногами камениста и трудна для ходьбы, и, по крайней мере, до этого места, движение патруля замедляли двое "калек". Они несли оружие и снаряжение с водой, гранатами и патронами, вес которых составлял, по крайней мере, по тридцать килограммов на человека. Они останавливались на нескольких минут сперва каждый час, потом каждые полчаса. Потом их продвижение замедлилось еще больше из-за того, что прицел ночного видения стал неэффективен ввиду недостатка освещенности. Если контакт был в 18.00, как следует из всей имеющейся информации, и они двигались до 05.00 — крайнего времени перед рассветом — они шли максимум одиннадцать часов, делая почти восемь километров в час. Все, что больше, приблизительно, шести километров в час для большинства обычных людей будет бегом, а Райан говорил, что патруль шел "быстро, как только мог, не переходя на бег". Считается, что для патруля SAS с боевым снаряжением хороший темп марша составляет порядка пяти километров в час, но это при наилучших условиях, в то время как условия, в которых той ночью находились члены Браво Два Ноль, были почти худшими из всех возможных.

Я снова просмотрел карту. Отсюда до второй дороги было почти целых пятьдесят километров — именно такое расстояние, говорит Макнаб, они покрыли, двигаясь к шоссе следующей ночью. Если это было место их дневки 25 января, то на второй день расстояние бы соответствовало, но это означало бы, что то, что Макнаб говорил о прохождении 85 километров — "расстояния двух марафонов" — было неверным. И все же иногда отчаянные мужчины могут совершать невероятные вещи, и у патруля, конечно, был стимул двигаться быстро. У меня не было никакой причины подозревать Аббаса во лжи — в конце концов, мне было достаточно трудно найти ссылку на брошенное оружие, которой не было в основной части текста. Однако я должен признать, что это место имело мало сходства с описанием дневки 25 января, данным в книге. Это не было причиной подозревать, что Макнаб был не прав. В общем, подумал я, стоит разрешить сомнения в пользу Макнаба — вполне возможно, что был неправ Райан, и что они привели оружие Стэна в негодность намного раньше, чем достигли места дневки 25 января. Возможно, это был привал — место, где они передохнули полчаса или около того прежде, чем продолжить путь. В любом случае, не важно, прошли они той ночью 34 или 85 километров, это не умаляет продемонстрированного ими истинного героизма. Важна не способность супергероя пройти пешком большое расстояние, а невероятная психологическая стойкость, которая должна была потребоваться им, чтобы не сдаться внушающей ужас пустыне, продолжать двигаться вперед, прямо сквозь челюсти смерти.

Фактически, дневка 25 января — где бы она не находилась — едва не уничтожила их. Они нашли место к 05.00, а к 07.00 пошел сильный дождь, вскоре перешедший в дождь со снегом и, наконец, в снегопад. Чего SAS-овцы ожидали меньше всего, так это снега в пустыне. Он заметал их тела, пока они лежали, укрывшись за каменной стенкой, замораживая до каменного состояния камуфляжные куртки и обращая их шемаги в подобие картона. К 11.00 патруль превратился в трясущееся, дрожащее скопление тел, отчаянно пытающихся разделить между собой исчезающее тепло. Враг в человеческом облике теперь был забыт; все мысли были направлены исключительно на выживание. Это было время большой опасности для Браво Два Ноль. Их жизни лежали на чаше весов, но им все-таки удавалось отпускать глупые шутки и подтрунивать друг над другом, чтобы поддержать дух. К чести Макнаба, он оценил опасность и решил сломать стандартный порядок действий. Отбросив предрассудки, они зажгли таганок с сухим горючим, сварив кофе и горячий шоколад. Те горячие напитки, вероятно, спасли жизни членам патруля. Однако к 14.00 Кобурн сказал Макнабу, что начинает умирать от гипотермии. Макнаб попросил его держаться, сколько можно, но в течение двух часов состояние всех ухудшилось, и, хотя день еще продолжался, Макнаб знал, что они не могут рисковать и дальше оставаться без движения. К закату они, вероятнее всего, вообще станут неспособны двигаться, а к утру все будут мертвы.

Они снялись с места, дрожащие, потрясенные, что-то бормочущие про себя, неспособные даже должным образом держать оружие, пытаясь двигаться достаточно быстро, чтобы оживить кровообращение в теле и выработать хоть немного тепла. Хотя им и удалось пересечь шоссе, к которому они подошли той ночью, их путь был ужасен — худшие из условий, когда-либо виденных SAS-овцами. Было черным-черно и пустынно, дул северный ветер, режущий, как нож. Из-за переохлаждения постепенно начинало отключаться сознание, начиналась дезориентация. Их физическое состояние, заключил Макнаб, вероятно, было хуже некуда. Понимая опасность, и зная, что ужасное ветровое охлаждение, в конечном счете, так или иначе, убьет их, Макнаб еще раз отбросил всякую видимость правильной тактики. Он решил спуститься в защищенное от ветра дно вади к югу от шоссе, где они сгрудились вокруг наиболее пострадавшего — Кобурна — и, снова рискуя раскрыть себя, приготовили горячее питье, и разделили пищу. В течение двух часов они снова были на ногах, но вместо того, чтобы идти на север, назад навстречу ветру, они направились на северо-запад вдоль русла вади, идущего параллельно шоссе, которое, по крайней мере, давало хоть какое-то укрытие и возможность скрыться от нападения.

Около полуночи Быстроногий, шедший теперь в голове, внезапно остановился, и остальные увидели силуэты двух вооруженных мужчин на вершине холма. Макнаб засомневался, не были ли они пропавшими членами патруля, но отверг эту идею: никто из SAS не выставил бы себя на фоне неба, как эти двое. Почти инстинктивно, говорит Макнаб, они взялись за свои "боевые ножи", готовые иметь дело с этими людьми. Они наблюдали, как эти двое медленно двигались метрах в двадцати от них, затем внезапно спустились в овраг и неспешно удалились — "двое самых удачливых людей в Ираке", сказал Макнаб.

В своей книге Макнаб постоянно ссылается на эти "боевые ножи", которые были у членов патруля, которые, как он говорит, "напоминали знаменитый кинжал коммандос времен Второй Мировой войны", предполагая даже, что они намеревались использовать эти кинжалы, чтобы ликвидировать расчеты "Скадов", которые они собирались уничтожить. Хотя сам он тратит полстраницы, объясняя, как трудно убить кого-либо клинком, он предполагает, что использование таких ножей в Полку было банальным. Но как знает любой, служивший в SAS, такой вещи как "боевой нож" не существует. Во время Второй Мировой войны для подразделений коммандос и членов управления специальных операций выпускались специальные ножи со стилетообразными лезвиями, предназначенные для тихого убийства. Но это не были солдаты SAS. Боевые ножи и рукопашный бой могут быть частью всеобщего мифа о том, чем являются силы специальных операций, но в действительности все более прозаично. Членам SAS выдается складной нож — многоцелевой инструмент, наподобие швейцарского армейского ножа — и штык. "Я знал некоторых парней из SAS, у которых были ножи немного большего размера", писал Питер Рэтклиф, "но только для того, чтобы делать обычные вещи — не для убийства людей или собак, или перерезания глоток часовым".

Хотя Макнаб в своей автобиографии уделяет большое внимание тому, что он называет внезапным нападением или рукопашным боем, Рэтклиф указывает, что в SAS преподаются только азы — преимущественно для самозащиты против других людей, вооруженных ножами. Сам SAS развил как средство ближнего боя использование пистолетов, что делает ножевой бой устаревшим. В конце концов, даже черный пояс не сможет отклонить 9-миллиметровую пулю. Как объяснял Рэтклиф, "Если вам надо убить человека или какое-нибудь животное, в бою, или по иной служебной надобности, то вы используете свою винтовку или пистолет. В британской армии нет никаких подразделений, использующих ножи — кроме штыков — гарроты или арбалеты, чтобы избавиться от врага. Любой солдат, уверяющий вас в обратном, или лжет, или сам поверил в какую-то ерунду".

Перед рассветом 26 января патруль залег в яме, где они провели весь остаток дня. После полудня их заметил пастух — безобидный, дружелюбный старый бедуин, который предложил им молоко, сыр и финики, и оставил их с миром. И снова незнание арабского языка помешало получить от него то, что, возможно, было жизненно важной информацией. Отойдя на некоторое расстояние на случай, если бы он кому-либо сообщил об их положении, они снова остановились и произвели инвентаризацию своих запасов. Теперь они все знали, что погода стала более опасным врагом, чем иракцы, и убьет их быстрее и эффективнее, если они продолжат движение в этот ужасный ветер. Несмотря на холод, они были обезвожены, и знали, что вода скоро станет серьезной проблемой. Хотя сирийская граница была на расстоянии всего двенадцатичасового перехода, Макнаб, вероятно, сомневался, что они смогут добраться до нее, если ночь будет такой же, как те две, что они пережили. С другой стороны, поблизости было шоссе, и, судя по звукам, там было достаточно машин. Почему бы просто не взять одну из них и не сделать последний, отчаянный рывок к свободе? Это был бы опасный гамбит, но, что бы ни случилось, это будет лучше, чем медленно замерзнуть до смерти в пустыне. Они решили, ждать до темноты, а затем угнать первую же машину, идущую по дороге с любого направления. Это было, без сомнения, правильное решение, но, в конечном счете, оно подписало смертный приговор двоим из группы Макнаба, и обрекло остальных на недели заключения и пыток.