Рескрипты

I

«Алексей Петрович! С прискорбием получил я донесение ваше от 30 прошлого июля о случавшихся в Чечне при Амир-Аджи-Юрте и в Аксае неприятных происшествиях. Разделяя мнение ваше, что причиною несчастия в первом месте была оплошность командовавшего капитана Осипова и что смерть генерал-лейтенанта Лисаневича последовала от собственной его неосмотрительности, допустив на подобный переговор людей несовершенно обезоруженных, не могу, однако ж, согласиться, чтобы сей генерал был совершенно неспособен к командованию, ибо, доказав в продолжении долговременной службы многократные опыты своего усердия, он и в настоящем случае первоначально успел удачным действием рассеять превосходные силы неприятеля и тем освободил укрепление Гарзели-аул.

Как по последнему строевому рапорту считается войск в краю, вам вверенном, более 60 тысяч, – число, какового там в прежние времена никогда не бывало, то я полагаю и надеюсь, что сих способов, при вашем благоразумии, искусстве и испытанной деятельности, весьма достаточно будет, чтобы потушить возникающий мятеж и восстановить прежнее спокойствие и порядок.

На место покойного генерал-лейтенанта Лисаневича, сходно представлению вашему, я соглашаюсь назначить командира 3-й бригады 22-й пехотной дивизии, генерал-майора князя Горчакова командующим оною 22-й пехотною дивизией и исправляющим должность кавказского областного начальника, бывши уверен сколько по известным его достоинствам, а наипаче по отличному вашему об нем свидетельству, что, под распоряжением вашим, он оправдает сей выбор принятием благоразумных мер противу мятежников и кротким обращением с мирными народами, устраняя строгим образом всякие случаи, могущие оскорбить тех, кои не изобличены во вражде.

На место же убитого генерал-майора Грекова предоставляю вам избрать командующим бригадою одного из отличнейших полковых командиров вверенного вам корпуса, по собственному усмотрению вашему способности и благонадежности.

Пребываю вам всегда благосклонным,

Александр.

В Царском Селе. 18 августа 1825 г.».

II

«Алексей Петрович! Содержание письма вашего ко мне от 12 июля и отношений ваших того же числа к графу Нессельроду, которые он докладывал мне, поставило меня в необходимость войти в некоторые рассуждения по предмету, в них заключающемуся.

Препоручение, данное вами г. Мазаровичу, я совершенно одобряю. Оно согласно с миролюбивыми моими видами и общим ходом нашей политики. Личные объяснения с шахом о предполагаемом разграничении, вследствие данных вами наставлений, будут персидскому правительству новым доказательством, сколь искренно мы желаем утвердить дружеские с ним связи и отклонить все возможные поводы к взаимным неудовольствиям.

Отдавая полную справедливость усердию вашему к пользам отечества и уважая мнения ваши о делах службы, я не могу, однако ж, разделить опасений ваших насчет военных замыслов персиян против России. Быть может, что еще встретится много затруднений в переговорах с министрами шаха и Аббас-Мирзы, быть может, что они пребудут неуклончивы и долго еще не согласятся уступить то, чего мы, по уверениям их, не имеем права требовать, на основании точных слова Гюлистанского трактата. Но из сего трудно заключить, чтоб они решительно заготовились к нападению и хотели силою овладеть уступленными и присоединенными к Грузии областями. До сих пор мы не видали в персидском правительстве признаков подобного ослепления, ни в шахе воинственного духа, напротив того, дошедшие известия и донесения нашего поверенного в делах свидетельствуют о его наклонности к миру. В таковых мыслях утверждает меня и последнее письмо мирзы Абдул-Гассан-хана, с коего список доставит вам граф Нессельрод, равно как и с его ответа, мною одобренного.

По сим причинам я не могу предполагать в шахе намерения действовать наступательно против России и ожидаю от Персии если не искренней дружбы, то, по крайней мере, соблюдения мира.

С другой стороны, происшествия на Кубани, и в особенности случившиеся в Чечне, неприятные последствия общего в той стране возмущения, о коих вы донесли мне от 30 июля, делают всякое наступательное движение против Персии весьма неуместным. Нам нужно прежде восстановить в собственных наших владениях спокойствие и порядок; нужно стараться истребить возмущение решительным действием, для наказания тех из возмутителей, кои покажут себя упорнейшими, а увлеченных, но готовых к покорности привести к повиновению мерами кротости. На каковой конец войска будут с пользою употреблены в своих границах.

Итак, с вашей стороны нужно принять непременным правилом охранение существующего с Персией мира. Все действия ваши должны быть устремлены к сей главной и полезной цели, и я желаю, чтобы вверенные надзору вашему сношения с Персией были соответственно тому учреждены.

Пребываю, впрочем, вам благосклонным,

Александр.

В С.-Петербурге. 31 августа 1825 года».