ОТНОШЕНИЕ СОЛДАТСКОЙ МАССЫ К КАЗЕННОМУ ИМУЩЕСТВУ

ОТНОШЕНИЕ СОЛДАТСКОЙ МАССЫ К КАЗЕННОМУ ИМУЩЕСТВУ

Очерченная нами картина удовлетворения потребностей армии в интендантском снабжении будет неполной, если мы не укажем здесь на одну отрицательную черту, свойственную солдатской массе военных призывов.

Низкий культурный уровень наших народных масс не содействовал развитию в них надлежащего отношения к казенному имуществу. Народная пословица даже зарегистрировала это понимание в словах: «Казенное — в огне не горит, в воде не тонет». В предыдущей главе нам приходилось уже говорить об этом. Но там мы указывали, что ссылкой на подобное отношение наши военные руководители снабжения старались прикрыть свой собственный грех — отсутствие предвидения и неумелость в организации. В деле боевого снабжения упоминаемая здесь черта нашей солдатской массы не могла сказаться в той мере, как это рисуют «снабжатели». Предметы боевого снабжения находились под очень сильным контролем офицерского состава. Иначе обстояло дело в области снабжения предметами не боевого характера, в особенности в вещевом довольствии. Здесь контроль был слабее, да, кроме того, в толще призванных во время войны прочно укоренился взгляд, что выданное им на руки вещевое довольствие с первого же дня является их полной собственностью, что казна достаточно богата, чтоб почаще возобновлять эту собственность. Нужно отметить здесь, что в солдатском составе, прошедшем в мирное время полный срок действительной службы, воинское воспитание в значительной мере искоренило это пагубное отношение к казенному имуществу. Но когда на укомплектование начали прибывать маршевые роты, составленные из призывных, наскоро и кое-как обученных, дело сильно изменилось в худшую сторону.

Еще большее ухудшение стало замечаться тогда, когда подъем народного духа начала войны прошел, когда пошла полоса тяжелых неудач летней кампании 1915 г., — небрежное отношение к выданному на руки вещевому имуществу явилось своего рода саботированием войны.

Правда, следует опять отметить, что чины маршевых рот после влития в ряды войсковых частей быстро излечивались от этого недуга; под влиянием кадров они «воспитывались», и поэтому на самом фронте отношение солдатского состава к казенному имуществу оставалось довольно близким к старому уровню. Но в тылу распоряжение казенным имуществом приобретало все более и более характер безобразия.

Я приведу один пример из пережитого мною за время пребывания в должности начальника Штаба VII армии.

В декабре 1915 г., как мне уже приходилось упоминать, моя армия переживала «сапожный» кризис. После долгих и упорных просьб, обращенных к органам фронтового снабжения, после постройки «собственными» силами «своего» кожевенного завода в тылу армии, производящего более чем несколько тысяч кож в месяц, мы начали выбираться из кризиса. Но при этом обнаружилось следующее явление: войсковые части продолжали требовать и требовать обувь, а между тем, по имеющимся у нас расчетам, их потребности должны были быть уже удовлетворены. Я лично объехал для поверки корпуса, некоторые дивизии и полки. Оказалось, что все прибывающие маршевые роты, а их в этот период прибывало много, почти поголовно прибывали со старой, никуда не годной обувью. Между тем, согласно установленному порядку, все чины маршевых рот, высылаемых запасными батальонами, снабжались совершенно новыми сапогами.

В ближайшие же дни выяснилось, что чины маршевых рот, проходя через деревни, продавали новые сапоги, обменивая их на никуда не годные, причем производилось это почти повально. Все опрошенные после поимки совершенно искренно отвечали, что они думали, что, когда придут в окопы, им должны дать новые сапоги. Одновременно с этим открылось, что торговля казенным вещевым довольствием приняла настолько массовый характер, что произведенный местной полицией обыск в селах, лежащих по пути прохождения маршевых рот, обнаружил даже небольшие мастерские, в которых перешивали солдатские полотнища палаток в юбки для деревенских баб.

Бороться с этим злом было очень трудно. С маршевыми ротами шли малоопытные прапорщики; полицейских сил в деревне было мало. Для того чтобы наладить порядок, пришлось усилить кадры армейских запасных батальонов за счет опытного офицерского состава частей, последний же в это время ценился на самом фронте в полном смысле на вес золота; пришлось создать сильную военную полицию в тылу — опять-таки за счет частей, боровшихся на фронте.

Не лишено интереса упомянуть здесь о распоряжении генерала Брусилова, который был в это время Главнокомандующим армиями Юго-западного фронта. Этот генерал, поражавший своим циничным отношением к офицерской и солдатской крови, задумал решить вопрос чрезвычайно просто: он приказал пороть 50 ударами розог всех чинов маршевых рот, которые прибудут в части с недостачей в выданном им вещевом довольствии. В этом приказе генерал Брусилов утверждал, что он применял эту меру во время командования им VIII армией и будто бы она привела к отличным результатам. Это утверждение навряд ли соответствует действительности: тыл VIII армии во время командования этой армией генералом Брусиловым считался на Юго-западном фронте самым беспорядочным.

С началом революции небрежное отношение к казенному имуществу сразу же быстро возросло и вскоре превратилось в какую-то безудержную вакханалию.

В общем, отношение низов армии к казенному имуществу представляет собою как бы волнообразную «кривую», которая все время шла книзу. Но во все периоды войны, несмотря на колебания этой «кривой», можно было заметить следующее неизменное явление: небрежность и мотовство происходили преимущественно в маршевых командах и тыловых частях; по мере приближения к боевой линии порядок и бережливость возрастали; таким образом, ввиду того, что вещевое снабжение растрачивалось, главным образом, в тылу, войска, дравшиеся на фронте, часто страдали от недостатка в нем.

Упоминаемая выше отрицательная черта русской солдатской массы военного времени привела к тому, что требуемые от страны количества различного вида материального, в особенности же вещевого снабжения превосходили нормальную потребность. Это вызывало, в свою очередь, излишнее непродуктивное напряжение страны.

Общее количество израсходованных за всю войну предметов вещевого снабжения можно выяснить лишь очень приблизительно. В книге «Россия в мировой войне 1914–1918 гг. (в цифрах)», изданной Центральным статистическим управлением^{231}, это количество исчисляется так:

Предположительное количество израсходованного в войну 1914–1917 гг. имущества

Сукна — 429 000 000 аршин

Сапог — 65 000 000 пар

Валенок — 15 000 000 пар

Подошвенной кожи — 460 000 пудов

Полушубков — 12 000 000 штук

Фуфаек и телогреек— 21 000 000 штук

Теплых кальсон и ватных брюк — 30 000 000 штук

Суконных портянок и шерст. чулок — 50 000 000 пар

Теплого белья — 51 000 000 штук

Седел — 782 000 штук

Подков — 217 000 000 штук

Мы склонны думать, что в действительности эти цифры были еще больше.