ДВИЖЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ: БОРЬБА ЗА НАЦИОНАЛЬНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЛИ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА[38]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ДВИЖЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ: БОРЬБА ЗА НАЦИОНАЛЬНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЛИ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА[38]

Один из немецких офицеров писал после воины в своих воспоминаниях: «Партизанское движение не было, конечно, просто проявлением беспорядка в тыловых областях, как сначала думали немцы. Напротив, это было политическое движение Сопротивления, которое невозможно было взять под контроль лишь силами полиции»{161}.

В Белоруссии же эта проблема приобрела для немецкого командования и оккупационных властей особенную актуальность, по причине того, что все районы действия партизан находились в непосредственной близости от населенных пунктов и коммуникаций, важных с оперативной и стратегической точек зрения.

Партизанское движение было одной из самых ярких и героических страниц истории Второй мировой войны и одновременно самым изучаемым эпизодом советской исторической науки. Казалось, что уж о нем и его основных действующих лицах мы знаем все. Однако как выяснилось после распада СССР, история партизанского движения обросла многочисленными мифами (и здесь «заслуга» не только советских историков, но и зарубежных) и таит в себе «белых пятен» не меньше, чем проблема коллаборационизма. В связи с этим очень трудно не согласиться с немецким историком Берндтом Бонвечем, который утверждал, что «вопрос о поддержке партизан населением по сути дела является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму»{162}.

Долгое время было принято считать, что антинацистское партизанское движение в годы Второй мировой войны было исключительно коммунистическим. Во всяком случае, на оккупированных советских территориях. Действительно, нельзя отрицать тот факт, что оно было самым мощным и многочисленным, к тому же за спиной советских партизан стояла такая сила, как государство. Тем не менее это и есть миф номер один.

Многие западные исследователи эпохи «холодной войны» утверждали, что коммунистическое партизанское движение на территории СССР было создано искусственно и по приказу из Москвы. В отрядах, которые стали возникать с осени 1941 года, сражались, якобы исключительно сброшенные на парашютах сотрудники НКВД, местные партийные и комсомольские функционеры, а также солдаты-окруженцы. Местное население поначалу не шло в эти отряды, так как в основной своей массе ненавидело советскую власть и было, в лучшем случае, нейтральным по отношению к немцам. В худшем случае, оно сражалось против партизан в добровольческих формированиях. Если же простой крестьянин и попадал в партизанский отряд, то делал это не по доброй воле и исключительно под угрозой репрессий. Это — правда только отчасти, и такая ситуация действительно имела место, но только где-то до середины 1942 года. После этого рубежа партизанское движение, в силу разных причин, становится по-настоящему массовым и всенародным. Советские же историки, наоборот, утверждали, что оно было массовым с самого начала, и приводили доказательства в основном идеологического характера. Все сказанное и послужило основой второго мифа.

Наконец, те же советские историки всегда утверждали, что любые «буржуазные националисты» не являлись самостоятельной силой в годы войны, а были только «немецкими марионетками». Все националистические движения уже по определению не могли быть враждебными немцам, и уже тем более воевать против них, как писала западная историография. Если же наличие иного, некоммунистического подполья и признавалось, то оно объявлялось полностью зависимым от оккупантов и «далеким от народа». Хотя ситуация в целом ряде случаев, была много сложнее, чем ее представляли советские (да и западные) историки, эти утверждения послужили основой еще одного, третьего мифа, который до конца не развенчан и сейчас.

В принципе, все вышесказанное, это даже и не мифы, а целые их комплексы, которые, взаимно переплетаясь, касаются почти всех сторон истории партизанского движения в годы Второй мировой войны: его целей и причин, действующих сил, масштабов, эффективности, взаимоотношения партизан с местным населением и многих других. С другой же стороны, нельзя не отметить, что движение Сопротивления, одной из форм которого является партизанская война, — это, по сути, антипод и зеркальное отражение коллаборационизма. Поэтому без анализа истории первого мы вряд ли поймем историю второго. И события, происходившие в годы войны на территории Белоруссии, здесь — не исключение.

Непреложным фактом сейчас является то, что в годы Второй мировой войны существовало два направления в движении Сопротивления. В принципе, их можно условно назвать коммунистическим и националистическим. Это касается практически всех оккупированных нацистами стран Европы. С многочисленными оговорками этот факт признавала даже советская историография. Однако советские исследователи наотрез отказывались видеть некоммунистическое движение Сопротивления на оккупированных территориях СССР.

В литературе о Великой Отечественной войне за Белоруссией прочно закрепилось название — «партизанская республика». Разумеется, здесь имелись в виду только советские партизаны. Тем не менее следует признать, что с 1941 по 1944 год на территории этой республики действовал целый ряд партизанских отрядов, члены которых уж никак не считали себя адептами коммунистической идеологии и сторонниками советского государства, а зачастую числили их своими врагами наряду с гитлеровцами. Так, наряду с общепризнанным прокоммунистическим партизанским движением можно выделить:

• польское националистическое партизанское движение в лице так называемой Армии Крайовой (АК) — подпольных вооруженных сил под общим руководством польского эмигрантского правительства в Лондоне;

• украинское националистическое партизанское движение в лице так называемой Украинской повстанческой армии (УПА) — подпольных вооруженных сил различных организаций украинских националистов;

• белорусское националистическое партизанское движение[39].

* * *

Безусловно, советское партизанское движение и в целом, и по регионам было самым масштабным, массовым и наиболее эффективным. Другое дело, что за ним стояло огромное государство, которое, хоть и вело тяжелую войну, тем не менее снабжало (по мере сил) своих партизан вооружением, амуницией, продовольствием и, что самое главное, обученными кадрами. Кроме того, несмотря на свой массовый характер (его, кстати, не отрицает даже большинство западных исследователей), советское движение Сопротивления не было в целом стихийным процессом, а являлось организованным и централизованным. Во всех директивах правительства и коммунистической партии о «развертывании борьбы в тылу германских войск» (например, от 29 июня и 18 июля 1941 года) указывалось, что население должно само создавать партизанские отряды и подпольные группы. Правда, при этом делалось замечание, что руководящая роль в этом процессе должна принадлежать местным партийным органам (чтобы не допускать анархии и т.п. явлений). В советском военно-политическом руководстве долгое время (практически до лета 1942 года) шла дискуссия о том, должно ли партизанское движение на оккупированных территориях быть «всенародным» или стать «заботой профессионалов». В первом случае подразумевалось, что в отряды надо было привлекать, по возможности, всех. Во втором имелось в виду, что это движение должно было быть той же Красной Армией, только в тылу, и в нем следовало иметь поменьше «любителей». Первую точку зрения отстаивал Пантелеймон Кузьмич Пономаренко, бывший до войны партийным лидером Белоруссии, вторую — Лаврентий Павлович Берия{163}.

В сущности, их концепции отражали общий взгляд на ведение войны. Как известно, до лета 1942 года Сталин, в эйфории от битвы под Москвой, считал, что войну можно будет закончить еще до конца зимы. Поэтому многочисленные партизанские отряды, на его взгляд, были не нужны. Однако после Харьковской и Крымской катастроф его точка зрения изменилась. Он понял, что война принимает затяжной характер, и одним из факторов, который может способствовать победе, должна стать дезорганизация немецкого тыла путем создания массового партизанского движения, носящего оперативно-стратегический характер. Но и это движение должно было быть строго организованным, находиться под контролем партии и органов безопасности и, что самое главное, управляться из Москвы. С этой целью 30 мая 1942 года при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), начальником которого стал выразитель идеи «народной войны» Пантелеймон Пономаренко[40]. Штаб действовал (с небольшим перерывом) до 13 января 1944 года, выполняя следующие функции:

• установление связи с партизанскими формированиями;

• направление и координирование их деятельности:

• обобщение и распространение опыта партизанской борьбы;

• снабжение партизан оружием, боеприпасами, медикаментами;

• подготовка кадров и осуществление взаимодействия партизанских формирований с Красной Армией.

Всю работу на местах ЦШПД осуществлял через подчиненные ему республиканские и областные штабы партизанского движения, а также через соответствующие органы при штабах фронтов. О масштабах их деятельности свидетельствуют, например, следующие цифры. За периоде 1941 по 1944 год на оккупированных территориях СССР действовало более 6000 партизанских отрядов различной численности, в которых сражалось свыше 1 млн. 150 тыс. человек. Поданным советских историков, партизаны уничтожили, ранили и захватили в плен более 1 млн. немецких солдат, их союзников и коллаборационистов, уничтожили свыше 4 тыс. танков и бронемашин, 65 тыс. автомашин, 1100 самолетов, разрушили и повредили 1600 железнодорожных мостов, пустили под откос свыше 20 тыс. железнодорожных эшелонов{164}.

Партизанское движение на территории Белоруссии развернулось, фактически, с первых же дней оккупации. Однако до января 1942 года им руководили не профессионалы, а оставшиеся в подполье деятели Коммунистической партии. Поэтому в целях укрепления руководства народной войной Центральный комитет КП(б)Б образовал две оперативные группы: Северо-Западную (при Калининском фронте) и Западную (при Брянском фронте). Эти группы должны были устанавливать и поддерживать связь с подпольными партийными органами и действующими партизанскими отрядами. После этих мероприятий партизанское движение заметно активизировалось, начался рост и укрупнение партизанских отрядов. Наконец, в июне — сентябре 1942 года обе группы были ликвидированы, а на их месте 9 сентября был создан Белорусский штаб партизанского движения (начальник — Петр Захарович Калинин).

В целом результаты деятельности белорусских партизан были весьма успешными и эффективными. Об этом можно узнать из целого ряда фактов. Так, к концу оккупации Белоруссии силы коммунистического Сопротивления контролировали более 60% довоенной территории республики, образуя здесь 20 так называемых «партизанских зон» и «краев». К слову, один из таких краев функционировал на стыке территорий БССР, России и Латвии и охватывал 14 районов площадью 10 тыс. км2 и с более чем 200 тыс. человек населения.

Общая динамика численности белорусских партизан была следующей: более 12 тыс. (август 1941 года), около 50 тыс. (ноябрь 1942 года), более 75 тыс. (май 1943 года), более 153 тыс. (декабрь 1943 года) и более 270 тыс. (июнь 1944 года). Всего же за период с 1941 по 1944 год через партизанские отряды на территории Белоруссии прошло свыше 440 тыс. человек. По количественным показателям — это второй результат (после Украины).

Далее. Если верить официальным советским источникам, то за периоде июня 1941 по июнь 1944 года белорусскими «народными мстителями» было убито, ранено и взято в плен более 500 тыс. оккупантов и коллаборационистов, подорвано 11 128 вражеских эшелонов, выведено из строя 18 700 автомашин, 1355 танков и бронетранспортеров, уничтожено 305 самолетов и т.д.{165}

Даже, если эти цифры несколько преувеличены, они не оставляют сомнения в том, что советское партизанское движение стало на определенном этапе действительно массовым и всенародным. А в период с лета 1943 по лето 1944 года оно и вовсе приобрело стратегический характер (всем, например, известны названия таких масштабных партизанских операций, как «Рельсовая война» и «Концерт», которые проводились практически на всех оккупированных советских территориях). К слову, роль, которую сыграли партизаны в ходе освобождения Белоруссии (операция «Багратион»), переоценить довольно сложно.

* * *

Естественно, что у других течений движения Сопротивления не было таких возможностей, как у советских партизан. Поэтому и их масштабы на территории Белоруссии были менее значительными. Тем не менее и Армия Крайова (АК), и вооруженные формирования украинских националистов долгое время были серьезными конкурентами коммунистических «народных мстителей». История их создания вкратце такова.

После сентябрьских событий 1939 года за границей было создано польское эмигрантское правительство во главе с генералом Владиславом Сикорским, который, помимо всего прочего, должен был осуществлять руководство деятельностью подпольных военных формирований на территории бывшего Польского государства (в том числе в Западной Белоруссии, Западной Украине и южной Литве). После падения Варшавы генерал Михаил Карашевич-Токаржевский получил приказ Сикорского о переходе на нелегальное положение. 27 сентября 1939 года генерал собрат вокруг себя несколько десятков польских офицеров и создал из них организацию, получившую название «Служба за победу Польши». Эта организация просуществовала относительно недолго. Уже 17 ноября Сикорский отдал приказ о создании «Союза вооруженной борьбы», фактически, координационного центра, который должен был объединить все подпольные формирования. Дело в том, что к этому времени на территории бывшей Польши возникло значительное количество партизанских и подпольных организаций, руководство которых хоть и поддерживало лондонское правительство, тем не менее придерживалось определенной политической ориентации. Например, с осени 1939 по зиму 1942 года были созданы вооруженные формирования правого крыла Польской социалистической партии, так называемые «батальоны хлопские» Крестьянской партии и еще целый ряд других подпольных организаций. Ситуация, когда эти отряды действовали просто под надзором «Союза», но вполне самостоятельно, просуществовала до 14 февраля 1942 года. В этот день некоторые из них были объединены в Армию Крайову. АК провозглашалась надпартийным формированием и в отличие от партийного вооруженного подполья имела общегосударственный характер и была единственной силой, которая могла формально претендовать на продолжение традиций бывшей Польской армии[41].

АК подчинялась Верховному командованию и польскому эмигрантскому правительству, которое с июля 1941 года находились в Лондоне. Все вопросы оперативно-тактического уровня решались в Варшаве, где находился подпольный Главный комендант АК. За период с 14 февраля 1942 по 19 января 1945 года (дата формального расформирования АК) функции Главного коменданта выполняли: генерал Стефан Ровецкий (до 30 июня 1943 года), генерал Тадеуш Бур-Комаровский (до 2 октября 1944 года) и генерал Леопольд Окулицкий (до расформирования АК){166}.

Главный комендант АК имел в своем распоряжении штаб, который состоял из более чем 30 отделов: диверсий, информации и пропаганды, разведки, контрразведки, связи и других. Организационно-территориальная структура AK состояла из нескольких регионов, во главе с командующим — «делегатом правительства». Каждый «делегат правительства» создавал «делегатуру», в которую приглашали всех местных политических лидеров, поддерживающих политику польского лондонского правительства. Все районы, в свою очередь, делились на округа, «районные инспектораты», «обводы» и отделения. К примеру, на территории Белоруссии были организованы следующие территориальные структуры АК: два округа — «Новогрудок» и «Полесье» (Брест) и инспекторат «Гродно», который подчинялся региону «Белосток»{167}.

* * *

Украинскую повстанческую армию (УПА) — наиболее значительную силу некоммунистического движения Сопротивления на Украине — принято обычно связывать только с бандеровским крылом Организации украинских националистов (ОУН). На самом же деле первым это название стал употреблять петлюровский атаман Тарас Бульба-Боровец, который таким образом именовал свои вооруженные формирования. Его так называемая «Полесская сечь УПА» была создана в 1940 году на территории украинского Полесья (Волынь) на основе подпольных структур антисоветской организации «Украинское национальное возрождение». После нападения Германии на СССР УПА выходит из подполья и начинает вооруженную борьбу с отступающими советскими войсками. Осенью 1941 года, после обострения отношений с немецкими оккупационными властями, Боровец принял решение о переходе организационных структур своей армии в подполье. В результате 15 ноября 1942 года УПА была ликвидирована, оружие спрятано, а личный состав распущен по домам. Весной 1942 года деятельность «Полесской сечи УПА» была возобновлена, а сама она была реорганизована. Кроме того, была принята новая тактика, согласно которой УПА отказывалась от подготовки всеобщего восстания против немцев, а переходила к партизанской борьбе против оккупационных властей и советского движения Сопротивления посредством так называемых «летучих бригад» (весной 1942 года было создано пять таких бригад). В целом отряды Боровца действовали только на Волыни и в Восточном Полесье, так и не выйдя за пределы этих регионов. Однако и здесь им вскоре пришлось столкнуться с еще одной конкурирующей организацией. Речь в данном случае идет о вооруженных формированиях ОУН{168}.

Атаман Боровец не разделял взглядов лидеров ОУН, так как подчинялся исключительно «правительству Украинской народной республики (УНР) в изгнании» и все свои действия согласовывал только с его военными органами. Поэтому неудивительно, что уже весной 1943 года ему пришлось начать борьбу с бандеровцами, которые претендовали на лидерство во всем украинском движении Сопротивления. Начало формирования вооруженных отрядов этой организации относится к октябрю 1942 года. Первоначально они были созданы на Волыни, а к 1944 году распространили свое влияние на всю Западную и большую часть центральной Украины. Как это ни парадоксально, свою военную подпольную организацию бандеровцы также назвали УПА. По всей видимости, их не особенно тревожило, что параллельно с ними существует структура, которая носит такое же название. Как показали дальнейшие события, лидеры ОУН планировали включить в свою УПА все другие партизанские организации. В феврале-марте 1943 года им удалось это сделать с отрядами другого крыла ОУН — мельниковцами. В апреле настал черед бульбовцев. Мирные переговоры закончились безрезультатно, поэтому бандеровцы начали решать вопрос вооруженным путем. Фактически, к июлю 1943 года им удалось подчинить себе большую часть бульбовской УПА. Чудом же избежавший физического уничтожения атаман Боровец остался с меньшинством, которое он переименовал в Украинскую народно-революционную армию (УНРА). По целому ряду свидетельств, ее деятельность продолжалась до зимы 1943–1944 годов, когда на территорию Украины вступила Красная Армия. Однако уже после ареста Боровца немцами (1 декабря 1943 года) части УНРА фактически прекратили активную деятельность. Таким образом, к началу 1944 года единственной силой украинского некоммунистического движения Сопротивления осталась бандеровская УПА{169}.

Деятельность украинских политических организаций и партизанских формирований в Белоруссии была обусловлена территориальными претензиями (разной степени активности) на ее земли. Согласно их концепциям, здесь проживал украинский народ. Поэтому украинские формирования считали своей прямой обязанностью защищать его как от оккупационного террора, так и от советских и от польских партизан. В целом сфера интересов УПА простиралась только на южные районы Белоруссии (Полесье), которые в ходе оккупации оказались присоединенными крейхскомиссариату «Украина» (Брест, Пинск, Мозырь). Раньше всех (летом 1941 года) здесь появились отряды атамана Тараса Бульбы-Боровца. Бандеровцы начали действовать в Белоруссии несколько позднее — с лета-осени 1942 года. Первоначально они только «копили силы» — проводили боевую подготовку членов своей организации. Наконец, в октябре 1942 года в районе Кобрина был создан первый отряд бандеровской УПА (командир — Сергей Качинский). В результате борьбы за влияние, которая длилась в 1942–1943 годах, на Полесье победила ОУН, а Боровец был полностью вытеснен с белорусской территории.

Весной 1943 года УПА подверглась значительной реорганизации. Цель: превратить разрозненные партизанские отряды бандеровской ОУН в хорошо организованную подпольную армию со всеукраинским и надпартийным принципом деятельности. Последний момент, конечно, был очень желательным, однако «руководящая и направляющая» роль ОУН сохранялась в УПА практически до самого конца этой организации. Не удалось бандеровцам стать и всеукраинской силой. Фактически, их армия так и осталась западно-украинским региональным формированием, которое не пользовалось влиянием в других частях Украины.

В результате после реорганизации УПА представляла собой жесткую военную структуру, построенную по территориальному принципу. Во главе армии стоял Главнокомандующий со своим штабом. До конца 1943 года на этой должности находился полковник Дмитрий Клячковский, на смену которому пришел генерал-хорунжий Роман Шухевич — самый известный командир этой подпольной организации. Главнокомандующему подчинялись командиры четырех генеральных военных округов — «Север», «Запад», «Юг» и «Восток», каждый из которых руководил деятельностью просто военных округов. Генеральный округ «УПА-Север» («УПА-Північ») во главе с полковником Романом Клячковским (однофамилец главнокомандующего УПА) был создан одним из первых. Его территориальными единицами были следующие военные округа: «Волынь-Юг» («Волинь-Південь»), «Туров» («Турів») и «Зарево» («Заграва»). Два последних частично располагались на территории Белоруссии. Командирам военных округов подчинялись, в свою очередь, так называемые «загины» и «курини», которые соответствовали, примерно, советской партизанской бригаде и отряду. УПА в целом «пережила» немецкую оккупацию и в дальнейшем воевала уже против советской власти. На территории БССР эта война продолжалась до начала 1952 года{170}.

* * *

И все-таки подчеркнем: внешняя помощь, разумеется, играет не последнее, но и не самое главное значение. В данном случае гораздо важнее поддержка местного населения, в среде которого находятся партизаны. Помощь извне не всегда может прийти вовремя. Так, например, и было в случае с советскими партизанами, когда в 1941–1942 годах государству было явно не до них. Местное же население для партизан является и источником снабжения продовольствием, и резервом людских ресурсов, и в какой-то степени «окном» во внешний мир, их «глазами и ушами». Но все это происходит именно так, если население настроено дружественно (или хотя бы нейтрально) по отношению к партизанам. В противном случае их отряды обречены на бездействие (что зачастую вело к превращению в обычную банду), уничтожение или уход из этой местности.

Таким образом, внешний фактор в сочетании с отношением местного населения и обусловил те направления, которые сформировались в движении Сопротивления на территории Белоруссии, а также и их масштабы. С точки зрения внешней поддержки, коммунистическое партизанское движение было наиболее организованным и имевшим в своей основе твердую идеологическую почву. Польское и украинское движения уступали ему в плане внешней поддержки, организованности, но не уступали идеологически. Бойцы АХ, например, были уверены, что борются за освобождение Польши, как от нацистов, так и от коммунистов, а повстанцы УПА знали, что сражаются за создание «соборной и независимой Украины». Однако в плане поддержки населения «красным» партизанам они явно проигрывали. И было это не из-за слабости их идеологии, как таковой, а из-за обыкновенного неприятия многих ее положений белорусским населением.

Например, главной целью борьбы АК на территории Белоруссии было восстановление Польши в границах до 1 сентября 1939 года (т.е. с Западной Украиной, Западной Белоруссией и южной Литвой). Как мы увидим ниже, такого финала могла, теоретически, желать только небольшая группа белорусской интеллигенции, простой народ же относился к этому крайне отрицательно. Поэтому поляки и были вынуждены опираться исключительно на польское население Западной Белоруссии (или белорусов-католиков), которое хоть и было довольно многочисленным, но явно недостаточным, чтобы обеспечить им массовое партизанское движение. К тому же еще и не все белорусские поляки поддерживали идеи своего бывшего правительства: сторонников коммунистов среди них было тоже достаточно. Еще больше, чем общая чуждость лозунгов, на отношения АК и местного населения влияло то, что зачастую польские партизаны сознательно уничтожали белорусских активистов (главным образом, из числа националистов, хотя к середине 1943 года дело дойдет и до сторонников советской власти), считая их предателями Польши. В результате из общего количества бойцов АК в 350 тыс. человек на территории Белоруссии действовало только 14 тыс.{171}.

Еще менее понятной для белорусов (причем всех слоев населения) была идеология украинских националистов. Поэтому и массовой поддержки на территории Полесья УПА не имела. В целом за период с 1941 по 1944 год в указанных районах действовав не более 12 тыс. человек из разных украинских формирований (как бульбовцев, так и бандеровцев), которые к тому же еще и враждовали между собой. Нет нужды говорить, что этнических белорусов в этих отрядах практически не было. Для сравнения: на территории Западной Украины, где украинские националисты действительно имели влияние на население, силы УПА доходили до 150 тыс. (по другим данным — до 500 тыс.) человек{172}.

* * *

Как видно, за поддержку местного населения боролись не только советские партизаны. Вообще же история партизанского движения в Белоруссии — это отражение всей ее истории. Истории страны, которая долгое время была предметом спора между окружавшими ее соседями. Однако в период Второй мировой войны на территории Белоруссии появилась еще одна сила, которая стала претендовать на власть здесь. Эта сила — белорусские националисты. Выше уже было сказано, что нападение Германии на Советский Союз вселило в них новую надежду. Многие из них безоговорочно поддержали все начинания нацистов. Тем не менее были и такие, кто претендовал на роль так называемой «третьей силы»: они собирались накопить резервы, а потом выступить и против нацистов, и против коммунистов. В ходе войны почти в каждом оккупированном немцами государстве имелась такая группа, которая с большим или меньшим успехом пыталась стать такой силой. В Белоруссии таких групп было целых три.

Возникновение первой из этих групп относится к 1939–1940 годам. Следует признать, что она являлась исключением на фоне преобладающих в кругах белорусской эмиграции надежд на Германию. В этом, по сути, и была вся ее оппозиционность. Дело в том, что лидеры группы — Ян Станкевич и будущий минский бургомистр Вацлав Ивановский — скептически оценивали шансы нацистов победить в войне и тем более решить белорусский вопрос. Оккупацию Белоруссии немцами они считали временным явлением и в своей деятельности полагались на западных союзников (Англию и Францию), которые, как они думали, будут играть решающую роль после победы над нацизмом. В своих расчетах поднять белорусский вопрос на послевоенном международном форуме Станкевич и Ивановский надеялись на помощь польского эмигрантского правительства. Поэтому своим главным союзником в предстоящей войне Германии и СССР они видели польское национально-освободительное движение.

Важным пунктом политической концепции этой группы было желание использовать немецкую оккупацию для увеличения сил белорусского национализма, занятия господствующего положения в оккупационной администрации и создания национальных вооруженных сил. Однако даже такое сотрудничество с немцами ставило под вопрос шансы польско-белорусского диалога. Поэтому Ивановский и Станкевич распределили роли: первый должен был сотрудничать с немцами согласно политической концепции своей группы, а второй — искать контакты с польским подпольем.

В июне 1940 года Станкевич прибыл в Варшаву и через несколько месяцев создал подпольную организацию под названием «Партия белорусских националистов» (Партия беяарускіх нацыяналістаў; ПБН). В эту организацию вошли некоторые члены местного Белорусского комитета. Летом 1941 года ПБН перенесла свою деятельность на территорию Западной Белоруссии, где попыталась вступить в переговоры с польским движением Сопротивления на условиях сотрудничества, «польско-белорусской федерации» и даже создания белорусско-польских партизанских отрядов. Однако контакты с польским подпольем не дали никаких результатов. На это, прежде всего, повлияло недоверие к Станкевичу и его партии, а также нежелание поляков вести какие-либо дискуссии о судьбе западно-белорусских земель. Они считали их однозначно польскими. Только в ноябре 1941 года, когда Ивановский стал бургомистром Минска, поляки увидели, что сотрудничество с группой Станкевича может дать определенные военно-политические преференции. Начались переговоры, которые, правда, так и не дали никакого результата. Что же вообще известно об этой партии? Так, согласно рапорту Армии Крайовой своему лондонскому руководству в июле 1942 года, ПБН насчитывала 500 человек. Центральный комитет партии состоял из 12 человек (8 уроженцев Западной Белоруссии и 4 — восточной), под общим руководством Станкевича. На низовом организационном уровне партия строилась из так называемых «пятерок», которые находились в большинстве районов генерального округа «Белоруссия». Как мы увидим ниже, значительной политической и тем более военной роли эта организация не играла{173}.

Следующей организацией белорусского некоммунистического Сопротивления была так называемая Белорусская народная громада (Беларуская народная грамада), или просто Громада. Она была создана осенью 1941 года по инициативе начальника белорусской полиции Минского округа Юлиана Саковича и объединяла в своих рядах бывших членов Белорусской крестьянско-рабочей громады — очень активной прокоммунистической организации, которая была разгромлена польскими властями еще в середине 1920-х годов. Создание организации происходило в обстановке строгой секретности на совещании местных руководителей БНС, которое было использовано как прикрытие. На этом минском совещании присутствовало всего 9 человек (сам Сакович, Сергей Хмара, Василий Лукашик, Иван Гелда, Василий Вир, Юрий Стасевич и другие). В результате было принято решение создать организацию, но ее деятельность строго законспирировать. Организационно Громада должна была состоять из полноправных членов, объединенных в «тройки» и не посвященных в ее цели «сторонников». Следует признать, что почти сразу же возник вопрос об отношении к сотрудничеству с немецкой гражданской администрацией. В результате было принято компромиссное решение: до следующего совещания оставить этот вопрос открытым и на личное усмотрение каждого из членов Громады. Со временем организация создала довольно разветшіенное подполье, связные которого находились почти в каждом округе Западной Белоруссии (например, в Минске, Пинске, Бресте, Бе-ластоке и даже в Вильнюсе). Однако за весь период оккупации количество ее полноправных членов не превышало 50 человек. Всей подпольной работой руководила так называемая «Исполнительная пятерка», которая состояла из Саковича, Хмары, Вира, а также двух партизанских атаманов — Якова Харевско-го и Иосифа Товпеки{174}.

Обе предыдущие организации белорусского националистического подполья сыграли, конечно, свою определенную роль в истории оккупированной Белоруссии. Тем не менее наибольшую известность приобрела третья группа антинацистски настроенных националистов — так называемая Белорусская незалежницкая партия (Беларуская незалежніцкая партия; БНП), которая действовала здесь с 1942 по 1946 год. История этой организации началась в Минске в июле 1942 года. Хотя, фактически, она была основана в Варшаве и на два года раньше. Скорее всего, именно в 1940 году главный идеолог этого течения белорусских националистов ксендз Винцент Годлевский написал программу и устав будущей новой партии. В уставе этого прообраза БНП ее главной целью было указано «завоевание и сохранение в будущем Независимой Белоруссии». И прийти к ней следовало «через боевой порыв народных масс к вооруженной борьбе».

После нападения Германии на СССР БНП переносит свою деятельность на территорию Белоруссии. Начинается партийное строительство на Родине. Пока только в виде небольших ячеек в некоторых округах. В конце августа 1941 года в Варшаве происходит совещание руководства партии, на котором Годлевский предложил партийному активу проект программы подпольной деятельности в новых условиях. Эта программа была принята, фактически, целиком. Варшавское совещание БНП интересно еще и тем, что на нем было принято решение искать связи с западными союзниками{175}.

Конец 1941 — начало 1942 года прошли под знаком реорганизации белорусского движения Сопротивления. На пост лидера БНП был выдвинут 22-летний Всеволод Радько, который тем не менее оставался под идеологическим влиянием Годлевского. Сам же ксендз приступил к созданию нелегального Белорусского центрального (народного) фронта — массовой организации, которая бы «объединяла широкие крути белорусской интеллигенции и путем устной пропаганды разъясняла бы народу весь вред немецкой политики». Теперь известно, что это «детише» Годлевского пользовалось определенным влиянием и стояло за большинством мероприятий легальных белорусских организаций. Так, например, именно по его инициативе на уже упоминавшемся съезде руководителей БНС (июль 1942 года) перед немцами был поставлен вопрос об объединении всех белорусских этнографических земель и о признании государственной независимости Белоруссии. О том, что это была именно инициатива группы Годлевского, свидетельствует следующий факт: их демарш явился полной неожиданностью не только для генерального комиссара Кубе, но и для лидера БНС Ермаченко. В целом к осени 1942 года Годлевскому почти удалось создать руководящий центр националистического движения Сопротивления, основой которого должна была стать БНП. Однако пойти дальше ему помешала смерть{176}.

Тем временем летом 1942 года в Минске прошел съезд БНП. Многие его участники восприняли этот съезд как учредительный (именно так, по заданию Годлевского, представил его Радько). В реальности на этом мероприятии было организационно оформлено только то, что уже существовало идейно. Окончательное же оформление БНП произошло к осени 1942 года. С самого начала она строилась как настоящая политическая партия со всеми необходимыми атрибутами и отделениями на местах. Ее главным руководящим органом был Центральный комитет (ЦК), который избирался общим съездом окружных руководителей партии. Нет нужды говорить, что первым председателем ЦК БНП был избран Радько. Базовой (и самой маленькой) партийной ячейкой было звено со звеньевым руководителем во главе. Были также созданы районные и окружные (всего пять) комитеты партии. Раз в два года должен был собираться общепартийный съезд, а также (более регулярно) партийные конференции. Для проведения пропагандистской работы был создан партийный печатный орган — «Бюлетэнь БНП», который издавался с 1942 по 1946 год (правда, за это время вышло всего 6 номеров).

Кроме территории собственно генерального округа структуры БНП были организованы в Брянской и Смоленской области, которые националисты считали «исконно белорусскими». С целью партийного строительства туда были посланы члены ЦК партии Михаил Витушка и Дмитрий Космович. Их деятельность на этих территориях продолжалась до осени 1943 года{177}.

Претендуя, по сути, на роль белорусского варианта Организации украинских националистов (ОУН), члены БНП тем не менее не отказывались полностью от сотрудничества с оккупантами (как, впрочем, и обе предыдущие партии). Наоборот, они избрали тактику «врастания» в немецкую администрацию, стратегической целью которой была ее полная «белорусификация». Это же касалось и белорусских добровольческих формирований, куда члены БНП шли особенно охотно, чтобы приобрести боевой опыт и сделать белорусскими как можно больше полицейских и других частей. Так, известно, что глава партии Всеволод Радько весь период немецкой оккупации очень активно сотрудничал с немецкой военной разведкой — абвером. Скорее всего, именно за этот факт его деятельности и «ухватились» советские историки, утверждая, что якобы вся БНП инспирирована этой немецкой организацией. Однако это обвинение пока не подтверждается серьезными фактами. Один из членов партии, некто Сокольский, вспоминал позднее в эмиграции, что «перед абвером Радько не выступал руководителем БНП, а представлял себя исключительно как командир специальной группы, направленной на борьбу с советским врагом»{178}. Скорее всего, уже в 1943 году Радько, при помощи абвера, начал диверсионные группы из числа членов БНП. Основной целью этих групп была антибольшевистская борьба. Хотя при определенных обстоятельствах не исключалась и борьба против немецких покровителей. Пик этого сотрудничества выпадает на зиму-весну 1944 года. Однако вряд ли количество полученного от немцев оружия и боеприпасов было значительным{179}.

Забегая вперед, следует сказать, что в белорусских коллаборационистских частях служили такие активные члены БНП, как Борис Рогуля, Иосиф Сажич, Виктор Чеботаревич, Григорий Зыбайло и другие более или менее значительные лица.

* * *

«Белорусификация» оккупационного аппарата была только одним из направлений деятельности националистического подполья. Другим, не менее важным, направлением стало создание Белорусского народного партизанского движения (Беларуская народная партызанка).

Скорее всего, первым партизанским отрядом, который создали белорусские националисты, была так называемая «акция» Владимира Шавеля. В прошлом сотрудник абвера, начальник белорусской полиции Минского округа, член Централи БНС, Шавель весьма успешно сражался против коммунистических партизан. Однако в начале 1942 года он неожиданно собрал своих людей и увел их в лес к востоку от Борисова. До сих пор неизвестно, была ли эта акция результатом решения ЦК БНП, или Шавель проявил личную инициативу. Как бы то ни было, зимой-весной 1942 года был создан первый партизанский отряд именно националистической направленности. Вскоре к Шавелю присоединился бургомистр города Березина Анатолий Соколов. Вместе они приступили к вербовке добровольцев и начали издавать на ротаторе подпольную газету. Вскоре на деятельность белорусов обратили внимание советские партизаны и предложили Шавелю встретиться с их командиром. Встреча закончилась трагически: и он, и его помощники были уничтожены коммунистами (в дальнейшем, как мы убедимся, это станет единственным решением подобных вопросов). Спастись удалось только Соколову. Рядовые же члены националистического отряда пополнили ряды советских партизан{180}.

Этот инцидент так подействовал на руководство БНП, что к созданию своих партизанских отрядов оно смогло вернуться только ближе к 1944 году. Вся же инициатива по организации вооруженного крыла движения Сопротивления перешла к Громаде. Еще весной 1942 года ее лидеры наладили связь с многочисленными партизанскими отрядами, которые действовали в Западной Белоруссии и никому не подчинялись. Дело в том, что отдельные небольшие отряды некоммунистической направленности начали создаваться сразу же после начала немецкой оккупации Белоруссии (главным образом, в западной ее части). Зачастую они выполняли функции местной самообороны, очищая свои районы и населенные пункты от остатков частей Красной Армии. Иногда они действовали при новой власти вполне легально, становясь частями местной вспомогательной полиции, а иногда, если немцы требовали разойтись по домам или сдать оружие, уходили в лес. При этом ни немцев, ни советских партизан, которых в Западной Белоруссии было еще очень мало, они поначалу не трогали, занимая выжидательную позицию. Трудно однозначно сказать, были ли «атаманы» этих отрядов действительно убежденными белорусскими националистами. Скорее, они были просто антикоммунистами, придерживаясь, по выражению современного белорусского историка Сергея Ерша, «более-менее основных положений белорусского политического направления»{181}. Вот этот их антикоммунистический потенциал и решили использовать руководители Громады, постаравшись объединить, по возможности, большую часть таких отрядов.

С этой целью в начале июня 1942 года недалеко от Ивацевичей (Брестская область) прошло первое совещание командиров таких партизанских отрядов. По одним сведениям присутствовало 12 партизанских командиров, по другим — 8. Тем не менее на тот момент они представляли значительные силы — до 3000 человек (повторимся, ни советских, ни польских партизан в тех местах еще почти не было). Главным результатом этого совещания было создание так называемого «Совета атаманов», который должен был стать координационным центром партизан, но собираться не регулярно, а по мере необходимости.

«Совет атаманов» одобрил позицию Громады, согласно которой партизанские отряды должны были придерживаться тактики выжидания соответствующего момента для вооруженного выступления. Принял свою политическую платформу — Акт 25 марта 1918 года, и определил основные тактические и стратегические направления деятельности партизан:

1. Целью белорусского партизанского движения объявлялось сохранение боеспособной вооруженной силы в как можно наибольшей целости и сохранности до того момента, когда при общем ослаблении немцев и их противников (т.е. СССР), придется защищать белорусский народ и его независимость от попыток захвата Белоруссии другими оккупантами.

2. Поэтому беречь, по возможности, белорусских партизан от втягивания в боевые действия с оккупантами, что может привести к ненужным людским потерям и уничтожению отдельных вооруженных групп.

3. Вооруженное сопротивление предпринимать только тогда, когда оккупанты нападут на партизанский отряд или на деревню, связанную с этим отрядом.

4. Взаимоотношения с советскими партизанскими отрядами: нейтралитет. Вооруженное сопротивление только тогда, когда они, несмотря на запрет, войдут в район дислокации отряда. Вооруженная расправа с мародерами (после предупреждения) только тогда, когда они грабят деревни или подводят их своими провокационными действиями под немецкую расправу.

По одной версии, уже на этом первом совещании было создано Белорусское народное партизанское движение — объединение партизанских отрядов во главе с полковником Иваном Шанько (бывший лейтенант Красной Армии, повышенный в звании «Советом атаманов»), который возглавил Главный штаб партизанского движения, и его заместителями — членами Громады — Яковом Харевским и Василием Лукашиком. По другой версии, на первом совещании был сформирован только «Совет атаманов», а централизованное управление Белорусским народным партизанским движением было создано на втором совещании, которое состоялось в ноябре 1942 года{182}.

Как мы видим, почти с самого дня своего основания так называемое белорусское партизанское движение пребывало в полном бездействии. И такая ситуация оставалась, по сути, неизменной до мая 1943 года, когда в западные области Белоруссии из восточной части республики, а также с территории Украины начали перебрасываться крупные советские партизанские силы. Всего до зимы 1944 года сюда передислоцировалось 16 соединений (около 8000 опытных и хорошо вооруженных бойцов, командиров и политработников). Эта акция имела несколько задач: распространить коммунистическое партизанское движение на эти районы Белоруссии и, по возможности, уничтожить здесь все проявления гак называемой «партизанщины». Многие современные белорусские историки из националистического лагеря пишут, что главной целью этой операции «было любыми способами уничтожить независимое белорусское партизанское движение и подчинить его обезглавленные отряды себе»{183}. Однако, как это ни парадоксально, советское военно-политическое руководство не видело в лице белорусских националистов и подчиненных им отрядах серьезных идеологических конкурентов. Скорее всего, Москва и националистами-то их не считала! На ее взгляд создание и деятельность таких отрядов было обычной «атаманщиной» в худшем смысле этого слова: то есть неконтролируемая вооруженная сила, которая неизвестно чем занимается и неизвестно кому служит. Таких отрядов было достаточно не только в Белоруссии.