Глава 2. НАЧАЛО БОРЬБЫ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ (Словацкое национальное восстание)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2.

НАЧАЛО БОРЬБЫ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ

(Словацкое национальное восстание)

Сегодня уже кто-то действительно подзабыл, а кто-то просто не хочет вспоминать, что борьба за освобождение Чехословакии началась еще в сентябре 1944 г.

Безусловно, для защитников власовщины генерал С.М. Штеменко не авторитет, но что делать, ведь именно он как начальник Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии оказался в эпицентре не только тех событий, но и всего того, что предшествовало им.

В самом начале 1944-го заместитель начальника Генерального штаба А.И. Антонов вызвал к себе Штеменко. Было это совершенно буднично, и Сергей Матвеевич, прихватив с собой папку с материалами для доклада, отправился к шефу.

Генерал Антонов многословием не отличался и начал сразу же с главного:

— Чехословацкое правительство Бенеша сообщило о возможности вооруженного сопротивления немцам в Словакии. Нужна помощь, и ее у нас просят.

«Обращение за помощью, — свидетельствует Штеменко, — было делом естественным: чехословацкое правительство являлось союзником СССР, в Москве работала чехословацкая военная миссия во главе с генералом Пикой. Вместе с тем данная просьба свидетельствовала о некоем существенно новом явлении; правительство Бенеша[1], пожалуй, впервые заговорило о возможности вооруженного сопротивления немецко-фашистскому диктату в Словакии. До того подобной мысли мы не встречали ни в переговорах с чехословацкими должностными лицами из Лондона, ни в переписке с московской миссией Пики, который не раз обращался по разным вопросам в Генштаб. Ранее у всех представителей правительства Бенеша неизменно наблюдалось скрытное стремление не дать широко проявиться чехословацкому антифашистскому движению. Бенеш и члены его правительства были людьми дальновидными и опытными, они отлично понимали, какую классовую опасность для буржуазной республики таила в себе активизация сил народа. Чтобы не дать массам политически организоваться, сплотиться в борьбе с оккупантами, буржуазные политики старались решить задачи освобождения страны без всеобщего вооруженного выступления масс. На кого же в таком случае они надеялись?»{9}

— Основой вооруженного сопротивления в Словакии, — продолжал Антонов, — правительство Бенеша считает словацкую армию и не собирается, вероятно, поднимать против гитлеровцев народные массы. Оно, по-видимому, боится, что народ с оружием в руках сам добьется освобождения. В этом случае буржуазным министрам грозит потеря ведущего политического положения и незавидная перспектива остаться в обозе освободительной борьбы на родине. Ну, а с высшими офицера-ми словацкой армии сторонники Бенеша рассчитывали без особого труда договориться…

В Генштабе прекрасно знали, что «…войска Словакии имели недоукомплектованные личным составом дивизии, к тому же плохо вооруженные. Успешно противостоять гитлеровским войскам они явно не могли. Вот почему чехословацкое правительство и обратилось к СССР с просьбой помочь вооружением и войсками»{10}.

— Бенеш просит, — особо подчеркнул заместитель начальника Генштаба, — доставить в Словакию к началу восстания 50 тыс. комплектов стрелкового оружия, формируемую в СССР парашютно-десантную чехословацкую бригаду и, кроме того, две советские стрелковые дивизии.

У правительства Бенеша был свой особый план действий в Словакии: «после выступления словацких дивизий против гитлеровцев этот план предусматривал оборону от немцев горных перевалов на севере, где граница государства пролегала по Татрам и где чехословацкое командование надеялось в основном на труднодоступность местности. Западную часть страны предполагали оборонять, опираясь тоже на выгодные природные рубежи: реку Морава, горы и высоты по берегам рек Ваг и Грон. Что же касается границы с Венгрией, где местность была доступна для вторжения вражеских войск на всем своем протяжении, то тут чешские генералы из Лондона предполагали не пустить противника с помощью авиации американцев и англичан: бомбардировками с больших высот рассчитывали удержать противника от вторжения в Словакию»{11}.

Несмотря на понимание нереальности выполнения этого плана, генерал Антонов отдал следующее распоряжение:

— Подумайте над просьбой чехословацкого правительства о помощи. Прикиньте на бумаге реальные возможности и, главное, определите пути, как лучше оказать эту помощь практически. Рассмотрите представленный ими план действий. Мы обязаны ответить убедительно и откровенно, даже если не можем разделить надежд наших союзников на успех этого плана…

Вернувшись к себе в управление, генерал Штеменко со своим заместителем скрупулезно проанализировали просьбу Бенеша и предложенный план действий:

«Выводы не были оптимистичными. Расчеты показали ошибочность намерений чехословацкого правительства удержать за собой основную часть территории Словакии наличными силами словацкой армии. Остановить немецкие войска на границах государства не представлялось возможным не только с помощью англо-американских бомбардировок с воздуха, но даже при условии переброски в страну двух стрелковых дивизий Красной Армии. Изучение фактической обстановки показало, что на широком протяжении венгерской границы следовало ожидать вторжения в Словакию большого количества немецких войск.

Задача переброски по воздуху двух советских дивизий в Словакию тоже была не из легких. Мы могли использовать не более 170 транспортных самолетов. Каждый из них поднимал только 20 бойцов с вооружением. Следовательно, все самолеты должны были сделать не менее 5—6 рейсов каждый лишь для того, чтобы доставить на место личный состав двух дивизий со стрелковым оружием без артиллерии и тылового хозяйства. Переброска некоторых видов тяжелого вооружения весом свыше 2 тонн вообще исключалась.

Были и другие трудности. Например, для нормальной работы указанному количеству самолетов требовалось пять аэродромов с достаточным запасом горючего для заправки на обратный путь и надежным прикрытием с воздуха. Этого в Словакии не имелось.

Кроме того, если первый рейс самолетов мог быть удачным, то затем противник, разгадав замысел наших действий, стал бы оказывать сильное противодействие в воздухе. Тяжелых потерь при этом не избежать, так как дальность расстояний исключала возможность прикрытия тихоходных транспортных машин истребителями с нашей территории.

Сложная обстановка могла бы возникнуть и на земле. Переправленные в Словакию две стрелковые дивизии надо было бы, конечно, непрерывно обеспечивать всем необходимым для жизни в боях. Это значило, что после сосредоточения войск их пришлось бы снабжать тоже по воздуху, отвлекая на такую задачу значительное количество транспортной авиации.

Но самое-то главное состояло в том, что чехословацкое правительство как бы закрывало глаза на то, что советские войска не могли осуществить пока что непосредственного вторжения за Карпаты. К горам еще нужно было подойти. Преграждала путь сильная оборона противника, созданная на восточных подступах к Главному Карпатскому хребту. Ее предстояло преодолеть. Тогда только можно было осуществить форсирование гор через перевалы для выхода в Словакию. В Карпатах враг не уступал нам ни в численности, ни в оснащении войск боевой техникой. Особенно важные направления перекрывались так называемой линией Арпада, насыщенной большим количеством долговременных огневых точек и всякого рода препятствиями.

Таким образом, арифметика и логика показывали: план генералов Бенеша исходил в основном из того, что хотелось бы сделать, но не из того, что можно было практически осуществить. Без народа и помимо него не было никаких надежд на успех в борьбе против гитлеровцев внутри Словакии. Помня, что союзникам нужно все сказать откровенно, мы в Генштабе предложили А.И. Антонову рассматривать словацкие дела только как возможность для создания большого плацдарма активной партизанской борьбы на территории Словакии…

Генеральный штаб не исключал, однако, и того, что по соображениям политики предложение чехов будет все-таки принято и наша армия получит приказ идти на помощь Словакии до того, как будет подготовлено наступление советских войск через Карпаты. В этом случае Генштаб рекомендовал перебросить в Словакию одну чехословацкую и одну советскую парашютно-десантные бригады, доставить туда стрелковое вооружение и другие материальные средства, необходимые для восстания. При этом переброска войск и материалов тоже будет трудной. Потребуется многочисленная транспортная авиация. Невозможно обойтись без больших потерь. Правда, аэродромов в этом случае понадобится меньше. Одновременно с переброской войск и материалов в Словакию войска наших фронтов должны будут осуществлять наступление там, где это окажется выгодно по условиям обстановки.

Что касается способов действий против немецко-фашистских войск в Словакии, то операторы Генштаба считали нецелесообразной жесткую оборону территории всей страны, во всяком случае в начальной фазе операций. Для такой обороны было слишком мало сил и средств, тем более что противник мог использовать для ее прорыва многочисленные подступы, особенно с юга. Враг, кроме того, имел большое превосходство в воздухе. В такой обстановке было бы лучше использовать парашютно-десантные бригады, о которых говорилось выше, как ядро для развертывания мощного партизанского движения по всей стране за счет мобилизации и вооружения народа. Этот метод борьбы в тех условиях был наиболее перспективным»{12}.

На тот момент территория Чехии (с марта 1939 г.) находилась под немецкой оккупацией в качестве «протектората Богемия и Моравия», располагавшего ограниченной автономией. Словакии же хотя и был подарен Гитлером суверенитет, но фактически правящий там режим находился в зависимости от фашистской Германии. Созданное вторым президентом республики Э. Бенешем в Лондоне чехословацкое правительство в изгнании было признано СССР, США и Великобританией в качестве союзного. 12 декабря 1943 г. в Москве был подписан договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Чехословакией. А когда в апреле 1944 г. Красная Армия вышла на ближние подступы к границам Чехословацкой республики, то уже в мае было подписано советско-чехословацкое соглашение об отношениях между советским Главнокомандованием и Чехословацкой администрацией после вступления Красной Армии на территорию Чехословакии.

Как вспоминает Штеменко, к августу 1944-го в Словакии произошли большие перемены: «Успехи советских войск не оставляли сомнений в том, что исход войны предопределен в нашу пользу. Это активизировало борьбу словацкого народа против фашизма.

Во главе сил движения Сопротивления находился Словацкий национальный совет — НСЗ, который представлял собой народный фронт борьбы против гитлеровских нацистов и их приспешников внутри страны. Организатором фронта был пятый нелегальный ЦК компартии Словакии… НСЗ стал готовить народное восстание. Этому способствовала и активизация к осени 1944 г. партизанского движения. Росло количество боевых групп и отрядов, увеличивалась их численность, возрастала организованность действий. Ряд партизанских отрядов развернулся в бригады. Усилил свою помощь Советский Союз. Непосредственно этой работой занимался Украинский штаб партизанского движения… На советской территории была подготовлена на специальных краткосрочных курсах большая группа партизанских организаторов из числа чехословацких граждан. Из их среды выдвинулись известные командиры партизанских отрядов… В помощь им назначались советские специалисты — штабные работники, минеры, радисты и т.д.

Большое значение имела деятельность так называемых организаторских групп, создаваемых по опыту советских партизан. Численность организаторских групп для Словакии была примерно около двух десятков человек каждая. Они находились под командованием советских командиров… Только за вторую половину 1944 г. в Словакию было переброшено 53 такие группы.

Группы выбрасывались на парашютах. Они являлись ядром, быстро обраставшим партизанским составом из местных жителей, и сыграли большую роль в сопротивлении фашистам. Так, например, были созданы в основном из словаков 1-я чехословацкая бригада им. М. Штефаника, 2-я чехословацкая бригада «За свободу славян», бригада им. Яна Жижки. На территорию Словакии передислоцировались советские партизанские соединения и отряды…»{13}.

Первые организаторские группы на территорию Чехословакии были переброшены летом 1944 г. Всего же, в период с августа 1944 г. по апрель 1945 г. на территории Чехии и Моравии было переброшено 37 таких групп{14}. Например, только органами безопасности Украины в августе—октябре 1944-го были десантированы 14 оперативных групп, а в марте—апреле 1945-го — 12 групп{15}.

К 5 мая 1945-го в районе города Праги действовало семь оперативно-чекистских и диверсионно-разведывательных групп. Как пишет историк А. Сервер, «все эти группы приняли деятельное участие в Пражском восстании, объединили вокруг себя значительное количество местного населения и, как имеющие многолетний опыт боевой работы, оказали действенную помощь местным комитетам по руководству восстанием, чем способствовали освобождению города Праги частями Красной Армии»{16}.

О деятельности партизанских бригад в Чехословакии написано немного, но все же фактов вполне достаточно для того, чтобы понять, какой урон они наносили врагу.

В июле 1944 г., в связи с приближением линии фронта партизанское соединение им. Сталина под командованием М.И. Шукаева получило приказ перейти для ведения боевых действий на территорию Чехословакии. Но прежде чем выйти туда 25 августа 1944 г., партизанам Шукаева пришлось осуществить рейд протяженностью в 200 километров по территории Южной Польши, провести 11 боев с немцами и подорвать 34 эшелона противника. В дальнейшем, в период с 26 августа по 20 октября 1944 г., действуя в районах словацких городов Прешов — Гуменное, соединение им. Сталина провело 18 боев и организовало 12 засад, подбив и уничтожив 110 автомашин и 25 мотоциклов противника. В дальнейшем партизаны Шукаева вели боевые действия в районах Попрад — Тимовець, где в феврале 1945 г. встретились с частями Красной Армии{17}.

Другая партизанская бригада им. Клемента Готвальда, под командованием В.А. Квитинского с августа 1944 г. по февраль 1945 г. осуществила на территории Чехословакии 156 боевых операций, пустила под откос 48 воинских эшелонов и один бронепоезд, взорвала два танка и 130 автомашин, убила и ранила более тысячи немецких солдат и офицеров{18}.

Сегодня уже не так широко известна легендарная личность партизанского командира — Даяна Мурзина. После окончания разведывательной спецшколы при Украинском штабе партизанского движения капитан Мурзин стал начальником штаба и военным советником в партизанском отряде словацкого офицера Яна Ушьяка. Отряд (имени Яна Жижки) был создан на месте приземления группы в течение всего нескольких дней. В него записалось около 200 жителей села Склабино и нескольких десятков бывших военнопленных солдат из всех европейских армий, в том числе 2 американских летчика. Отряд очень скоро вырос до интернациональной бригады численностью более 1200 человек.

После трагической гибели командира бригаду возглавил Даян Мурзин. Партизаны под командованием «черного генерала» (именно так называли его фашисты) провели более ста операций: были пущены под откос шесть десятков воинских эшелонов, уничтожено более 4000 фашистских солдат и офицеров, а 245 взято в плен. Одним из таких трофеев майора Мурзина оказался командир 16-й танковой дивизии генерал фон Мюллер, плененный 19 апреля 1945 г.

К слову сказать, именно бригада Мурзина принимала самое активное участие в восстании в Праге, а сам партизанский комбриг стал Героем этой страны, кавалером множества ее орденов и медалей, а также почетным гражданином аж 16-ти ее городов{19}.

Объективной информации относительно истинного положения дел в Словакии советский Генеральный штаб на тот момент не имел. В докладах партизан речь шла только о боевой работе. Не было никаких данных и о подготовке народного восстания. «Подпольный ЦК КПС проводил подготовку восстания в глубочайшей тайне, поэтому ни Лондон, ни Москва не знали об этом, можно сказать, ничего. Сведения же, поступавшие… от чехословацкой военной миссии в Москве, акцентировали лишь внимание лондонского правительства Бенеша к проведению все той же сомнительной акции с использованием слабых сил словацкой армии, акции, способной стать лишь прелюдией военного переворота в стране. При этом чехословацкая военная миссия в Москве работала с завидной энергией и настойчивостью»{20}. В письмах, которые приходили от нее, настойчиво говорилось о словацкой армии, о ее готовности к операции, причем только «под чехословацким заграничным командованием».

По свидетельству генерала Штеменко, Генеральный штаб Красной Армии по всем затронутым вопросам лондонского правительства Бенеша представил доклад Сталину, в котором говорилось: «об уверенности правительства Э. Бенеша в том, что словацкая армия готова к выступлению для захвата перевалов в Карпатах… в полосе примерно 40—50 км. Вместе с тем было отмечено, что освобождение Словакии замышлялось только как задача армии без привлечения широких народных масс. О которых даже не упоминалось. Настораживала и просьба о сроках действий. Она походила на разведку замыслов советского верховного Главнокомандования.

Нашим войскам противостояла сильная оборона противника, которая пока что не давала реальных надежд на быстрое форсирование Карпат»{21}.

Вскоре на горизонте появился министр обороны в профашистском правительстве Словакии генерал Чатлош[2], который сделал попытку сепаратно установить связь с Советским Союзом. Почувствовав близкий крах Третьего рейха, он предложил СССР совместно действовать против немцев. Он предполагал создать в Словакии диктатуру военных и встать во главе ее.

Генерал Штеменко об этом пишет следующее: «О намерении Чатлоша стало одновременно известно подпольному ЦК компартии Словакии и агентам лондонского правительства Бенеша. ЦК КПС решили использовать Чатлоша в интересах восстания как фигуру, обладающую реальной военной властью. В те дни ЦК искал возможность срочно связаться с правительством СССР и советским военным командованием, чтобы информировать Москву о подготовке восстания в Словакии, состоянии Словацкого национального совета и КПС»{22}. Сторонники Бенеша сначала всполошились, но, сообщив о вылете самолета военного министра, все же попросили советские органы его принять. Вместе с пилотом майором Лисицким, представителем Чатлоша для ведения переговоров, в Москву прибыла и официальная делегация от ЦК КПС в составе ее секретаря и представителя военного центра при Словацком национальном совете.

Штеменко фиксирует: «О самолете Чатлоша доложили И.В. Сталину. Он приказал пропустить. Посадка произошла в районе Львова. Генеральный штаб получил документы Словацкого национального совета и информацию К. Шмидке, дававшую полное представление о делах в Словакии. Теперь мы узнали, что в стране действовали широкие антифашистские силы и назревало народное восстание. Стало ясно, почему лондонским политикам было важно осуществить освобождение Словакии без участия внутренних сил Сопротивления и поднять только армию.

Ян Голиан[3] — начальник штаба сухопутных войск Словакии, сотрудничавший с национальным советом, прислал подробную записку о военном положении в стране, дислокации словацких войск, справку об их вооружении, записку об укрепленной линии Арпада, сведения о мадьярских войсках. Он сообщал, что настроение словацких войск антигерманское и просоветское, подавляющее большинство офицеров хотя и не посвящено в планы действий, но будет исполнять приказания руководителей восстания. Германофилов предполагалось обезвредить. Рассчитывали, что Чатлош в последний момент может помочь, так что восстание и вступление советских войск произойдут гладко, без сопротивления и задержки.

Затем Голиан излагал свой план вступления Красной Армии в Словакию. Не вдаваясь в детали, заметим, что план был нереальным. Он не принимал в расчет возможных контрмер гитлеровцев. А самое-то главное — был составлен так, будто не существовало мощной обороны противника на подступах к Карпатам. Предполагалось, что советские войска используют перевалы, занятые словацкой армией, и сумеют за ночь захватить значительную часть страны. Выводы наивно утверждали: «Существует возможность внезапного проникновения войск Красной Армии в Восточную Словакию без малейшего сопротивления и при этом так далеко, насколько это будет возможно в течение одной ночи, прежде чем об этом узнает немецкое и мадьярское командование». И ничего не говорилось о восстании народа!

Документы, доставленные из Словакии, не меняли положения дел. До карпатских перевалов было 50—60 км, и других способов по-настоящему помочь словакам, кроме как разгромить противника, прорвав его прочные оборонительные позиции, пока не имелось.

Делегация Словацкого национального совета между тем была принята в советских государственных и военных органах, встречалась с сотрудниками чехословацкой военной миссии, с представителями чехословацкого военного министра, которых тогда собралось в Москве довольно много.

Правительство Э. Бенеша подтвердило прежнее требование: буквально все вопросы, начиная с взаимодействия Красной Армии со словацкими соединениями и кончая любой попыткой кого-либо из политических деятелей Словакии вести переговоры с СССР, представлять на решение в Лондон»{23}.

С 24 на 25 июля 1944 г. на территорию Словакии была десантирована группа (11 человек) под командованием старшего лейтенанта П.А. Величко. Группе была поставлена задача: организовать регулярные партизанские отряды и место приема десантирующих групп (аэродром «Три дуба»). Наступил август. 21-го отряд Величко вышел в Склабино и начал взрывать железные дороги. 25-го на площади в Мартине он открыто раздавал оружие и записывал добровольцев. 27-го партизаны взяли Ружомберок. К концу месяца вся средняя Словакия и северные районы Восточной Словакии находились под полным контролем партизан.

Тем временем войска 2-го и 3-го Украинских фронтов начали разгром противника под Яссами и Кишиневом, что давало надежду обойти оборону врага в Карпатах по румынской территории. Появилась вероятность поставить под удар немецкий тыл в Карпатах… Однако все оказалось не так просто, как предполагало советское командование. 29 августа в Словакию вступили немецкие соединения и перекрыли Дукельский перевал, через который на помощь должна была прийти Красная Армия, а 30-го, по приказу Голиана, началось восстание… Началось, как оказалось, преждевременно.

На борьбу с фашистскими оккупантами поднялись 18 районов Словакии. 1 сентября вышел из подполья Словацкий национальный совет. Банска-Бистрица стала центром восстания. Организованной военной силой восставших являлись части словацкой армии — 60 тысяч солдат и партизанские формирования — 18 тысяч человек. Но немцы значительно превосходили повстанцев по численности, а тем более по вооружению. С 5 сентября Советский Союз начал военную помощь восставшим: со складов наркомата обороны им было отправлено 2050 винтовок, 1702 автомата, 461 пулемет, более 100 противотанковых ружей, боеприпасы и другое военное имущество. По линии Украинского штаба партизанского движения на самолетах было отправлено 15 организаторских групп для создания партизанских отрядов (215 чел.) и более 300 тонн грузов{24}. В общей сложности, в сентябре—октябре 1944 г. СССР переправил восставшим на самолетах 796 тонн оружия, боеприпасов и иного военного имущества{25}.

17 сентября на освобожденную восставшими территорию Словакии был переброшен отдельный чехословацкий истребительный авиаполк (20 Ла-5), а 6—9 октября на аэродром «Три дуба» была десантирована 2-я отдельная чехословацкая воздушно-десантная бригад{26}.

Советским Союзом была оказана восставшим и другая помощь. Вечером 2 сентября Ставка отдала приказ на проведение наступательной операции на стыке 1-го и 4-го Украинских фронтов, чтобы ударом из района Кросно на Дуклю далее на Прешов выйти в Словакию и соединиться с повстанцами. С рассветом 8 сентября войска Красной Армии перешли в наступление. Кровопролитные бои шли за каждую высоту, за каждый населенный пункт. И все же концу сентября они вышли к Главному Карпатскому хребту, а 6 октября овладели Дуклинским перевалом. Вместе с ними на родную землю вступил 1-й Чехословацкий корпус.

Бои в горах продолжались до конца октября. Но, несмотря на серьезные успехи, прорваться к повстанцам тогда не удалось. 27-го немцы взяли Банску-Бистрицу, а 28-го повстанцы перешли к партизанской войне. В этот же день советское наступление было остановлено.

Дело в том, что войскам Красной Армии предстояло преодолеть горную цепь Восточных Бескид высотой до 850 м. Но только что завершившие бои под Львовом и Сандомиром, советские соединения имели большой некомплект в личном составе, а также ограниченные запасы материальных средств. Местность же не позволила ввести в дело крупные бронетанковые силы. В свою очередь удар двух словацких дивизий не достиг цели — повстанцы не смогли захватить перевалы через Карпаты и обеспечить проходы через них для войск Красной Армии{27}.

Пройдет еще полгода, прежде чем Красная Армия освободит Чехословакию, завершив свой победоносный поход в Праге.

Буквально недавно, 29 августа 2013 г., 69-ю годовщину Словацкого национального восстания отметили представители руководства Словакии и Румынии в Банска-Бистрицу. От лица России на церемонии выступил председатель Государственной думы Сергей Нарышкин. В частности, он сказал: «Цена победы оказалась очень высокой, мы склоняем голову перед погибшими словацкими патриотами, которые составляли цвет нации. И народ России благодарен словацкому народу за бережное отношение к памяти советских солдат, ведь здесь, на территории Словакии, остались навсегда в земле лежать более 60 тыс. советских солдат»{28}.

За год до этого, о Словацком национальном восстании 68 лет спустя написала Е. Коваленко: «За непростыми польскими мероприятиями, посвященными годовщине начала Второй мировой войны, как-то потерялась негромкая дата. Если о Варшавском восстании большинство людей хотя бы слышали, то о событиях в Словакии сейчас знают только те, кто изучает историю Второй мировой. Хотя, как и польская дата, это восстание и предшествовавший ему исторический период были непростым шагом в борьбе за независимость и обретение государственности ещё одной страной Восточной Европы. И в этой истории не обошлось без участия наших соотечественников.

В отношении Словакии главным событием Второй мировой войны считается Словацкое национальное восстание, когда ушла воевать с Гитлером почти вся словацкая армия. На стороне фашистов осталось только два пехотных батальона и артиллерийская батарея, все остальные словацкие войска до разгрома восстания сражались с фашистами, а потом 20 тысяч уцелевших ушли партизанить в горы. Вооруженное восстание продолжалось с 29 августа, когда Словацкий национальный совет заявил о свержении фашистского правительства, до 27 октября 1944 г., охватив две трети территории Словакии. Историки считают, что без оперативной помощи СССР восстание было бы быстро подавлено. Повстанцам удалось продержаться два месяца, в течение которых им на помощь пробивались советские войска. 6 октября они овладели Дукельским перевалом, но фашисты всё же захватили центр восстания Банска-Бистрицу и другие города. После подавления восстания партизанские бригады вели в горах бои до соединения с наступавшими войсками Советской армии»{29}.

Сравнивая два восстания, автор статьи очень точно подчеркивает разницу между ними: «В отличие от варшавского, СССР словацкому восстанию всячески помогал, хотя у словаков не было координации действий с советской армией. Но восставшие надеялись на её быстрый подход. И хотя советское командование изначально не планировало боевые действия в Карпатах, поскольку ввязываться крупными силами в затяжные бои в горах было невыгодно, для помощи словакам 8 сентября — 28 октября 1944 г. была проведена Карпатско-Дуклинская наступательная операция. На фронте 50—60 км в сражении с обеих сторон участвовало 30 дивизий, до 4 тыс. орудий, свыше 500 танков, около тысячи самолётов. Такой концентрации войск в горных условиях не было в истории войн. Освободив в тяжелейших боях значительную часть Словакии, советские войска оказали решающую помощь повстанцам. Два месяца продолжалось сопротивление, но в конце концов фашисты взяли Банска-Бистрицу, пленили руководство восстания, казнили несколько тысяч повстанцев и около 30 тыс. отправили в концлагеря. Уцелевшие отступили в горы, где продолжали борьбу»{30}.

Прошли десятилетия, и очень важно, что годовщину Словацкого национального восстания отмечают как день победы — торжественно и масштабно. «В Словакии о СНВ сейчас не употребляют столько идеологических штампов, как в советской Чехословакии, — констатирует Е. Коваленко. — Но никто не забывает, что оно является одним из крупнейших антифашистских выступлений в Европе. Опросы указывают, что большинство словаков (83%) сегодня гордятся СНВ, хотя его оценка менялась и историки до сих пор не пришли к единому мнению. Историк Милан Земек считает, что «Словакия благодаря СНВ присоединилась к странам антигитлеровской коалиции, став равным партнером в государстве чехов и словаков». Томаш Клуберт из Института памяти народа полагает, что «страны антигитлеровской коалиции ещё до восстания приняли решение о судьбе Чехословакии, и не имело значения, была ли Словакия на стороне победителей или побеждённых». Происходит и деидеологизация роли советских партизан и советской армии, но о них помнят. С течением времени взгляд на историю приобрел другие краски, оно является главным оправданием словаков перед европейцами. «Во время Второй мировой войны нам хотели навязать режим, который словаки не могли принять», — сказал президент Словакии Иван Гашпарович на праздновании 65-летия СНВ. «Именно с восстания началась в Словакии истинная независимость, и только так Словакия может стать приемлемой для Европы», — убежден глава Союза антифашистских бойцов Карол Питка. А председатель Национального собрания Павол Пашка уверял: «Фашизма мы не хотели, а в СНВ словаки участвовали не из принуждения, а из убеждения»{31}.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.