ОХОТА ЗА СПУТНИКАМИ

ОХОТА ЗА СПУТНИКАМИ

После того как в 1975 году о существовании и действительном назначении ОСНИС было рассказано в передаче канадского телевидения, оно по решению правительства было переведено в состав министерства обороны и переименовано в Службу безопасности связи (СБС). В результате этого шага, сменив вывеску и «крышу», радиошпионская спецслужба Канады оказалась еще более надежно спрятана от*любопытных глаз. Теперь правительство все да могло ответить отказом на любые требования общественности отчитаться за свою деятельность в области радиошпионажа, прикрываясь соображениями национальной безопасности.

Помимо ведения радиошпионажа, сфера интересов СБС распространялась на обеспечение защиты информации при ее передаче по каналам технической связи во всех канадских государственных учреждениях. Например, в задачу сотрудников СБС входила установка и эксплуатация аппаратуры глушения электронных сигналов, которые излучались оборудованием, установленным в местах заседаний кабинета министров. Им же было поручено предостерегать государственных деятелей от ведения конфиденциальных разговоров по сотовой связи. Хотя, если учесть, что время от времени сотрудникам СБС приходилось «наблюдать» за конкретным министром, то скорее всего они не всегда выполняли свои обязанности, связанные с защитой информации, с необходимой тщательностью. Кто давал СБС подобного рода задания? Неизвестно, поскольку она была подотчетна только премьер-министру Канады и всегда отличалась весьма вольной трактовкой возложенных на нее функций.

Под свою штаб-квартиру СБС отвела здание на Херон-роуд, доставшееся ей в наследство от ОСНИС в очень плачевном состоянии. Старое кирпичное здание, явно непригодное для размещения радиошпионской аппаратуры, вскоре стало буквально трещать по швам. Дошло до того, что в середине 70-х годов из стен здания на головы прохожих вываливались кирпичи. Однако СБС не желала покидать это место, поскольку лишь отсюда можно было без помех прослушивать эфирное пространство, над канадской столицей на всех частотах.

Пришлось на время выселить из здания часть сотрудников и срочно заняться ремонтно-восстановительными работами. В ходе этих работ на последнем этаже был сделан бетонный пол. Руководство СБС хотело быть уверенным, что размещенный там семитонный компьютер марки «Крей», предназначенный для решения дешифровальных задач, не свалится на голову подчиненным в разгар рабочего дня. С тыла к зданию штаб-квартиры СБС был пристроен бетонный бункер без окон и с непроницаемыми для электронного излучения стенами. В нем разместились дешифровальное оборудование, центр управления радиошпионскими спутниками, отдел проектирования техники для ведения перехвата и служба безопасности.

В дополнение к перехватывающей аппаратуре, которая была установлена в здании штаб-квартиры на Херон-роуд, в распоряжении СБС имелись два автофургона с электронной начинкой. И хотя официально эти автофургоны были предназначены для защиты правительственных каналов связи от подслушивания со стороны зарубежных радиошпионских спецслужб, на деле они легко могли быть переоборудованы в передвижные станции перехвата. Автофургоны были оснащены всевозможными приемными и записывающими устройствами, кондиционерами и автономными электрогенераторами. На них было предусмотрено место для размещения от двух до четырех операторов, в зависимости от сложности проводимой операции.

С середины 70-х годов СБС сосредоточила внимание на добывании информации о советской разведке, которая рассматривала канадскую столицу как удобный плацдарм для проведения разведывательных рейдов против западных стран. Именно в это время, по договоренности с АНБ, в СБС стал поступать обильный перехват с американских радиошпионских спутников для дальнейшей обработки и анализа. Помощь СБС понадобилась американцам и англичанам, поскольку в 1975 году они пришли к выводу о том, что для связи со своей агентурой на Западе Советский Союз использовал две спутниковые системы СВЧ-связи, которые американцы окрестили «Амхерст» и «Янина-Уран». Однако об этих системах практически ничего не было известно, и понадобилось больше года совместных усилий АНБ, ЦПС и СБС, чтобы выяснить, как они функционировали.

Система «Амхерст» принадлежала КГБ. Она состояла из восьми спутников, орбиты которых были подобраны так, чтобы в течение дня любой агент КГБ за рубежом попадал в радиус действия одного из них хотя бы раз. Пролетая над СССР, спутник «загружался» информацией, которую должен был «разгрузить» над заданным регионом планеты. Если агент, которому она предназначалась, успешно ловил ее на свой приемник, то он посылал в Москву короткий сигнал, подтверждавший прием сообщения. Иначе магнитная пленка с записью этого сообщения перематывалась на начало, и оно снова передавалось в эфир. В том случае, когда агенту надо было о чем-то сообщить в Москву, он с помощью СВЧ-передатчика связывался со спутникрм, тот фиксировал сообщение на магнитной пленке и затем «проигрывал» ее над Советским Союзом.

Запеленговать советского агента было практически невозможно. В первом случае — из-за кратковременности сеанса связи, во втором — из-за узкой направленности сигнала его передатчика. Слабым звеном в системе «Амхерст» оказались спутники. Дело в том, что на период «разгрузки» они прекращали передачу на Землю специального сигнала, свидетельствовавшего об их исправности. Таким образом, зная время начала и время завершения «разгрузки», а также частоту, на которой информация «сбрасывалась» со спутника, можно было определить его «след» — зону досягаемости спутникового передатчика. Обычно этот «след» был слишком велик, чтобы по нему одному судить о точном местонахождении агента КГБ. Однако после обнаружения множества таких «следов» (иногда требовалось произвести сотни и даже тысячи замеров) и их пересечения район поисков агента значительно сужался — сначала до размеров города, а затем и до границ конкретного здания.

Труднее пришлось с системой «Янина-Уран», являвшейся собственностью ГРУ. Ее четыре спутника с огромной скоростью вращались вокруг Земли по эллиптическим орбитам. Ненадолго подойдя на близкое расстояние, чтобы «загрузиться» или «разгрузиться», они стремительно уносились в открытый космос. Кроме того, система «Янина-Уран» была пассивной. Это означало, что «разгрузка» спутника активизировалась сигналом, посылаемым агентом ГРУ. Он определял подходящее время для связи с помощью расписания, показывавшего время пролета спутника на расстоянии, достаточно близком для установления контакта с ним с помощью радиопередатчика. В СБС дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как были вычислены параметры орбиты спутников системы «Янина-Уран».

Успех не заставил себя долго ждать. С 1976-го по 1978 год совместными усилиями СБС и Службы безопасности канадской полиции были разоблачены двадцать агентов разведки СССР. В 1978-м и в 1979 году из Канады были высланы шестнадцать советских дипломатов, обвиненных в деятельности, несовместимой с их дипломатическим статусом. Большая часть доказательств, послуживших основанием для экстрадиции, была собрана СБС. Кроме выполнения своих прямых обязанностей, каждому сотруднику СБС было поручено докладывать о замеченных им передвижениях иностранцев из Восточной Европы. В связи с этим все служащие СБС получили на руки специальные карточки. На них перечислялись регистрационные номера машин, увидев которые сотрудник СБС должен был сообщить по указанному телефону их марку и цвет, количество пассажиров и чем они занимались. Карточку следовало носить с собой всегда и везде.

В середине 70-х годов в СБС было положено начало еще двум радиошпионским операциям против СССР. В ходе одной из них, получившей название «Козерог», перехватывалась вся дипломатическая переписка между Москвой и советским посольством в Оттаве. Другая была названа «Килдеркин» и имела целью улавливание электронного излучения от оборудования, установленного в стенах посольского комплекса СССР. Был момент, когда показалось, что операция «Килдеркин» сулит крупную удачу. Сотрудники СБС перехватили видеосигнал, исходивший из здания советского посольства. Через несколько месяцев упорной и кропотливой работы этот сигнал был преобразован в изображение на экране монитора. Оказалось, что он принадлежал видеокамере, поставленной при входе в посольство и использовавшейся охранниками для наблюдения за прилегающей улицей.