НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ

НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ

Занимаясь радиоразведкой против зарубежных государств, КГБ имел хорошую возможность действовать непосредственно с их территорий, пользуясь «заповедностью» дипломатических зон, на которых размещались полномочные представительства советского внешнеполитического ведомства. В США таких «заповедников» у КГБ было три: миссия при ООН в Нью-Йорке, посольство в Вашингтоне в пяти кварталах от Белого дома и консульство в Сан-Франциско. Верхние этажи соответствующих зданий в этих трех американских городах, как и в зданиях всех советских дипломатических представительств за рубежом, были заполнены электронной аппаратурой, а на их крышах рядами возвышались антенны.

Типичная станция перехвата в советском посольстве представляла собой комнату, битком набитую радиоаппаратурой, микроволновыми приемниками, аппаратами звукозаписи, телетайпами и прочей электроникой. С ее помощью перехватывалась информация, исходившая от американских шпионских спутников и других систем военного назначения, записывались телефонные и радиопереговоры. В некоторых странах, например в Японии, удавалось даже напрямую подключаться к телетайпным линиям министерств иностранных дел и записывать все сообщения, передававшиеся по этим линиям. Процесс перехвата был до такой степени автоматизирован, что обычно с ним управлялся один техник, которому придавались в помощь жены офицеров посольской резидентуры КГБ.

Являясь форпостом отечественной радиоразведки, любое советское посольство было особенно уязвимо именно по причине своего расположения на территории зарубежной страны. И если от иностранных радиошпионских спецслужб можно было надежно защититься звуконепроницаемыми окнами, а также двойными стенами, полами и потолками, промежутки между которыми постоянно «озвучивались» музыкой и электронными импульсами глушения, то применить подобные же технические средства для защиты сотрудников посольств от посягательств со стороны иностранных спецслужб было нереально. Особенно опасаться приходилось за шифровальщиков, которые знали больше секретов, чем кто бы то ни было. Вечный страх начальства, что кто-нибудь из них может стать добычей противника, был настолько велик, что шифровальщикам не разрешалось выходить за пределы посольского комплекса без сопровождающих.

Однако и зарубежные государства, размещая свои посольства на территории нашей страны, предоставляли отечественной радиоразведке дополнительные возможности. Взять, к примеру, хотя бы физическое проникновение в здания посольств. По традиции, зародившейся еще при Сталине, для каждого такого визита в конце 50-х — начале 60-х годов требовалась личная санкция первого лица в государстве. Известен случай, когда Хрущев разрешил забраться в японское посольство, подкупленный шифровальщик которого предварительно сообщил кодовые комбинации сейфовых замков.

В 1967 году канадцы нашли антенну в своей посольской шифровальной комнате в Москве: она проникла туда из вентиляционной шахты, запущенная с чердака соседнего дома умелыми руками специалистов КГБ. Какая команда, канадских ли дипломатов или советских чекистов, победила в этих импровизированных международных соревнованиях по перетягиванию антенны, неизвестно. КГБ удалось также получить доступ к сейфам и шифрам шведского посольства: внимание ночного дежурного отвлекла сотрудница КГБ, а ее напарники подбросили сторожевой собаке кусок говядины со снотворным. То же, что и со Швецией, в разное время случилось с Египтом, Ираном, Сирией и Турцией.

Другим способом проникновения в шифровальные комнаты иностранных представительств было внедрение миниатюрных датчиков («закладок») в оборудование, которым оснащались дипломатические миссии. Одной из удачных операций такого рода была установка «закладок» в шифровальную аппаратуру, которую японцы решили поставить в своем посольстве в Москве взамен устаревшей. В КГБ до последнего часа не знали, какой путь будет выбран для ее доставки в столицу. Когда грузовик с опечатанным контейнером, в котором находились новые японские шифраторы, в сопровождении курьера пересек советско-финляндскую границу и двинулся через город Выборг на Москву, ему предстояло пройти около девятисот километров до пункта назначения. За это время сотрудники КГБ успели сесть грузовику на хвост и по дороге нашпиговать его секретный груз «закладками» с гарантией их бесперебойного функционирования не менее десяти лет.

Еще в начале 80-х годов рутинной стала практика электромагнитного облучения посольских зданий на высоких частотах с целью вызова ответного излучения от электрических цепей, которые функционировали во внутренних помещениях этих зданий. Это индуцированное извне излучение могло нести в себе полезную информацию о содержании бесед, которые вели сотрудники дипломатических представительств, а также данные о работе установленных в них печатающих устройств и шифраторов. Вред, который такая практика ведения радиоразведки наносила здоровью персонала зарубежных посольств, мало кто принимал во внимание. Ведь в разгаре была «холодная война», а, как известно, на всякой войне бывают жертвы.

К началу 90-х годов в Москве не осталось ни одного посольства, которое не пострадало бы от пожара. Конечно, от стихийных возгораний не застраховано никакое дипломатическое представительство. Однако и эти нерукотворные пожары КГБ старался максимально использовать в своих целях. Ведь любой пожар представлял собой уникальную возможность проникновения на закрытую территорию посольства, причем в весьма благоприятных условиях, когда контроль со стороны дезорганизованного персонала практически отсутствует. В рамках КГБ функционировала лаборатория, специалисты которой могли создать пожар в любое время суток (предпочтительно в ночное) в нужном месте на заданной площади, предусмотреть сильное задымление и контролировать срок ликвидации возгорания. По сигналу пожарной тревоги к посольству, наряду с силами обычных пожарных рот, прибывали команды из специально подготовленных сотрудников КГБ, способных в кратчайшие сроки вскрыть любые хранилища документов и уложить извлеченные из них бумаги в несгораемые контейнеры.