Глава 28. Опасный человек

Глава 28. Опасный человек

Война между Дж. Эдгаром Гувером и министром юстиции Робертом Ф. Кеннеди была войной выжженной земли, которая длилась все 1960-е годы. Она угрожала охватить ФБР, министерство юстиции и Белый дом.

Роберт Кеннеди назвал Гувера «довольно страшным»[350] — «опасным» человеком, который руководит «очень опасной организацией». Но он считал, что «это та опасность, которую мы можем контролировать». Роберт Фрэнсис Кеннеди (РФК) полагал, что может распространить свою власть на Гувера: «Впервые за все время его пребывания на посту директора ФБР ему пришлось получать инструкции или приказы от министра юстиции Соединенных Штатов Америки, и он не мог действовать в обход его».

Но Гувер и не собирался получать инструкции от дерзкого молодого человека, который никогда не руководил ничем, за исключением президентской кампании своего брата.

Гувер считал, что «Бобби пытается захватить власть над ФБР, руководить ФБР, «слить» ФБР», по словам близкого помощника директора Делоуча. «Он пытался переделать всю систему по своему желанию, а у него не было ни опыта, ни признания, чтобы руководить такой организацией»[351].

Роберту Ф. Кеннеди было 35 лет, он родился в 1925 году, через несколько недель после того, как Гувер взял в свои руки руководство ФБР. Он не просил, чтобы его сделали министром юстиции, и он также не был первым кандидатом на эту должность у своего брата. Но в этом была логика. РФК был третьим президентом подряд, который назначал министром юстиции руководителя своей предвыборной кампании. Эта должность стала политической, требующей прежде всего лояльности. Роберт Кеннеди был в первую очередь верен своему брату. И их отец, миллионы которого помогли выиграть выборы, требовал этого. Гувер сказал своему давнему другу Джо Кеннеди, что одобряет это назначение[352]. И пожалел об этом.

Президент и министр юстиции сначала старались выказывать уважение Гуверу. Но это уважение не было у них естественным. Президент думал, что неофициальный обед в Белом доме время от времени удовлетворит Гувера. «Мы делали это для того, чтобы он был доволен, — сказал РФК. — Что касается нас, то было важно, чтобы он был доволен и оставался на своем месте, потому что он был символом, а президент победил с таким незначительным перевесом голосов»[353].

Но «преломления хлеба» в Белом доме несколько раз в год было недостаточно. Его ничто не могло удовлетворить. Почти все в Роберте Кеннеди вызывало раздражение у директора. Преступление министра юстиции было тяжелым. «Он оскорбил ФБР»[354], — сказал заместитель РФК в министерстве юстиции Николас де Бельвиль Катценбах.

«Мы не знаем, что делать»

Давняя проблема, связанная с Рафаэлем Трухильо, дала толчок борьбе между Гувером и Робертом Кеннеди.

16 февраля 1961 года, на четвертой неделе работы новой администрации, министр юстиции Кеннеди подписал приказы, направленные на вскрытие политической коррупции, которую использовал режим для поддержания своей власти. Были установлены первые из 582 прослушивающих устройств на телефонных линиях и почти 800 электронных жучков, которые были санкционированы при администрации Кеннеди.

ФБР прослушивало телефоны кабинета председателя Комитета по сельскому хозяйству палаты представителей Гарольда Кули, дома одного из служащих этого комитета, посольство и консульства Доминиканской Республики и конторы адвокатов лоббистов Трухильо. Насколько можно определить по существующим записям, это был первый случай со времен администрации Хардинга, когда министр юстиции распорядился прослушивать телефонные разговоры члена конгресса.

Но РФК вскоре отказался от этого. Расследование подошло слишком близко к дому. Если бы оно продолжилось, оно могло бы поймать в ловушку конгрессменов, сенаторов и политически связанных лоббистов, большинство из которых были консервативными демократами — влиятельными фигурами, которые были нужны Кеннеди, чтобы контролировать конгресс. Единственным человеком, которому было предъявлено обвинение, стал журналист отдела светской хроники Игорь Кассини — друг семьи Кеннеди, брат любимого модельера Джеки Кеннеди, светский лев и платный агент Трухильо. А факты и в том деле появились от репортера, проводившего свое расследование, а не ФБР. Роберт Кеннеди позже назвал расследование дела Трухильо «самым неприятным»[355] делом, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться, и «единственным расследованием, которое я прекратил, с тех пор как стал министром юстиции».

Кеннеди прекратил это дело после того, как в ночь на 30 мая 1961 года на окраине столицы на генералиссимуса напали из засады его противники и убили его. Моральная поддержка Соединенных Штатов не спасла двенадцать из четырнадцати заговорщиков от жестоких убийств из мести от рук сына, братьев и политических наследников Трухильо, которые быстро взяли власть в свои руки.

«Сейчас огромная проблема, — написал РФК вскоре после убийства Трухильо, — состоит в том, что мы не знаем, что делать»[356].

У Белого дома ушли годы на то, чтобы найти ответ. Окончательное решение нашлось у Дж. Эдгара Гувера. В конечном счете сам Гувер выбрал нового главу Доминиканской Республики.

«Уволить Дж. Эдгара Гувера? Господи Иисусе!»

По собственному признанию Роберта Кеннеди, он не лежал без сна по ночам, тревожась о коммунизме или гражданских правах, когда стал министром юстиции. Он думал об организованной преступности. Он хотел, чтобы ФБР занялось мафией, как это делал он, когда работал в сенатском Комитете по вымогательствам.

Он попытался контролировать ФБР — по своему законному праву, — и эта борьба поглотила его до конца срока пребывания на посту министра юстиции.

Гувер был возмущен тем, что министр юстиции хотел охотиться на крупных мафиози вместо агентов Москвы. Он был в бешенстве от того, что Кеннеди пренебрежительно говорит о преследовании советских шпионов. Он с презрением относился к его идеям о создании федеральной комиссии по преступности и ударных силах противодействия организованной преступности. Его потрясали склонность Кеннеди к стандартным операциям, его тайные сделки, встречи один на один с сотрудником советского посольства, про которого было известно, что он шпион КГБ, и его роль универсального посредника при президенте в решении внутренних и иностранных проблем.

Гувер был в неподдельной ярости от того, что его вышестоящий начальник вызывал его к себе, а не наоборот. Путь от многокомнатного номера Гувера до высокого кабинета Кеннеди по коридорам министерства юстиции был недолог. Но Гувер отказывался проделывать его. «Бобби почти никогда не бывал в кабинете Гувера, а Гувер — в его кабинете», — сказал Катценбах. Не выносящие ни вида, ни звуков голоса друг друга, Гувер и РФК выбрали посредника. Один агент ФБР, которого оба они знали и любили, Кортни Эванс работал их официальным связным на протяжении трех лет. «Кортни, бывало, объяснял что-то Бобби одним образом, а Гуверу — другим, — сказал Катценбах. — Когда он пытался убедить Бобби в том, в чем хотел Гувер, это объяснялось таким образом, чтобы сделать это приемлемым для Бобби, и наоборот». Попытка служить двум хозяевам была задачей, с которой могли справиться немногие.

Позднее Эванс утверждал: «Я удерживал семью Кеннеди от того, чтобы они не уволили Гувера. Время от времени они распалялись на него. Они считали, что он впустую расходует людские ресурсы, занимаясь расследованиями дел, связанных с национальной безопасностью». Но идея об увольнении директора была близка к нереальной. «Уволить Дж. Эдгара Гувера? Господи Иисусе! — воскликнул Катценбах. — Я сомневаюсь в том, что президент Кеннеди мог бы пойти на это»[357].

Но президент поклялся уволить Аллена Даллеса после катастрофы в заливе Свиней в апреле 1961 года (имеется в виду провал операции США по свержению правительства Фиделя Кастро на Кубе. — Пер.). Даллес наверняка продал свои планы вторжения на Кубу и свержения Кастро. После неудавшегося вторжения в заливе Свиней остались убитыми 114 кубинцев, работавших на ЦРУ, 1189 были захвачены в плен. Кастро торжествовал, а президент поклялся, говоря его словами, разнести ЦРУ в клочки и пустить их по ветру.

Джон Ф. Кеннеди приказал своему брату провести анализ причин провала вторжения и укрепить аппарат американской разведки. Среди многих открытых вопросов был и такой: назначит ли президент Роберта Ф. Кеннеди директором Центрального разведывательного управления. 20 апреля, на следующий день после провала вторжения, Бобби Кеннеди попросил Гувера поделиться с ним своими мыслями в отношении того, как использовать ЦРУ.

Безграничное презрение Гувера к ЦРУ было зафиксировано в служебных записках, написанных им собственноручно в тот день: «Годами ЦРУ вело с нами нечистую игру… ЦРУ изменилось не больше, чем изменились полосы на зебре. Г.»[358]. Но слух о том, что президент может поставить своего брата во главе Управления, он счел интригующим и интересным. Одним ударом это лишило бы Гувера вышестоящего начальства в лице РФК и обрекло бы самоуверенного Кеннеди на выполнение невозможной задачи — смыть позор провала в заливе Свиней с семейного герба.

Гувер составил сложный отчет, состоявший из трех частей, о состоянии американской разведки и лично передал его министру юстиции. Он охватывал историю ЦРУ и ключевых лиц в Управлении. Гувер в общих чертах изложил историю американской разведки с 1941 года, подчеркнув, что Кеннеди не может сейчас «анализировать слабости разведки США, не обратившись к ее прошлому»[359]. Проникновение коммунистов во время Второй мировой войны «создавало ситуации и проблемы, которые даже и по сей день оказывают влияние на разведывательные операции США». Он также предостерег от составления длинного списка высших офицеров ЦРУ, выделив бывшего агента ФБР Уильяма К. Харви, который был ответственным за тайный сбор разведданных по связи с ЦРУ, но при этом был отъявленным алкоголиком, который испортил работу по шпиону Клаусу Фуксу, охотившемуся за секретами атомной бомбы.

Маловероятно, чтобы Роберт Кеннеди прочел хоть слово из этого отчета. Харви стал главным участником новых заговоров ЦРУ против Фиделя Кастро, за которыми осуществлял плотный контроль министр юстиции.

«Агенты не водят автобусы»

Гувер бросал вызовы министру юстиции, когда ему этого хотелось. В те же самые дни мая 1961 года возникло первое дело, вызвавшее его презрение.

Участники «рейсов свободы» — группы чернокожих и белых защитников гражданских прав — боролись с сегрегацией в южных штатах тем, что ездили все вместе на автобусах компании «Грейхаунд» по Алабаме. Из открытых и тайных источников, включая информаторов, ФБР знало об их планах за несколько дней. Бюро передавало эту информацию государственным и местным служителям правопорядка в Алабаме. Полиция и ку-клукс-клан, работая сообща, планировали устроить засаду на демонстрантов и избить их до полусмерти. ФБР тоже об этом знало.

Гувер принял сознательное решение не сообщать в министерство юстиции то, что он знал об участниках «рейсов свободы» и Клане. Его письменные доклады Кеннеди об участниках «рейсов свободы» касались главным образом возможностей коммунистической партии в Алабаме.

Гувер игнорировал прямые приказы министра юстиции защищать «интеграционистов», как он их называл. Тридцатисемилетний агент ФБР Джозеф Дж. Келли из небольшого подразделения ФБР по защите гражданских свобод в штаб-квартире наблюдал, как разворачивались события.

«Водитель автобуса отказался возить участников «рейсов свободы, — рассказывал он. — Нам позвонил Ник Катценбах из канцелярии министра юстиции. Он сказал, что министр юстиции господин Кеннеди хочет, чтобы какой-нибудь агент вел автобус участников этого движения. Конечно, в те дни мы не всегда делали то, о чем нас просило министерство, если мы считали, что это не отвечает интересам дела или Бюро.

Так что мы сказали Катценбаху, что агенты не водят автобусы, это не включено в их обязанности; и что у него есть номера телефонов доверенных лиц отделения по защите гражданских прав, которые, возможно, смогут выполнить функции водителя. И Катценбах сказал: «Но это просьба министра юстиции». А я сказал: «Я знаю, но таков наш ответ». Я повесил трубку и позвонил в канцелярию директора и предупредил о том, что им будет звонить Кеннеди. Он и позвонил. Директор сказал ему то же самое»[360].

«Никто не был защищен от инквизиции»

Роберт Кеннеди начал понимать вездесущность власти Гувера. Он видел, что Гувер прослушивает учреждения, занимающиеся национальной безопасностью Соединенных Штатов. У директора было больше информации и власти, чем у министра юстиции.

Гувер собирал секреты всего спектра американской внутренней и иностранной политики. Его агенты-связные и верные люди рассказывали ему, что происходит в ЦРУ, на Капитолийском холме и в Государственном департаменте. Министр юстиции пытался выявить и нейтрализовать шпионов Гувера в администрации Кеннеди. Борьба началась Госдепартаменте — классический вооруженный тупик: Кеннеди и Гувер держали ружья наготове, ожидая, когда противник выстрелит.

«У нас была утечка информации, — сказал Уильям Дж. Крокетт — высший руководитель в Госдепартаменте под началом Джона Кеннеди. — День за днем меня вызывали в сенатский Комитет по внутренней безопасности, чтобы допросить с пристрастием, почему определенным людям был дан допуск к государственным секретам»[361] и как Государственный департамент устанавливает внешнюю политику.

Комитет внутренней безопасности возглавлял надежный сторонник Гувера — сенатор Джеймс Истленд из Миссисипи. Когда Истленд начал «охоту на ведьм», по словам Крокетта, «никто не был защищен от инквизиции». Крокетт подозревал, что «крот» в Госдепе служит шпионом Истленда, а если у сенатора был в Госдепе шпион, то он был и у Гувера. По официальному соглашению о поддержании связи, составленному в 1951 году, сотрудники службы внутренней безопасности посылали ФБР каждую крупицу конфиденциальной информации, которая находилась в их досье. С 1955 года Гувер и Истленд заключили неофициальную и чрезвычайно секретную договоренность о том, чтобы делиться друг с другом разведывательной информацией.

Крокетт обратился за помощью к госсекретарю Дину Раску, который пошел к президенту, а тот обратился к своему брату. Роберт Кеннеди послал за своим помощником по особым делам Уолтером Шериданом — своим любимым следователем из сенатского Комитета по вымогательствам, бывшим агентом ФБР и ветераном Агентства национальной безопасности, занимавшимся прослушиванием разговоров. «Шеридан был главным, так сказать, чернокожим в обойме»[362] министерства юстиции Кеннеди, как Гувер позднее сказал Линдону Бейнсу Джонсону. Шеридан предложил, чтобы безопасность Государственного департамента возглавил один его друг и коллега из АНБ. Человек Шеридана был пойман с поличным за установлением жучков и проведением тайных обысков, чтобы предотвратить утечки. Крокетту пришлось немедленно уволить его.

Но он установил личность «крота». «Человеком, раскрывавшим секретную информацию, был некий Отто Отепка — высокопоставленный чиновник в отделе безопасности, работавший со времен Маккарти, — сказал Крокетт. — Он оправдывал свои действия так: «Я считаю своим высшим долгом перед своей страной раскрывать неблагонадежных людей, которых эта новая администрация вводит в правительство. Я готов нарушить закон и пожертвовать своей карьерой ради того, чтобы прекратить эту практику»[363]. Расследование утечек информации оказалось слишком щекотливым, чтобы его продолжать. Установление электронных подслушивающих устройств нельзя было разглашать. Семь лет спустя Отепка получил пост в отделе национальной безопасности администрации Никсона.

Тот факт, что Роберт Кеннеди использовал Уолтера Шеридана в качестве тайного следователя, «серьезно оскорбил ФБР», как сказал Катценбах. Гувер считал, что они узурпируют власть ФБР. Директор не хотел позволить Роберту Кеннеди подорвать его власть в системе внутренней безопасности правительства. В его руках была власть, заключавшаяся в секретной информации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.