Система — 75

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Система — 75

* Подробно о "Системе-25" см. "ТиВ" №№ 1,3,4/2002 г.

Среди отечественного управляемого оружия зенитный ракетный комплекс С-75 (первоначальное обозначение — "Система-75") занимает особое, исключительное место.

Именно С-75 стал не только первым перевозимым комплексом, но и первым в мире зенитным ракетным комплексом, принявшим участие в реальных боевых действиях. На его боевом счету первые сбитые самолеты противника, он первым стал экспортироваться за рубеж. Более того, в сознании миллионов советских граждан, отслуживших "срочную" в рядах Войск ПВО страны, С-75 вообще представлялся первенцем советского зенитного ракетного оружия. Так же как для большинства наших сограждан первым советским легковым автомобилем была "Эмка", телевизором — КВН-49, транзисторным приемником — "Спидола",хотя для нашей промышленности эта народнохозяйственная продукция и не была в числе первых освоенных образцов соответствующей техники. Популярность С-75 вполне объяснима. Если "Система-25" была развернута в крайне ограниченном районе в обстановке строжайшей тайны, то комплексы С-75 размещались по всей стране, а входившие в их состав ракеты впервые провезли по Красной площади 7 ноября 1957 г., еще до принятия на вооружение.

Решение о создании перевозимого зенитного ракетного комплекса было принято на завершающей стадии разработки зенитной ракетной системы ПВО Москвы с использованием стационарных комплексов С-25*, после ее выхода на этап летных испытаний по реальным целям.

При этом необходимость и целесообразность срочного создания такого комплекса не была самоочевидной. Как известно, основными объектами обороны для Войск ПВО страны являются города и промышленные районы. Тем не менее, в пользу разработки перевозимого комплекса свидетельствовал ряд стратегических, тактических и технико-экономических соображений.

Во-первых, с появлением ядерного оружия исход стратегических операций стал напрямую зависеть от надежной защиты важнейших военных и транспортных объектов от ударов авиации, действующей на всех, в том числе на больших высотах. Наиболее же эффективным средством борьбы с высотными целями уже проявили себя ракеты. В то же время для ожидаемого конфликта прежде всего предполагался маневренный характер боевых действий, свойственный периоду Второй мировой войны. Стационарные зенитные ракетные комплексы прикрытие Сухопутных войск в быстро меняющейся боевой обстановке обеспечить не могли. Более того, при наличии только стационарных комплексов была крайне затруднена даже защита объектов на территории СССР в случае возникновения угрозы с нового стратегического направления, в ситуации, аналогичной той, которая возникла при ухудшении советско-китайских отношений.

Во-вторых, применение перевозимых зенитных ракетных комплексов позволяло решать ряд новых тактических задач, например, осуществлять выход из-под удара противника путем смены позиции, действовать из засад, выдвигать резервные комплексы взамен выведенных из строя.

В-третьих, существенно снижались затраты на строительство, даже с учетом необходимости соответствующего обустройства пунктов постоянной дислокации частей, эксплуатирующих перевозимые комплексы. В ряде случаев могла быть использована возможность размещения личного состава зенитных ракетных частей и семей военнослужащих в военных городках, освобождаемых при ликвидации частей активно сокращаемых в то время родов войск — ствольной артиллерии, авиации.

В-четвертых, при изготовлении и комплектации техники в заводских условиях заметно возрастала ее надежность, поскольку окончательную отладку аппаратуры и других технических средств можно было осуществлять централизовано на специальной базе, без многократного выезда множества гражданских специалистов непосредственно в части, эксплуатирующие комплексы, как это имело место при вводе в строй "Системы- 25". По оценкам специалистов, создание передвижного комплекса позволяло организовать оборону объектов с меньшими затратами, чем использование для этих целей стационарных комплексов "Системы-25".

При принятии решения о создании перевозимого комплекса учитывалось и то, что даже в условиях характерного для тех лет бурного прогресса радиоэлектроники необходимое радикальное сокращение массогабаритных показателей аппаратуры не может быть достигнуто без некоторого снижения боевых возможностей оружия по сравнению с достигнутыми в С-25.

Поэтому было принято решение разрабатывать комплекс как одноканальный по цели. В какой то мере отказ от многоканальности компенсировался способностью отражать воздушное нападение с любого направления, что упрощало организацию тактического взаимодействия нескольких комплексов, реализацию взаимного перекрытия их зон поражения. Кроме того, для повышения вероятности выполнения боевой задачи новый комплекс задавался как трехканальный по ракете, то есть обеспечивающий возможность одновременного наведения на одну цель трех ракет.

Постановлением Совета Министров СССР от 20 ноября 1953 г. № 2838–1201 "О создании передвижной системы зенитного управляемого ракетного оружия для борьбы с авиацией противника" задавалось создание комплекса, предназначенного для поражения целей, летящих со скоростью до 1500 км/час на высотах от 3 до 20 км. Масса ракеты не должна была превышать две тонны.

Головным разработчиком системы было определено КБ-1 Министерства среднего машиностроения, главным конструктором А.А. Расплетин. Эта организация вела работы по созданию системы в целом, бортовой аппаратуры ракеты, приемника команд управления, ответчика, бортовых антенн, автопилота, рулевых машин, а также станции наведения ракет, размещенной на автомобильном шасси. Для организации работ над новой зенитной ракетной системой в КБ-1 была организована тематическая лаборатория, которую возглавил Б.В. Бункин.

Одновременно из КБ-1 был выделен коллектив конструкторов, которому поручалось во вновь организованном ОКБ-2 разработать ракету для нового комплекса. Новое КБ возглавил П.Д. Грушин, В начале 1954 г. тактико-техническое задание на систему было утверждено Министром среднего машиностроения, в подчинении которого тогда находилась не только ядерная отрасль, но и организации — разработчики управляемого ракетного оружия.

Новая зенитная ракетная система предназначалась для обороны административно-политических и промышленных объектов, войсковых частей и соединений. Она проектировалась без привязки к конкретному объекту обороны с учетом обеспечения мобильности всех ее составляющих: объединенных в полки зенитных ракетных и технических дивизионов, командных пунктов полков, средств радиолокационной разведки, управления и связи.

Успешному ходу работ способствовало широкое использование технических решений, отработанных при разработке и создании системы С-25, — как реализованных в ней, так и использованных для формирования научно-технического задела, необходимого для последующих работ. В частности, еще до принятия Постановления 1953 г. в КБ-1 в инициативном порядке была начата разработка экспериментального макетного образца перевозимого комплекса — модификации многоканального стационарного С-25 в одноканальном перевозимом автомобильном варианте. В состав макетного образца входила состыкованная с размещенными на зенитно-артиллерийской тележке КЗУ-16 антеннами, кабина радиотракта «Р», а таюке кабины видеотракта «А» и счетно-решающих устройств — «Б».

При разработке "С. истемы-75" были еще раз проанализированы возможные варианты построения комплекса и радиолокационных средств станции наведения ракет. Применительно к одноканальному комплексу преимущества реализованной схемы радиолокаторов с линейным сканированием пространства были не столь очевидны. Использование узколучевых радиолокаторов, аналогичных принятым в американском комплексе "Найк-Аякс", позволило бы более полно использовать энергетический потенциал РЛС. Однако специалисты пошли по другому пути, сохранив схему с линейным сканированием пространства. При этом они уменьшили сектор сканирования пространства до 40° относительно направления на обстреливаемую цель, обеспечив достаточную точность определения координат цели и ракет в зонах нахождения целей и их поражения, возможность обстрела плотных групп целей. При этом была достигнута большая защищенность станции при работе в сложной помеховой обстановке по сравнению с применением узколучевого радиолокатора, что и подтвердилось в дальнейшем в ходе боевых действий во Вьетнаме.

При разработке СНР были использованы наработки, полученные на заключительной стадии работ по С-25, но не реализованные в этой системе. Для перевозимого комплекса были бы абсолютно неприемлемы грандиозные вращающиеся антенны — "мельницы", применявшиеся в С-25. В отличие от первого советского зенитного ракетного комплекса антенны СНР в процессе сканирования сектора обзора оставались неподвижными. При этом поддержание общей ориентации блока антенн в направлении на цель обеспечивалось механическим приводом, предназначенным для разворота оси блока антенн по азимуту и углу места. Соответствующее решение было найдено при разработке "ленинградской" версии С-25 — нереализованного комплекса С-50. Для уменьшения габаритов антенн были использованы оригинальные технические решения в конструкция. Приемлемые габариты антенн достигались применением металловоздушной линзы, рупорного облучателя с механическим сканированием. Переход на 6-сантиметровый диапазон позволил сохранить точность определения координат цели и ракеты, несмотря на уменьшение габаритов антенн.

Использование в радиолокационной станции наведения ракет магнетрона со скачкообразной перестройкой частоты и применение аппаратуры селекции движущихся целей были призваны обеспечить ее работоспособность при применении активных и пассивных помех.

Трехканальное исполнение контура наведения ракет обеспечивало возможность одновременного обстрела цели тремя ракетами. Команды на все ракеты предавались одной станцией наведения ракет с использованием импульсно-временного кодирования. Антенна передачи команд с относительно узкой диаграммой направленности была смонтирована на блоке основных антенн и отслеживала их ориентацию.

Радиолокатор наведения проектировался в КБ-1, в отделе, возглавляемом С.П.Заворотищевым и В.Д.Селезневым. Передающие устройства проектировались под руководством В.Н.Кузьмина и В.Д.Синельникова, приемные устройства — Ю.Н.Аксенова, В.И. Плешивцева, антенны — Е.Г.Зелкина, аппаратура автоматического сопровождения цели и ракет — Н.В.Семакова, аппаратура СДЦ — В.Е. — Черномордика.

П.Д. Грушин

Для применения в комплексе С- 75 под руководством Ю.В.Афонина и В.Г.Цепилова был разработан новый метод наведения ракет на цель — так называемый метод половинного спрямления. Траектория полета ракеты рассчитывалась исходя из определенных с помощью радиолокационных средств СНР параметров полета (скорость, дальность, высота, направление полета) и направлялась к промежуточной расчетной точке, расположенной между текущим положением цели или расчетной точкой встречи. Применение этого метода позволяло строить энергетически более выгодные траектории полета ракет, существенно снизить потребные перегрузки ракеты при стрельбе по маневрирующей цели, сузить необходимый сектор обзора пространства станцией наведения ракет для обеспечения одновременного сопровождения одной антенной системой как цели, так и наводящихся на нее ракет.

Выбор основных технических решений по ракете, получившей обозначение В-750 (несекретный индекс изделия — " 1Д"), во многом определялся принятым обликом радиоэлектронной части комплекса. В частности, применение узконаправленной антенны передачи команд на ракету, жестко связанной с блоком ориентируемых на цель основных антенн станции наведения, практически однозначно определяло применение наклонного старта ракеты с разворачиваемых в сторону цели пусковых установок. Для осуществления такого старта, без опасного сближения с поверхностью земли, требовалась высокая начальная тяговооруженность — отношение тяги к стартовой массе ракеты, Такую высокую тягу мог обеспечить только твердотопливный (по терминологии тех лет — пороховой) двигатель. Напротив, при относительно длительном последующем полете к цели требовалось в десятки раз меньшее значение тяги и высокая экономичность двигателя по расходу топлива. Этим условиям в те годы отвечал только жидкостный ракетный двигатель. Таким образом, определилась двухступенчатая схема ракеты с твердотопливным двигателем на стартовом ускорителе и жидкостным — на маршевой ступени. Такая схема, кроме того, обеспечивала высокую среднюю скорость ракеты и, соответственно, возможность своевременного поражения цели.

Одной из основных задачей для проектировщиков ракеты В-750 в первые месяцы их работы стал выбор дальности стрельбы. Скорость и высота поражаемых целей, как и масса ракеты были определены еще в Постановлении правительства от 20 ноября 1953 г. Дальность стрельбы в данном постановлении не указывалась, в то же время этот параметр определял очень многое при разработке всех компонентов системы. Для его выбора разработчикам В-750 требовалось найти оптимальное сочетание ряда разнородных факторов с учетом ограниченной дальности действия радиолокационной станции наведения и необходимости достижения максимальной средней скорости полета ракеты по траектории.

Требовалось учитывать и то, что в составе создаваемой системы должны были максимально использоваться уже применяемые в стране грузовые автомобили и тягачи. Это позволяло свести к минимуму количество необходимых для производства транспортных средств С-75 узкоспециализированных предприятий-изготовителей, хотя и накладывало дополнительные ограничения на стартовую массу ракеты и дальность ее полета. Рациональный учет всех факторов и должен был свести к минимуму затраты на оборону от воздушного нападения конкретного промышленного или военного объекта.

Как показали проведенные расчеты, стоимость обороны единичной цели (города или промышленного района) при существовавших тогда ограничениях, получалась минимальной при дальности стрельбы ракеты 30 км. В то же время, при дальности стрельбы 25 км — стоимость обороны увеличивалась на 30–85 %. в зависимости от условий, характерных для конкретной обороняемой цели.

Таким образом, ракета В-750 ("изделие 1Д") была выполнена по двухступенчатой схеме с твердотопливным стартовым двигателем, что позволило при ограниченной стартовой массе достигнуть высокой средней скорости на траектории и обеспечить наклонный старт ракеты, соответствующий скорейшему выведению ракеты в направлении на цель. Данная схема уже была реализована в американской ракете "Найк-Аякс" и в отечественной ШБ-32*, разрабатывавшейся в КБ-1 в начале пятидесятых годов.

Для выбора аэродинамической схемы ракеты (что включало в себя определение расположения и размер ее крыльев, рулей и передних плоскостей) специалистами-аэродинамиками ОКБ-2 были разработаны оригинальные методы расчетов. В процессе этого выбора требовалось учитывать потребную маневренность ракеты (диктуемую использованием радиокомандной системы наведения на цель), требования эффективной работы ее системы стабилизации и контура управления, а также достижение минимального аэродинамического сопротивления. В результате, впервые в нашей стране для ЗУР была использована нормальная аэродинамическая схема — рули располагались за крыльями. Одновременно в передней части ракеты были установлены дестабилизаторы, увеличившие маневренность ракеты и позволившие регулировать запас ее статической устойчивости в процессе доводки.

Использование нормальной схемы позволило реализовать более высокое аэродинамическое качество по сравнению со схемой "утка", для этой схемы также не требовалось применять элероны — управление ракетой по крену достигалось дифференциальным отклонением рулей. В свою очередь высокая тяговооруженность и достаточная статическая устойчивость ракеты на стартовом участке позволили реализовать задержку управления по тангажу и рысканью вплоть до отделения стартовика. Однако, во избежание неприемлемого ухода осей бортовых гироприборов на стартовом участке потребовалось обеспечить стабилизацию по крену, для чего расположенная в одной из плоскостей пара консолей стабилизаторов оснащались элеронами.

Особое внимание было уделено внесению "гармонии" в процесс управления ракетой при различных скоростях и высотах ее полета. Проблема поиска средств ее достижения тогда еще только вставала в полный рост и была связана с достижением ракетами высоких сверхзвуковых скоростей полета в достаточно плотных слоях атмосферы. При этом оказывалось, что рули, спроектированные для сверхзвуковой ракеты, недостаточно эффективны для управления ее движением на дозвуковой скорости и, наоборот, рули, эффективные на дозвуке, в сверхзвуковом полете становились чрезмерно эффективными, значительно снижавшими точность управления ракетой.

Решение этой задачи в ОКБ-2 было найдено практически сразу — на ракете был установлен специальный механизм (МИПЧ), автоматически регулировавший угол отклонения рулей в зависимости от скоростного напора воздушного потока. Обоснованием применения этого механизма, а также расчетом его характеристик занимались аэродинамики ОКБ-2 под руководством В.М.Егорова. Первые испытания на стенде макетного образца МИПЧ были проведены в декабре 1954 г., а через два месяца этот механизм был опробован в полете на ракете ШБ-32.

* Подробно о ШБ-32 см. "ТиВ" № 8/2002 г.

Механизм изменения передаточного числа представлял собой достаточно сложную многозвенную конструкцию со сложной кинематикой, требовавшую весьма точной привязки к остальным элементам ракеты. Его использование потребовало установки на ракету приемника воздушного давления, ставшего в дальнейшем причиной неоднократных аварий ракеты.

В целом, ракета В-750 оказалась почти вдвое легче чем ракета комплекса С-25 при практически одинаковой досягаемости по дальности и высоте. Однако при этом В-750 оснащалась менее мощной боевой частью.

Двигатель для маршевой ступени ракеты В-750 разрабатывался с 1954 г. на конкурсной основе ОКБ-2 и ОКБ-3, входившими в НИИ-88. В ОКБ-3 главного конструктора Д.Д. Севрука проектировался однокамерный двигатель С3.20 с турбонасосной системой подачи топлива с максимальной тягой 3100 кг, работавший на двух компонентах топлива. Для начальной раскрутки турбонасосного агрегата (ТНА) использовался пороховой стартер, который при срабатывании также разогревал стенки жидкостного газогенератора, в результате чего поступавший в него окислитель начинал разлагаться и обеспечивать работу ТНА.

В ОКБ-2 главного конструктора А.М. Исаева разрабатывался однокамерный двигатель С2.711 с турбонасосной системой подачи топлива с максимальной тягой 2600 кг. В головке камеры сгорания двигателя были впервые применены центробежные двухкомпонентные форсунки, позволившие получить лучшую, чем в однокомпонентных, полноту сгорания топлива. В отличие от С3.20 для запуска и раскрутки ТНА С2.711 использовался изопропилнитрат (OT- 155, инициирующая жидкость «И»), при разложении которого выделялся горячий газ.

Выбор маршевого двигателя, который предстояло сделать ракетчикам, оказался чрезвычайно сложен и оказался обставлен целым набором скорее политических, чем технических шагов, сделанных участниками этого процесса. Для одного из них, руководителя военной приемки ОКБ-2 Р.Б. Ванникова, ранее работавшего военпредом в КБ С.П. Королева, эти шаги запомнились до мелочей:

"Имея к середине пятидесятых годов более чем десятилетний опыт работы в ракетной технике, я, тем не менее, оказался в ОКБ-2 в положении ученика. Знания о ставших мне привычными баллистических ракетах, конечно, помогали. Но оказалось, что зенитные ракеты значительно превосходили их как по степени сложности выполняемых задач, так и по усложненности конструкции. Они требовали познаний в совершенно "неракетных" науках — аэродинамике, радиотехнике и множества связанных с ними предметов и, конечно же, безупречного владения разнообразными "политическими" инструментами. Один из уроков политического мастерства, который преподал мне в те годы руководитель ОКБ-2 Петр Дмитриевич Грушин, я запомнил на всю жизнь.

Тогда, в 1956 г., практически одновременно начались летные испытания ракет В-750, оснащенных маршевыми двигателями, созданными в КБ Исаева и Севрука. По своим параметрам они мало отличались друг от друга. Но отработка обоих двигателей шла очень сложно, нам всем хватало и проблем и неприятностей. И стоит отметить такую характерную деталь. В случае неудач Севрук на различных совещаниях обычно жаловался на Гоушина или его подчиненных. Исаев же, наоборот, вину своей организации, а и иногда не только своей, всегда брал на себя. Такая позиция Исаева безусловно нравилась Гоушину и Петр Дмитриевич практически всегда становился на его сторону и защищал как мог на любом уровне.

И вот однажды я приехал в Главное Управление на Фрунзенскую набережную. Был со мной и Севрук, работу которого для грушинской ракеты военные очень поддерживали. Неожиданно в коридоре нам повстречался Исаев, который только что посетил одного из руководителей Гпавного управления Минобороны и получил очередное "наставление". В расстроенных чувствах он поздоровался с нами и сказал:

— Все, я решил, что не буду делать двигатель для Гоушина. Работ у меня полно, пусть Севрук дальше развивает это направление.

Мы с Севруком, конечно, обрадовались — становившийся бесконечным конкурс между двигателистами нам всем уже начинал надоедать. Тем более, что все можно было решить так мирно. Мы решили немедленно слегка отпраздновать это дело и пошли в ресторан, неподалеку от метро. Здесь даже Севрук, который прежде с трудом соглашался выпить, поддержал нашу компанию. Довольные результатом мы отправились в Химки, к Гоушину. Мы считали, что Гоушин должен был обрадоваться, узнав о принятом нами решении. В самом прекрасном настроении добрались до приемной Грушина и не обращая внимания на слова секретаря Грушина Ольги Михайловны о том, что у него совещание, втроем вошли в кабинет. Кабинет действительно оказался заполнен людьми, но, желая как можно скорее обрадовать Грушина, я громко сказал: "Петр Дмитриевич, конкурс на маршевый двигатель успешно завершен. Исаев отказался от дальнейшей работы и двигатель будет делать Севрук." Стоявшие рядом со мной Исаев и Севрук согласно закивали головами.

Вопреки нашим ожиданиям на лице Грушина не отразилось никакой радости, наоборот, оно приняло самое суровое выражение.

— А кто это решил?

— Мы, — ответили мы втроем, практически одновременно.

Грушин, каким-то чутьем понял наше состояние и медленно поднялся из-за стола, подошел к нам, протянул вперед ладонь и довольно громко, чтобы было слышно всем собравшимся в его кабинете, сказал:

— Рукой по руке хлопают на базаре. А двигатели Исаева и Севрука записаны в Постановлении Правительства и только там должно приниматься решение о продолжении или завершении работ, — и показав, что разговор окончен, пошел к своему столу.

Немного смутившись, мы вышли из кабинета, даже не пытаясь что-либо возразить. Несколько слов, сказанных Грушиным, мгновенно вернули нас к реальности. Спустя несколько минут молчания Севрук неожиданно сказал Исаеву:

— А ты знаешь, как называют двигатель для этой ракеты твои сотрудники?

— "Изделие 711", как же еще?

— Они называют его УНС, что означает "утрем нос Севруку", — и заразительно засмеялся, наблюдая, как смутился Исаев.

Предвидя то, что проблемы с конкурсом будут продолжаться и дальше, Грушин пошел на нестандартный шаг — поехал в министерство, к Устинову и изложил ему свою позицию. Позиция была вполне четкой. В годы войны в двигательных КБ разрабатывались десятки типов двигателей, но на фронт из них попадали лишь единицы. Не потому, что они были лучше, а потому, что они полностью отвечали требованиям войны, могли выпускаться большими сериями, удачно вписывались в самолеты, быстро осваивались техниками. Да, исаевский двигатель сегодня немного хуже по характеристикам, но ведь у его КБ уже есть опыт длительной доводки, серийного производства. Специалистов из КБ Исаева хорошо знают на заводах, с ним готовы сотрудничать, а за Севруком стоят только опытные образцы.

Устинов согласился с Гоушиным. В результате был принят такой выход из создавшейся ситуации — КБ Исаева получило приказ министерства о передаче производства его двигателя для В-750 на серийный завод в Ленинград, с целью обеспечения выполнения программы летных испытаний ракеты. И когда через несколько месяцев вопрос о выборе двигателя стал предметом рассмотрения комиссии при Совете Министров, Грушин смог в полной мере использовать этот козырь. "

Так для ракеты был выбран двигатель Исаева, в серийном производстве получивший обозначение — С5.711 — по номеру ОКБ-5, объединившего в 1958 г. коллективы двигателиотов Исаева и Севрука.

Использование двигателя С2.711 (C5.7U) потребовало размещения на ракете 1Д трех топливных баков: "Г' — для горючего ТГ-02, "О" — для окислителя АК-20Ф и "И" — для инициирующей жидкости ОТ-155. Время работы маршевого двигателя определялось запасом компонентов топлива на борту и составляло около 25 секунд при общем ресурсе около минуты.

Для стартовой ступени ракеты "1Д" в КБ-2 завода № 81 под руководством И И. Картукова первоначально разрабатывался твердотопливный двигатель ПРД-10. Для обеспечения его работоспособности в температурном диапазоне от -40 до +50 °C требовалось использование четырех сменных сезонных вкладышей для изменения критического сечения сопла стартового двигателя. Это значительно усложняло эксплуатацию ракеты. В дальнейшем был спроектирован и принят на вооружение в составе ракет семейства В-750 стартовый ускоритель ПРД-18 с критическим сечением сопла, регулируемым в зависимости от температуры окружающей среды за счет продольного смещения центрального тела — так называемой "груши". Время работы стартового двигателя составляло около 3 секунд. Твердотопливный заряд из рецептуры НМФ-2 для двигателя ПРД-18 разрабатывался в расположенном поблизости от подмосковных Люберец НИИ-125 коллективом во главе с Б.П. Жуковым. Для обеспечения малого времени работы требовалось обеспечить большую поверхность горения топлива, что определило исполнение заряда массой 547 кг из 14 шашек длиной 1800 мм с цилиндрическим каналом диаметром 26 мм при наружном диаметре шашки 135 мм.

Большая часть элементов бортовой аппаратуры ракеты, включая автопилот АП-75, аппаратуру радиоуправления и радиовизирования ФР-15Ю, разрабатывалась в КБ-1. Радиовзрыватель "Шмель" создавался в НИИ- 504, боевая часть В-88 — в НИИ-6.

Опытная подвижная пусковая однобалочная пусковая установка СМ-63 с переменным углом старта ракеты была спроектирована в ленинградском ЦКБ-34 под руководством Главного конструктора Б.С. Коробова. Пусковая установка типа СМ-63 оснащалась электрическим синхронно-следящим приводом наведения по азимуту и углу места, разработанным в ЦНИИ-173 (в дальнейшем переименованный в ЦНИИ автоматики и гидравлики — ЦНИИАГ). В устройстве наведения направляющей по углу места использовался секторный механизм. При отработке пусковой установки на полигоне в подмосковном Фаустово было испытано несколько типов газоотбойных устройств, предназначенных для предотвращения эрозии грунта при пусках ракет. Серийная ПУ оснащалась газоотбойным устройством в виде шатра-рассекателя, прижимавшегося к грунту газовой струей стартового двигателя ракеты. Кроме того, газоотбойное устройство повышало устойчивость ПУ при сходе ракеты с направляющей. Отработка элементов установки с использованием бросковых габаритно-весовых моделей ракет велась на полигоне Ржевка под Ленинградом.

В московском Государственном специальном конструкторском бюро (ГСКБ) разрабатывалось наземное оборудование для С-75. Всего в ГСКБ для комплексов С-75 было создано 9 агрегатов — транспортно-заряжающих машин ПР-11 различных модификаций, которые использовались для транспортировки и хранения ракет в состоянии промежуточной и окончательной готовности, заправки их окислителем и заряжания пусковых установок.

Изготовление антенн СНР было поручено подольскому заводу № 710, но добиться высокого качества изготовления антенн на заводе не удалось, и их производство передали на артиллерийский завод № 92 ("Горьковский машиностроительный завод") и самолетостроительный завод № 23 в подмосковных Филях, где уже была отработана технология штамповки крупноразмерных металлических деталей.

К маю 1954 г. был разработан эскизный (технический) проект системы С-75, включавший станцию наведения ракет (СНР), двухступенчатые ракеты и наводимые пусковые установки с наклонным стартом.

Двигатель С2.711

Пусковая установка СМ-68

Станция наведения ракет

Однако дорога, лежавшая перед разработчиками С-75, была далеко не гладкой. Один из ведущих специалистов в области ПВО и ПРО — Г.В. Кисунько, так вспоминал об одном из весьма напряженных эпизодов, связанных с отстаиванием С-75 на начальных этапах работы:

"Даже среди военных было много противников этого комплекса. Ознакомившись с работами по С-75, заместитель Председателя Совмина СССР В.А.Малышев пообещал договориться с министром обороны и ускорить принятие решения по С-75.

На совещание у В.А.Малышева по вопросу по теме С-75 прибыли министр обороны маршал Жуков Т.К. и все его заместители, несколько гражданских министров… Немного поволновавшись вначале, я сделал общий доклад по системе С-75 и по ее радиотехническим средствам. Затем выступил с докладом о ракете главный конструктор ОКБ-2 П.Д. Гоушин. По докладам было много вопросов и высказываний. Неожиданно для меня самым непримиримым противником системы оказался Калмыков, недавно назначенный министром радиопромышленности. После одного из моих ответов он сказал:

— Но это та же Б-200, но только в автомобиле, и вместо многоканальной одноканальная.

Я ответил, что потому и одноканальная, что в автомобиле. За мобильность приходится платить многоканальностью.

— А почему в ракете нет головки самонаведения?

— Техникой самонаведения мы еще не владеем. Вам это хорошо известно. После С-75, вероятно, будет создан и дальнобойный комплекс с головкой самонаведения. Но это будет не скоро.

— А вот генеральный конструктор Лавочкин и наши радиоспециалисты считают, что следующую за С-25 систему обязательно надо делать с головками самонаведения. И ее мы сделаем раньше вашей С-75.

— Ракета для С-75 уже летает на полигоне. Готовы и радиокабины для экспериментального образца. На днях они тоже будут отправлены на полигон.

Наша пикировка на этом закончилась, но волшебные слова о головке самонаведения возымели действие. Все выступавшие вслед за нами маршалы высказались за то, чтобы в этой системе была головка самонаведения. "

И напрасно Кисунько с Грушиным пытались объяснить, что для этого пришлось бы разрабатывать совсем новый, другой проект. Никто из выступавших не имел представления о головках самонаведения, кто-то даже поратовал за их "навинчивание" в дальнейшем и на артиллерийские снаряды…

Как вспоминал Кисунько, черту под разгулявшейся вакханалией подвел Жуков:

"Эта система нам нужна. — При этом он указал рукой на ковер, где были расставлены заготовленные Грушиным игрушечного вида макеты. — Конечно, хорошо бы иметь в ней и головку самонаведения, но мы должны считаться с тем, что у наших конструкторов эта проблема не решена. Кстати, должен разочаровать товарищей, что, даже когда такие головки появятся, их не удастся навинчивать на артиллерийские снаряды."

Однако не прошло и полугода со времени выпуска технического проекта, как возникли сомнения в возможности своевременной реализации даже ряда уже заявленных технических решений. Это было связано с тем, что электровакуумные приборы для 6-см диапазона, в том числе новый магнетрон, еще только разрабатывались и осваивались промышленностью. Задерживалось также и создание аппаратуры селекции движущихся целей. Поэтому для своевременного создания и наладки станции наведения ракет Постановлением от 1 октября 1954 г. № 2070-964 было принято решение о создании ее опытного образца с использованием магнетрона 10-сантиметрового диапазона (т. н. диапазона "В"). Правительственным документом были также уточнены требования к зоне поражения по дальности — до 29 км и по высоте — от 3 до 22 км.

Опытный вариант подвижной станции наведения ракет 10-см диапазона, изготовленный в КБ-1 в упрощенном составе без средств селекции движущихся целей и аппаратуры "электронного выстрела", в конце 1955 г. был смонтирован на радиотехническом полигоне у подмосковного дачного поселка Кратово, где отладочные и экспериментальные работы проводились с января по апрель 1956 г. Для отработки радиоэлектронной части системы использовались самолеты Ил-28 и МиГ-17 специального авиаотряда. В мае 1956 г. было принято решение об отправке СНР для продолжения испытаний на площадку № 32 полигона Капустин Яр, где она использовалась для проведения автономных испытаний ракеты, отработки замкнутого контура наведения на цель и предварительной оценки эффективности поражения цели.

(Продолжение следует)

Алексей АРДАШЕВ