Мои истоки

Единственным документом, из которого видно, кто был мой дед по отцу и каков состав его семьи, является копия Удостоверения?154 от ноября 1910 г., заверенная нотариусом. Из этого документа видно, что моим дедом по отцу был Анцелиович Анцель Исаакович, 1855 года рождения. Он умер в 1912 г. У него было трое детей – сыновья Самсон и Липман, дочь Берта.

По линии матери мой дед Хаим-Лейзер до своей смерти в 1937 г. жил в нашей семье. Он являлся основателем рода дрожжевиков – специалистов по производству дрожжей. В начале XX в. в Минске на Переспе (ныне район улицы Даумана) действовал небольшой дрожжевой завод, основанный и принадлежащий братьям Раковщикам – известным промышленникам, основателям винно-водочной и дрожжевой промышленности в Белоруссии, и не только в Белоруссии. На их торговой марке были названия некоторых российских городов, (например, Ростов), украинских (например, Каменск).

Завод на Переспе после революции назывался «Пролетарий». Вот на этом заводе работал мой дед по матери. В 1910 г. к нему для обучения дрожжевому делу из Жупран приехал мой будущий отец Самсон Анцелиович. В то время наша фамилия часто искажалась – писали Анцелевич, Анцелович, были и другие варианты. Кстати, женой Файвиша Раковщика, владельца дрожжевых заводов в Минске, была урожденная Дебора Львовна Анцелевич (об этом см. в газете «Труд в Беларуси» от 18 декабря 2003 г.).

Мой отец в 1913 г. женился на дочери своего учителя – Фане Кушлянской, они и стали моими родителями. На этом же заводе проходил обучение дрожжевому делу брат моей матери – Марк Кушлянский. А брат отца Липман тоже обучался дрожжевому делу, а работал впоследствии на дрожжевом заводе в Витебске.

Вскоре началась Первая мировая война, отец и Липман были призваны в армию, участвовали в боях. Липман был ранен, стал инвалидом, но позже сумел получить высшее образование, связанное с производством дрожжей.

Наступило мирное время. Братья Раковщики, владельцы дрожжевых и винных заводов в Белоруссии, уехали, по слухам, в Польшу, а дрожжевые заводы перешли в собственность государства. Все мои родственники – как по линии матери, так и по линии отца – работали в дрожжевом производстве.

Дед, Лейзер Кушлянский, трудился на дрожжевом заводе «Пролетарий» до самой его ликвидации. Последние годы жизни он жил с нами, на территории дрожзавода «Красная Заря», который находился на нижней Ляховке (теперь улица Октябрьская). Там же прошли мои детство и юность до призыва в армию в октябре 1940 г.

Отец с 1920 г. заведовал дрожжевым производством на заводе «Красная Заря». В 1941 г. эвакуировался с матерью в город Томск, где также работал на дрожжевом заводе, затем в дрожжевом цеху завода имени Бодаева – в Москве, а с 1945 по 1955 г., до самой смерти, трудился на дрожжевом заводе «Красная Заря».

Брат отца, Липман, до середины 1930-х гг. заведовал производством на дрожжевом заводе в Витебске, затем его перевели в Москву, в объединение «Росдрожжи». Он как специалист высокого класса инспектировал дрожжевые заводы России. На этой должности он работал все последнее время, до ухода на пенсию. Умер он в 1986 г.

Брат матери – Марк Лазаревич Кушлянский – также дрожжевик, до войны возглавлял дрожжевое производство на Ростовском дрожжевом заводе. В 1941 г. он был призван в армию, воевал, погиб в 1943 г. при освобождении Ростова.

В 1940 г. отец был включен в состав комиссии по приему в Белбродтрест дрожжевого завода в Ошмянах. В то время производством там заведовал тоже наш родственник – Кушлянский Лейба. В период войны он и вся его семья, состоящая из шести человек (за исключением одной дочери), была расстреляна немцами.

Со смертью моего отца и его брата оборвалась династия дрожжевиков – Кушлянских и Анцелиовичей. Их дети и внуки избрали другую деятельность.

О жизни отца и матери в период войны, о судьбе моей сестры было сказано в предыдущих главах этой книги.