ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В КАЗИНО

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В КАЗИНО

Совместное проживание и общий бюджет денег Полещуку не прибавили — Грейвс оказалась на удивление прагматичной и экономной хозяйкой: ни одной рупии нельзя было потратить без её разрешения.

К чести американки, необходимо отметить, что она блестяще справилась со своей ролью обольстительницы и сумела не только сохранить втайне от «суженого» свою принадлежность к ЦРУ, но и влюбить его в себя. А тот, влюблённый и самонадеянный, так ничего и не заподозрил…

Закончился медовый месяц, и Полещук понял, что притворный брак его финансовых проблем не устранит. И тогда он вновь вернулся к идее сорвать банк в казино, хотя прекрасно помнил, что это заведение однажды уже превратило его в банкрота. Успокоил себя тем, что две бомбы в одну и ту же воронку не ложатся.

Кроме того, в этот раз он намерен был действовать не очертя голову, но по-чекистски основательно, детально проработав все возможные варианты, и, самое главное, разузнав как можно больше подробностей о своих потенциальных партнёрах по карточному столу — играть в рулетку он себе запретил, чтобы не испытывать более судьбу.

С помощью оперативных источников, находящихся у него на связи, Полещук сначала провёл предварительную рекогносцировку на поле предстоящих сражений. Выяснил, что в казино для игры в очко и баккара регулярно собирается компания, в которую входят «братья по идеологии»: первый секретарь посольства ПНР Войцех Каменский, комендант посольства ЧССР Любомир Гржинек и консул из ГДР Курт Фогель.

Такого подарка от судьбы Полещук давно не получал! Очко и баккара — забавы, которым он ночи напролет предавался во время обучения в спецшколе и в коих достаточно поднаторел.

Он виртуозно «заряжал» колоду, умел передёрнуть карты, не понаслышке знал многие «мульки» — ухищрения, — то есть владел всем арсеналом средств, к которым прибегают карточные шулера, чтобы «глушить лохов» — выигрывать.

Всё вместе взятое внушало уверенность, что на этот раз успех ему обеспечен, и он обязательно сорвёт куш.

Консул в компании слыл везунчиком, Богом помазанным, удачей помеченным. Там, где другие выбивались из сил, чтобы выиграть толику, ему валом валило.

Чех и поляк игроками были никудышными, поэтому никогда особо не рисковали, метали по-нищенски малыми суммами, рассчитывая не на своё умение, а на удачу.

Кроме восточных демократов в компанию игроков входил ещё один фигурант, чьё хроническое невезение в картах выглядело особо соблазнительно для Полещука. Именно на него он делал ставку, рассчитывая поправить свои финансовые дела.

Врач из Австрии Бруно Гольдман вносил диссонанс в социалистическое картёжное сообщество. В отличие от своих партнёров иноверец имел одно существенное преимущество — он имел деньги. Располагая практически неограниченными суммами, он никогда не покидал стола, даже если ему не шла карта.

Случалось, что он продувался до последнего цента (играли только на доллары — местная валюта среди игроков не котировалась), и, по идее, должен был бы прекратить игру ввиду утраченной кредитоспособности, но какое там! Каждый раз, исчерпав ресурс своего бумажника, Гольдман выпрыгивал из кресла и с традиционным возгласом: «Aйн момент!» — покидал соратников, чтобы через пятнадцать минут вернуться вновь с деньгами.

Однако главными отличительными чертами доктора являлись его порядочность и обязательность. Хотя Гольдман зaчаcтyю и расставался с крупными суммами, он никогда никому не оставался должен. А это и есть первая заповедь, принцип и основа взаимоотношений товарищей по ломберному столу. Карточный долг есть карточный долг. Не отдать его — святотатство, а потребовать его вправе даже последний забулдыга, оборванец с окраины Катманду, что уж говорить о достопочтенных джентльменах — сотрудниках дипломатических миссий, пусть и социалистических стран!

Как стало известно Полещуку, австриец не всегда проигрывал. Иногда ему шла такая «пруха» — так везло, — что всякий раз остальные игроки считали лучшим для себя выходом из положения сказаться больными, сослаться на ответственное утреннее совещание, лишь бы побыстрее завершить турнир.

Но всё-таки чаще Гольдман оставался в проигрыше, а выигрывал у него, как правило, консул.

Однако, судя по всему, этот факт Гольдмана не очень беспокоил. Что свидетельствовало о том, что ему важен сам процесс, а не итог карточной баталии.

При любом исходе игры он с неизменной улыбкой отдавал или забирал деньги и непременно заказывал для всех по рюмке сухого «мартини».

Никого из партеров не интересовало, где доктор берёт деньги, хотя они и подозревали, что их происхождение не совсем безупречно, а может быть, и незаконно.

По одной из версий, о которых русскому разведчику доложила агентура из числа местных жителей, Гольдман подпольно абортировал состоятельных аборигенок. По другой — кроме отправления основной профессии он скупал крупные партии опийного мака и переправлял его в европейские лаборатории для переработки в героин.

Об этих версиях партнёры Гольдмана знали, но никто из них не пытался ни подтвердить, ни опровергнуть их. Да и какая им польза от этих подозрений, если у каждого из них были свои «тараканы в голове» и свой «скелет в шкафу»?

Гржинек приторговывал чешским хрусталём, в основном люстрами, которые у местной знати пользовались огромным успехом.

Каменский делал бизнес на дешёвых польских лекарствах и янтаре, который под видом «осколков Луны» шёл нарасхват.

Как ни странно, лишь консул ничем не торговал. Впрочем, ничем, кроме въездных виз в ГДР, у него и возможности-то торговать не было. Но кому они здесь, в Непале, да и вообще в мире, нужны? Непальцев, желающих взглянуть вблизи на «витрину социализма», Полещук что-то не встречал. Поэтому наличие свободных денег у гэдээровского дипломата капитан объяснил просто: Фогель — платный агент Министерства государственной безопасности (МГБ) Германской Демократической Республики.

«Раз у консула водятся деньжата, которых хватает на картёжные забавы, — рассуждал Полещук, — значит, он подключен к какой-то оперативной разработке. Иначе на какие шиши играл бы Фогель, ведь у всех гэдээровских дипломатов нищенская зарплата!

Не исключено, что объектом заинтересованности МГБ, по которому работает Фогель, как раз и является Гольдман. Таким образом, если моему шефу, полковнику Тимофееву, станет известно о моих визитах в казино, я своё присутствие смогу оправдать необходимостью “пощупать за вымя” доктора, чтобы оценить, может ли он представлять для нас оперативный интерес…

Но пока информация о том, что я посещаю казино, дойдёт до резидента, я уже успею “высадить” и Гольдмана, и консула из денег.

Выворачивать карманы братьям-демократам я не намерен, и не потому, что испытываю к ним чувство идеологической солидарности, отнюдь! Просто с них много не получишь, так как играют они на те деньги, которые эпизодически им случается урвать…

Кстати, есть ещё одна причина, почему можно чувствовать себя спокойно в компании братьев по идеологии: они никому не проболтаются, что к игре подключился советский дипломат. Ведь для каждого из них это означает саморазоблачение, ибо откуда ты знаешь, что атташе по культуре посольства СССР посещает казино, если сам там не бываешь? Так что болтовня для них чревата досрочным откомандированием из Непала, — им же категорически запрещено посещать злачные места…

Этот расклад меня вполне устраивает, — подвёл итог Полещук. — В общем, смелее в бой, тореадор!»