2-го августа. Барановичи

2-го августа. Барановичи

13-го июля Верховный Главнокомандующий вызвал меня в Ставку для исполнения поручения вне нашего фронта. В два часа 13 июля я выехал в автомобиле в Брест, ибо эта дорога была загружена.

В Бресте видел Лайминга, напомнил ему об отсутствии западных фронтов К и Л передовых позиций очень, по-моему, нужных, и вечером выехал в Ставку. 14-го узнал, что меня командируют в VI армию, для осмотра инженерных работ по Финскому заливу и того, что генерал Рузский найдет необходимым. Миссия считается деликатною, ибо сталкивались сухопутные и морские интересы и взгляды.

16-го июля прибыл в Петроград. Утром переговорил с Рузским, вечером в штабе было совещание. 17-го видел Поливанова и Григоровича и 17-ro выехал в Ревель. 18, 19, 20 работал в Ревеле; 21-го был на острове Вайвара; 23-го доложил Рузскому, 23-го осматривал работы на Пеергаловской позиции, 24-го и 25-го июля Выборг; 26-го, 2 7, 28 Гельсингфорс и Свеаборг. 29-го вечером прибыл в Петербург, доложил Рузскому, который в этот день уезжал в Ставку. 31-го выехал и 1-го августа прибыл в Ставку.

Великий князь желает вручить мне общий надзор и руководство инженерною подготовкою вообще. Ищут, что укреплять. Я ответить на это не мог, ибо раньше необходимо подумать и связать эту потребность с общими соображениями Ставки и установить основные черты дальнейшего плана, средств, а затем уже соответственно сему и решить вопрос об инженерной подготовке в общем и в частностях,

Соображения об инженерной подготовке сегодня будут доложены великому князю генерал-квартирмейстерской частью ставки. Я собирался ехать в Волковыск 1-го августа, но великий князь мне сказал, чтобы я остался. Вечером говорили о разных разностях.

Я ему сказал, что в Петербурге говорят, что штаб его уже сменен и что это исходит от Думы. Действительно, это было, ибо вчера адъютант великого князя князь Щербатов[45] уехал в Петроград с ответом великого князя.

Великий князь стоит на той точке зрения, что начальник штаба и генерал-квартирмейстер ему были назначены. Быть ими недовольным не имеет основания, но если общественное мнение и законодательные палаты Государственного Совета против, то если государь император, который их назначал, с ними согласится, то он не будет препятствовать и возьмет начальником штаба Алексеева. Много говорили о Михаиле Васильевиче. Он единственный человек, который может взвалить на себя эту страду.

Странно одно. Великий князь лично ни против Янушкевича, ни против Данилова ничего не имеет, но общего между ними мало и в сущности полного доверия и близости нет. На мой взгляд, оба они думают, что неудачи во внешних причинах в отсутствии снарядов и т. п. Люди делают, что умеют. Наша канцелярская манера управления экзамена перед грозными явлениями войны выдержать не могла. Применение голых принципов, вроде полной самостоятельности частных начальников, имеет свои границы. Нельзя сверху бросать мысль, а затем успокоиться. Мысль в нашем деле должна быть осуществлена в реальные формы. Верховное главнокомандование должно направлять эти идеи и руководить ими. Как в начале войны, так и теперь признаю, что ни укоренившаяся система управления, ни деятели, стояще при этой машине, нас вывести на дорогу не могут. Лично для себя рад, что эти 18–19 дней был вдали от всего, и то найдутся люди, которые скажут, что и я повлиял на решение изменить личный состав управления при великом князе.

Теперь хотят создать третий фронт, объединить тылы и Верховное главнокомандование. Одним словом, хотят до некоторой степени сделать то, о чем писал великому князю в сентябре 14 г. Но обо всем этом говорят, а следовало бы делать. События могут пойти быстрее и неожиданнее, и ничего из этого может не выйти. Суть дела, однако, теперь не в этих преобразованиях, а в том, чтобы отдать себе отчет, в каком направлении вести войну, как собрать и соорганизовать для этого наши средства.