1 мая 1993 года, суббота, день

1 мая 1993 года, суббота, день

Москва. Октябрьская площадь

Григорий старался держаться чуть в стороне от толпы, которая увеличивалась буквально на глазах. День был солнечным, теплым, воздух был наполнен запахами весенней свежести и приближающегося лета. Вся площадь пестрела красными флагами и транспарантами, в петлицах, на куртках и плащах виднелись красные банты, многие держали красные флажки с надписью «1 Мая». Кое-где мелькали непривычные глазу черно-желто-белые полотнища «Фронта национального спасения». Из динамиков передвижной радиоустановки доносились звуки советских маршей и патриотических песен — «Москва майская», «Катюша», «Широка страна моя родная». Настроение у всех было приподнятое, как обычно всегда бывало на первомайские праздники.

Митинг уже был в самом разгаре. Сменяющие друг друга ораторы у подножия памятника Ленину клеймили почем зря действующую власть, вокруг бывшего председателя Верховного Совета СССР Лукьянова, лидера коммунистов Зюганова и бывшего председателя КГБ Крючкова[63] собирались небольшие группки, которым они излагали свою позицию. Помимо старшего поколения, в числе которого было немало ветеранов с орденскими планками, на площади было много молодежи. Попадались даже родители с маленькими детьми. Ведь Первомай был традиционно праздником для детей, когда они вместе с родителями ходили на демонстрацию, в парк или просто погулять по городу.

Григорий смотрел на разыгрывающееся на площади действие с едва скрываемым раздражением. Ему уже начинало казаться, что этим все и закончится, и толпа, послушав своих кумиров и выразив солидарность с их точкой зрения, разойдется. И тогда вся подготовка, на которую положено немало сил и денег, пойдет насмарку.

К нему подошел одетый в черную куртку молодой человек с короткой стрижкой и сказал с едва заметным прибалтийских акцентом:

— У нас вес готово. Ребята выдвинулись на позицию. Четыре пузыря в багажнике, ящики с железяками в грузовике.

Григорий поморщился:

— Не кричи! Я все слышу.

Для непосвященных сказанное было непонятным, но Григорий и парень в куртке знали: под «пузырями» понимались канистры с бензином, под «железяками» — стальные подшипники.

— Когда будем начинать?

— Не терпится? Подожди, сейчас решат, куда пойдут дальше. Тогда и мы определимся.

Один из ораторов, кажется, это бы лидер «Трудовой России» Анпилов[64], воскликнул: «Наша сила — в движении! Идем на Ленинские горы, товарищи!»

«Так, значит ни на Крымский мост, ни в сторону Якиманки. Ну что ж, мы и к этому готовы!» — промелькнуло в голове у Григория.

Дело в том, что коммунисты, члены организации «Трудовая Россия» и лидеры «Фронта национального спасения» рассчитывали провести первомайскую демонстрацию на Красной площади, как это было из года в год в советские времена. Однако московская мэрия не разрешила собираться оппозиции в самом сердце столицы, предложив взамен площадку у Центрального дома художников рядом с Крымским валом. Организаторы митинга с этим предложением не согласились, и вопрос о том, где конкретно будет проходить митинг, остался висеть в воздухе.

Праздничное шествие начиналось на Октябрьской площади, где собралось не менее трех тысяч человек. Традиционные маршруты следования демонстрантов к центру города — по Якиманке через Большой Каменный мост и через Крымский мост по Садовому кольцу — были перекрыты грузовиками, кордонами милиции и ОМОНом. Оценив ситуацию, организаторы митинга приняли решение не лезть на рожон, а отправиться по Ленинскому проспекту на Воробьевы горы. К этому и призвал собравшихся Виктор Анпилов.

— Ну вот, теперь все понятно! Дуйте к Нескучному саду! Разбивайтесь на три группы — и вперед! Связь держим через старших групп. Главное — разозлить и тех и других, чтобы они начали дубасить друг друга. И при этом никто из наших не должен попасться! Ни один человек! Ясно?

— Все понятно. Действуем, как договорились.

Парень в куртке исчез в толпе, а Григорий, пристроившись к группе молодежи, идущей под транспарантом «Да здравствует советская социалистическая Россия!», пошел вместе со всеми по освобожденному от транспорта проспекту. Продолжала звучать бравурная музыка, некоторые группы пели песни, выкрикивали праздничные лозунги. Все это скорее напоминало первомайскую демонстрацию советского времени, нежели акцию протеста против властей.

СТАТЬЯ: «…Настроение у всех праздничное. Люди приоделись, особенно нарядны и красивы сегодня женщины и дети. То и дело вспыхивают шутки, смех, звучат песни. Паша „женская колонна“ все время забегает вперед, и распорядитель из Союза офицеров умоляет: „Ну, пожалуйста, дорогие женщины, выровняйтесь, сбавьте шаг“. Мы выравниваем ряд, а потом снова невольно вырываемся вперед… весело, во весь голос поем трогательную песню из тех, счастливых лет: „Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я“.

Впереди показалась площадь Гагарина. На полотнище, протянутом между домами над проспектом, но синему полю с цветочками приветствие: „С праздником, дорогие россияне!..“» (Н. Гарифуллина «Обагренный Первомай». «Советская Россия», 4 мая 1993 года).

По мере движения по Ленинскому проспекту толпа увеличивалась в размерах, к ней примыкали все новые и новые участники шествия, стала возникать какая-то наэлектризованность, взвинченность. И уже тысячи возбужденных голосов начали скандировать лозунги против Ельцина.

«Молодцы, — отмстил про себя Григорий. — Толпе надо вовремя подбросить нужный слоган, и она будет с упоением повторять его. Хорошо работает группа Сивого».