Отношение Австрии к проблеме ответственности за начало войны и публикации соответствующих документальных источников

Отношение Австрии к проблеме ответственности за начало войны и публикации соответствующих документальных источников

Министр финансов Австро-Венгрии Билинский в своих мемуарах умолчал о многих тайнах

 Граф Берхтольд – сторонник сокрытия документов после войны

 Граф Гойос, специальный эмиссар, отправившийся ко двору кайзера и вернувшийся откуда с «карт-бланшем». Представитель «военной партии» на Балльплатце, наряду с Берхтольдом, Форгачем и Мусулиным

Германский посланник в Вене в 1914 г. фон Чиршки поначалу призывал к сдержанности, но после выговора со стороны кайзера стал сторонником жесткой линии в отношении Сербии. Был посвящен в подготовку неприемлемого ультиматума

Республика Австрия стала одной из наследниц Австро-Венгрии. Однако чувства бывших подданных Монархии не менялись так же быстро, как появлялись новые страны на карте Европы. Вместо решения внутренних и внешнеполитических проблем война привела к распаду государства, исчезнувшего с исторической сцены. Это не могло не вызвать глубокое разочарование и ненависть в отношении виновника катастрофы.

В европейской истории встречаются устойчивые фобии, уходящие корнями как в религиозные войны, так и в более поздние эпохи. Семена, посеянные в 1914 г., по-прежнему дают всходы. Об этом в разгар югославского кризиса (23 февраля 1993 г.) в разговоре с Андреасом Папандреу напомнил французский президент Франсуа Миттеран: «Имела место цепь ошибок: германское вмешательство, американское невежество, колебания итальянцев, волю которых парализовал Святой престол. Германия, считающая себя легитимным наследником австро-венгерской империи, восприняла и старую австрийскую жажду отмщения сербам»[316].

Стилизованный образ «виновника» (Сербии и сербов) не появился одномоментно во время войны. На протяжении многих лет он формировался параллельно с планами переустройства Балкан. Первые годы ХХ в. отмечены многократными попытками придумать предлог для агрессии. Когда, в конце концов, произошло Сараевское покушение, потребовалось связать его с Сербией. Дипломатическая и информационная кампании, несмотря на отсутствие реальных доказательств участия сербского правительства в заговоре, должны были подтвердить обоснованность предъявления «неприемлемого ультиматума». Для принятия решения о нападении не потребовалось выяснение того, кто помогал «младобоснийцам», совершившим покушение.