7. Начало войны

7. Начало войны

«22 июня 1941 года фашистская Германия без объявления войны и даже без предъявления каких-либо претензий напала на Советский Союз с целью свержения советского строя и порабощения советского народа. Этот вероломный акт был совершён, несмотря на существование советско-германского договора о ненападении» [12]. Такова официальная точка зрения советской историографии на начало очередного этапа Второй мировой войны, явившейся для нашего народа Великой и Отечественной.

Этому кульминационному моменту предшествовали и после него последовали важнейшие события, о которых порой страшно и стыдно было рассказать всю правду, а потому реальность часто подменялась мифами, которые с годами прочно осели в сознании советских людей. Особенно это касалось начального периода войны, когда Красная армия потерпела серьёзные поражения, а немецкие полчища продвинулись далеко вглубь территории Советского Союза. Долгое время эта неудача объяснялась неожиданностью нападения врага, неподготовленностью нашей армии к боевым действиям, наличием в войсках только устаревшего вооружения, причем в недостаточном количестве, репрессиями, коснувшимися командного состава. При этом вся вина возлагалась на возглавлявшего тогда партию и правительство Сталина И.В., поскольку он якобы категорически запретил приводить войска в боевую готовность, несмотря на неоднократные предупреждения о начале войны именно 22 июня 1941 года [55].

Однако со временем, благодаря добросовестным изысканиям как профессиональных исследователей-историков, так и неравнодушных «любителей исторической правды», изучивших массу новых, рассекреченных документов, внимательно прочитавших мемуары участников войны, собравших свидетельские показания ветеранов, открылась совершенно иная картина предвоенных и начала военных действий, которую раньше старались сознательно исказить в угоду конъюнктурным политизированным соображениям.

Сейчас на основании появившихся в последние годы документальных книг [56–65] нам представляется возможность следующим образом кратко описать обстановку того времени.

В конце 1940 года Гитлер окончательно утвердил стратегический план «Барбаросса», который предопределил нападение вооружённых сил Германии на Советский Союз. Нашим современникам необходимо понимать, что эти агрессивные действия в отношении Советской страны были тайно и целенаправленно «заказаны» западными политиками, которые как раз и привели бывшего армейского ефрейтора к власти, а затем щедро профинансировали его деяния, что позволило возродить немецкую армию и соответствующим образом её вооружить. Такое могло произойти только потому, что цель деятельности «закулисных кругов», представляющих собой мировой банковско-промышленный капитал, совпадала с замыслом фюрера, изложенным им ещё в книге «Майн Кампф», по завоеванию и разделению на части Советского Союза, порабощению и значительному уничтожению советского (в первую очередь непокорного русского) народа. 18 декабря 1940 года Гитлер выступил перед пятью тысячами выпускников военных училищ и в своей речи высказался против такой «несправедливости, существующей на земле, когда 60 миллионов великороссов владеют одной шестой частью земного шара, а около 90 миллионов немцев ютятся на клочке земли». Гитлер призвал молодых офицеров «к устранению этой несправедливости».

Надо признать, что фашистскому руководству Германии удалось создать мощную армию, руководимую опытным генералитетом и мотивированную желанием реванша после постыдного поражения в Первой мировой войне. Немецкий Генеральный штаб успешно разработал, а потом и применил современную тактику массированного наступления войск на поле боя, тесного взаимодействия в сражении всех родов войск, обеспечения надёжной связи полевых частей с командованием и взаимодействующими подразделениями, ведения постоянной воздушной и наземной разведки, позволявшей оперативно управлять огнём артиллерии, налётами авиации и целенаправленно корректировать действия войск. Основная задача боевого столкновения ставилась на уничтожение противника, что обеспечивало последующее успешное занятие назначенных рубежей.

Советское руководство также готовило страну, армию и народ к войне, которую в сложившейся международной обстановке считало неизбежной, но, используя переговорные пути, стремилось как можно дольше оттянуть её начало, чтобы успеть решить задачи по укреплению обороны. Заключённые с Германией торговые соглашения позволили Советскому Союзу в обмен на сырьё и продовольствие получить (от будущего противника!) современный станочный парк, готовую транспортную, электротехническую, военную и другую продукцию, чертежи и образцы новейшего вооружения. Кстати, такой взаимовыгодный товарообмен двух великих держав, повышавший их экономическую мощь, крайне беспокоил «мировую закулису», предпринимавшую всевозможные (дипломатические и «специальные») манёвры, стремившуюся разрушить этот союз и столкнуть между собой обе страны, чтобы, ослабив их в кровавой войне, оттеснить с мировой арены.

В декабре 1940 года состоялось совещание высшего командования Красной армии, на котором проводилась военная игра, имитировавшая нападение Германии на Советский Союз. К сожалению, в процессе этого и последующих штабных и полевых учений наш генералитет не смог перестроиться на современный лад ведения боевых действий. В качестве решающего результата войскам ставилась задача занятия заданного рубежа (любой ценой!), навязывание штыкового боя (вместо предварительного уничтожения противника), самоотверженное сражение с врагом (вместо сохранения жизни солдат). Военная промышленность под руководством советского правительства к началу войны произвела, вопреки досужим вымыслам, достаточное количество вооружения и боеприпасов, хотя из-за отсутствия соответствующих запросов со стороны военных, изготовили крайне малое количество автоматов и противотанковых средств. Совершенно недостаточное внимание было уделено средствам связи, в которых упор по старинке делался на проводные линии, легко нарушаемые в боевых условиях. Даже для передачи зашифрованных директив Генерального штаба в военные округа использовался гражданский телеграф. Радиосвязь развивалась плохо, ей не учились пользоваться, тем более защищать от помех противника.

Исходя из миролюбивого характера нашей страны, вождь советского народа товарищ Сталин И.В. не стремился стать военным руководителем, полководцем Вооружённых сил (в отличие от Гитлера, участвовавшего во многих военных учениях). Иосиф Виссарионович ориентировался больше на политические, экономические и дипломатические методы развития взаимовыгодных отношений как внутри страны, так и на мировой арене. В вопросах стратегии и тактики ведения боевых действий он полностью доверился своим военным, что, как оказалось, явилось существенным просчётом. Раскрытый в 1937 году заговор военных под руководством Тухачевского М.Н., направленный на содействие поражению СССР в войне с Германией, показал, что в армии не всё благополучно. Вместе с тем после проведенной чистки руководящего состава на командные должности были назначены генералы и офицеры, в значительной своей части получившие высшее военное образование, хотя и не имевшие практического опыта ведения боевых действий.

К моменту начала войны на советско-германской границе сложилось следующее количественное соотношение сил. Красная армия имела в своём составе 190 дивизий, насчитывавших 3 289 850 командиров и бойцов. На вооружении у них находилось 59 787 орудий и минометов, 15 687 танков и штурмовых орудий, 10 743 самолета. Вопреки бытующему мнению, в танковых корпусах имелось 1600 только что изготовленных средних танков Т-34 и 600 тяжёлых танков КВ, прошедших боевую проверку ещё в финскую кампанию.

Противник сосредоточил 166 дивизий численностью 4 306 800 офицеров и солдат (по штату немецкая дивизия имела в среднем несколько больший состав, чем советская). Боевая техника вермахта составляла 42 600 орудий и минометов, 4 170 танков и штурмовых орудий, 4 846 самолетов. Немецкая армия имела построение в один эшелон, и в резерве Главного командования германских сухопутных войск находились 21 пехотная, 2 танковые и 1 моторизованная дивизии [56].

Красная армия была построена в два стратегических эшелона и с учётом резервов достигала общей численности порядка восьми миллионов человек. За армиями первого эшелона развернулись три воздушно-десантных корпуса. Помимо перечисленных выше вооружений, размещавшихся в приграничной зоне, второй эшелон имел восемь тысяч танков и столько же по численности боевых самолётов. С тыла боевые построения войск прикрывались тремя отдельными армиями НКВД. Резерв Главного командования насчитывал 2300 дальних бомбардировщиков. Приморские фланги фронтов опирались на поддержку мощных и многочисленных соединений военно?морского флота, имевших в своем составе 6 700 самолетов [58].

Анализ наличных вооружённых сил двух армий показывает, что к роковому дню преимущество складывалось далеко не в пользу Германии. Правда, наш противник был полностью отмобилизован и имел опыт ведения современной войны, а Красная армия ещё не закончила процесс стратегического развертывания.

Организационно силы Красной армии вдоль западной границы были распределены по Особым военным округам (которые в случае начала войны превращались в одноимённые фронты): Прибалтийскому (командующий генерал-полковник Кузнецов Ф.И.), Западному (командующий генерал армии Павлов Д.Г.) и Киевскому (командующий генерал-полковник Кирпонос М.П.), а также Одесскому военному округу (командующий генерал-лейтенант Черевиченко Я.Т.). Фланги сухопутной группировки прикрывали: с севера Балтийский и Северный флоты, а с юга — Черноморский флот под общим командованием адмирала флота СССР Кузнецова Н.Г. Командование всеми Вооружёнными силами СССР (как в мирное время, так и во время войны) осуществлял Генеральный штаб (начальник Генштаба генерал армии Жуков Г.К.) под руководством Наркомата обороны (нарком обороны маршал СССР Тимошенко С.М.).

Советским Вооружённым силам противостояли вдоль государственной границы немецкие войска в составе трёх групп армий: Север, Центр и Юг.

Советское командование предполагало, что в случае начала войны основной удар противник нанесёт в районе Украины, где имеется достаточный простор для широкого применения танковых и моторизованных соединений, на которые делало основную ставку командование вермахта. В связи с этим именно здесь (Киевский и Одесский округа) были сосредоточены преобладающие силы Красной армии.

Одной из важнейших проблем в сложившемся противостоянии войск являлся вопрос о времени начала военных действий, что определяло возможность своевременного приведения войск в полную боевую готовность. В связи с этим рассмотрим ставшую теперь известной череду событий того тревожного времени весны и лета 1941 года.

30 апреля Гитлер принял решение о нападении на СССР 20–22 июня. Эту, как и другие даты возможного начала войны, по дипломатическим каналам и средствам связи разведки сообщили советскому правительству.

4 мая Гитлер выступил в рейхстаге с программной речью, в которой даже не упомянул СССР, будто его уже и не существовало. Это очень насторожило наше руководство.

5 мая на приёме в Кремле Сталин И.В. выступил перед выпускниками военных академий, отметив «глубокие изменения, произошедшие в последние годы в Красной армии, которая перестроилась организационно и серьёзно перевооружилась», и пожелал новым командирам успехов в работе.

6 мая Сталин И.В., до этого не занимавший государственных постов, был назначен Председателем правительства СССР.

9 мая последовало Сообщение ТАСС (Телеграфного Агентства Советского Союза) о проведении учений Воздушно-десантных войск в районе западной границы, в которых участвовало около 800 тысяч резервистов (а потом было привлечено ещё 300 тысяч). Одновременно советские послы за границей стали открыто говорить о большом сосредоточении наших войск, подчёркивая при этом, что лучше все возникающие международные проблемы решать путём переговоров.

10 мая один из ближайших соратников Гитлера по нацистской партии Гесс неожиданно перелетел на истребителе из Германии в Англию, где спустился на парашюте и вошёл в контакт с представителями британских властей. Цель такого достаточно экзотического (для крупного руководителя) вида путешествия и последовавших за этим переговоров оставалась неясной, что, однако, позволяло предполагать советской стороне возможность прекращения войны между этими странами и заключения договора для совместного выступления против СССР.

15 мая немецким бомбардировщиком прямо на Центральный аэродром Москвы (тоже неожиданным способом) было доставлено, подписанное 14 мая, личное послание Гитлера Сталину. В этом письме сначала говорилось о том, что «невозможно добиться прочного мира в Европе… без окончательного сокрушения Англии и уничтожения её как государства». Для этого Германии необходимо «совершить вторжение на острова», но этому противодействует оппозиция, в которой стала популярна тема о том, что немцы и англичане — это «народы-братья», а потому война между ними является «трагическим событием». Известно всем, говорилось далее в письме, что «один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю — в припадке умопомрачения или из-за переутомления, улетел в Лондон», чтобы «своим невероятным поступком» побудить англичан «к здравому смыслу», то есть к прекращению военных действий. В связи с такой обстановкой, при формировании «войск вторжения» (на острова?) пришлось, после завершения операции на Балканах, разместить их (около 80 дивизий) «вдали от глаз и авиации противника» (англичан?) «вдоль границы с Советским Союзом». Вот это обстоятельство «возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте». Гитлер — «честью главы государства» — уверял Сталина, «что это не так». Поскольку советская сторона также сосредоточила на границе «достаточное количество своих войск», то в подобной обстановке, полагал автор письма, не исключена вероятность «случайного возникновения вооружённого конфликта», у которого невозможно будет определить «первопричину», и который не менее сложно окажется остановить. Стремясь быть «предельно откровенным», Гитлер высказал опасение, что кто-нибудь из его генералов «сознательно пойдёт на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от её судьбы и сорвать мои планы». Фюрер извещал, что всего через один месяц, «примерно 15–20 июня», он планирует «начать массовую переброску войск на запад», от советской границы. А пока «убедительнейшим образом» просил «не поддаваться ни на какие провокации», и самим постараться не давать для этого никакого повода. Если же провокации не удастся избежать, то проявить выдержку, не предпринимать ответных действий и немедленно сообщить о случившемся в Берлин «по известному Вам каналу связи». В заключение «Искренне Ваш, Адольф Гитлер» продолжал надеяться на встречу со Сталиным «в июле» (видимо, как с пленником разгромленной страны?).

Получив это письмо, поверил ли Сталин Гитлеру, поставившему на кон даже свою «честь главы государства»? Конечно же, нет, поскольку проводившиеся ещё в ноябре 1940 года в Берлине серьёзные переговоры тогдашнего главы советского правительства Молотова В.М. с высшим руководством Германии не дали никакого перспективного результата в отношении соблюдения интересов Советского Союза. Сталин давно уже был оповещён о том, что Гитлеру его «закулисными хозяевами» было строго указано, что пора ему прекратить воевать с Европой, а следует двинуть войска вермахта на Советский Союз, ибо именно для этого он все последние годы так щедро финансировался и восстанавливал армию. 18 ноября 1940 года при подведении итогов упомянутых советско-германских переговоров Сталин И.В. отметил, что «Гитлер постоянно твердит о своём миролюбии, но главным принципом его политики является вероломство». Заключённый с Германией договор о ненападении является лишь временной передышкой, которая позволила нам выиграть больше года «для подготовки к решительной и смертельной борьбе с гитлеризмом». Сейчас Гитлер упивается своими успехами, разгромив и принудив к капитуляции шесть европейских стран. Теперь он поставил перед собой цель разгромить Англию, усилив бомбардировки британских островов и демонстративно подготавливая десантную операцию. «Но это не главное для Гитлера, главное для него — нападение на Советский Союз».

От советской разведки, как агентурной, так и полевой, каждодневно поступали сообщения о сосредоточении конкретных частей войск вермахта в районе советской границы. Наши стрелковые дивизии и танковые корпуса также прибывали из внутренних районов страны. Агентура и перебежчики с немецкой стороны всё чаще называли 22 июня как день начала военных действий.

Из-за океана пришло сообщение о том, что президент Франклин Рузвельт на совещании начальников штабов заявил: если Сталин не спровоцирует нападение Германии, то США поддержат СССР, в противном случае не будут вмешиваться.

24 мая на расширенном заседании Политбюро, на котором присутствовал и высший командный состав, Сталин И.В. прямо заявил: «Обстановка обостряется с каждым днём, и очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии».

В сложных предвоенных обстоятельствах Сталин И.В. решил предпринять собственные дипломатические и разведывательные действия с целью выявления замыслов потенциального противника. 13 июня в 18 часов по советскому радио, вещавшему также и на зарубежные страны, было передано «Сообщение ТАСС», которое на следующий день опубликовали все центральные газеты. Кроме того, текст этого Сообщения был вручён послам Германии, Англии, США и других государств. В констатирующей части Сообщения (которое стали датировать 14 июня 1941 года) говорилось о том, что в иностранной печати начали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам Германия будто бы предъявила СССР территориальные и экономические претензии, и теперь идут переговоры о заключении нового соглашения между нашими странами. Поскольку СССР якобы отклонил эти претензии, Германия стала сосредоточивать свои войска у советских границ с целью нападения на СССР. Советский Союз будто бы также усиленно готовится к войне с Германией и потому направляет свои войска к границе. «Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов», ответственные круги в Москве уполномочили ТАСС заявить, что «эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил». При этом Телеграфное Агентство официально проинформировало, что Германия не предъявляла СССР никаких претензий и «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении». А происходящая в последнее время переброска с Балкан германских войск связана с мотивами, «не имеющими касательства к советско-германским отношениям». СССР, «как это вытекает из его мирной политики», также добросовестно соблюдает условия упомянутого пакта. В связи с этим «слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными». Проходящие сейчас летние сборы запасных Красной армии проводятся ежегодно и никак не могут являться враждебными Германии.

В международном плане Германия этим Сообщением ТАСС была поставлена в весьма сложное положение, поскольку она должна была либо подтвердить широко обнародованную по всему миру информацию, и тогда вынуждена оказалась бы, по крайней мере, перенести своё нападение на Советский Союз на более поздний срок, что ломало выполнение уже реализуемых наступательных планов. Либо не давать никаких сообщений, но тогда с началом боевых действий Германия становилась агрессором и нарушителем международных норм. Гитлер предпочёл промолчать, что однозначно подтвердило его агрессивные намерения.

Получив такое оригинальное доказательство стремления Германии к началу военных действий против СССР, в тот же день, 14 июня, Сталин отдал распоряжение о приведении войск Западных округов в боевую готовность, но без проведения всеобщей мобилизации. Пока вполне достаточно было того, что в это время 800 тысяч резервистов находились на военной подготовке в летних лагерях и могли быть сразу зачислены в действующую армию. Именно с 14 июня начинается выдвижение, «как бы на учения», наших войск к западной границе. Кстати, ещё раньше, 10 июня, был дан приказ о выводе двух стрелковых и одной танковой дивизий из Брестской крепости, с зимних квартир, в полевые районы, где им были выделены соответствующие участки обороны.

Несмотря на обилие поступавших от разведки донесений, Сталин И.В. решил ещё раз провести осмотр немецких позиций с воздуха на предмет оценки готовности войск потенциального противника к началу боевых действий. По его указанию 18 июня вдоль всей границы на самолёте У-2 пролетел опытный лётчик Герой Советского Союза Захаров Г.Ф. На протяжении 400-километрового пути он вёл наблюдение за сопредельной стороной и периодически совершал в условленных местах посадки, откуда через пограничников направлял свои письменные донесения, сразу же доставлявшиеся в Москву. Убедившись на основании этих данных в критическом скоплении немецких войск у границы, Сталин И.В. решил ещё раз попытаться решить назревший конфликт дипломатическим путём. «По известному каналу связи», о котором Гитлер упоминал в своём письме, Сталин дозвонился в Берлин (хотя с середины июня эта прямая линия стала почему-то очень плохо работать) и просил германское руководство принять для переговоров министра иностранных дел СССР Молотова В.М. Несмотря на все помехи в сети, в Москву немедленно поступил ответ с отказом от личной встречи с советским официальным лицом. В это же время были перехвачены телеграммы в английское и американское посольства с указанием об эвакуации из Москвы семей дипломатов.

Теперь никаких сомнений в намерении Гитлера напасть на СССР больше не было. 18 июня в войска по распоряжению Сталина И.В. была направлена Директива (которую теперь некоторые историки и мемуаристы настойчиво стараются скрыть) о приведении войск в полную боевую готовность без объявления тревоги и проведения общей мобилизации. В Директиве было указано, что в ближайшие дни следует ожидать нападения немецких войск.

Казалось бы, что со стороны высшего советского руководства всё было предусмотрено для того, чтобы во всеоружии встретить врага. Однако, когда на рассвете 22 июня немцы начали бомбардировку и артиллерийский обстрел наших позиций и городов, а затем танковые клинья при поддержке пехоты ринулись на советскую территорию, выяснилось, что это было полной неожиданностью для многих наших воинских частей и потому застало их врасплох. Только в последние годы нам стало известно, что Западный особый военный округ, ставший Западным фронтом, по которому немецкие войска нанесли главный удар, сознательно не был приведён в боевую готовность. Директивы из Генерального штаба в Западный округ поступали, но не доводились до войск. В то же время Генштаб почему-то не удосужился в это тревожное время проверить чёткость выполнения на местах своих указаний о приведении войск в полную боевую готовность. В результате самолёты на аэродромах не были рассредоточены и замаскированы, а потому значительно пострадали от первых же бомбёжек. По указанию «какого-то генерала», приезжавшего в войска ещё 20 июня, топливо из баков самолётов и танков было слито, а оружие и прицелы сняты для проверки, боеприпасы сданы на склад. Этот генерал, фамилию которого никто сейчас назвать не может, распорядился на выходные дни отпустить офицеров по домам. Для доставки снарядов к тяжёлым гаубицам, находившимся в артиллерийских парках (а не на боевых позициях), на дальние склады были направлены не грузовики, а тихоходные тягачи (чтобы побольше привезти снарядов!). В критический момент оказалось, что буксировать многотонные орудия просто нечем, а тягачи так и не успели вернуться с задания. По этой причине тяжёлая артиллерия Западного фронта осталась в парках и не смогла нанести противнику никакого ущерба.

Командующий войсками Западного военного округа генерал Павлов Д.Г. в воскресенье вечером, вместо проверки боеготовности вверенных ему войск, находился в театре, наслаждаясь весёлым спектаклем «Свадьба в Малиновке». Согласно оперативным записям, в два часа ночи (то есть за два часа до начала войны!) ему позвонил по телефону нарком обороны маршал Тимошенко С.К. и поинтересовался, как дела. На что командующий отрапортовал: «Всё тихо». Нарком же ему посоветовал: «Ну, ты не психуй!» Каково состояние боеготовности войск округа, маршал почему-то не поинтересовался.

С началом боевых действий вся проводная связь на Западном фронте была нарушена, а из трёх радиостанций средства противника две быстро вывели из строя, третью же заглушили. Командующий фронтом Павлов Д.Г. формально вроде бы отдавал приказы в письменной форме подчинённым ему войскам, но из-за отсутствия связи они ни до кого не доводились.

В роковую ночь штаб Киевского особого военного округа получил команду на передислокацию в район Тарнополя, и отправился туда двумя колоннами: одна — по железной дороге, другая — на автотранспорте. В итоге связь с войсками была полностью утеряна, потому управлять боевыми действиями оказалось невозможно.

Три дивизии, которые своевременно не были выведены из Брестской крепости, попали там в «мышеловку» и, несмотря на мужество красноармейцев и командиров, проявленное в бою, были полностью уничтожены. Именно через те бреши в нашей обороне, которые возникли в связи с тем, что эти брестские дивизии не заняли выделенные им полевые позиции, стремительно прошли немецкие войска, начав окружение Минска.

Вызывает определённое удивление, почему немецкие войска основной удар наносили именно через Белоруссию. Ведь здесь простирается множество болот, а дороги между ними достаточно узкие, что затрудняет движение, а тем более маневрирование танковых войск. Вместе с тем на поверку оказалось почему-то, что именно этот военный округ (фронт) совершенно не был приведён в боевую готовность и потому позволил без особого сопротивления наступать немецко-фашистским захватчикам. Всё это до поры скрывалось нашими историками и мемуаристами, а вина за все беды возлагалась персонально на Сталина, якобы запретившего приводить войска в боевую готовность. Забегая вперед, сообщим, что уже после трудной победы в войне наша разведчица-нелегал Ольга Чехова (псевдоним Мерлин), работавшая в самом центре немецкого логова, вспоминала, что в первый день войны она была приглашена на приём, на котором присутствовало около шестидесяти нацистских руководителей. В разговоре о немецком походе на СССР Геббельс выразил мнение, что до рождества 1941 года немцы будут в Москве. На это Ольга позволила себе заметить, что «маленькая Германия не сможет победить Советский Союз». Геббельс ответил: «В России будет революция, и это облегчит победу над СССР». Следовательно, у немцев был расчёт на какое-то крупное предательство в нашей стране, организованное, скорее всего, силами военных. Действительно, ведь Германия достаточно легко захватила всю Европу благодаря именно содействию предателей или так называемой «пятой колонны» в разных странах. Так, немецкое вступление в Чехословакию сопровождалось активной поддержкой со стороны военных организаций Гелена. То же самое произошло в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (де Гриль) и Франции. Очевидно, в Советском Союзе не все участники заговора Тухачевского были своевременно выявлены и обезврежены. И всё-таки, опережая события, отметим, что во время войны прогерманских выступлений в нашей стране (на что очень рассчитывал Гитлер) не было. Этому содействовала и приснопамятная «чистка» 1937–1938 годов. А вот истинную картину событий начального периода войны (в которой добросовестным исследователям ещё предстоит непредвзято разобраться!) многие историки и мемуаристы, постарались достаточно исказить за счёт создания различных мифов с однозначным уклоном в направлении виновности во всех бедах одного Сталина.

Итак, оставшиеся без связи и управления воинские части, не представлявшие себе складывавшейся боевой обстановки на Западном фронте, не могли оказать организованное сопротивление врагу. Отдельные мужественные очаги сопротивления не позволяли принципиально изменить обстановку, чтобы воспрепятствовать стремительному продвижению противника. Бойцы, часто брошенные своими офицерами, стали массово сдаваться в плен. Западный фронт, имевший вполне достаточно сил и вооружения для борьбы с наступавшим врагом, рухнул буквально за четыре первые дня войны! За собой он потянул, из-за угрозы полного окружения и разгрома, Прибалтийский и Юго-Западный фронты.

Вячеслав Михайлович Молотов вспоминал, что, когда Сталин узнал о той катастрофической обстановке, которая молниеносно сложилась на советско-германском фронте, он буквально «охренел». Существуют мифы, что в это трудное время вождь советского народа пребывал в растерянности и чуть ли не в прострации. Но не таков был Иосиф Виссарионович Сталин, на которого его оппоненты стараются теперь высыпать кучи мусора. Самую точную характеристику советскому вождю дал в своё время ярый его оппонент и антисоветчик Уинстон Черчилль. Бывший премьер?министр Великобритании утверждал, что большим счастьем для России явилось то, что «в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин». Он был «самой выдающейся личностью, человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли», «непоколебимым мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения». Кроме того, «Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям».

Поскольку положение на фронте продолжало непрерывно ухудшаться, а эффективность нашего военного противодействия не была ясна, 29 июня Сталин вместе с Молотовым, Берия и Микояном направились в Наркомат обороны и Генеральный штаб, чтобы на месте оценить состояние дел. Оказалось, что руководство и Наркомата, и Генштаба обстановкой на советско-германском фронте (особенно на Западном его участке) совершенно не владело, а потому не способно было управлять действиями войск. Начальник Генерального штаба Жуков Г.К., находясь в отчаянном положении ответственного руководителя, потерявшего всякую ориентировку в происходящих событиях, даже откровенно разрыдался из-за собственного бессилия сделать что-либо для своей отступавшей армии.

Наглядно убедившись в абсолютной неспособности военных решать текущие вопросы, Сталин понял, что сейчас необходимо срочно и полностью менять всю систему государственной и военной власти в стране, при этом поднимать на борьбу весь советский народ, иначе поражение и крах Советского Союза под натиском фашистских полчищ окажутся неминуемыми. Уже на следующий день, 30 июня, в печати было опубликовано постановление об образовании Государственного Комитета Обороны (ГКО), к которому на период военного времени переходила вся полнота власти в стране. В состав ГКО вошли Сталин И.В. (председатель), Молотов В.М., (зам председателя), Берия Л.П., Ворошилов К.Е. и Маленков Г.М. Созданная с началом войны для управления войсками Ставка Главного командования под руководством наркома обороны Тимошенко С.К. была преобразована в Ставку Верховного Командования и с 10 июля её возглавил Сталин И.В., а 19 июля он стал ещё и наркомом обороны, сосредоточив таким образом в одних руках все нити управления войсками и страной.

В то же время 28 июня снятый с должности и арестованный командующий Западным фронтом Павлов Д.Г. вместе с ещё четырьмя генералами предстал перед судом и «за проявленную трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допущение развала управления войсками, сдачу оружия противнику без боя, самовольное оставление боевых позиций частями Красной армии и создание противнику возможности для прорыва фронта Красной армии» ровно через месяц после начала войны были расстреляны [62].

3 июля Сталин И.В. выступил по радио и, в связи с тем, что в результате неудач на советско-германском фронте Красная армия в определённой мере была деморализована, призвал весь советский народ подняться на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. После прошедших на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях митингов начало формироваться народное ополчение, которое по своему патриотизму и стойкости в борьбе с ненавистным врагом во многом превосходило регулярные армейские части. Добровольно встав по призыву вождя на защиту Родины, большинство ополченцев погибло в боях, но они собой заслонили страну, задержав гитлеровские полчища и тем самым дав возможность подтянуть резервы из восточных районов и с Дальнего востока для разгрома врага [74].

Но об этом чуть позже. А пока оперативное управление советскими войсками, за счёт дезорганизации связи, было полностью нарушено. Невероятно, но в сложившейся фронтовой неразберихе и вызванной этим отчаянности в моральном состоянии наши бойцы и командиры стали массово сдаваться в плен. При этом полтора миллиона человек, порой в составе целых подразделений, перешли на сторону немцев с оружием в руках. Два миллиона военнослужащих добровольно сдались в плен, побросав личное оружие и боевую технику. Полмиллиона красноармейцев были захвачены в плен при различных обстоятельствах. Ещё миллион воинов дезертировал, разбежавшись по домам, где их потом разыскивали компетентные органы. 800 тысяч человек были убиты и ранены. Сохранивший относительную боеспособность миллион бойцов и командиров с боями откатывался на восток [58]. Столь невероятными и плачевными оказались для Страны Советов итоги первых трёх месяцев войны.

Не встречая организованного сопротивления, немецкие войска занимали город за городом, окружая и громя по пути своего следования наши воинские части. Отчаянные встречные бои и попытки прорыва из окружения не приносили советским войскам нужного эффекта. В ряде мест население встречало немцев хлебом и солью.

Однако очень скоро стало ясно, что захватчики несли с собой в нашу страну только рабство и террор, разорение и смерть, поскольку выполняли указание своего фюрера о том, что «мы ни от чего и ни от кого Россию не освобождаем. Мы её — з а в о е в ы в а е м. Русский народ нас интересует только как рабочая сила, которая в будущем будет трудиться на германскую нацию». Свирепый оккупационный режим, установленный немцами на захваченных территориях, массовые казни мирного населения в целях устрашения, открыто декларируемое намерение превратить всех без исключения русских в рабочий скот, карательная система коллективной ответственности, бесчеловечное обращение с военнопленными и многое другое всколыхнули непреодолимую волну русского патриотизма [56]. Теперь война за освобождение Родины от фашистских поработителей стала для нашего народа Великой и Отечественной.

В помощь Красной армии, которая с большими потерями отступала в глубокий тыл, стали формироваться дополнительные силы. В целях борьбы с парашютными десантами и диверсантами, забрасывавшимися противником, по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) 24 июня 1941 года при городских, районных и уездных отделах НКВД на территории Ленинградской, Мурманской, Калининской и Ростовской областей, Карело-Финской республики, Украины, Белоруссии, Эстонской, Латвийской, Литовской и Молдавской ССР, Крымской автономной республики, Краснодарского края, западной части Грузинской ССР создавались истребительные батальоны численностью 100–200 человек «из числа проверенного партийного, комсомольского и советского актива, способного владеть оружием». За месяц было сформировано 1755 истребительных батальонов общей численностью 328 тысяч человек во главе с оперативными работниками НКВД и милиции. 25 июня 1941 года постановлением Политбюро на войска НКВД возлагается охрана войскового тыла с целью наведения порядка за фронтовой полосой и очищения дорог от беженцев для обеспечения подвоза и эвакуации, а также налаживания бесперебойной связи. Возглавил эту работу заместитель наркома внутренних дел по войскам генерал-лейтенант Масленников И.И., а начальниками охраны войскового тыла Северного, Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов назначили начальников пограничных войск НКВД соответствующих округов [12].

Быстрое наступление немецких войск вызвало огромный поток беженцев. В сложившейся обстановке необходимо было принимать срочные меры для спасения оборудования заводов и фабрик, складов военного имущества и продуктовых запасов, которые в ближайшие дни и даже часы могли остаться за линией фронта. В связи с этим совместным постановлением Совнаркома и Центрального Комитета партии от 24 июня 1941 года был создан Совет по эвакуации при СНК СССР. Председателем Совета назначили Кагановича Л.М., его заместителями стали Косыгин Н.А. и Шверник Н.М. В число членов этого Совета вошли Шапошников Б.М., первый заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н., секретарь Ленинградского обкома Попков П.С. и другие. В наркоматах были образованы бюро и комитеты по эвакуации. Более полутора тысяч заводов, преимущественно крупных, военных, демонтировали и отправили в глубь страны, где на них вновь восстановили производство.

Например, с приближением линии фронта Харьковский тракторный завод (ХТЗ) имени Коминтерна, имевший в своем составе военный завод № 183, который выпускал танки Т-34, был полностью погружен в сорок три эшелона и отправлен за две с половиной тысячи километров, в Нижний Тагил. Туда же прибыли оборудование с Мариупольского металлургического завода имени Ильича, обеспечивавшего поставку всех бронедеталей для танков, и часть инструментария Московского станкостроительного завода имени Орджоникидзе. Одновременно с техникой эвакуировали инженерно-технический состав и часть рабочих вместе с семьями. Благодаря самоотверженному труду, в сложных климатических условиях, оборудование эвакуированных предприятий в кратчайшие сроки смонтировали в огромных цехах Уралвагонзавода, и уже в конце 1941 года из цехов возрождённого танкового завода, сохранившего свой номер 183, вышли первые боевые машины Т-34 [66].

Помимо принятия мер по вывозу оборудования предприятий, Круглов С.Н. занимался вопросами эвакуации как с нашей, так и с уже оккупированной врагом территории имущества и людей, относившихся к Наркомату внутренних дел. Только в тюрьмах, расположенных в западных районах СССР, находилось почти 190 тысяч заключённых, из которых удалось вывезти более 140 тысяч человек [52].

Однако события развивались стремительно, и через пять дней Круглов С.Н. получил ещё одно назначение. 29 июня 1941 года приказом Ставки Главного Командования при командующем резервными армиями генерал-лейтенанте Богданове И.А. был создан Военный совет, в состав которого вошли второй секретарь Московского городского и областного комитетов партии Попов Г.М. [67] и первый заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н.

Резервные армии формировались в значительной мере из пограничников, входивших в состав НКВД и заблаговременно, до начала боевых действий, выведенных от государственной границы со своих застав. В предвоенные годы пограничными войсками Белорусского военного округа как раз и командовал генерал Богданов И.А. Зам наркома Круглов С.Н. был введён в состав Военного совета в связи с тем, что для обеспечения действий резервных армий планировалось использовать значительные силы и средства НКВД. В распоряжении партийного руководителя Попова Г.М. находились все потенциальные возможности населения и промышленных предприятий советской столицы.

Конечно, годичная военная подготовка, которую Круглов С.Н. завершил в 1930 году в ранге младшего командира, не давала ему возможности сразу начать командовать столь крупными войсковыми соединениями, но умение быстро ориентироваться в незнакомой обстановке, по ходу дела приобретать недостающие знания, обеспечивали достижение успеха в решении труднейших задач. Кроме того, богатый опыт партийной и кадровой работы Круглова С.Н. и Попова Г.М. позволял позаботиться о поддержании высокого морального духа командиров и бойцов, а также всего населения, направлявшегося в помощь фронту, в столь сложных условиях боевой обстановки. К тому же, при возведении оборонительной полосы имелась возможность использовать практические навыки обоих членов Военного совета по руководству большими строительствами.

В директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков», в выступлении Сталина И.В. по радио 3 июля 1941 года и в последующем постановлении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск» говорилось о создании за линией фронта невыносимых условий для врага, о формировании партизанских отрядов и диверсионных групп для борьбы с частями вражеской армии, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов и обозов. Во исполнение этих указаний руководство разведывательно-диверсионными подразделениями НКВД, действовавшими в тылу противника, возложили на Особую группу, созданную 5 июля 1941 года при Наркомате внутренних дел. Возглавил эту группу старший майор госбезопасности Судоплатов П.А. С учётом достигнутых успехов по проведению боевых операций во вражеском тылу, через три месяца в составе Наркомата организовали 2?й отдел под тем же руководством и с прежними задачами. Так что основной костяк партизанских подразделений во время войны составили сотрудники Наркомата внутренних дел СССР [68].

Согласно опубликованным рабочим тетрадям Поскрёбышева А.Н., в которых он записывал посетителей кремлёвского кабинета И.В. Сталина, 4 июля 1941 года в 20 часов 30 минут на приём к вождю одновременно прибыли командующий Резервными армиями генерал-лейтенант Богданов И.А., второй секретарь Московского городского и областного комитетов партии Попов Г.М., первый заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н., начальник Главного управления гидротехнического строительства НКВД СССР Рапопорт Я.Д. и его заместитель Жук С.Я. В это время в кабинете, согласно тем же записям, находились члены ГКО Молотов В.М., Ворошилов К.Е., Берия Л.П. и Маленков Г.М. За 10 минут до прихода этой группы из кабинета вышел Жуков Г.К. [39].

Сталин И.В. лично объяснил, что на фронт, занимавшийся резервными армиями, возлагалась большая ответственность — оборона Москвы на дальних подступах. Линия фронта была определена от Брянска через Смоленскую область, Рославль, Издешково, Калининскую область (западнее Ржева и Сычёвки), Кувшиново, Семинарово и до Валдая (Осташково). Председатель ГКО дал указание перебросить на Московское направление крупнокалиберную морскую и береговую артиллерию из Крыма, а также передать в распоряжение командующего армиями все необходимые силы и средства, использовавшиеся на приостановленных гидротехнических стройках НКВД, для оборудования в инженерном отношении укрепленной полосы обороны с долговременными сооружениями. Одной из главных задач ставилось возведение первой линии оборонительных сооружений на расстоянии порядка 330 километров от Москвы, а затем строительство второй линии восточнее от неё, ближе к Вязьме [67].

На всю постановку задач и согласование вопросов потребовалось порядка 40 минут. Это был первый из двадцати двух визитов Круглова С.Н. в кабинет вождя.

На возведение оборонительных сооружений фронта резервных армий направили такие крупные московские строительные организации, как подрядчик работ по Дворцу Советов (на Вяземское направление), трест «Строитель» (на Рославльское направление) и трест «Мосжилстрой» (на Сычёвское направление). На других участках действовали строительные организации НКВД под руководством Мальцева П.М. В организованные строительные отряды влились десятки тысяч москвичей, а также жителей Орловской, Смоленской, Калининской, Рязанской, Воронежской и других областей.

Возведённая оборонительная полоса включала в себя следующие сооружения: противотанковые рвы, эскарпы, завалы, командные и наблюдательные пункты, противопехотные препятствия, окопы для станковых пулемётов и миномётов, долговременные земляные огневые точки (дзоты), долговременные железобетонные артиллерийские и пулемётные точки (доты), ходы сообщения, убежища и другие объекты. Больших инженерно-строительных работ потребовала установка крупных морских орудий. Кроме того, возводились плотины и мосты, а те дороги и сооружения на них, которые могли использоваться противником при наступлении, готовились к разрушению и минировались [67].

Несмотря на все предпринимавшиеся меры, в июле 1941 года обстановка на всех направлениях боевых действий стала для нас ещё сложнее. Даже ввод в сражение большого количества соединений, прибывших из внутренних округов, не обеспечил создания устойчивого фронта стратегической обороны [55]. Быстрое продвижение немецких войск по территории нашей страны вызвало огромный поток беженцев, грузовых транспортов и отступавших частей, который двигался на восток, в том числе и через Москву. Для того чтобы эта стихийная лавина больших масс людей и техники, попав на улицы города, не парализовала столицу, Сталин И.В. перед Главным управлением шоссейных дорог Наркомата внутренних дел поставил сложнейшую задачу: в кратчайший срок построить вокруг Москвы кольцевую дорогу, которая позволила бы направить движение транспорта обходным путём. Несмотря на все трудности, работники Главка быстро провели полевые изыскания и такая дорога протяженностью 125 км, соединившая 10 автомобильных и 11 железных дорог, сходившихся в столицу, была построена в заданный вождём срок [50].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.