43. Воевать или торговать?

43. Воевать или торговать?

Иногда события, происходящие в разных географических пунктах, разных странах, связанные с разными людьми, кажутся независимыми друг от друга. Но если собрать их вместе и сопоставить, складываются вдруг в единую картину, различные фрагменты которой очень даже четко и логично взаимосвязаны между собой.

Впрочем, судите сами. Итак — в конце 1919 г. Шифф неожиданно объявляет правительство Колчака «антисемитским». И на всех фронтах следуют удары в спину, подрывающие сопротивление Белой гвардии. А в январе 1920 г., когда на дорогах отступления погибали сотни тысяч солдат, офицеров, беженцев, а тех, кто не успел уйти, расстреливали чрезвычайки, английский представитель в Верховном экономическом совете Антанты Э. Уайз составляет меморандум «Экономические аспекты британской политики в отношении России». В нем доказывается, что «продолжение гражданской войны и блокада России отрезает от остального мира громадные продовольственные и сырьевые ресурсы и является одной из главных причин высоких мировых цен». Отмечается, что советская власть контролирует основные сырьевые и промышленные области России, поэтому дальнейшая ее блокада становится невыгодной. 7 января министр иностранных дел Англии Керзон распространяет меморандум Уайза среди членов британского кабинета, а через неделю Ллойд Джордж выносит этот вопрос на обсуждение в Верховном совете Антанты, который 16 января постановляет «разрешить обмен товарами на основе взаимности между русским народом и союзными и нейтральными странами».

А в это же самое время в России Лев Давидович Троцкий, сохраняя за собой пост наркома по военным и морским делам, назначается еще и наркомом путей сообщения. Казалось бы, какое это имеет отношение к событиям за рубежом? Но первое, что Троцкий делает в новой должности, — в январе 1920 г. представляет московскому партактиву Юрия Владимировича Ломоносова. Очень «опытного специалиста», успевшего послужить и при царе, и при Временном правительстве, и в американском «Совбюро» у Мартенса. Теперь, приехав из США, он сразу становится членом президиума ВСНХ. И начинает бить тревогу. Объявляет, что России грозит «паровозный голод», а значит — полный паралич всего транспорта и хозяйства. Троцкий подтверждает этот мрачный прогноз. А чтобы избежать беды, Ломоносов вносит предложение сделать за границей три заказа. Самый крупный, на покупку паровозов, в Швеции, второй — в Германии, третий, на ремонт паровозов, — в Эстонии.

Русские специалисты по железнодорожному транспорту были в полном недоумении. Потому что в нашей стране имелись собственные солидные мощности по производству паровозов, к 1917 г. их выпуск достигал 2 тыс. в год. Их продолжали строить даже в гражданскую войну, хотя и в гораздо меньших количествах. А сейчас простаивающие и разваливающиеся отечественные заводы не брались в расчет, заказы размещались за рубежом! За золото! По бешеным ценам. Для закупок в Германии средние мировые цены превысили вдвое. Так же, как и за услуги эстонцев по ремонту. Но самым «удивительным» был заказ в Швеции, которая в то время вообще не имела мощностей по производству паровозов! И предлагалась схема — Советская Россия отправляет предоплатой золото, шведы строят заводы, а уж потом будут поставлять паровозы. Причем Троцкий выступил горячим поборником именно этой схемы, она была утверждена.

Ну а в феврале, очень своевременно, был подписан Тартуский договор с Эстонией. И именно эта страна стала «окном» для контактов с Западом. Под предлогом оплаты фиктивных паровозов русское золото через Эстонию потекло за рубеж…

Хотя гражданская война еще продолжалась. Но теперь и державы Антанты способствовали, чтобы она пришла к завершению. 1 апреля 1920 г. британское правительство обратилось с ультимативной нотой к белогвардейцам, требуя от них прекратить борьбу и вступить в переговоры с большевиками. Англия брала на себя посредничество, обещая добиваться амнистии участников антисоветских формирований. В противном случае британский кабинет «умывал руки» и отказывался от какой бы то ни было помощи белым.

Силы интервентов оставались еще на Дальнем Востоке. Однако большевики пошли на хитрость. 6 апреля в Верхнеудинске (Улан-Удэ) провозгласили «Декларацию независимости Дальневосточной республики» (ДВР). Здешние части Красной Армии переименовали в Народно-революционную армию. Было создано коалиционное «временное правительство» — часть второстепенных портфелей большевики отдали эсерам и меньшевикам. Объявили, что республика будет демократической, созовет Учредительное собрание, а границы были провозглашены от Байкала до Тихого океана. Вряд ли такая уловка могла кого-то обмануть, для этого требовалось быть слишком наивным. Но американцы и англичане сделали вид, будто поверили. А может быть, и подсказали этот ход Москве. Провозглашение «демократии» стало для них прекрасным предлогом вывести войска. При этом, как и на Севере, представители США продали советской стороне завезенное вооружение и снаряжение. И отношения сложились настолько безоблачные, что большевики устроили дружеские проводы последним американским частям, покидавшим Владивосток. После чего правительства США и Англии стали нажимать и на Японию, указывая, что причин для вмешательства больше нет. И под их давлением 5 июля 1920 г. Япония заключила мир с Дальневосточной республикой, обязавшись вывести войска.

Правда, были и другие фронты. В Средней Азии шла война с басмачами. Кроме того, здесь существовали Хивинское ханство и Бухарский эмират. До революции они признавали зависимость от царя, сохраняя внутреннее самоуправление. А в гражданскую восстановили полный суверенитет. По решениям, принятым в Версале, Средняя Азия досталась под мандат англичан. Они поддерживали и вооружали басмачей, Хиву и Бухару взяли под свое покровительство. Но для большевиков на этом фронте война облегчалась тем, что носила не только «классовый», а и межнациональный характер. Банды местных курбаши резали русских, хивинский и бухарский властители помогали им, выступая против русских. Поэтому Красную армию поддержало против них русское население Туркестана. Поддержали и местные жители, настроенные пророссийски. А вот Троцкий, который еще недавно предлагал самоубийственный поход на Индию, теперь вдруг занял совершенно иную позицию. Он был очень недоволен походом на Хиву. А против удара по Бухаре решительно возражал, объявлял его «авантюрой».

Но в Средней Азии распоряжался М. В. Фрунзе. Профессиональный революционер и партийный работник, проявивший в ходе войны недюжинный военный талант. Во многом эта фигура выглядела противоположностью Льву Давидовичу. Фрунзе лично, а не через подручных руководил войсками, заботился об их нуждах. Умел пользоваться помощью штабных военспецов, но и сам прекрасно научился разбираться в военных вопросах. Он, кстати, отличался от Троцкого и высокой гуманностью. Перед решающим наступлением на уральское казачество, специально ездил в Москву и сумел выхлопотать у Ленина амнистию для сдающихся. Доказал, что только таким способом можно завершить затянувшуюся борьбу в уральских степях. Точно так же, сочетанием боевых операций и амнистии, закончил войну с семиреченским казачеством. Добился, что во взятых станицах не было бесчинств, грабежей, расстрелов. Казаки были удивлены такой переменой в поведении большевиков. Заговорили: «Красные войну против казаков прекратили», — и стали складывать оружие. Конечно, гуманность Фрунзе имела практическое значение, способствовала достижению побед. Но, согласитесь, это не одно и то же — из практических соображений продемонстрировать милосердие или (тоже из «практических соображений») уничтожать казаков поголовно.

В вопросах строительства вооруженных сил, планирования операций Фрунзе стал одним их главных оппонентов Троцкого. Но при этом революционное прошлое и авторитет в партии обеспечивали ему определенный «иммунитет». Он имел возможность апеллировать напрямую к Ленину, Сталину, другим членам ЦК и нередко мог настоять на своем. Так было и в Средней Азии. Вопреки требованиям Льва Давидовича Фрунзе провел короткую победоносную войну, и Бухара была взята. Формально за Хивой и Бухарой сохранился «суверенитет», они превратились в Хорезмскую и Бухарскую советские республики. Но фактически они управлялись из красного Ташкента. И англичане лишились баз, через которые старались оторвать Среднюю Азию от России и перетянуть под свое влияние. Однако Троцкий, несмотря на одержанные победы, почему-то очень рассердился на Фрунзе. Попытался оклеветать его, обвинив в присвоении трофейных драгоценностей. Чтобы добыть улики, в поезде Михаила Васильевича был даже устроен обыск. Но у Фрунзе имелись сильные покровители в ЦК и расправиться с ним так же, как с Щастным, Льву Давидовичу не удалось.

На Северном Кавказе красные соединения легко раздавили своих «союзников», воевавших против Деникина, — Черноморскую республику «зеленых», «шариатскую монархию» в Чечне. А 28 апреля 11-я красная армия под руководством Кирова и Орджоникидзе однодневным блицкригом разгромила мусаватистский Азербайджан. Четыре бронепоезда с десантом на полных парах прорвались прямо в Баку, и все было кончено. Серьезных боев здесь вести не пришлось. Экономика Закавказья до революции была частью общероссийской, разрыв связей вызвал кризис, буржуазное правительство неумелыми действиями усугубило развал хозяйства. А англичане вели себя в Азербайджане как колонизаторы. Поэтому большинство местного населения встречало красные войска с радостью.

Вступление красных в Закавказье сразу активизировало революционное движение на Востоке. Не только коммунисты, но и самые разнообразные силы — националисты, исламисты, пантюркисты сочли большевиков своими союзниками против западных империалистов, готовились поддержать Красную армию, чтобы избавиться от господства иноземцев. И действительно, советские войска Азербайджаном не ограничились. Двинулись на Грузию, Армению, вторглись в Северный Иран. Размещенные там британские отряды в панике бежали, даже не пытаясь дать отпор. В Иране была провозглашена Гилянская советская республика, образовано «революционное правительство» во главе с местным авантюристом Кучек-ханом Мирзой, стала создаваться «Гилянская рабоче-крестьянская красная армия».

Англия не на шутку встревожилась и возмутилась. Оно ведь и впрямь совсем «не по-джентльменски получалось». Лондон по сути принимает сторону большевиков, начинает открыто лоббировать их на международной арене, создает для них лазейку, чтобы войти в «мировое сообщество», а за это вместо благодарности большевики лезут в британские зоны интересов и грозят взорвать их колониальные владения! Впрочем, тут стоит учитывать и другой фактор. Единства Антанты в данное время практически уже не существовало. И, например, США, наоборот, были озабочены «лишними» приобретениями англичан. Американцы ничего не имели против британского мандата в Средней Азии — пусть возятся с местными царьками и бандитами, натравливают их на русских. Но то, что Англия силится подмять под себя богатый Кавказ, захватить нефтеносные районы Азербайждана и Северного Ирана (который до революции входил в зону российского влияния) американцам совсем не нравилось.

Ну а Франция в этот период занимала совершенно особую позицию и гнула собственную политику. Дела в Азии ее абсолютно не интересовали, ее тревожил расклад сил в Европе. Версальский мир был подписан, французы постарались посильнее унизить Германию, урвать от нее побольше территорий и репараций. Но смекнули и другое, что тем самым они вражду немцев к своей стране отнюдь не ослабили. А ну как со временем оправятся от поражения и захотят свести счеты? Память о сокрушающих германских ударах была свежа. А Россию, спасавшую союзников, сама же Франция благополучно помогла свалить. И искала теперь других союзников, альянс с которыми сможет удержать Германию от нападения или выручить в грядущих войнах.

Таковой союзницей французы сочли Польшу. А значит, требовалось усилить ее. Чтобы стала большой и сильной державой, способной заменить Россию. Ну а с другой стороны, эта союзница будет более послушной и подконтрольной, чем Россия. Словом, идея представлялась весьма заманчивой и плодотворной. Поляки, поддерживаемые Францией, чтобы не подыграть русским патриотам, боровшимся за «единую и неделимую», терпеливо дождались разгрома Колчака, Юденича, Деникина. И только после этого решили, что пора действовать. 21 апреля 1920 г. Варшава заключила договор с Петлюрой. Он признал отторжение в состав Польши западных областей Украины — Волыни, Галиции. Остальная Украина попадала в полную экономическую и политическую зависимость от Польши, уступала ей контроль над железными дорогами, портами, рудными и угольными месторождениями. Украинская армия поступала под командование польских генералов.

25 апреля Польша перешла в наступление. Опрокинула красные войска, за 10 дней захватила всю Правобережную Украину. Хотя на Смоленском направлении фронт не сдвинулся с места. Здесь ударов не наносилось, поскольку поляки не собирались свергать большевиков. Они намеревались лишь округлить свои владения. Вышли к Днепру — и остановились. Но если успехи поляков порадовали Францию, то они вовсе не понравились правителям и банкирам Германии. Молодая националистическая Польша была задиристой, агрессивной, и германо-австрийская «закулиса» считала ее усиление угрозой для себя. А американскую и британскую «закулису» озаботило, что слишком большой вес наберет Франция, если будет опираться на союз с могучей Польшей «от моря до моря». Кроме того, возобновление войны в России могло сорвать наметившиеся выгоды торговли с большевиками. Впрочем, такой оборот дел давал возможность и приструнить советское правительство, чтобы оно не позволяло себе лишнего.

И Англия вмешалась в конфликт в роли миротворца. 4 мая последовала нота Керзона. В ней требовалось прекращение боевых действий. Великобритания брала на себя посредничество в переговорах. Граница предлагалась по так называемой «линии Керзона» (примерно соответствовавшей нынешней границе Польши с Белоруссией и Украиной). За это Советская Россия должна была прекратить наступление на Кавказе, не трогать Грузию и Армению. А с Врангелем вступить в переговоры и заключить мир на условиях «почетной сдачи» Крыма. Желающим белогвардейцам должны были гарантировать свободный выезд за рубеж, а для тех, кто останется в России, объявить амнистию.

Большевики сразу ответили согласием. Чичерин даже предложил дополнительное условие — чтобы в переговорах с белогвардейцами обязательно участвовал английский офицер. И писал Ленину: «Пойти на амнистию Врангелю и на приостановление дальнейшего продвижения на Кавказе, где мы все ценное уже захватили, можно не медлить ни минуты. Предложение вести непосредственные переговоры с Врангелем при участии английского офицера покоробит всякого истинного белогвардейца». В тот же день, 4 мая, Ленин телеграфировал Троцкому: «По-моему, Чичерин прав, тотчас ответив согласием на 1) приостановление военных действий а) в Крыму и б) на Кавказе и 2) на переговоры об очищении Крыма на принципе (не более) общей амнистии белых и 3) участия английского офицера в переговорах с Врангелем» [93]. В тот же день полетел приказ Орджоникидзе: «ЦК обязывает Вас отвести части из пределов Грузии и воздержаться от наступления на Грузию». Было отменено и наступление на Армению.

Революционеры Азии в общем-то считали уступки большевиков временными. Уж наверное, перехитрят империалистов. Когда решат проблемы на Западе, снова обратят взгляды в противоположную сторону. И действительно, в сентябре, по окончании войны с Польшей, в Баку под эгидой Коминтерна был созван Конгресс народов Востока. Прибыли многочисленные высокие гости из Москвы, от «братских» зарубежных компартий. В том числе, кстати, Джон Рид. И персоной он почитался очень важной, «народы Востока» его почтительно обхаживали, всячески ублажали, даже приводили на ночь двенадцатилетних девочек, каждый раз «свеженькую». Конгресс открылся пышно, с большой помпой. Собравшиеся представители стран Азии были преисполнены надежд, что это мероприятие даст старт волне революций на Востоке. Подобная уверенность звучала почти во всех выступлениях.

Но… все обернулось иначе. Руководство Коминтерна обласкало азиатских «коллег», погладило их по головке, но объявило, что главным направлением «мировой революции» признано не восточное, а западное. Это было совершенно неожиданно, нелогично — когда заседал Конгресс, попытка прорыва Красной армии на Варшаву и Берлин уже потерпела катастрофический провал. И тем не менее делегатов «народов Востока» охладили и их порывы приструнили. Англия за свои «сферы интересов» могла быть спокойной.

Ну а с Гилянской советской республикой получилась вообще интересная штука. Главным советником к Кучек-хану Мирзе был назначен Яков Блюмкин. Убийца Мирбаха и вернейший подручный Троцкого. Он стал комиссаром штаба «Гилянской рабоче-крестьянской красной армии», членом ЦК компартии Ирана [12]. Уж что он там насоветовал по военной и партийной линии, остается неизвестным. Но факт тот, что Кучек-хан Мирза вскоре отверг опеку большевиков, провозгласил себя независимым лидером. Естественно, лишился советской поддержки. И быстро был разгромлен отрядами персидского аристократа Резы-хана Пехлеви. Гилянская республика прекратила существование и даже изо всех советских хроник исчезла, будто ее никогда и не было.

Но выясняется, что возникла и некоторое время жила эта республика вовсе не «напрасно»! Богатейшие нефтяные концессии в Северном Иране, ранее принадлежавшие царской России и захваченные было англичанами, большевики за короткое время своего владычества в Гиляни успели продать… американской фирме «Стандарт оф Нью-Йорк». Британские компании «Шелл» и «Англо-Першиан», раскатавшие губы на эти месторождения, взвыли, но было поздно [150]. Провернули сделку Троцкий и Вениамин Гомберг. Американцев запустили и в Азербайджан. В октябре Красин подписал контракт с компанией «Фондейшн энд Ко» на восстановление кавказских нефтеперегонных заводов и трубопроводов. Ох как тесно «мировая революция» оказывалась переплетена с делами совсем не революционными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.